Блин – охотник за ворами

Евгений Некрасов, 2021

Музейная кража! Похищены картины на четыре миллиона долларов. На расследование брошены лучшие силы российских спецслужб. След ведёт за рубеж, к мошенникам международного масштаба. Но ближе всех к разгадке преступления подбираются не полицейские, не работники прокуратуры и не контрразведчики, а восьмиклассники Дмитрий Блинков по прозвищу Блин и его подружка Ирка…

Глава III

Тихий международный скандал

Блинков-младший с мамой уселись на заднее сиденье, как принято у богатых. Верзила водитель поднял стекло и включил кондиционер. Теперь Блинков-младший поближе рассмотрел его голову и ужаснулся. Шрамы на ней были жуткие, как будто голову распилили щербатой пилой, а потом кое-как сляпали где клеем, где слюнями.

— Валера, я забыла, как тебя зовут, — сказала мама.

Верзила ничуть не удивился идиотскому вопросу. Запустил мотор, выехал со двора и только после этого неуверенно пробасил:

— Джиханша меня зовут.

— Никуда не годится, — покачала головой мама. — Собственное имя нетвёрдо помнишь, да и на татарина ты не похож. Давай ты будешь Николай Палыч. Легче запомнить.

— А вы думаете, московские татары все похожи на татар? Они тут сотни лет живут, давно с русскими перемешались. И потом, Николай Палыч старше меня в два раза, — возразил Валера-Джиханша. — Не волнуйтесь, Ольга Борисовна, я уже почти запомнил: «Джи» — буква английского алфавита, «хан» — мусульманский царь, а «ша» — значит, «конец».

— Я не Ольга Борисовна, а Мария Евгеньевна, — сообщила мама. — А Митьку зовут Георгий, по-домашнему Гога.

Блинков-младший почувствовал себя счастливым. Впервые в жизни он получил оперативный псевдоним! Конечно, «Гога» звучало придурковато, но это не портило настроения. Не век же ему Гогой ходить.

«Мерседес» летел по Москве. В чёрный кожаный салон, упоительно пахнущий новым автомобилем, не проникало ни звука с улицы. Только чуть слышно шептал кондиционер, гоняя прохладный воздух. Валера-Джиханша вслух разучивал своё новое имя, но всё время путал то «Джи» с другой буквой, «джей», то «хана» с «султаном». Твёрдо он помнил только «ша».

Блинкову-младшему было проще: «Гогу» и запоминать нечего. Скорее всего, где-то в Москве жил настоящий Гога. Он и не подозревал о том, что под его именем мчится на контрразведчицкую операцию Дмитрий Олегович Блинков, гроза бандитов!

— Раз уж придётся тратить, заработанные в Венесуэле деньги, купим тебе импортный костюмчик, — размечталась мама. — Тёмненький, под галстук.

Ничего себе! Блинков-младший почувствовал себя так, будто летел на истребителе, а его сбили бумажной пулькой из рогатки. Не успел избавиться от проклятых выходных брюк, и нате: выходной костюмчик! За год наденешь его раз десять. Потом костюмчик станет неприлично мал. Штанины вздёрнутся до щиколоток, рукава врежутся под мышки. И этот клоунский наряд будут напяливать на тебя именно в те дни, когда хочется выглядеть поприличнее. Идёшь на день рождения к Ирке — костюмчик. Идёшь к Суворовой — костюмчик! А Суворова разбирается в тряпках не по-девчачьи, а профессионально. У неё старшая сестра — фотомодель.

— Ни за что! — отчеканил Блинков-младший.

— Обязательно! — командным голосом прикрикнула подполковник контрразведки. — Митёк, пойми, ты должен выглядеть, как сын миллионера!

Тут Блинков-младший понял, в чём мамина слабость, и невинным тоном спросил:

— Мам, а у тебя много знакомых сыновей миллионеров?

— Это неважно, — буркнула мама. — Мы просто заедем в дорогой магазин и купим дорогой костюм.

— А у меня много таких знакомых, — веско сказал Блинков-младший. — И ни один из них не покупает выходные костюмы в магазине. Их шьют на заказ, причём за границей.

— Для подростков?! — изумилась мама.

С миллионерами она имела дело в двух случаях: когда те становились жертвой преступников или сами совершали преступления. Едва ли подполковнику контрразведки было до того, как одеты их дети. А Блинков-младший миллионерских сыновей повидал, как грязи. Детский сад, в котором они с Иркой подрабатывали, был в очень богатом дачном посёлке.

Кстати, без отрыва от работы Блинков-младший раскрыл шайку преступников и спас от них сначала Ирку, а потом Энни. Это информация для тех, кто ещё плохо знаком с биографией всесокрушающего восьмиклассника. Непрост был Дмитрий Олегович Блинков-младший. Ох, непрост!

— Когда хотят сказать, что человек небогатый, говорят: «он ходит в готовых костюмах», — сообщил он маме. — Хотя бывают и по-настоящему дорогие готовые костюмы. Но их выпускают с неподшитыми брючинами и уже в магазине подгоняют по росту покупателя. У нас нет на это времени, и денег жалко. Если ты хочешь, чтобы я выглядел, как сын богача, купи мне джинсы тысяч за десять.

В «Мерседесе» воцарилось молчание. Даже Валера-Джиханша перестал бормотать свой оперативный псевдоним. После долгой паузы он покрутил своей заплатанной головой и с уважением сказал:

— Ну и сынок у вас, Ольга Борисовна, то есть Мария Евгеньевна! Потомственный контрразведчик!

— Десять тысяч за одни джинсы?! — шёпотом переспросила мама. — Честно говоря, я надеялась, что костюм обойдётся в пять.

За пятнадцать тысяч можно купить зеркалку. Неновую и не последней модели, но и не самого начального уровня. Мечта в сердце Блинкова-младшего боролась с добросовестностью сыщика. Он всей душой рвался в фотоискусство, но не имел права подвести маму.

— Пускай десять, — мысленно прощаясь с зеркалкой, сообщил Блинков-младший и выдал весь необходимый сыну богача прикид: — Ещё полторы тысячи за футболку в стиле регби, не меньше трёх с половиной за кроссовки, тысяча за тёмные очки. Ну и по мелочи: ремень, чехол для ножа. Нож я положу свой китайский, но чехол должен быть фирменным.

— Укороченные носки, чтоб щиколотка виднелась. И сейчас вроде носят кеды, а не кроссовки, — подсказал Валера-Джиханша.

— С кедами идут рваные джинсы, — не согласился Блинков-младший. — И рвут не как раньше, одну-две дырки, а радикально, до голых коленок.

Мама пересчитывала доллары в сумочке. Лицо у неё было скорбное.

— Валера, то есть Джиханша, а это действительно необходимо? Футболка за полторы тысячи, кроссовки за три с половиной?

— Если вы до сих пор этого не знаете, то у вас золотой сын, — заметил водитель. — У нас вся семья вкалывает на моего младшего брата. Он новые джинсы прострелил картечью из дедушкиного ружья. Мать чуть в обморок не упала, а он говорит: «Все так ходят».

Блинков-младший сидел с кислой физиономией. Он вовсе не чувствовал себя золотым сыном. Хотелось реветь и биться головой об пол, как в детстве, когда ему пообещали пожарную машину, а купили ботинки.

Увы, даже самые лучшие из взрослых безнадёжно стары. Им не понять, что человек двадцать первого века не может жить без зеркалки.

Пропустим то, как делали покупки. Как Блинкова-младшего обмеряли портняжным метром и, словно карты из колоды фокусника, метали на прилавок пакеты с джинсами. Джинсов были горы. Синие, белые, чёрные, коричневые и варёные. Обычные, с кожей и со стразами. Рваные, зауженные, широченные и короткие, как у Незнайки.

Но я сразу сказал: пропустим. Не будем заострять внимание на тряпках. Мужчина должен быть выше этого. Для него главное ум и сила. Это девчонки наряжаются, чтобы понравиться мужчинам, а не наоборот. Во всяком случае, Блинков-младший считал именно так.

Скажу только, что одарённый восьмиклассник выбрал классические синие джинсы без всяких там стекляшек или прорех. Продавец пришёл в восторг от этого выбора. Он сказал, что у Блинкова-младшего бездна вкуса. Если бы ему, продавцу, были по карману джинсы, он купил бы себе точно такие же.

Впрочем, Валера-Джиханша заметил по этому поводу: «За десять тысяч можно и сплясать перед покупателем на пузе и на спелом арбузе».

Итак, «Мерседес» с новоиспечённой семьёй миллионеров подкатил к музею. Валера-Джиханша почему-то загнал его к служебному входу. Двор был завален строительным мусором, в середине стояла грязная лужа. Проезжая по ней, Валера-Джиханша страдальчески морщился. Ему было жалко новенький «Мерседес».

К машине спешил некрупный бородатый человечек. Его синий халат был перепачкан красками. Разноцветные капельки рябили на старом фетровом берете и даже в бороде. Словом, у человечка была внешность художника, какими их рисуют на карикатурах. Не хватало только палитры и кисти в руках.

Мама в последний раз окинула Блинкова-младшего критическим взглядом и велела ему причесаться. Она не вышла из машины, только нажала кнопку и опустила стекло.

— Ах, ах, Мария Евгеньевна! Наконец-то вы почтили нас своим присутствием! — наклонившись к окошку, залебезил перепачканный человечек. — А я-то вас ждал! Думаю, не случилось ли чего по дороге с нашей уважаемой Марией Евгеньевной?!

— Вы кто? — холодно спросила мама.

Лицо перепачканного человечка огорчённо вытянулось.

— Да Лялькин же! — несчастным голосом ответил он. — Мы с вами говорили по телефону.

— Не помню, — отрезала мама. — А директор у себя?

Перепачканный человечек совсем сник.

— Мария Евгеньевна, извините, но директор не может вас принять, — зашептал он, косясь на заплатанную голову Валеры-Джиханши. — У нас такое дело… Кража у нас! Директор, сами понимаете, занята с полицией, главный хранитель лежит с сердечным приступом.

Вот оно! — понял Блинков-младший. Вот зачем они приехали в музей! Только непонятно, к чему такая конспирация: «Мерседес», чужие бриллианты, дорогие джинсы… Да маме стоит показать своё удостоверение контрразведчика, и все к ней кинутся. И директор с полицией, и главный хранитель с сердечным приступом!

— Похищена вся экспозиция Юрия Ремизова — наш «Младенец с наганом» и шесть картин господина Шварца! — шептал человечек. — «Коза с баяном», «Композиция из девяноста девяти спринцовок»… Главное, их привезли из Германии только на месяц, для выставки. Сколько мы с этим Шварцем переписывались, сколько его упрашивали! А то музей носит имя Ремизова, а у нас одна-единственная его картина. И вот за неделю до открытия выставки… Представляете, какой скандал?! Министр культуры уже бьёт во все колокола! В музее сейчас прокуратура, полиция, контрразведка! Это же международное осложнение! Не дай бог, немец ещё и судиться начнёт с музеем.

— Может, я лишняя? — строго спросила мама.

— Ну что вы, что вы, Мария Евгеньевна! — испугался перепачканный человечек. — Директор мне знаете что сказала? «Лялькин, — говорит, — госпожа Демидова желает неофициально посетить выставку. Разве мы можем, Лялькин, отказать в просьбе известной меценатке?!»

— Кто нас проводит? — оборвала его мама.

— Я дам вам хорошего, даже великолепного специалиста, она всё покажет. Зовут Лариса Сергеевна, кандидат искусствоведения. Только вы уж извините, она много о себе понимает. Будет фыркать, но вы не обращайте внимания.

— Ничего, у меня особенно не пофыркаешь, — успокоила мама Лялькина. — Где она?

— В музее. Не пожелала к вам выходить, — взвизгивая от усердия, наябедничал перепачканный человечек. — Я же говорю, много из себя воображает. Пойдёмте, Мария Евгеньевна.

И он, сделав приглашающий жест, засеменил к служебному входу.

«Миллионеры» вышли из машины и отправились за ним, оставив Валеру-Джиханшу скучать за рулём.

— Кто такой Юрий Ремизов? — на ходу спросил у мамы Блинков-младший.

— Тебе же сказали: художник. На самом деле он был контрразведчик, но мало кто знает об этом, — сообщила мама. — Его расстреляли по ложному обвинению в тридцать седьмом году. Все картины пропали. Только за границей осталось около десятка и у нас две… Теперь одна, — поправила себя мама. — Но уж её-то не украдут.

— Почему ты в этом так уверена? — удивился Блинков-младший.

— А потому что она висит в кабинете у начальника контрразведки. Это ремизовский автопортрет.