Железные души

Евгений Мисюрин, 2018

Ты никак не можешь вписаться в существующий социум? Вокруг одни идиоты, а любое начинание выматывает нервы и забирает энергию, но заканчивается пшиком? Чувствуешь, что готов к огромным свершениям, но почему-то не получается просто жить так же легко и непринуждённо, как окружающие? Тогда проверь, может ты вообще не принадлежишь к этой реальности. А может, и ни к какой другой, а твоя миссия – скользить между ними, что-то меняя, что-то улучшая, для того, чтобы во вселенной сохранялась гармония.

Глава 3

Я лежал на широкой, в меру мягкой кровати, положив руки под голову, и глядел в потолок. Сознание безуспешно пыталось собрать всё случившееся за сегодня в какие-нибудь хоть мало-мальски привычные рамки. Шутки со временем и мгновенное протрезвление. Нападение кого-то, способного почти на вытянутой руке поднять мой вес, да ещё и в куртке. А следом мгновенная ликвидация всей банды моей улыбчивой спутницей, которая, как оказалось, вампир. А что здесь необычного? Вампир, как вампир. Вон, на одной квартире со мной вообще эфиоп жил. А главный у нас, значит, дроу. Тёмный эльф, то есть.

Интересно, а сама-то эта компания порождений тьмы «за белых или за красных»? Дроу, вампир… я вот теперь тоже. Вдруг после обучения мне придётся прийти на старую квартиру и съесть Дашку? Так, чисто чтобы зачёт поставили. Я представил себя. Подбородок в крови, всюду вперемежку куски мяса и кружевное Дашкино бельё… «Сиськи в тесте — это вкусно. Захотелось сисек в тесте». Визг ещё, наверное, на весь дом. Бр-р-р… Стало противно.

Интересно, а почему я так легко им поверил? Вампирша она. А если это всё спецэффекты? Зубы, двери в стенах. Или вообще, гипноз. Сейчас встану, выйду отсюда и окажусь на той же самой парковке, только уже раздетый, разутый и без денег. Хотя… что с меня брать? Две тысячи наличными? Не стоит оно того.

Но в дверь я всё же выглянул. Там оказался всё тот же гостиничный коридор с неярким жёлтым освещением, небольшим лифтовым холлом и дежурной по этажу за столиком в углу. Девушка, заметив открытую дверь, оторвалась от старинного вида книги, посмотрела на меня и улыбнулась.

Стало немного неловко. Будто боюсь чего-то. Я, чтобы хоть как-то объяснить свою вылазку, краснея, подошёл к ней и попросил кофе. Девушка молча кивнула и ловко нырнула в подсобку за спиной. Я глянул на издание. На тёмно-синем фоне строгим академическим шрифтом было написано «Астрид Линдгрен. Малыш и Карлсон». Ничего себе.

Нет, я бы не удивился, увидев, скажем, «Общую теорию поля» или наоборот, какой-нибудь женский роман. Но Карлсон!

— Пожалуйста.

Девушка стояла передо мной с электрическим кофейником и пачкой кофе в руках.

— Чашки и сахар в буфете. Или вам сливок дать?

— Нет, спасибо. А…

Я снова посмотрел на книгу. Цвет и шрифт остались те же, а вот название изменилось. Теперь это был Пелевин. «Чапаев и Пустота».

— Но… — рука сама протянулась к обложке, лицо удивлённо вытянулось.

— Не советую трогать, — так же вежливо остановила меня дежурная. — Во всяком случае, без защиты.

— Никогда такого не видел, — изумлённо ответил я.

— Ещё и не такое увидите.

Она снова улыбнулась, и я понял, что разговор окончен. Гружёный кофейными принадлежностями, я вернулся в номер.

Ничего так, жить можно. Когда Аиша привела меня сюда первый раз, я тупо плюхнулся на матрас и начал собирать разбитую в хлам картину мира. Сейчас я решил осмотреться. Одна большая комната с кроватью головой к стене. Кровать огромная, как парковка. Два шкафа. Один закрытый, для одежды, а второй, со стеклянными дверцами, похоже, и есть тот самый буфет. Я сунул за стекло пачку кофе. Место для кофейника оказалось за барной стойкой. Там устроили маленький кухонный уголок со столиком, мини баром, он же холодильник, и раковиной для мытья посуды. Туалет и ванная были раздельными. Да какая ванная! Я открыл воду, мгновенно разделся и нырнул в джакузи. Настоящая, с кучей регулировок и нескользким покрытием. Красота. Надо было сразу так.

И конечно же, в ней я и уснул. Очнулся среди ночи от холода и почти не просыпаясь забрался в постель. Только покрывало сдвинул.

Снилась мне какая-то бредятина. Я прыгал на огромном кузнечике с планеты на планету, а за мной нёсся кот и пытался подстрелить меня из пулемёта. В ушах грохотали короткие очереди по три выстрела: «Бум-бум-бум… бум-бум-бум».

Оказывается, это стучали в дверь. Я кое-как выбрался из постели и открыл.

— О! Это ты так рад меня видеть? — раздался весёлый девичий голос.

Только тут я сообразил, что переместился под одеяло из ванны, не одеваясь.

— Извините, — почти про себя буркнул я и побежал за трусами.

— Можешь называть меня Иветта или Эля. Меня здесь все так зовут.

Только сейчас я разглядел раннюю гостью. Передо мной стояла хрупкая миниатюрная девушка с длинными, чуть вьющимися пепельными волосами и располагающей улыбкой. Очень красивая, в плиссированной юбочке чуть выше колена, как у японских школьниц, и кожаной короткой куртке. В руке у неё был объёмистый свёрток.

А потом я заметил её глаза. Это что-то невообразимое. Чуть раскосые, светло-карие, цветом похожи на запотевший бокал с пивом. Они притягивали. Они звали сжать девушку в объятиях и оградить от всех неприятностей.

— А как тебя зовут на самом деле?

— Тиваниэль, — звонко ответила она. — По-русски это будет «рождённая среди листвы плакучей ивы».

— Ни фига себе, — вырвалось у меня. — Как я понимаю, ты тоже не человек.

— Только не смейся…

Она так комично сморщила тонкий красивый носик, что я заранее улыбнулся.

— Ну почему вы всегда ржёте, как кони?!

— Да над чем?

— Когда я говорю, что я фейри, все человеки начинают хохотать.

Я, честно говоря, сразу же представил себе бутылочку моющего средства в юбке и с трудом сдержал расползающиеся в стороны губы. Поэтому тут же переключился на «человеков» в её речи.

— Человеки? А почему не «люди»?

— Обычно людьми мы называем всех разумных. Будь то эльфы, дроу, человеки, вампиры. Даже ликаны.

— А ликаны, это кто?

— Хватит болтать. Собирайся скорее. Занятия через час. Хочешь знать, кто такие ликаны, надо было вчера спрашивать, а не ногами болтать, пока он тебя держал. И вообще. Забери у девушки пакет, невежа. Это, между прочим, тебе. Там бельё, ванные принадлежности и всякие тетрадки для учёбы.

Она смешно надула губки, но глаза Элю выдавали с головой. Я спешно ухватил у неё сумку и машинально поскрёб подбородок. Да, пора. Об меня уже можно шлифовать мелкие детали. Давид, ещё когда мы жили в одной квартире, помню, завидовал моей щетине. Чёрная, ровная. А у него, несмотря на национальность, какими-то кустами, как у Конфуция.

— Да-да, — Эля заметила моё движение и кивнула, подтверждая. — Иди, приводи себя в порядок. А я пока кофе сварю.

Если бы на скорость проведения утренних процедур проводили чемпионаты, у меня был бы неплохой шанс занять первое место. Очень не хотелось надолго расставаться с Тиваниэль. А ещё сильнее я хотел узнать, что это за такая таинственная раса — фейри.

Из ванной я вышел, можно сказать, на запах. По всему номеру пахло кофе. Возле кровати, кстати я её так и не заправил, стыдища, стоял столик, на нём две чашки и блюдце с печеньками. Ну точно на тёмную сторону будут переманивать.

Кофе оказался как раз, как я люблю. В меру крепкий и не в меру сладкий. Я кивком поблагодарил гостью и спросил:

— Слушай, Эля, а фейри, это вообще кто? Только не обижайся, — спешно добавил я, глядя на её потемневшие глаза.

Она смерила меня взглядом и надменным голосом пояснила:

— Одна из эльфийских рас, — помолчала и продолжила, — Светлые эльфы, если тебе так понятнее.

— Ага. Эльфы. Слушай, а тут вообще люди встречаются?

— Конечно. Например, резонанс у нас будет преподавать стопроцентный человек. Пьяных Валентин Петрович. И, кстати, если ты не поторопишься, то мы опоздаем на вводную лекцию.

Валентин Петрович оказался похож на Моргунова, чем вызвал непреднамеренное ожидание какого-то веселья. Так и казалось, что он сейчас начнёт шутить. Но уже через пару минут наваждение пропало, и началась обычная, привычная по годам учёбы, лекция. Интересная, кстати.

— Кто из вас, молодые люди, слышал о биоритмах мозга? — Задал вопрос преподаватель.

Я слышал, и не раз, поэтому тут же поднял руку. И сразу испугался. А ну, как спросит что-то более конкретное? А я, кроме их обозначений, и не знаю ничего.

— Похвально, похвально, — обвёл он взглядом аудиторию.

Кстати, аудитория обычная, как в любом нормальном универе, только поменьше. Пять рядов амфитеатром, и все заполнены. Человек пятьдесят, не меньше. Хотя, не так. Разумных пятьдесят, вот. Потому что некоторые были явно не человеки. А препод продолжал.

— Как известно, нормальной для этого мира частотой биоактивности является пятьдесят герц. Конечно же с коридором разброса, равным, как и положено, тридцати процентам. А теперь скажите мне, кто знает, какова в этом мире напряжённость эфиромагического поля?

И тут же махнул рукой с разрешающим кивком. Поднялась очень странная девушка с длинными зелёными дредами, зелёными бровями… Да и кожа у неё была какая-то голубоватая что ли. Она горделиво задрала подбородок и сказала со странным, гортанным акцентом:

— Ноль, тридцать пять дюжин-дюжинных мер.

— Как вас зовут, чудесное создание? — с улыбкой спросил Валентин Петрович.

— Для мира человеков мне подобрали имя Далира.

Девушка с достоинством обвела глазами зал и чуть заметно кивнула. А я обратил внимание на её слишком круглые уши. Больше на мышиные похожи, чем на человеческие.

— Спасибо, — продолжал между тем препод. — Далира, раз уж вы в мире человеков, то будьте добры, переходите с двенадцатеричной на десятичную систему счисления. А в остальном вы правы. Напряжённость эфиромагческого поля в этом мире ноль, пятьдесят одна сотая мерлина. И что это нам даёт?

Зал молчал. Я вообще слабо понимал, о чём речь, кто-то, может, и знал, но не спешил с ответом. Но большинство даже головы пригнули, отчего так и не удосужившаяся сесть Далира казалась одинокой берёзой в поле. Высокая и зелёная.

— Ну, раз никто не знает, позвольте мне.

Преподаватель посмотрел довольным взглядом и пояснил.

— Данная пропорция предусматривает возможность живущим в этом мире существам совершать магические действия. Либо имея врождённую склонность к магии, либо благоприобретённую.

Это что же получается, я смогу стать волшебником? Блин, Хогвартс какой-то. Осталось раздать всем палочки и посадить на мётлы. Я так задумался об этих возможностях, что даже прозевал продолжение речи Валентина Петровича.

–… семьдесят герц и даже более.

Интересно, о чём это он? Ясно, что не про переменный ток. Я начал слушать внимательнее. И было, что…

— Таким образом, следует рассматривать любое живое существо не как отдельный материальный элемент, а как совокупность колебаний, связанную одной несущей частотой. И частота эта находится в резонансе с несущей частотой мира. Где это существо, собственно, и живёт.

Я осмотрелся. Студенты сидели, раскрыв рты. Похоже, один я не понимал, о чём идёт речь. А нечего в мечтах плавать. Тут тебе не термех, что сдал и забыл. Разговор-то, похоже, нужный. Ну вот, чуть следующую фразу не прозевал.

— Те, кто может изменять свою несущую частоту, имеют возможность что?

Он даже руками начал водить, подбивая слушателей на ответ. Я чувствовал, что, если бы не прохлопал прошлую фразу, точно бы мог подсказать. А это важно. Из таких подсказок потом автоматы вырастают.

Не дождавшись смелых, препод махнул рукой и пояснил сам.

— Возможность вступать в резонанс с другими мирами. В других реальностях. Вот, насколько мне известно, многие из вас уже прибыли сюда из иных миров. И при этом не летели веками в звездолётах, прыгая от солнца к солнцу. Вы переместились сюда, когда ваши частоты были искусственно введены в резонанс с нашим миром.

— Но почему мы тогда не ощущаем соседних миров? — голос был писклявый, но, вроде, человеческий.

— Будьте добры, поднимитесь.

Кряхтя и дёргаясь, над столами встал высокий худой парень лет семнадцати. Пьяных подошёл к нему и достал из кармана фонарик. Студент непроизвольно отшатнулся.

— Не бойтесь, — успокоил преподаватель. — Я лишь хочу устроить показательный эксперимент. Это не больно. Вы согласны?

Мальчишка мялся, оглядывался. Вокруг поднялся гул, соседи стали подначивать. Бедняга краснел, бледнел, но в конце всё-таки кивнул головой.

— Сейчас вы будете моргать, а я буду светить фонариком. И больше ничего.

Надо было видеть лицо несчастного. Он не иначе, ожидал, что фонарик похож на гиперболоид и ему сразу же выжжет глаза. Но моргнул.

— Не так, — поправил препод, чем вызвал ещё одну вспышку паники. — Моргайте под счет. Раз — закрыли глаза. Два — открыли. Ну?

— Э… Раз…

Видимо, что-то он всё же сделал не так, потому что Валентин Петрович скривился.

— Одновременно, юноша, — указал он. — Раз и закрыли. Сразу же. Два, и открыли.

— Раз… Два. — неуверенно начал испытуемый, но потом разошёлся. — Раз, два. Раз, два. Раз, два.

Через несколько секунд преподаватель начал гасить фонарик на счёт «раз» и снова включать на «два». Так продолжалось почти минуту. После чего преподаватель убрал фонарь и сказал:

— Спасибо, вы можете сесть. Но сначала ответьте. Фонарь горел непрерывно?

— Да, уверенно сказал мальчишка. — Я его постоянно видел.

Пьяных сделал рукой повелительный жест, и испытуемый сел. Валентин Петрович вернулся за кафедру и довольным взглядом обвёл зал.

— Видите, испытуемому казалось, что фонарь горит непрерывно. А почему?

На этот раз поднялся, как говорят, лес рук. Я тоже хотел ответить и даже непроизвольно приподнялся над сиденьем, но потом передумал. Пусть другие. А то вдруг ошибусь.

— Всё одновременно было, — крикнул кто-то, не дожидаясь приглашения.

— Формулировка не верна, но в целом так и есть. Частота морганий и частота включений фонаря находились в резонансе, поэтому испытуемый видел лишь одну часть цикла и не представлял о других его частях. Так же происходит и со всеми остальными нашими чувствами. Они находятся в резонансе с внешним миром, потому и можем его ощутить.

Честно говоря, у меня намного поехала крыша от такого заявления. Я до самого конца лекции прикидывал слова преподавателя и так, и эдак, пытаясь наложить на уже известную мне картину мира. Получалась полная фигня. Мы уже вышли в коридор, а я всё размышлял. Оторвал меня от раздумий только странный человек в сером кителе. Он молча подошёл, сунул мне под нос пакет, заставил расписаться в какой-то книге и так же, ни слова не говоря, ушёл. Я с некоторой опаской разорвал пакет. Там оказалось удостоверение стажёра Департамента Ассоциированных Реальностей. И всё.

А следующая лекция оказалась настолько интересной, что я всё на свете забыл. Предмет назывался «Людоведение». Это сначала мне было смешно, а потом студенты начали рассказывать о себе. Очень, кстати, интересно. Оказывается, эта вечнозелёная Далира относится к расе, называемой «лусуты». Они живут вообще в воде. Она очень увлекательно рассказывала о своём народе. Да и Эля не подкачала. Не представлял, что прямо у нас на Земле, считай, под боком у человеков, живёт ещё одна раса. А я вот ничего толкового о цивилизации сказать не смог. Так, мямлил фигню какую-то, даже стыдно стало. Пришлось преподавательнице, милой миниатюрной девушке со сложным именем, продолжать за меня. Так и просидел всю лекцию красный от смущения.

А потом началась настоящая учёба. Как в универе. Я-то сначала думал, курсы здесь какие-нибудь, переподготовка. А оно оказалось гораздо серьёзнее. И главное, узнал я об этом чисто случайно. Шли мы с Элей по коридору и болтали.

Нам из помещения, в принципе, и уходить некуда было. И жили здесь, и учились. Но надо подробнее его описать. С одной стороны, коридор весь в дверях. Прямо через каждый метр. Если не знать, кажется, что сплошной встроенный шкаф. Только вот за каждой из этих дверей целый номер вроде моего. Мне сначала даже непонятно было. Вот как это так? Справа, руку протянуть, дверь Дороти — человечки из Канады, слева, тоже не дальше, вампир Август проживает. А прямо — уже мои апартаменты. Снаружи кажется, не шире шифоньера каждый номер. А внутрь зайдёшь — красота. Студия метров пятьдесят, с кухонной и прихожей зонами, а к ней огромный санузел с джакузи. И ведь у всех так. Я пока в теории резонанса не разобрался, так и не мог сообразить, как этот фокус провернули. И только потом понял, что комнаты наши с разными частотами резонируют, потому и могут находиться в одном месте и друг другу не мешать.

А противоположная сторона коридора — это уже учебная часть. Там аудитория, одна на всех, пара практических классов, лаборатория и комната-перевёртыш. Хитрое помещеньице. На входе клавиатура вроде домофонной, и с неё можно любые параметры комнате задать. Она и спортзалом становится легко, и беговой дорожкой. По вечерам её превращают в целый комплекс с танцполом, библиотекой, и кучей других развлечений.

А последняя дверь на этаже — это столовая. Тут нам просто повезло, потому что так, наверное, даже в Кремле не кормят. Любые блюда, что, в общем, не удивительно. Нас же целый десяток различных рас. И у каждой свои пристрастия. Ну и магазинчик там же со всякими носками, косметикой для девчонок, и прочими канцтоварами. Всё, кстати, бесплатно. Я с дуру ума во второй день себе набрал целую кучу тетрадок, носков, две электробритвы ухватил. Потом замучился раздавать.

Но вернёмся к разговору. Именно тогда меня Эля просветила, что учимся мы не на курсах повышения квалификации, а я, оказывается, дурак. Спрашиваю у неё:

— Ты как до Москвы добиралась?

А она на меня смотрит, ресницами своими изумительными хлопает, и в ответ:

— А почему ты решил, что мы в Москве?

Тут уже моя очередь оторопеть настала. Ведь козе понятно же. Да и не уезжал я никуда из столицы, а лишь в дверь вышел.

— А где же?

— Академия ДАР, — отвечает. — Лучшее магическое учебное заведение в обжитом мире.

Я даже за стенку схватился, чтобы не упасть. Вот это меня закинули. И ведь не спрашивал никто. Ни сова с приглашением не прилетала, ни поезд сквозь стену не ехал. Я с минуту, наверное, глазами хлопал, а потом жалобно спросил:

— Как же так? Я ведь и не ехал никуда. Только в другую комнату прошёл.

Эля посмотрела на меня, улыбнулась. А улыбка у неё, это что-то с чем-то. Сразу на душе легче становится. А она меня по макушке погладила и поясняет:

— Так ведь никто, — говорит, — никуда не едет. Тебе рассказать, как у нас зачисление проходит?

Я только закивал часто-часто.

— Обычно в дом приходит куратор ДАР, разговаривает с претендентом, с ближайшими родственниками. И если все согласны, то просто открывает дверь. Я вообще сюда из своих покоев попала. Да и сестра моя так же в своё время.

Таким вот дурацким образом, лишь на второй неделе обучения, я узнал, куда поступил. Глупо… а главное…

— Вот беда-то. А я на той неделе хотел на Арию сходить. Теперь получается, что не получается.

А Эля меня снова по голове погладила. Нет, ради таких моментов не грех и дураком выглядеть. Приятно-то как. А она ещё и успокоила:

— Попадёшь ты на свою арию, не бойся. Это здесь мы уже две недели живём, а в Москве твоей и пяти минут за это время не прошло. В академии время ускорено в сто, а то и больше, раз. Ты не читал разве?

Вот так я за один вечер узнал больше, чем за обе недели. Нет, потом, конечно же порылся в письменном столе и методичку с правилами пребывания и обучения отыскал, да и вообще, привык. И к комнате-перевёртышу, которой всё равно, есть там кто кроме тебя или нет. Хочешь ты, скажем, на пляж, набираешь номер и входишь. А за дверью кусочек песчаного берега в километр и даже прибой в ноги бьёт. И не важно, что за минуту до тебя кто-то в библиотеку через эту же дверь прошёл, а ещё раньше кто-то в тренажёрный зал.

Привык я и к необычным людям, которые жили со мной рядом. Не скажу, что сдружился, но с Августом, например, было интересно поболтать, хоть он и вампир. Заносчивый, правда, но зато очень эрудированный. И где он только не жил. А когда я заикнулся про графа Дракулу, знает ли такого, или это выдумка, он даже расхохотался.

— Нет, Кирилл, — отвечает. — Не выдумка. Я его сам когда-то инициировал.

А как увидел моё вытянувшееся лицо, добавил:

— Только это тайна, так что теперь мне придётся тебя выпить.

Я, наверное, очень глупо выглядел, потому что заржал тогда Август в полный голос, хлопнул меня по плечу, и ушёл.

А ещё через неделю я случайно стал рабовладельцем. Сам в шоке. Причём, не каким-нибудь Себастьяном Перейрой, торговцем чёрным деревом, а из самых лучших побуждений. И виноват в этом всё тот же придурок Август.

Выхожу я из своего номера и вижу, как этот идиот Эльку бьёт. Не физически, конечно, зачем ему. Он и ментально ударит так, что у меня, например, весь пятый день учёбы до сих пор из памяти стёрт. А тут он протягивает ладонь к её лбу и бедная фейри только — ах! — глазки закатила и плавненько по стеночке на пол. Студиозусы вокруг как статуи застыли и хоть бы кто девушку на руки подхватил, не то что уж защищать.

Как я тогда в прыжке смог четыре метра преодолеть, сам не понимаю. Но вписал гаду в лоб знатно. Он аж отлетел. И это вампир. Высший, между прочим. Его и пуля не берёт. А тут грохнулся, как кегля в боулинге. А я Элю хватаю на руки и… куда её теперь? Из руководства только куратор курса, которую я в первый день за дежурную по этажу принял. Но её лучше не беспокоить. Нечего конфликт на публику выносить. Так что поднял я бедняжку и к себе. На кровать уложил, пульс послушал. Потом мокрое полотенце на голове пристроил. Вроде, ожила. Дёрнулась девушка пару раз, глазки открыла и меня увидела. Огляделась, покраснела, как банка Кока-Колы, а после, ни слова ни говоря, со всех ног ломанулась из номера.

А мне что? Только лучше. Рад, что она живая. Потому что над такой красотой издеваться никому нельзя. Это же не орки какие-нибудь. Это фейри. Так что сделал я себе кофейку дрожащими руками, и пошёл разбираться, что там с Августом у них произошло. А его тоже уже на месте конфликта нет.

На следующее утро всё разъяснилось, на зарядке. Нас же сразу после подъёма в комнату — перевёртыш ведут, стадион из неё делают и мотаем мы круги до полного изнеможения. Во всяком случае, я. Потому что тот же Август все упражнения выполняет легко, играючи. Эля тоже лучше меня справляется. А вот есть у нас дварф, Гриша. На самом деле его по-другому зовут, но человекам он именно так представляется. Так тот бегать вообще не умеет. Силовые — залюбуешься. Ему двести кило поднять и над собой повертеть — раз плюнуть. А вот в беге даже хуже меня. Вот и гоняют нас каждое утро, тренируют.

Как раз после бега подходит ко мне Август и свистит еле слышно:

— Извини, я был вчера неправ.

Я глазами похлопал и спрашиваю:

— Это о чём ты?

Он мне и рассказал, как они с Элей спорили насчёт меня, да и всех человеков. Август утверждал, что нам вообще в ДАРе делать нечего, потому что и опыта за короткую жизнь накопить не успеваем, да и по физическим показателям хуже нас только лусуты. А фейри меня защищала. И дошло у них до того, что всадил этот ненормальный вампир ей ментальным ударом в лоб. Клянётся, что не сильно. А я, выходит, ему в лоб засветил так, что тот почти минуту в отключке лежал. И вот теперь он, значит, ко мне с извинениями.

Пожали мы друг другу руки, он впервые мне без своего вечного снобизма улыбнулся, и оба к снарядам пошли. А через полчаса я про этот разговор и думать забыл.

А вот Эля меня на лекциях удивила. Так-то я обычно стараюсь с ней рядом сесть. Она много знает, сестра её, опять же, ДАР заканчивала, правда, на службе не осталась. Ну и кроме того, нравится мне Таваниэль, чего уж скрывать. До встречи с ней я считал, что красивее Аиши никого нет, но после понял, как ошибся. Эля любой красавице фору даст. Само совершенство, ни добавить, ни убавить. А самое главное, всегда готова подсказать, если я что-то не понимаю, а то и списать даст, не зажмёт.

Следующей парой у нас Воздействие было, и я, как в аудиторию вошёл, сразу фейрочку высмотрел. Присаживаюсь рядом с ней, а она… обычно улыбнётся, кивнёт, а то и скажет что-нибудь приятное. А тут покраснела, отвернулась, будто нет меня. Да ещё и холод от неё сразу повеял. Не иначе, что-то из своих сестрёнкиных штучек применила. Так что сижу я, глазами хлопаю и ничего понять не могу. Как же так? Вроде, не обижал, наоборот, обидчику отомстил, и мне же за это вот такое вот спасибо.

А главное, тема была, которая мне никак не давалась. Энергетические потоки. Вот не мог я их разглядеть, как глаза ни пучил. Так и просидел всю лекцию дурак дураком. Да и остальные тоже.

Вечером никуда не пошёл. Я три дня назад открыл для себя интересный код на двери перевёртыша. Он ведёт на ночную парковку возле какой-то Меги. Но не в Москве. И стоит на этой площадке одинокий открытый Форд Мустанг. Так что я два дня подряд по вечерам жёстко дрифтовал в своё удовольствие.

А тут никакого желания. Сижу в номере, конспекты перечитываю. Вдруг стук в дверь.

— Да, — отвечаю.

Дурная у меня привычка. Я что по телефону вместо «Алло» «Да» говорю, что тем, кто за дверью. И тут Эля входит. Я сразу же расцвёл, заулыбался. А она глазом на меня исподлобья стрельнула и просит:

— Погаси свет, пожалуйста.

У меня и мыслей никаких не возникло. Хлопнул дважды в ладоши, лампочка и потухла. Только из ванной тонкая светлая полоска поперёк комнаты.

И тут девушка молча, будто по принуждению, разделась. Вот вообще до гола! На кровать легла, и замерла по стойке смирно. Ножки стройные вместе, руки по швам. Лежит, губы дрожат, глазки закрыты.

Честно скажу, я сначала даже шевельнуться не мог. Тупо стоял и рассматривал это совершенство. А она лежит, не двигается. Только покраснела вся до самых пяток. Кажется, даже корни волос покраснели. Через какое-то время я начал соображать. Быстренько покрывало на неё накинул, рядом присел.

— Эля, ты чего? — спрашиваю.

И тогда её как прорвало. Зарыдала, на живот перевернулась и давай в подушку завывать. Минут пять я её слушал, только потом сообразил воды набрать. Она пьёт и всхлипывает. Да жалостливо так. У них ведь, эльфов, такая природная защитная особенность, что когда эльфийка грустит, то окружающим хочется её любыми путями утешить. В общем, только когда успокоилась, всё мне объяснила. Оказывается, я вчера, сам того не зная, взял её в качестве боевого трофея.

Я ничего не понял. Попросил пояснить.

— Ты слышал поговорку «Что с боя взято, то свято»? — спрашивает.

Киваю. Конечно слышал.

— Вот ты меня с боя с вампиром и взял. А по нашим обычаям, если воин женщину в бою взял и в свой шатёр на руках унёс, то выйти она оттуда может только вместе с ним. Потому что теперь ему принадлежит.

— Как это? — переспрашиваю.

У меня просто в голове не укладывается. Даже если принёс, это что же теперь, женщине хвостом за своим спасителем ходить? А фейри только масла в огонь подливает:

— А как, это уже решать только самому этому воину. Или в качестве рабыни, или в качестве суженой.

— Рабыни? У вас что, рабство разрешено?

У меня даже челюсть отвисла. Ведь современная, вроде, девушка. И анекдоты понимает, и посмеяться не дура. И вдруг такая дикость.

— А у кого оно не разрешено? — спрашивает. — Только у нас всё по-честному. Рабство не за кредитами и обманом прячется, а на виду. Чтобы люди знали, к чему может привести неаккуратность в средствах, действиях и словах.

Она меня этим, конечно, шокировала.

— А если, — спрашиваю, — на улице у вас налетит какой-нибудь хулиган на девушку, схватит в охапку и в шатёр. Что же ей, в рабынях тогда всю жизнь куковать?

— Ты не понял, — говорит. — Это же не в бою. Да и не ходят у нас приличные девушки без сопровождения. По обычаю положено, чтобы либо родственники были, либо свита.

— Да что ты мне всё про обычаи, — говорю. — Что у вас, законов нет?

— А зачем?

Я аж замер. Что же, думаю, за общество такое, махновское? А Эля продолжает.

— Законы люди пишут, ошибаются, себе выгоду ищут. Да мало ли недостатков. Вон, вспомни, неужели у вас глупых законов нет?

Как не быть, думаю. И тут я заметил, что фейрочка-то ожила. Деревянность из жестов пропала, голос нормальный стал. Да и смотрит на меня уже как обычно. И так мне от этого хорошо стало.

— Ты, — говорю, — одевайся. Нечего мне кровать пролёживать. А я пока кофейку сварю. А законы есть у нас глупые, куда ж без них.

Ну и ушёл в кухонный уголок. Слышал только оттуда, как Эля рассказывает, что обычаи — это не законы, они поколениями складывались, и все ошибки из них со временем сами выпали.

А потом мы кофе попили, и я её проводил, радуясь, что мы так легко этот инцидент замяли. Только оказалось, что рано я радовался, и фейри вечером снова пришла. Встала у дверей, край юбочки руками мнёт, качается, как осинка на ветру, и смотрит на меня извиняющимся взглядом.

— Эль, — говорю, — ты чего?

А она опять покраснела, губы покусала немного и отвечает:

— Зря ты меня вчера к себе отправил. Всё равно весь курс уже знает. Ко мне сегодня все девчонки хотя бы по разу подошли и спросили, как ты в постели. А когда я начала говорить, что ничего не было, они только смеются. Да и кто поверит? Обычаи-то у большинства рас схожие.

Я даже сказать ничего не мог. Сидел оторопело в кресле и на неё смотрел. А она меня знай, уговаривает.

— Так что считается, что ты мой хозяин, а я твоя раба. А я так не хочу.

— И что теперь? — спрашиваю.

Хотя прекрасно понимаю. К чему такие разговоры ведут. Да и девушка на месте не стоит. Подошла ко мне, на колени села, обняла. Мужчины мою реакцию легко поймут, когда первая красавица сама ластится. Так что уже через пять минут мы в постели очутились. Легла моя ненаглядная на спинку и снова по стойке смирно. И смотрит на меня с каким-то тревожным ожиданием. Понятно…

— Это у тебя первый раз? — спрашиваю.

Она аж засветилась красным, так засмущалась. И кивает мелко-мелко. Ну что ж… Будем натаскивать девушку.

Зато на следующий день оба были счастливые, весёлые. А Элька аж светится вся от удовольствия. И вот, что я ещё заметил. Оказывается, почти все наши уже на пары разбились, может, кроме нескольких разумных, совсем уж экзотических, вроде Далиры.

Учёба у меня тоже лучше пошла. Во всяком случае, энергетические потоки я в тот же день разглядел. И всё благодаря моей красавице. Весь вечер она меня натаскивала, а я никак не поддавался.

— Не могу, — говорю. — Уже глаза болят, а всё равно ничего не вижу.

— Ты их закрой, — поясняет.

— А как же тогда смотреть?

— Попробуй представить. А как получится, следи за движением энергий.

И тогда у меня всё вышло. Зажмурился я и вообразил себе нашу комнату. И почти сразу увидел, как её разноцветные лучи, нити, а кое-где и целые световые шнуры пронизывают. Некоторые на месте стоят, какие-то движутся. Повернул голову в сторону Эли, а она будто розовой дымкой окутана. На себя посмотрел. Тоже в дымке, только разноцветной. И зелёные там искры, и коричневые. Красных и синих тоже много. Это, получается, я впервые ауру увидел?

Сдал я наконец-то зачёт по Воздействию, да и общая успеваемость повысилась заметно. Фейрочка-то моя много чего из программы от сестры узнала, так что всегда подсказать могла, а иногда и простыми словами объяснить.