От мыльного пузыря до фантика (сборник)

Евгений Клюев, 2011

Этот самый большой на сегодняшний день сборник сказок Евгения Клюева, главного российского сказочника из Копенгагена, полон смеющихся и плачущих, мечтающих и ошибающихся, философствующих и дурящих предметов повседневной действительности. У каждого из них есть сердце, и этим они напоминают нас: они живые, и их можно осчастливить и окрылить, но так же легко – обидеть или обмануть. Ребенок, прочитавший сказки Евгения Клюева, на мгновение станет взрослым. А взрослый непременно захочет наведаться в детство и посмотреть, не осталось ли там чего-нибудь важного, чего ему так не хватало потом – когда он научился измерять расстояние от Земли до Луны, но забыл, как измеряют расстояние от мыльного пузыря до фантика, от клубка до праздничного марша и от шнурков до сердечка.

Два зонтика

Два зонтика познакомились в липовой аллее. Они шли навстречу друг другу — и прямо-таки обмерли, когда их хозяева остановились и заговорили.

— Здравствуйте, — сказал хозяин Чёрного Зонтика голосом низким и мягким. — Какими судьбами в наш район?

— Здравствуйте, — сказала хозяйка Пёстрого Зонтика голосом светлым и лёгким. — Проездом.

Разговор продолжался, но зонтики не слышали его. Да если бы и слышали — разве могут зонтики понимать человеческий язык! А если бы и понимали — разве могут зонтики разобраться в человеческой жизни! Впрочем, зонтикам было не до этого: они смотрели друг на друга.

— Вы так красивы, — хрипло произнёс Чёрный Зонтик, — что у меня даже болят глаза. Как называются Ваши цветы?

— Ромашки, — прошелестел Пёстрый Зонтик.

— Ромашки, — повторил Чёрный. — Никогда не видел таких цветов у других. А ведь объездил весь мир. Наверное, Вы из какой-нибудь далёкой страны?

— Ах нет! — рассмеялся Пёстрый Зонтик. — И даже не из другого города. А мои ромашки… Посмотрите, какие красивые японские цветы на зонтиках вокруг Вас!

— Что мне до них за дело! А Ваши ромашки напомнили мне детство. Моя деревянная ручка родом из леса. В том лесу был один замечательный лужок. Может быть, на нём росли такие цветы, как Ваши, только я уже точно не помню. Это было давно.

Зонтики даже не замечали, что давно движутся в одном направлении.

— А я, — смущённо сказал вдруг Чёрный Зонтик, — наверное, кажусь Вам таким, как все.

— Ну что Вы! — с поспешностью воскликнул Пёстрый Зонтик и очень смутился от своей поспешности. — Вы совсем не похожи на всех. Вы такой большой и печальный… Наверное, от того, что Вы такой большой, в Вас так много печали.

Чёрный Зонтик усмехнулся:

— Просто я старый. Когда я был молод и у меня были ещё целы все спицы, я, кажется, действительно, выглядел… гм, бравым. Я раскрывался, с таким, знаете ли, треском: крррах! Многие прохожие даже шарахались. А теперь меня трудно раскрыть — и спицы мои скрипят. Ну и потом, я, конечно, изрядно пообносился. Видите ли, меня уже несколько раз латали. И чехол давно потерялся — где-то при переездах. И ручка вся в царапинах, — Чёрный Зонтик улыбнулся и стал от этого ещё печальней.

— Я люблю Вас, — неожиданно сказал Пёстрый Зонтик. — Вы самый лучший зонтик на свете!

— Я? — оторопел Чёрный Зонтик. — Да Вы только посмотрите, какой роскошный зонт шагает справа от Вас. Он даже весь напрягся и смотрит на Вас — как… как влюблённый!

— Он не влюблённый, — едва скользнув взглядом направо, сказал Пёстрый Зонтик. — Он — самовлюблённый.

— Боже мой! — рассмеялся Чёрный Зонтик. — Вы так молоды и так прекрасны…

Внезапно оба зонтика закрыли и сдали на вешалку. Их хозяева вошли в кафе. Зонтики оказались совсем рядом — на соседних крючках.

— О чём Вы думаете? — спросил Пёстрый Зонтик, чтобы не молчать.

— Я думаю о том, — тщательно подбирая слова, отвечал Чёрный Зонтик, — что, если бы я был немного моложе, то попросил бы разрешения поцеловать Вас.

В ответ Пёстрый Зонтик прильнул к Чёрному — они поцеловались и улыбнулись друг другу в темноте.

— Скажите, а Вы часто целовали другие зонтики? — спросил вдруг Пёстрый Зонтик.

— К сожалению, часто, — отвечал Чёрный, — но разве это имеет значение?

— Нет, — просто ответил Пёстрый Зонтик.

— Мы будем жить вместе! — Чёрный Зонтик заговорил взволнованным шёпотом. — Я никогда не буду пускать Вас под дождь, чтобы не поблёкли Ваши ромашки. Я один буду ходить под дождь: смотрите, какой я большой! Подо мной хватит места не только двоим, но и четверым, если каждый возьмёт соседей под руки. Я буду держать Вас в чехле — красивом чехле с ромашками. И только очень редко стану открывать чехол, чтобы полюбоваться Вами.

— Нет-нет, — протестовал Пёстрый Зонтик, — это я буду ходить под дождь! Вас нужно беречь: ведь таких, как Вы, нет больше.

Они говорили — и, часто-часто ударяясь об пол, с них капали слёзы.

— Всё мне тут намочили! — проворчал старенький гардеробщик, доставая из кармана клетчатый носовой платок и прикладывая его к глазам. Старенький гардеробщик всю жизнь проработал на вешалке: он хорошо понимал язык зонтиков.

Зонтики долго гуляли в тот день по улицам и строили планы. Внезапно они зацепились друг за друга — и…

— Вы куда? — вскрикнул Чёрный Зонтик и почувствовал укол спицы в самое сердце.

— Я не знаю! — пролепетал Пёстрый Зонтик и вывернулся наизнанку.

Хозяйка Пёстрого Зонтика что-то ещё сказала хозяину Чёрного — зонтики не слышали ни хозяйки, ни хозяина. Да если бы и слышали — разве могут зонтики понимать человеческий язык! А если бы и понимали — разве могут зонтики разобраться в человеческой жизни!

— Вы найдёте меня? — издалека кричал Пёстрый Зонтик.

— Обязательно! — отчаянно хрипел Чёрный.

И, совсем уже потеряв его из виду, Пёстрый Зонтик, расталкивая другие пёстрые и чёрные зонтики и взлетая над ними, прозвенел на самой высокой и чистой ноте:

— Я напишу Вам письмо-о-о!