Угли ночного костра

Евгений Каминский (2024)

Книга Евгения Каминского «Угли ночного костра» будет интересна любителям природы и путешествий по Камчатке. По профессии автор биолог-охотовед, окончивший Иркутский сельскохозяйственный институт в 1994 году. Работал охотоведом в Елизовском районе. В 2022 году вышла его художественная книга-альбом «Угли ночного костра». Она о тайге и тундре, о горах и болотах, об охоте и рыбалке, о людях, с которыми автор встретился на этих просторах, о забавных и не очень историях, произошедших во время путешествий, и, конечно, о любви к природе, сокровенно вплетенной в каждый рассказ и фотографию.

Яшка

— Да-а-а!!! Вот так дела! — вслух сказал Саня и удивился собственному голосу. Байкал тоже озадачился, оторвавшись от оставления пометок своей территории вокруг зимовья: и чего это хозяин сам с собой разговаривает? Егерь, вернувшись из дома, где пробыл недельку, стоял и смотрел на последствия первого осеннего шторма. Большая ветка разлапистой старой берёзы прогнила вконец и, не выдержав натиска ветра, обломившись, рухнула на крышу зимухи, пробила её комлем и теперь, ещё зелёная, скромно росла из чердака. Только наступил октябрь — заготовки на зиму сделаны, и сейчас Саня торопился подготовиться к промыслу: заготовить дрова, построить рухнувшие мостки через многочисленные ручьи, разнести продукты по зимовьям, а тут опять двадцать пять. Он разложил по полочкам продукты, принесённые из дома, опустошив понягу^[3], съел на ходу горстку сухарей из подвешенного к потолку мешочка, запил их водой из ручья и полез на крышу. Распилив проклятую ветку и сбросив её наземь, оценил масштабы ущерба. «Ничего не попишешь, — подумал егерь, — крышу надо перестилать», — и засобирался обратно в город.

Два рулона рубероида тащить на себе — это не мёд ложкой есть, тут помощь нужна, решил Саня и заехал на пути из города к Славке-леснику за подмогой. А на кордоне — никого. Почти никого! Славка только вчера вечером рванул домой родных повидать, а на базе только Яшка — местный бич. Зимой ему набили морду лица и выпнули из автобуса посреди дороги, недалеко от деревни, за пьяный дебош, когда он возвращался из мест не столь отдалённых в неизвестно куда, — нигде и никто его не ждал. Поморозив сопли на бескрайних просторах, герой протрезвел, успокоился и случайно набрёл на тропинку, ведущую от дороги к избе лесников. Славка тогда очень удивился, но впустил, когда Яша с артистичностью актёра МХАТа и других академических подмостков попросил воды попить, потому что так есть охота, что переночевать негде. С тех пор бывший уголовник жил на базе, пилил и рубил дрова, исправно топил избу и баню, за что был всегда накормлен и даже снабжён поношенной одеждой. Однажды, остограммившись, он попытался рассказать Славке о своих прошлых подвигах, за что был выселен в дальнюю комнату с китайским предупреждением. Ну, не задалось у человека общение…

Саня помешкал, но время дорого, неохотно попросил Якова помочь дотащить рубероид до зимовья. Тот согласился за обед и чекушку в конце пути. Саня уж думал отказаться, но это ж ещё один день терять… Пока шли лесом и преодолевали броды, Яшка помалкивал, а как вышли на тундру, приободрился и, найдя свежие уши, начал выкладывать свои геройские заслуги прошлой жизни. Саня шёл молча и скрежетал зубами: мало того, что его помощник, с его же слов, был упырём со стажем, так теперь он будет знать, где находится зимовье, — и это очень настораживало опытного егеря. А Яшу понесло, как лыжника по насту: видя, что ему не перечат, пошёл вразнос и сыпал, где он, кого, и что, и как, — со всеми рвотными подробностями. От кажущихся ему подвигов грудь пошла колесом, рассказ свой всё больше стал украшать тюремным жаргоном, и даже походку пытался изменить, но спотыкался.

На краю тундры, у первых чахлых берёзок, посреди увлекательного Яшкиного рассказа об очередном тюремном подвиге, а иных в его жизни не было, у него из-под ног порскнул^[4] заяц, как всегда неожиданно, испугав героя. Саня вскинул дробовик, провернув его на лямке через плечо, как в ковбойских боевиках, и в ту же секунду прозвучал выстрел. Яша встал, открыв рот. Саня устало скинул рюкзак с рубероидом, открыв мокрую от пота энцефалитку^[5] на спине, подобрал зайца. Порывшись в кармашке рюкзака, нашёл верёвочку, накинул петельку на заднюю лапку зайцу, подвесил его на ветку берёзы на уровне глаз. А дальше произошло то, что Яшка увидеть не ожидал: выверенными движениями этот невзрачный егерь быстро сделал надрезы и несколькими уверенными движениями стащил шкурку с беляка, быстрее, чем Яшка сапог с ноги. Дальше — хуже: незаметное движение опытной руки, и сизо-зелёные кишки вывалились на траву, хрустнули косточки, и счастливый Байкал захрустел долгожданной заячьей головой — ну, не тащить же лишнюю тяжесть на себе, и рубероида достаточно. Такого за всю свою беспутную и никчемную жизнь Яшка не видал. Особенно поразили его и вогнали в ступор эти привычные, словно отрепетированные движения, будто ежедневные, как хлебушек порезать. А ещё стояла тишина, как во время спектакля, даже Байкал сидел и молча ждал, переминаясь с руки на руку. Вытирая пучком травы окровавленный нож, Саня подошёл к Яшке и, улыбаясь во всю ширину своей интеллигентной бородки, ласково, по-отечески произнёс:

— Будешь много говорить, и с тобой может случиться то же самое.

Эти слова вывели Яшку из оцепенения, он молча скинул понягу с рубероидом на землю и бросился бежать назад, удаляясь по тундре в стороны базы. Саня долго смотрел ему вслед, затем обвёл взглядом два рюкзака с рубероидом, ружьё, зайца, катящееся к закату солнце и, обращаясь к другу, сказал облизывающемуся Байкалу:

— Говорила же мне мама: «Язык твой — твой враг!»

Байкал подобрал вываленный язык, захлопнул пасть и молча согласился.

Примечания

3

Поняга — рюкзак на жёстком, алюминиевом или деревянном, каркасе.

4

Порскнул — неожиданно вскочил, бросился, вспорхнул.

5

Энцефалитка — таёжный костюм, куртка с капюшоном и штаны защитного цвета, где рукава и штанины были с манжетами, препятствующими проникновению к телу иксодовых клещей — распространителей опасного заболевания клещевого энцефалита. Популярная летняя одежда таёжников.