Кодекс одного чиновника

Евгений Домбровский (2024)

Страницы книги погрузят тебя в мир государственной службы, немного приоткроют завесу и покажут, что из себя представляет современный чиновник. Эту загадочную для многих сферу я покажу через призму собственного опыта. Я и не претендую на истину в последней инстанции. Историями в этой книге я лишь хочу рассказать о том, какой опыт я вынес из своей работы на государственной службе.Книга призвана раскрыть для непосвящённых людей внутренний мир государственной службы, сформировать для молодого поколения правильный образ чиновника, найти ответы на трудные вопросы для тех, чья карьера развивается не так, как ему хотелось бы. В этой книге я опирался на свой опыт работы в Минфине России, стараясь показать не какие-то тонкости взаимодействия в министерстве, а системные и универсальные принципы работы, выведенные мной на разных этапах карьеры и ставшие неотъемлемой частью жизни.

Статья 6. Рабочий день ограничивается лишь количеством часов в сутках

Из объявления о трудоустройстве: «Если вы в конце рабочего дня все еще способны улыбаться, приглашаем вас на работу.

Ричард Брэнсон

Мое первое плотное знакомство с госслужбой началось с практики. Тогда мой рабочий день начинался примерно в 11 и заканчивался в районе 4-5 часов. Сейчас это кажется идеальным графиком, но тогда даже такие временные границы не воспринимались какой-то поблажкой, а серьезным испытанием для студента. Я хорошо помню, что у меня все время в голове вертелся вопрос: «Как можно каждый день работать с 9 до 18? Это же так тяжело!» В тот период мне казалось, что люди поэтому так устают после работы, потому что им приходится с утра и до вечера нести свою тяжелую службу, а времени на отдых почти не остается. Уже впоследствии я понял, что работа работе рознь, и что помимо прочего большое влияние оказывает время, которое человек тратит на то, чтобы добраться на работу и с работы, семейные и бытовые условия, а также личное отношение человека ко всему этому.

Первая полноценная рабочая неделя для меня была очень непривычной: работы выдалось так много, что сил не оставалось ни на что, а рабочие проблемы не покидали меня днем и даже приходили ночью во сне. Тем не менее постепенно ситуация началась меняться. Шли неделя за неделей, я начинал адаптироваться к графику и уже находил силы на то, чтобы заниматься чем-то после работы. Длинные световые дни, характерные для летней Москвы, создавали иллюзию, что ты заканчиваешь работу вовремя, уходишь, когда светло, а впереди еще много времени перед тем, как сумерки сгустятся над столицей.

В тот момент, когда я уже полноценно адаптировался к рабочему графику, для меня удивительными представлялись те сотрудники, которые могли работать до 8-9 вечера. Несмотря на то, что рабочий день является ненормированным, большинство сотрудников нашего министерства заканчивали рабочий день в интервале от 18 до 20 часов. Это при том, что, как правило, если тебе нужно в 18 часов уйти домой, за ребенком, в магазин или по каким-то личным делам, то об этом лучше предупредить руководство заранее. Ты как бы формально не отпрашиваешься, но согласовываешь с руководством, что сегодня вечером за рамками рабочего дня на тебя на всякий случай лучше не рассчитывать.

Люди, которые на регулярной основе оставались еще 2-3 часа после окончания рабочего дня на работе, были для меня супер трудоголиками, которые по моему ощущению тащили на себе все тяготы должностных обязанностей. Это я имею в виду тех, кто не время от времени задерживался до такого времени, а сидит так каждый день. Из 4 человек в нашем кабинете таких было трое, учитывая, что четвертым был я.

По мере приближения осени, то есть периоду активной фазы подготовки проекта бюджета, мое участие в рабочих процессах становилось все более весомым. Это естественно отражалось на росте входящих задач и соответственно — времени на их реализацию. И вот я уже почти каждый день становлюсь свидетелем того, как мои коллеги уходят в 20 или 21. Порой я не просто ухожу одновременно с ними, но и остаюсь работать чуть дольше, завершая дела, чтобы к утру нужные отчеты, документы или справки уже были готовы.

Но самое интересное в этой ситуации было не то, что я постепенно на личном опыте познавал, что значит ненормированный рабочий день, но то, что я принял такой график и понял, что в нем можно работать. Да, я стал позже возвращаться домой, планировать что-то на вечер будних дней стало сложно, а уход в светлое время суток можно было считать успехом. Неужели ненормированный рабочий день — это не так страшно? Или все по причине молодости и профессионального азарта? Ответ я получил чуть позже.

Период подготовки бюджета (сентябрь) — это, наверное, самый напряженный период в жизни министерства. В это время формируется самый важный документ, выпускаемый Минфином России, который обличается в федеральный закон. Трудности и нюансы, которые сопровождают этот процесс — тема для отдельной беседы. Что важно здесь иметь в виду — этот период является самым трудозатратным и время, проводимое на работе, стремится максимально приблизиться к суммарному времени часов в сутках. На период бюджета обычно не планируют отпуска, стараются не делать на выходные больших планов, которые нельзя отменить или сдвинуть.

В этот период у меня почти не было дней, когда я бы уходил с работы раньше 10 вечера. Дома я успевал только перекусить, немного почитать новости или книгу для переключения и лечь спать, чтобы хоть немного поспать перед началом нового рабочего дня. Про планы по вечерам можно было просто забыть, все сдвигалось на выходные, а основная часть дня проходила за рабочими процессами. Но самое интересное здесь не то, что такой режим учишься проходить и достойно выходить из него с улыбкой на лице и розовым лицом, а не серым и болезненным, а то, что такой график начинает затягивать. И вот ты не замечаешь, как бюджет уже принят, идут обычные трудовые будни, время 10 вечера, а ты еще сидишь за рабочим компьютером.

Когда-то я услышал фразу: «Работа как дети, займет столько твоего времени, сколько ты позволишь». И в этом есть зерно истины. Примерно в тот период ко мне пришло осознание, что работать можно не только 40 часов в неделю, но и все 60, а может даже и больше. Тогда и зародилась основа для очередной статьи кодекса «Рабочий день ограничивается лишь количеством часов в сутках». Пройдет много лет, прежде чем график моей работы улетит просто в космос, что оставит свой след в виде:

— систематического ухода с работы так, чтобы успеть на последний поезд в метро по моей ветке;

— ночных поездок на такси домой на пару часов сна и возврата к незавершенным делам;

— завершению работы к открытию метро, чтобы уехать на одном из первых поездов домой;

— композиции стульев в кабинете так, чтобы на них можно было лечь и поспать полчасика, получив передышку перед восходом солнца и началом нового рабочего дня;

— работе на протяжении многих недель без выходных;

— ночи без сна за компьютером и смене на свежую рубашку, как единственному напоминанию о формальном завершении рабочего дня;

— 38-часовому рабочему дню с четверга на пятницу, что завершилось успешной сдачей материалов и выполнением отдельно взятой поставленной перед Минфином России задачи.

Безусловно, находиться в таком режиме, который я описал выше, на регулярной основе не только физически сложно и непродуктивно, но и опасно для здоровья. Отдых для полноценной работы не менее важен, чем грамотное планирование дня и другие профессиональные навыки. Именно поэтому я всегда спокойно отношусь к отпускам сотрудников, понимая, что отдохнувший и переключившийся человек гораздо полезнее в рабочих процессах, чем уставший с замыленным взглядом.

Но тот безумный режим работы научил меня тому, что границы возможностей очень широки и мы порой сами не знаем, на что способны. Сейчас я понимаю, что крайне важно для продуктивной работы в долгосрочной перспективе иметь прогнозируемый рабочий график. Но также я знаю, что если надо, то я буду готов к работе в любом режиме. Ведь государственная служба — это все-таки служба, а не просто наемная работа, а у службы и задач государственной важности нет ограничений, они могут «загореться» в любое время дня и ночи. И к этому лучше быть готовым заранее.