Отложенное венчание

Евгений Геннадьевич Иванов, 2021

Может ли война помешать любви двух людей? Можно ли вернуться назад после смерти? И есть ли у Провидения свой план для каждого из нас? В далёком 1942 году Курт и Ангелика даже не подозревали о том, что ждёт их впереди и как они снова встретятся спустя годы. Об этом мой рассказ.

3

Вечером того же дня, в 21.00 по среднеевропейскому времени экипажи боевых самолётов выстроились у своих машин на аэродроме. Бомбовые отсеки «Хейнкелей» были полностью загружены, боекомплекты «Мессершмиттов» заряжены. Курт, как обычно, вглядывался в лица своих парней, вытянувшихся по стойке смирно у самолёта. Нойманн — второй пилот, Шульц — штурман, Бауэр — стрелок выдвижной огневой оборонительной точки и Ганке — пулемётчик нижней гондолы. Ганке, молодой тиролец, недавно закончивший лётную школу с успехом, выбив на подлёте девяносто девять из ста мишеней на тренировочном поле, несколько забавлял капитана. «Шут гороховый», как окрестил его Курт. Вечно корчил смешные рожи, с неподражаемым австрийским акцентом рассказывал свои сальные тирольские шутки-прибаутки, а временами по вечерам наяривал на аккордеоне, распевая скабрезные песни про альпийских пастушек с козами. Вот и сейчас, не смотря на важность момента и на то, что это был его, Ганке, первый боевой вылет, он выпячивал губы и таращил глаза, словно паяц, повторяя слова Курта.

— Рядовой Ганке, выйти из строя! — рявкнул Курт. Лицо Ганке приобрело мужественную решимость с оттенком скорби, и он сделал шаг вперёд, — Двадцать отжиманий, прямо сейчас! Выполнять!

Под сдержанные смешки лётчиков Ганке в полном боевом обмундировании с парашютом за спиной упал и начал отжиматься. «В следующий раз неделю сортиры драить будешь, рядовой!», — свирепо прорычал Курт.

В 21.15 авиагруппа в полном составе была в воздухе. Путь лежал через Голландию, а затем через Северное море прямиком на Мидлсбро. В 21.26 «Хейнкель-111», бортовой номер 130, под командованием капитана Курта Винтерхальтера достиг операционной высоты в шесть тысяч метров и на крейсерской скорости в четыреста тридцать километров в час в составе ударной эскадрильи ещё пятнадцати себе подобных в сопровождении двадцати «Ме-109» полетел на массовое убийство.

Всё шло рутинно. Курт любил эти моменты. Море внизу, Луна наверху, очередная цель спит где-то в темноте и даже не подозревает о надвигающейся на неё каре вермахта. Он, Курт, инструмент-скальпель люфтваффе, предназначенный для уничтожения врагов фатерланда. «Когда война закончится, я, пожалуй, приобрету себе поместье в Англии. Ангелика вечно учит этот английский, наверное, он ей нравится. Мне в Дрездене всё время вдалбливали французский. Зачем? Лягушатники и так сдались почти без боя, им Париж стало жалко», — думал Курт. Отражение лунной дорожки на морской поверхности внизу вселяло силу и уверенность в своей безнаказанности. Курт чувствовал всю мощь Германии за своей спиной.

— Капитан, вижу берег, это Англия, Мидлсбро прямо по курсу — услышал Курт в шлемофоне голос Нойманна.

— Курс сто двадцать, азимут сто один, снижение на сто, экипаж, приготовиться к атаке, — как обычно скомандовал Курт.

— Бомболюки готовы, — раздался в наушниках голос Шульца.

— Орудия готовы, — рапортовал Бауэр.

— Пулемёт к бою, — необычно серьёзно отозвался Ганке.

Эскадрилья начала снижение, раздвигаясь веером по радиусу поражения, захватывая в перспективе всю территорию беззащитного графства.

Дрожь, вспышка, воспоминания детства, зелёная листва на деревьях. Нечто. Нечто непонятное стояло на вратах сознания Курта и не хотело уходить. Непонятное. Чужое. Непрошенное. Оно аккуратно приоткрыло дверь, заглянуло внутрь, вошло и также тихо притворило за собой дверь. Дрожь, судорога, капля слюны из уголка рта. Курта тряхнуло, зрение на миг исказилось, и он почувствовал, как Нечто смотрит вовне его глазами. Секунда, и всё прошло. Курт снова был самим собой.

— Капитан, вы в порядке? — услышал в шлемофоне голос Нойманна Курт.

— Да! Выполнять приказ!

«Хейнкель-111» под бортовым номером 130 снижал высоту, готовясь к точечной бомбардировке заданной цели. Цель, светясь редкими точками тусклых огней внизу, лежала, готовая к уничтожению.

Первым, как ни странно, о непредвиденном доложил Ганке из своей нижней гондолы.

— Капитан, я вижу множественные цели. Они в воздухе. Приближение примерно через девяносто секунд!

— Ганке, что ты видишь? — заорал в микрофоны Курт.

— Это цели. Приближение. Ещё. Капитан, это «Тандерболты»!

Их ждали. Через стёкла фонаря кабины Курт увидел, как, по меньшей мере три эскадрильи истребителей британских ВВС, разбившись на тройки, пробивали воздух своими пропеллерами, стремясь войти в зону поражения противника. «Какая-то штабная крыса выдала информацию англичанам, а контрразведка прошляпила! — в ярости подумал Курт, — Сдохните, гады! Я вас бомбил в прошлом году, уделаю и сейчас!»

— Экипаж, манёвр уклонения, стрелять на поражение, идём на цель, подготовить бомболюки!

— Есть, капитан!

130 снизил высоту до двух тысяч метров и, задав вираж, сбросил запас бомб на Мидлсбро.

— Удачно. Шульц, курс на основную цель по координатам!

— Есть, капитан!

— Однотонную к бою. Активировать зажимы!

Через нижнюю часть носового фонаря Курт увидел, как внизу, где-то около Мидлсбро зажглись, словно свечки, яркие огоньки. Секунду спустя они расширились, сдвинулись вверх и оторвались от земли. Грохот переламывания сверхзвукового барьера достиг 130. У экипажа заложило уши. «Матерь Божья, что это?» — в беспокойстве подумал Курт. Три секунды спустя сверхзвуковые чудовища пронзили небо в двухстах метрах от бомбардировщика и устремились ввысь. Самолёт качнуло, словно лодку на волнующемся море. Курт посмотрел вверх и увидел, как в полутора тысячах метрах над ним прекратили своё существование борта 77, 112 и 51. Оснащённых по последнему слову военной машины вермахта бомбардировщиков не стало в один кратчайший миг. Их искрящиеся осколки падали вниз на английскую землю.

«Что это? «Катюши»? Когда же русские успели передать англичанам свои реактивные установки? Впрочем, нет, «Катюши» не бьют так высоко. Это то, из-за чего нас послали сюда на убой к чёртовой матери», — уже успокоившись размышлял Курт.

— 130 вызывает борт 99. Капитан Винтерхальтер, ответьте! — это был голос капитана Фогеля, назначенного заместителем Курта по авиагруппе.

— 130 отвечает, что там Ганс?

— Курт, надо уходить! Ты видел это? «Ме-109» сейчас отбивают атаку их истребителей, у нас есть время, чтобы отбомбиться и уйти назад через море.

— Ганс, приказ был сбросить весь боезапас по указанным координатам. Прикажи своим исполнять.

— Ты маньяк, Винтерхальтер, я укажу на это в своей докладной…

Голос Фогеля оборвался, и Курт понял, что падающие обломки это то, что осталось от борта 99. Сверхзвуковые ракеты с назойливой настойчивостью отрывались от поверхности и сбивали «Хейнкели», как ёлочные игрушки. Собственно говоря, Курт уже обо всём догадался. Это была намеренная ловушка. Англичане мастера на такие фокусы. Они просто решили испытать своё новейшее оружие в реальных боевых условиях и путём намеренной дезинформации заманили их сюда. Очень просто, как подопытных кроликов. И экипаж борта 130 жив до сих пор просто по тому, что самым первым ушёл на малую высоту. Значит здесь и надо оставаться. Хотя бы для того, чтобы сбросить свою последнюю однотонную бомбу на их пусковые установки.

— Нойманн, снижение до одной тысячи метров, сбрасываем нашу красавицу на их ракеты и уходим.

— Есть, капитан!

130 с рёвом рассекал пропеллерами воздух, стремительно снижая высоту. В километре над землёй Шульц активировал разблокировку зажимов, и одна тонна смерти сорвалась вниз. Через четыре секунды экипаж взмывающего ввысь бомбардировщика услышал оглушительный грохот взрывающихся английских ракетных установок.

— Миссия выполнена, ребята, теперь домой! — весело объявил в микрофоны Курт, — Шульц, высота шесть тысяч, курс на Кёльн.

В ночном небе Курт видел падающие подбитые истребители, то ли английские, то ли немецкие. Теперь это его мало заботило — главное было убраться отсюда поскорее. Из набирающего высоту бомбардировщика он увидел море, значит Англия осталась позади. Всё хорошо. База, Кёльн, Ангелика — сложилась в его голове последовательность действий.

Отдача от стрельбы верхнего орудия сотрясла самолёт.

— Бауэр, что там, доложить? — резко скомандовал Курт.

— Их трое капитан. Идут на перехват сверху. Разделяются. Один заходит к нам в тыл, — ответил стрелок.

— Ганке, цель уничтожить!

— Есть, капитан!

Курт услышал стрёкот пулемётных очередей из нижней гондолы. Бауэр сверху отстреливался от приближающихся «Тандерболтов». Бомбардировщик резко тряхнуло, и секунду спустя вспыхнул левый двигатель. «Что за чёрт! — подумал Курт, — это-то откуда прилетело?».

— Капитан, там ещё один! Идёт на перехват снизу! — доложил Ганке.

— Уничтожить!

Опять раздались пулемётные очереди, и опять фюзеляж «Хейнкеля» дрогнул.

— Ганке, что там? — прокричал Курт. Ответа не последовало.

— Ганке!

Машина дала крен влево. Пламя от горящего двигателя достигло фюзеляжа. Пули пробили самолёт сверху и орудие Бауэра замолчало.

— Шульц, сменишь Бауэра в верхней огневой точке, — отдал приказ Курт.

Злое жужжание раздалось совсем рядом, и пулемётная очередь пробила левый борт бомбардировщика. Обернувшись, Курт увидел окровавленное тело Шульца на полу кабины. Холодный ветер, дующий из пробоин, оставлял складки на его комбинезоне.

Пытаясь совладать с повреждёнными элеронами, Курт увидел заходящий справа «Тандерболт». Нос истребителя осветился огнём пулемётов, послышался звон разбивающегося стекла кабины «Хейнкеля», и Нойманн дёрнулся, как тряпичная марионетка. Курт успел сделать ещё один вдох, когда пули, прошившие насквозь Нойманна, пробили ему правое лёгкое. Боль миллионами острых, безжалостных игл распространилась по телу. На пару секунд Курт потерял сознание. Дышать было невозможно. Он хрипло сипел, схаркивая кровь на приборную панель. Неуправляемый борт 130 терял высоту. В свете Луны свинцово-серая гладь Северного моря равнодушно смотрела на падающую вниз искорёженную груду горящего металла.

Из угасающего сознания Курта Нечто вглядывалось в происходящее снаружи. Уже не Курт видел мир, а Нечто показывало ему, что происходит. Так, он увидел Ганке в нижней гондоле. Головы у парня практически не осталось. То, что некогда было головой, напоминало разрубленную на куски окровавленную тыкву. Истёкший кровью Бауэр в верхней огневой точке, с изуродованным до неузнаваемости лицом. Шульц на полу с пробитой печенью. Проткнутый насквозь, как утка на вертеле, Нойманн. Все его товарищи были мертвы.

Нечто направило поток сознания Курта на очередной «Тандерболт», заходящий в атаку слева. Необходимости в атаке не было, бомбардировщик и так был выведен из строя. Нить сознания Курта, движимая Нечто, коснулась разума английского лётчика. В последние минуты своей жизни Курт первый раз ощутил эмоции другого человека. Ему стало страшно от того, что было там, внутри сознания англичанина — страх и глубокая, тёмная, всепоглощающая ненависть к нему, Курту. «Тандерболт» приближался. «Совсем ещё молодой мальчишка, это его первый боевой вылет, хочет покрасоваться, добивая и так уже падающий вражеский бомбардировщик», — прочитал Курт в сознании английского пилота. Раздался треск пулемётной очереди и, как в замедленном кино, Курт увидел вспышки у стволов носовых орудий «Тандерболта», медленно выплюнутые пули, неохотно покидающие свои гнёзда и пускающиеся в путь к его бомбардировщику. Он почувствовал, как нижнюю часть тела что-то дёрнуло, и как лишился обеих ног. «Я не хочу умирать», — была его последняя мысль.

Бомбардировщик с оглушительным всплеском ударился о морские волны. Сознание Курта померкло.