Избранник смерти

Евгений Валерьевич Решетов, 2023

Смерть… её сила жжёт изнутри мои глаза, которые без страха смотрят на непривычные пейзажи дореволюционной Российской Империи, встретившей меня кровавым конфликтом двух семей магов. Я попал в самый центр этого противостояния. А ведь помимо него где-то во мраке прячется таинственный кукловод, приведший меня в этот мир. Он скалит зубы и тянет к моему горлу холодные пальцы. Но я не привык играть по чужим правилам и смиренно ждать смерти… Мы ещё посмотрим, кто из нас будет дьявольски хохотать, упиваясь своей победой.

Глава 5.

В груди всё сипело и булькало, а ноги так и норовили подломиться, но я упорно продолжал мчаться дальше, да ещё умудрялся прямо на бегу впадать в транс и кидать взгляды за спину. А там в дьявольском хороводе метались призраки. К несчастью, за нашим квартетом увязался с десяток тварей. Они летали над нами, скалили остатки зубов и протягивали пальцы, покрытые трупными пятнами. Если им хватит сил, то они точно нападут. И мне не отбиться от них. Энергии ведь совсем нет. А в одиночку Всеволод явно не справится с ними.

Но нам повезло…

Стоило нашей банде пересечь черту между Чернолесьем и полем, как призраки будто врезались в невидимую стену. Они злобно завыли и ринулись обратно.

Я тотчас остановился, устало согнулся, упёрся руками в колени и просипел:

— Всё, тут мы в безопасности.

— Откуда вы знаете, Андрей? — судорожно выдал Лука, хватая распахнутым ртом воздух.

— Нет этих ваших мурашек и волосьев дыбом, сударь.

— И впрямь, — согласился со мной семинарист и глянул на тёмное небо. Оно шустро закручивало краны. Дождь стремительно ослабевал, а молнии сверкали все реже.

— От чего или кого мы бежали-то? — протараторил Лаврентий весь покрытый грязью, будто хотел слиться с пейзажем.

— Что-то страшное было на том месте, — произнёс Кантов и передёрнул узкими плечами. — Что-то витало в воздухе. Вероятно, какие-то байки о Чернолесье не просто байки.

Я краем уха слушал Луку и мрачно посматривал на Всеволода. А тот тяжело дышал, сверля меня взглядом исподлобья. Казалось, что он сейчас кинется и разорвёт меня голыми руками. Вены на его висках вздулись, словно сытые пиявки, мускулистая грудь ходила ходуном, а пальцы сжимались в кулаки.

И наконец он не совладал со своими эмоциями. Схватил меня за грудки и прошипел в самое лицо, опаляя горячим дыханием, пропитанным неконтролируемым гневом:

— Ты… ты посмел поднять на меня руку, отребье! За такое вызывают на дуэль!

— Андрей спас тебя! — закричал Лука и принялся отдирать от меня руки Всеволода.

А сам я сейчас был слабее котёнка, посему самостоятельно защититься не мог. Но зато моя физиономия вспыхнула таким презрением, что, возможно, оно-то и заставило Астафьева резко отпустить меня.

— А кто его просил вмешиваться?! А?! — прорычал он, сверху вниз глядя на семинариста. — Я сам в состоянии решать, как мне поступать! Мне помощники не нужны, тем более такие!

— И что бы ты решил, герой? — едко просипел я, снова согнувшись пополам. — А? Принял бы вызов, да? А что потом? Похороны? Петров бы тебя порвал как тузик грелку! И что дальше? Илья Макарович уже стар, а Лаврентий ещё слишком молод. Кто будет поднимать род Астафьевых?

Громко пыхтя, Всеволод ожёг меня яростным взглядом, сплюнул под ноги и ринулся вдоль дороги.

Младший Астафьев хотел было пойти за ним, но Лука схватил его за плечо и твёрдо произнёс:

— Оставь его. Пусть побудет один. Подумает. Андрей сказал правильные слова. А пока Всеволод думает, мы пойдём следом. Авось попутный автомобиль встретим.

Лаврентий посмотрел на удаляющуюся широкоплечую фигуру брата, попыхтел немного и всё-таки не побежал за ним, а молча почавкал по грязи рядом со мной и семинаристом.

Но буквально через пару десятков секунд паренёк выдохнул, осуждающе глянув на меня:

— Не надо было бить Всеволода по голове. Он теперь навсегда запомнит это.

— А что прикажешь было делать, а? — буркнул я, проведя рукой по мокрым волосам. Шляпа-котелок сгорела вместе с машиной, как и прочие вещи всей нашей четвёрки.

— Не знаю, но не так.

— Отвергая — предлагай.

— Не знаю я, что предложить!

— То-то и оно, — цыкнул я и глянул на небо. Из-за туч показалась бледная, болезненная луна, пронзившая серебряными лучами вымытый дождём воздух.

Лука тоже глянул на луну, суетливо перекрестился и воодушевлённо проговорил:

— Нам всем четверым непременно следует сходить в церковь и поблагодарить бога за избавление от супостатов.

— Сударь, дабы вы впредь не уповали на помощь бога, точнее, вы можете уповать, но делайте это ровно с той же надеждой на помощь, что и перед событиями около леса. Поскольку та парочка простолюдинов погибла из-за призрака, коего мне удалось временно поставить себе на службу, — витиевато выразился я. — Отсюда и все ваши мурашки и волосья дыбом.

— А-а-а, — протянул семинарист, пытаясь скрыть разочарование, проступившее на измождённом лице. Небось, он уже посчитал, что установил прямой контакт с самим богом, а тут такой облом. Понимаю…

— А что это за призрак-то был? Чей? — деланно равнодушно спросил Астафьев, мигом загоревшийся любопытством, но ещё гневающийся на меня из-за брата.

— Да оборванец какой-то, — отмахнулся я, хлюпая грязью, попавшей в ботинки. — Меня больше заботит то, что Петровы станут делать дальше. И почему Павел Алексеевич оказался единственным из их семьи, кто участвовал в этом инциденте?

— Павел самый порывистый и безрассудный из их рода, — ответил Лука, хмуря рыжие брови. — Наверняка он действовал по собственному разумению и никого из родственников не поставил в известность, что собирается сделать.

— А сколько их всего Петровых?

— Теперь пятеро: отец, мать, два взрослых сына и дочь на выданье. Жену старшего сына и его малолетнего ребёнка считать не будем. Выходит, что их не так уж и много.

— Однако у них множество прихвостней, — вставил свои пять копеек Лаврентий, поморщившийся из-за ветерка, налетевшего со стороны поля. — Почитай половина Гати под ними. И простолюдины, и дворяне попроще служат им.

— А с чего именно началась ваша вражда? — продолжил я расспрашивать спутников и покосился на рану, уже покрывшуюся засохшей кровью. Повезло, что пуля не прошла на пару сантиметров левее. Тогда бы я так легко не отделался.

— Матушка моя перед тем как за папеньку выйти замуж отвергла Петрова, а тот в бешенство пришёл. Говорит, моя ты будешь или никому не достанешься. Он и отца моего на дуэль вызвал, когда тот руки маменьки попросил. Магией бились они, да только не смогли победителя выявить. Не убил папенька этого гада! — прошипел младший Астафьев, яростно сверкнув глазёнками. — Но женился-таки отец мой Павел на матушке, а Петров всё не унимался: жизнь им исподволь портил, чай в одном городе проживали. А спустя несколько годков папеньку моего застрелили, когда тот с Императором тогдашним турка воевать ходил. Да только застрелили его ночью, в русском лагере, когда османов вокруг и близко не было. Зато находился поблизости от того лагеря… кто бы ты думал?

— Петров? — предположил я, выгнув бровь.

— Он самый. У-у-у, подлюка! — погрозил Лаврушка кулаком в сторону Гати. — Он, он подло застрелил моего папеньку, оставив маменьку вдовой с тремя детьми малыми.

— А что же, расследования никакого не было?

— Да какое расследование? Время-то военное было, поход тем более. Списали все на происки турков. Ну а как в Гать пришла весть о том, что отец мой погиб, так маменька сразу слегла. Шибко она его любила. Полгода помучалась, а потом и пред Богом предстала.

— Она в лучшем мире, — проникновенно проговорил Лука и подбадривающе похлопал двоюродного брата по плечу. А тот шмыгнул носом, весь как-то сгорбился и опустил взгляд. Пришлось семинаристу продолжить рассказ. — С тех пор Петровы особо не докучали Астафьевым, но вы, Андрей, сами понимаете, что нынче та давняя вражда вспыхнула с новой силой. И я боюсь подумать к чему всё это может привести.

— Притом началось всё снова из-за женщины, — подметил я.

— Угу, — угрюмо поддакнул Лука, косо глянул на меня и решил провести короткий урок деторождения: — Как вы, несомненно, знаете, Андрей, начальная ступень родителей шибко важна для ребёнка. Ежели сложить начальные ступени отца и матери да поделить на два, то получится начальная ступень дара дитяти. Но в случае Устиньи Аристарховны и Всеволода, ежели они, дай бог, поженятся, всё будет не столь просто. Половин у ступеней не бывает, так что их дети получат либо вторую ступень, либо третью. А направленность дара всегда передаётся по отцу, так что огневиками они станут. Никто из них не будет водяным, как Устинья.

Конец ознакомительного фрагмента.