Ведьма

Евгений Баюрин

Молодой стажёр случайно становится участником расследования. Проявляя инициативу и смекалку, он раскрывает дело, несмотря на кажущуюся безнадёжность. Помогает ему в этом одна девушка, впоследствии ставшая его любимой. Конечно же, не обошлось без вмешательства случая и одной организации, корни которой уходят в далёкое прошлое.Предлагаю к прочтению захватывающую детективную историю.

Глава вторая

— Волос принадлежит мужчине возрастом от тридцати пяти до сорока лет, — щебетала в телефонную трубку Машка из лаборатории, — Частиц краски для волос нет, но есть следовые остатки увлажняющего бальзама на основе глицерина с растительными добавками. Родина бальзама — Индия. Такой не производится у нас и официально не поставляется на внутренний рынок России.

Машка втайне была без ума от стажёра Яшки, поэтому, ради внимания с его стороны была готова на всё.

Он подсознательно подозревал её в воздыхании к своей персоне. Впрочем, двадцатилетний стажёр пользовался небывалой популярностью у представительниц прекрасной половины человечества. Немного нескладный и грузный, но всегда в отличной физической форме, кандидат в мастера спорта по дзюдо, Яков Сергеевич Брошкин имел притягательное воздействие на женщин, чем иногда пользовался, превышая свои должностные полномочия.

«Не корысти ради ведь, а пользы делу для» — оправдывался сам себе в подобных поступках стажёр.

Выслушав «откровения» лаборантки Марии по сотовому, он расплылся в счастливой улыбке и ответил:

— Спасибо, Машунь! Слушай, у меня есть два билета в кино. Не составишь мне компанию в эту субботу?

На секунду в телефонной трубке наступило молчание, сквозь которое можно было услышать всхлипы с придыханием, затем лаборантка взяла себя в руки и коротко, словно ей предлагали руку и сердце, ответила: «Да».

— Вот и чудненько, Машунь! Тогда до субботы. Встретимся на Маяковского в девятнадцать тридцать, — тоном, не предполагающим возражения, выпалил Яшка и нажал «отбой».

На «том конце провода» сидела алая от смущения и довольная до беспамятства, лаборантка Мария Евгеньевна. В её мечтаниях рисовались уже дорогие рестораны и гостиничные номера, вожделенная близость и подвенечное платье.

А Яшка, тем временем, шёл по коридору, мимолётом раздавая комплименты встречающимся на пути представительницам прекрасной половины отделения Полиции.

Возле «дежурки» молодой ловелас был пойман за рукав Дмитрием Витальевичем.

— Яшка, где ты носишься? Я тебя с самого утра ищу, — вместо приветствия выпалил дознаватель. И, не давая возможности оправдаться, сразу же перешёл к делу, — Слушай, вчера на вызове были, ну, где старушка с попыткой суицида, помнишь? Значит, сейчас мигом туда! Вот тебе лента, «штампулька» и клей — опечатаешь бабкину конуру, пока та находится в больнице. Дверь тот бугай должен был уже на место прикрутить. Как закончишь, сразу в отделение!

Отдавая распоряжения, Виталич не заметил довольную улыбку на лице стажёра. У Яшки, тем временем, в голове созрел план дальнейшего действия.

Выслушав старшего, двадцатилетний дзюдоист прямиком направился к дверям технического отдела.

«Палыч за сынка своего в небольшом долгу у меня. Вот и настало время расплатиться», — с улыбкой чеширского кота Яшка зашёл в кабинет начальника техотдела…

***

Никифоровна, хоть и была старушкой со странностями, ум имела острый. Поэтому отойдя на утро от обезболивающих, смекнула, что не стоит ей зацикливаться на своём «ночном госте». Недаром ведь психиатр к ней в палату зачастил. Ненароком могут и упечь в «дурку» на старости лет, а там запросто признают недееспособной. Всё имущество и сбережение «пойдёт с молотка», а ведь ей просто необходимо исполнять последнюю волю супруга.

Ко всему прочему в старушечьей голове созрел очень странный план. Поэтому, когда доктор стал расспрашивать её о ночном визите, Серафима Никифоровна делала упор на своём горе по ушедшему мужу, а всё остальное сводила на шутку.

Сломанная голень постепенно заживала. Через месяц уже сняли гипс, а ещё через две недели пенсионерка доковыляла на костылях до своей комнаты, сорвала бумажные печати с двери и открыла её запасным ключом, который находился всегда в укромном месте на лестничной клетке.

О появлении хозяйки в своей комнате соседи узнали почти сразу.

Старушка ковыляла на костылях на кухню, чтобы вскипятить чайник.

— Здраствуй, Никифоровна! — приветствовал соседку Пётр, кузнец с комбината, — Как здоровьице Ваше?

— Ничего, ковыляю помалу. И тебе здравия доброго, хотя ввиду того, что дверку мою ты одним махом вынес — здоровья в тебе ещё вдоволь.

— Дык, я ж всё исправил апосля. В тот же день петли новые и прикрутил…

— Ладно, Петь! Я ведь не в обиде на тех, кто умом не богат, — съязвила старушка.

Напротив, Пётр Сергеевич совсем не обиделся на такое высказывание. Встрепенулся всем своим могучим телосложением, да и выдал:

— «Сила есть, ума не надо» — это про меня! — хохотнул он сам своей шутке, а затем добавил, — Серафима Никифоровна, може в магаз надо сгонять, ну, харч там какой купить — так я это мигом…

— Без тебя справлюсь. Покуда ещё и сама ковыляю понемногу, а коли что надо — я и онлайн закажу.

Вернувшись в комнату с горячим чайником, Никифоровна залила кипятком стеклянную банку с травяным сбором и накрыла её крышкой. Оставив настаиваться свой чай, старушка подошла к гардеробу и распахнула створки. Запах нафталина ударил в ноздри.

Конец ознакомительного фрагмента.