Перевернутые небеса. Хранитель

Евгений Базаров, 2023

Мало иметь силу, важно понять, для чего эта сила была дана.Продолжение приключений Андрея Гурова.

Глава 2

Воины Уруслана рысью покинули селение, и оставив после себя клубы пыли исчезли в лесу.

Через два дня, по просьбе Овлура в селение приехали поселковые старшины, и началось гульбище.

На Андрея смотрели с нескрываемым интересом и то как пьет, и то как закусывает, и то, насколько одолевает его хмельное.

Андрей, на чистом инстинкте, пил так, как его когда-то учил Михалыч, когда они ехали по замёрзшей Оби на «Буране». Крепкое медовое вино закусывал салом, и не пьянел. Гости Овлура смотрели на него как на диковину, о чем-то шептались между собой, и наконец, изрядно захмелев, самый здоровый из них вызвал Андрея бороться.

Здоровяка звали Бова. Бова был почти на голову ниже Андрея, но в плечах, пожалуй что, аж в два раза по шире будет. Он сразу схватил Андрея за пояс и грохнул его на землю, вернее это Бова думал, что грохнул. Секундой позже он полетел следом за ним, и теперь он, а не Андрей лежал, больно ударившись об утоптанную землю затылком, прижатым спиной к земле.

Вырваться из железного захвата Андрея, Бова даже и не пытался. Зрители громко заулюлюкали, подзуживая Бову, но тот лежал смирно, выпучив налитые кровью глаза. Овлур удовлетворённый увиденным почесал заросший подбородок.

«Воин, — решил Овлур. — Вот пока все равно только, непонятно чей.»

Хмельное на Руси вещь сакральная, и пить его имеют право лишь воины, или люди, которым надлежит по зову князя становиться в ряды его ратников, такие как он — Овлур.

Простому смертному пить хмельное было нельзя и не потому, что это было запрещено людскими законами, а потому, что так решили боги. Борьба на поясах, тоже удел воина. Вот если бы Андрей на Бову с кулаками полез, тогда бы он без сомнения доказал своё низкое, если не рабское происхождение. Ромейский шпион, засланный Сенатом, вряд ли стал бы открыто демонстрировать свое воинское искусство. А простолюдин, еще бы и захмелел от выпитого так, что на ногах бы уже не стоял. И самое страшное, уподобился бы свинье.

Андрей помог своему поверженному собутыльнику подняться, и они, обнявшись, пошли под навес продолжать попойку. На утро гости не опохмеляясь, свежие, как-будто и не пили всю ночь, разъехались по своим селениям.

Андрей бесцельно шлялся по поселку.

«Вот же напасть, так и убьют когда-нибудь, — думал Андрей стараясь не вляпаться в повсюду наваленные лошадиные катяхи. Он уже заметил, что пешком здесь ходят лишь дети и бабы, а мужики предпочитают передвигаться по селению верхом. Даже если пройти нужно буквально десяток шагов, всё равно верхом.

Где-то на краю селения зазвенел металл. И не просто зазвенел, а с характерным перезвоном: сначала ударял мелкий молоточек мастера, а следом бухал тяжелый молот молотобойца.

«Кузница», — повёл ноздрями Андрей и уловил знакомый запах окалины. В голове снова что-то вспыхнуло и тут же угасло. Андрей посмотрел по сторонам, секунду раздумывал и решительными шагами направился в сторону кузницы.

— Здравы будьте, — поздоровался Андрей, заинтересованно осматривая кузницу.

— И тебе не хворать, ответил кузнец, опуская в чан с водой раскаленную до бела заготовку. Здоровый бугай молотобоец, помощник мастера, заинтересованно уставился на незваного гостя. Это было что-то новое. Просто так в кузницу никого и калачом не заманишь. Сюда ходили либо по делу, либо обходили это место стороной. По делу, духи смолчат, а за излишнее любопытство могут и наказать. Это кузнец запросто разговаривает с духами огня, а простым смертным, даже думать об этом страшно.

Андрей взял в руки готовый дверной засов, внимательно оглядел его и положив на место взял заготовку меча. Изделие было так себе, ничего выдающегося, и Андрей, скривив в усмешке губы положил её на место.

Однако его усмешка не ускользнула от взгляда кузнеца.

— Не нравится? — спросил он.

— Нет, — честно ответил Андрей. — Мертвое железо, ничего путного из этой заготовки не выйдет.

— А ты никак мастер? — заинтересовался кузнец. Во-первых, этот странный гость был прав и заготовка было так себе, не из лучших. Но это мог сказать и воин. Но воин никогда не скажет про меч, что он выкован из мертвого железа. За такое и спросить могут.

Андрей лишь пожал плечами, он не знал.

— Может покажешь недоумкам, как правильно меч выковать, — съязвил кузнец, видя не решительность Андрея. — Мы вишь, испокон века так куём, может не знаем, чего? — продолжал подзуживать мастер.

Кузнец решил немного передохнуть, а заодно и повеселиться. Не каждый день ему говорят, что он безрукий.

Андрей взял клещи, выбрал подходящую заготовку и сунул её в горнило.

— Качай, — кивнул кузнец подмастерью, и тот схватившись за рычаг двумя руками стал изо всех сил раздувать меха.

— Не балуй, — остановил его Андрей. — Мягче работай.

Кузнец с ухмылкой, скрестив на груди руки, наблюдал за действиями Андрея.

Андрей вытянул из горячего металла несколько кусков проволоки, и стал скручивать их между собой.

Заглянувший как бы невзначай в кузницу белобрысый пацан, побежал докладывать Овлуру, что княжич работает в кузнице как заправский кузнец. И вскоре, весь посёлок собрался поглядеть на художества Андрея. Близко к кузнице, никто не подходил, ну это и не требовалось. Летняя кузница располагалась под навесом без стен и с пригорка было всё отлично видно и издалека.

А странный гость ковал. Вытаскивал заготовку, бил по ней молотом, снова совал в раскаленное горнило и снова ковал. Ковал, пока на черном металле не проступили светлые полоски узора. Это стала проявлять свой неповторимый узор, самая лучшая сталь в мире, Харалук — Булат. Кузнец, особо уважаемый в селении человек, уже давно потеряв спесь, вертелся вокруг Андрея.

Наконец, Андрей показал подошедшему Овлуру готовое после закалки изделие: слегка изогнутую, со смещенным к лезвию центром тяжести саблю.

— Чудной какой-то клинок, — взял в руки саблю Овлур.

Он попробовал её в руке.

— Ловко, — похвалил он саблю. — Рукоять приторочат, совсем хорошо будет.

— Это сабля, — сказал Андрей всплывшее из уголков памяти название. — Для конного боя.

Овлур приказал принести пеньковую веревку, и разрубив её на множество кусков. — Хороша.

Потом, бросив на клинок конский волос, проверил лезвие сабли на остроту. Под изумленный возглас присутствующих, волос распался на две половинки.

— Харалук, — выдал вердикт Овлур.

— Так ты, кузнец значит, — посмотрел он на Андрея. — Что ж, это по крайней мере хоть как-то объясняет твоё умение владеть оружием. Тебе мог показать пару приемов какой-нибудь заказчик, такое иногда случается, когда заказчик хочет объяснить мастеру, какими качествами должно обладать заказанное им оружие. А мастер ты знатный. Я, пожалуй, даже больше был бы доволен, если бы ты оказался великолепным мастером оружейником, нежели воином.

Кузнец отвел Андрея в сторону.

— Слышь, паря, — зашептал он Андрею на ухо. — Приходи ко мне работать, вместе мы такое сотворим, на золоте кушать будем, за такой меч, как ты сотворил, весь этот посёлок купить можно, и не только этот, но и ещё пару по соседству.

— Это не меч, — сказал Андрей. — А за приглашение спасибо, но я еще пока сам не знаю, кто я на этом свете.

— Кузнец, кто же еще? — удивился мастер кузнечного дела в седьмом поколении. — И не простой кузнец — мастер. Такое выковать, не каждый способен, даже я не могу такое чудо сотворить.

Овлур распорядился оставить Андрея при кузнице, и выковать еще несколько таких сабель. Андрей пообещал показать Овлуру все преимущества конного сабельного боя перед вооруженным мечом всадником.

Через две недели, когда Андрей с помощью кузнеца Веселина, мужика и правда весёлого, полностью оправдывающего своё имя, не торопясь изготовил десяток сабель, правда не харалужной ковки, но тоже не плохой, лучше, чем здесь бытовала, закалки.

Овлур собрал все боеспособное население посёлка, на поляне за околицей, где к своему не малому удивлению, Андрей увидел в строю не только одетых в доспехи мужчин, но и женщин с длинными копьями, и топорами за поясом.

— Ну, показывай народу своё чудное оружие, — приказал Овлур.

— Это сабля, — показал Андрей воинам свой необычного вида меч. — Её преимуществом перед мечом является то, что она слегка изогнута, и во время удара на скаку, она не только рубит, но и режет. Попробуйте сами.

Указал он на заранее расставленные вокруг поляны соломенные чучела. Из строя вышел седой как лунь воин по имени Ворон, наверное, когда-то, очень давно, он соответствовал своему имени.

Но теперь, лишь далеко выдающийся нос, говорил о его принадлежности к этому крылатому стервятнику. Он взял в свою лопатоподобную руку, протянутую Андреем саблю, внимательно её оглядел со всех сторон, помахал, рассекая воздух.

— Хороша, — крякнув сказал Ворон. — Только нам то она ни к чему. Мы к пешему бою приспособлены, нам в тесном строю, грудь на грудь, короткий и увесистый топор сподручнее, да и лёгкая она для меня.

— Ну, так я же и говорю, что сабля эта для всадника предназначена, — сказал Андрей. — Ты с коня попробуй, мало ли, вдруг придется.

— Давай Ворон, не боись, — подбодрил его Овлур.

Ворон легко запрыгнул на лошадь и полетел рубить чучела.

— Вот это вещь! — восторгался Ворон, когда, порубив чучела в капусту вздыбил коня перед строем пеших воинов. — Сама рубит. Только всё равно не удобно, лёгкая.

Андрей впервые обратил внимание, что местные лошади не имели подков, и что здесь никто не пользовался сёдлами и стременами. Здесь все почему-то использовали для верховой езды только попону. Именно это обстоятельство и не позволяло полностью использовать преимущества лёгкой сабли против тяжелого меча и доспехов. Для того чтобы ударить саблей с полной силой, необходимо было привстать в стременах, которых здесь не было и в помине.

«Овлур знал мечту князя Гостомысла посадить всё своё войско на коней. Теперь Овлуру было с чем представить князю свою находку, — покосился он на Андрея. —

Даже если он и не княжеского рода, а имя ему просто пригрезилось в беспамятстве, человек он безусловно полезный и воин отменный. Он уже окончательно убедился, что Андрей был кузнецом в какой-нибудь далекой от Рима провинции, люди которой владели секретом производства Черной стали, называемой Харалук.»

Осталось только для очистки совести проверить Андрея на знание грамоты, но Овлур был уверен, что кузнец не может знать эту науку, тем более запрещенную для плебеев, латынь. Он и сам не владел латынью, но у него в сундуке хранилась грамота, содержание которой Овлур знал дословно.

— Прочти эту грамоту, — попросил Овлур, когда они с Андреем, теперь уже вполне уважаемым в селении человеком, сидели у него дома за чашкой душистого, заваренного на травах чая.

Андрей взял грамоту, вгляделся в её текст, и в голове у него вдруг что-то вспыхнуло.

— Податель сей грамоты Овлур, является полноправным гражданином Римской Империи, и исполняет обязанности войскового старшины Уруслан Сарая. Подпись — Гостомысл, — прочитал Андрей без запинки.

Глаза Овлура полезли на лоб.

«Выходит, он всё-таки ошибся насчет принадлежности Андрея к роду ремесленников. Но ему ещё не приходилось встречать грамотного, обученного борьбе и фехтованию знатного происхождения римлянина или даже князя, занимающегося на досуге кузнечным делом. И не просто кузнечным, а мастерски умеющим ковать секретную сталь. Как не приходилось видеть и виртуозно владеющего мечом и латынью кузнеца, — голова Овлура пошла кругом, он уже ни в чем не был уверен. — Кто их знает, этих богатых Римлян, чем они на досуге занимаются. В том, что Андрей был именно римлянином Овлур уже даже не сомневался. Сегодня, после Ворона, Андрей на скаку, с двумя саблями в руках, показал такой уровень подготовки, что Уруслану, родившемуся на коне, даже во сне не виделось. Устав ломать понапрасну голову, Овлур махнул рукой. — Будь что будет, — решил он. — Вернется память разберёмся. Если конечно он ее потерял, а не темнит.»

А память действительно потихоньку стала возвращаться к Андрею. И происходило это во сне. На утро он ясно помнил эти сны, и по началу даже испугался, приняв их за побочные последствия от удара головой о камень. Но постепенно он осознал, вспомнил всё, и ужаснулся: «Где он и какова его миссия? Надолго он застрял в этом чужом для него мире, и, что важно, как ему теперь вернуться?»

Андрей вспомнил, вернее осознал, что может легко понимать все языки, и разговаривать на них. Но он никак не мог прочитать надпись на Амулете. Этот язык, стал ему не подвластен.

«Вот попал, так попал, — думал Андрей. — Нужно срочно что-то придумывать, пока аборигены не взяли его в оборот.

Лапшу им какую-нибудь на уши повесить, откуда он здесь оказался.»

Как только его представят местному князю, его сразу же возьмут в разработку на предмет Римского или еще чьего — нибудь шпиона. Беда была в том, что Андрей никак не мог идентифицировать исторический период, в котором он сейчас находился. Здесь всё было не так, и с этим еще придется разобраться.

Разбираться Андрей начал с того что, ссылаясь на потерю памяти выведал у Овлура политическое устройство мира в который попал. Причём делать это приходилось очень осторожно, чтобы не вызвать подозрение в шпионаже и сборе сведений. Ему открылась совершенно невероятная картина, мир, где Русь являлась северной провинцией Рима, основанного на Босфоре несколько веков назад, правил которой престарелый уже, но мудрый князь Гостомысл, потомок древнего рода божественных царей, когда-то прибывших на Босфор с берегов далекого Нила — РА, имеющий кучу дочерей, но не имеющий прямого наследника. Таким образом, Гостомысл являлся прямым наследником Римского трона. Но только при условии, что если бы в Риме была монархия, а не, как теперь, республика.

Римское государство состояло из многочисленных городов — царств. Царей выбирали сами граждане этих городов и после получения римского одобрения они приступали к царствованию. В основном, их обязанностью были сбор и отправка налогов в Рим и охрана границ своего царства. Должность эта, если царь справлялся со своими обязанностями хорошо, могла быть пожизненной, но не наследственной. Вместе с Царем выбирали совет старейшин. И царь, и совет, утверждались Римским Сенатом и подчинялись Риму.

Город имел собственные вооруженные силы, но кадровыми были только охрана и полиция. Остальную часть войска, составляли все взрослые мужчины проживающие в этом полисе. Причем богатые жители служили в кавалерии, средний класс, в тяжелой пехоте, а беднота во вспомогательных войсках. Но это в случае нападения. Командующий войсками, назначался советом старейшин — Сенатом, и наделялся на время ведений боевых действий неограниченными полномочиями, становясь императором, поскольку получал от Сената особую грамоту — Империум. При этом полномочия его действовали лишь за пределами города, на территории, где велись или планировались боевые действия, территория эта временно именовалась империей. В самом городе, его власть ограничивали избранные народом старейшины и царь.

Им надлежало продержаться лишь до прихода подкрепления из Рима, с назначенным на этот случай Римским Императором, к которому по прибытии и переходила вся власть. И царь, и Сенат этого города попадали под власть назначенного Римом Императора, вплоть до выяснения обстоятельств военного конфликта и его успешного разрешения.

В самом же Риме, царя не было, там правил выбранный народом Сенат.

Но так было не везде. На Руси, существовали свои правила, и свои правители — князья, они имели право передавать свой титул по наследству, и могли выбрать князя князей — Великого князя, и назначить столицей тот город, в котором этот князь проживал.

Великому князю, выбранному на совете князей, обязаны были подчиняться все остальные князья, но этот титул был временным и действовал до тех пор, пока выбранный Великий князь справлялся со своими обязанностями.

На Руси, уже давно Великим князем был выбран Гостомысл, и он же получил от них Империум. Он стал не только Великим князем и Императором, но и царем Всея Руси для всех оседлых народов, проживающих в его владениях, и Великим ханом для кочевых.

Вот только народы эти в большинстве своем, ничего об этих делах не ведали, потому, что находились за многие тысячи километров от своего владыки.

Гостомыслу достался от предков огромный кусок, еще не освоенных и не покоренных земель, от Русского моря, и до самых дальних восточных и северных уголков Евразийского континента. Его необузданная империя превосходила размерами все известные владения Рима, и он помышлял о том, чтобы создать своё, собственное Великое царство, не уступающее величием Риму. Для этого, ему нужна была мощная, мобильная армия, не имеющая аналогов в существующем мире. Способная совершать молниеносные переходы на многие сотни и тысячи километров.

Сам князь, имел слишком преклонный возраст, чтобы держать в своих руках такие обширные территории, и он с согласия князей высказанного на собранном по этому случаю Вече, передал Империум своему зятю, талантливому Римскому полководцу Юрию, прозванному солдатами Длинноруким.

Юрий женился на средней дочери Гостомысла — Ольге, которая в декабре должна была родить Юрию наследника.

Резиденция князя находилась на реке Клязьме, где-то в её среднем течении. Андрей слабо представлял себе эту географию. Ему и в том мире ни разу не приходилось бывать в этих местах. Уруслан Сарай находится примерно километрах в двухстах севернее от резиденции, на берегу Волги. Которую Овлур назвал Ра, и добраться сюда из Великокняжеской резиденции можно только зимой. Летом мешают непроходимые болота, и бесчисленные реки, и речушки, от которых в мире, откуда пришел Андрей, уже давно не осталось и следа.