Прекрасные дьяволы

Ева Эшвуд (2022)

Они завладели моим сердцем, но лишь для того, чтобы его разбить. После долгих лет, проведенных с навязчивым ощущением, что мне нигде нет места, я наконец обрела себя рядом с братьями Ворониными. Я чувствовала себя живой и могла быть настоящей только с ними и… в их постелях. Мэлис, Виктор и Рэнсом показали ту сторону меня, о существовании которой я не подозревала, и помогли мне принять тьму, от которой я так долго пыталась спрятаться. Но все это было иллюзией. Прекрасные дьяволы лгали мне. Использовали меня. И теперь под угрозой не только мое сердце. В опасности и вся моя жизнь.

4. Уиллоу

Кожу щекочет легкий ветерок. Я чувствую, как кто-то хватает меня за запястье. Это приводит меня в чувство, и я резко просыпаюсь, пытаясь сесть прямо. К первой паре рук присоединяются еще одни, толкающие меня обратно, и я слышу приглушенный голос, который что-то говорит.

В груди поднимается волна паники, ведь я могу думать лишь о том, что это Илья. Он поймал меня и снова пытается причинить боль. Я бьюсь в чьих-то руках, подавляя рыдания от всепоглощающего страха.

— Нет… — удается мне выдавить из себя. — Нет, слезь с меня!

— Эй. — Слышу я голос, и, когда звуки становятся четче, я понимаю, что это не грубое ворчание Ильи. Это женский голос, и он звучит нежно. — С тобой все в порядке. Ты в безопасности.

Я медленно моргаю, и через несколько секунд зрение восстанавливается.

В глаза словно песка насыпали, они все еще горят от дыма. Но я вижу достаточно хорошо, чтобы понять, что надо мной склонился не Илья. Это женщина с темными волосами и мягкой улыбкой, одетая как санитар. Совсем рядом я различаю мигающие огни машины скорой помощи, а также пожарных и еще нескольких медиков, собравшихся поблизости.

Подобно удару, меня поражает облегчение, и я снова ложусь на спину, прерывисто выдыхая.

— Что случилось? — спрашиваю я, прерываясь, чтобы откашлять сгусток темной мокроты.

— Кто-то из местных увидел пламя и позвонил в 911, — говорит женщина. — Ты можешь рассказать, что произошло?

Я киваю.

— Мужчина. Крупный. Он похитил меня и привез сюда. Я была внутри, когда здание загорелось. Но мне удалось убежать.

— Подожди секунду, — говорит она. — Не двигайся.

Если честно, теперь, когда я, кажется, в безопасности, шевелиться мне совсем не хочется, даже если бы я и могла. Тело выжато, словно лимон, все болит. Понятия не имею, сколько я пробыла без сознания, но паника, охватившая меня ранее, прошла, оставив после себя лишь усталость и неприятные ощущения в горле. Дышать сложно, все жжется, и каждый приступ кашля отдается острой болью в груди.

Я смотрю в небо, стараясь не думать о том, как близка была к смерти.

Санитар подходит к группе пожарных, и они теперь достаточно близко, чтобы я могла разобрать обрывки их разговора.

–…говорит, что ее похитил крупный мужчина.

–…тело, да. Наверху лестницы. Большой парень.

–…мертв?

— Да. Сильно обгорел… застрял… не выбрался.

Я резко втягиваю воздух, а потом прерывисто выдыхаю, пытаясь собрать воедино услышанное.

Они говорят об Илье. Наверняка.

Непохоже, что в здании с нами был кто-то еще. И пока бежала, я слышала грохот. Потолок начал рушиться, так что, возможно, на него что-то упало.

И один из пожарных сказал «мертв».

Он мертв.

Я снова и снова прокручиваю в голове эти слова, пытаясь придать им смысл. Я понимаю, что это значит — здоровенный русский испустил дух и теперь не сможет причинить мне вреда, но какая-то часть меня не совсем в это верит. Словно это очередной трюк, и он в любую секунду может выскочить из-за развалин здания и снова броситься на меня.

Я зажмуриваю глаза, пытаясь дышать нормально, но чувствую, что дрожу. Отступившая паника снова начинает овладевать мной.

— Ты в порядке, — шепчу я себе. — Все в порядке, он мертв. Ты в безопасности.

Но в голове страшная неразбериха, и слова как будто до меня не доходят. Стена страха слишком толстая, и с каждым вздохом я дрожу все сильнее. Похоже, я на грани приступа паники, эмоции бушуют в груди подобно урагану.

— Тише, успокойся, — снова говорит санитарка. Ее рука мягкая и теплая, но я все равно отстраняюсь от ее прикосновения. — Все в порядке. Ты с нами. Мы отвезем тебя в больницу, чтобы ты могла пройти обследование. Ты надышалась дымом и наверняка в шоке.

Обхватив себя руками, отрывисто киваю. Зубы слегка стучат, и я сосредотачиваюсь на том, чтобы не поддаться панике, позволяя женщине-санитару и остальным делать то, что необходимо.

Каталку, на которой я лежу, задвигают в заднюю часть машины скорой помощи, и я то прихожу в себя, то теряю сознание, пока автомобиль с визгом мчится по шоссе в больницу.

— Тебе повезло, что вовремя выбралась, — говорит другой врач. Молодой человек с горящими глазами. — Судя по тому, что рассказали нам пожарные, дом быстро сгорел.

— Он был старым, — отвечает женщина. — Вопрос времени.

Несмотря на безопасность, я не могу избавиться от ощущения жара на своей коже. И от осознания, насколько близко я оказалась к тому, чтобы заживо сгореть в разрушающемся здании, как Илья, у меня внутри все скручивается в тугой узел. Паника по-прежнему угрожает охватить меня целиком, и я снова закрываю глаза, приветствуя волну головокружения, от которой становится трудно думать.

К счастью, вскоре мы добираемся до больницы, и там все приходит в движение. Из машины выскакивают санитары, выкатывают каталку. Меня везут по стерильно-белому коридору. Голоса перекликаются между собой, когда врачи скорой помощи передают меня персоналу больницы. Меня подключают к капельнице и нескольким другим аппаратам.

Медбрат измеряет мои показатели и хмурится, когда видит, в каком состоянии моя шея, замечает порезы и синяки на теле. Он выскальзывает из палаты, и через несколько минут его заменяет высокая женщина-врач в белом халате. Она осматривает меня, а затем два санитара везут мою койку по коридору на рентген.

Трудно уследить за всеми разговорами. У меня все еще кружится голова. Доктор достает маленький фонарик и просит меня проследить за ним взглядом, что я и делаю, насколько могу.

— Вы знаете, какой сейчас год? — спрашивает она, и я киваю, давая ответ.

Она выглядит довольной, и меня отводят обратно в маленькую больничную палату.

— Переломов нет, — говорит она мне, стоя возле моей кровати. — У вас сильный ушиб шеи и несколько рваных ран, но их уже привели в порядок. Когда вы ударились головой?

— Я упала с лестницы, когда пыталась выбраться, — объясняю я. Мой голос звучит как чужой, грубый и скрипучий от дыма и удушения.

Доктор кивает.

— Что ж, к счастью, у вас нет сотрясения мозга, только шишка на голове. Вам очень повезло, травм довольно мало. Учитывая все обстоятельства, с вами все в порядке.

Забавно. Я не чувствую себя в порядке.

Хорошо, что мне не придется долго лежать в больнице и что после этого испытания у меня ничего не сломано, но когда я закрываю глаза, то все еще вижу оранжевое пламя и чувствую на себе руки Ильи. Его нож, скользящий по моей коже.

— Здесь полиция, — продолжает доктор, и я моргаю, глядя на нее, пытаясь сосредоточиться. — Если вы дадите согласие на проведение анализа ДНК, мы надеемся, что они смогут установить личность нападавшего.

— Ладно. — Я сглатываю и прочищаю горло. — Я согласна.

Она улыбается и кивает, направляясь сообщить копам мой ответ. Конечно, я уже знаю, кто это был. Илья Петров, брат Николая Петрова. Он охотился за мной только потому, что братья Воронины убили его брата, а мне не повезло оказаться там, когда это случилось.

У меня берут образец ДНК, и как только медсестры уходят, чтобы провести анализ, мое тело утопает в изнеможении. Я то погружаюсь в сон, то выныриваю из него, дремлю и тут же резко просыпаюсь. Я так устала. Каждая частичка меня чувствует себя измотанной, но в то же время во мне все еще горит искра адреналина.

Все, что произошло за последние двенадцать часов, для меня почти невыносимо. Я чувствую, как перехватывает дыхание от перепрыгивания с одной эмоции на другую. До встречи с Ильей предательство братьев занимало меня больше всего. Я и представить не могла, что может быть что-то хуже этого.

После того, как Илья накачал меня наркотиками и чуть не изнасиловал, то видео, которое я увидела в комнате Вика, кажется таким далеким. Но я по-прежнему чувствую ту боль, — она вонзается в сердце, словно кинжал. Как же много всего случилось.

Я позволяю себе отдыхать столько, сколько могу, и, хотя больничная койка не особо-то удобная, это лучше, чем быть привязанной к стулу в дряхлом здании. Кто-то приносит мне воды, оставляя ее на столике у кровати, и как только они уходят, я с благодарностью выпиваю ее одним глотком. Горло все еще болит, но прохладная вода приятно согревает его.

Некоторое время спустя в комнату входят двое полицейских. У одного из них хватает такта постучать по дверному косяку, и я моргаю, очнувшись от легкой дремоты.

— Мисс… Хейз? — говорит он. — Извините за беспокойство. Мы не отнимем у вас много времени.

— Ладно, — бормочу я, переводя взгляд с одного на другого.

— Вы можете вкратце рассказать нам, что произошло? — спрашивает первый полицейский.

— Я вышла на… прогулку, — говорю я, немного запинаясь. — И какой-то здоровенный парень схватил меня. Он чем-то усыпил меня, и когда я очнулась, то оказалась в том доме.

— Вы когда-нибудь видели его до сегодняшнего вечера?

Я качаю головой. Технически, это даже не ложь. До того, как он похитил меня, я видела Илью только на фотографии в компьютере Вика и никогда раньше с ним не встречалась. По крайней мере, лично.

— Нет. Никогда. Я его не знала.

Полицейский кивает, что-то записывая.

— У вас есть какие-нибудь предположения, зачем он вас похитил?

Я снова качаю головой.

— Нет. Он почти ничего не сказал. Только то, что я от него не отделаюсь и у него на меня планы.

— С вами в здании был кто-нибудь еще?

— Нет, — отвечаю я им. — Ну, то есть, не думаю. Я не покидала комнату, в которой он меня держал, пока не попыталась сбежать.

— Как вам это удалось? — спрашивает второй полицейский.

— Из-за оборванных проводов вспыхнул пожар. Он начал разгораться, и тот мужчина попытался… — Мой голос срывается, и я слегка кашляю. Мне трудно говорить об этом даже сейчас, когда знаю, что я в безопасности.

— Все в порядке, — тихо говорит первый полицейский. — Не торопитесь.

Я с трудом сглатываю и делаю еще глоток воды.

— Он пытался подтащить меня к очагу возгорания, — говорю я. — Я испугалась и сумела вырваться. Побежала к двери, а потом упала с лестницы, но мне удалось выбраться.

— Вам повезло, — бормочет второй полицейский.

Я киваю, глядя на больничную койку.

Дверь слегка приоткрывается, и в нее просовывается голова еще одного полицейского. Он шепчет что-то на ухо тому, кто задавал больше всего вопросов, и смотрит на меня.

— Мы провели анализ ДНК, — объясняет он. — Мужчину, который на вас напал, звали Илья Петров.

Он смотрит на меня так, словно ожидает увидеть на моем лице призраки узнавания, но я просто киваю, глядя прямо ему в глаза. Конечно же, я не говорю им, что уже знала об этом.

— Он мертв, погиб при пожаре. Ему не удалось выбраться. — Полицейский замолкает, все еще глядя на меня. Затем добавляет: — Мисс Хейз, ваша ДНК также всплыла в системе.

Я хмурюсь, поджимая губы.

— Что вы имеете в виду?

В связи с Ильей? Или с братьями Ворониными?

Вряд ли это так, но…

— Совпадение с нераскрытым делом. А если точнее, с маленькой девочкой, которая пропала много лет назад. Мы получили ДНК от одного из ее родителей, чтобы попытаться использовать в качестве совпадения, если ее когда-нибудь отыщут, но она так нигде и не всплыла. — Он делает шаг вглубь комнаты, слегка приподнимая брови. — До этого момента.

Секунду я просто пялюсь на него. Из всего, что он мог сказать, это было последнее, чего я ожидала. Один из моих родителей еще был жив? И хотел меня найти?

Полицейский продолжает говорить, и я отвлекаюсь от мыслей, чтобы послушать его, потому что отчаянно хочу узнать, что он скажет по этому поводу.

— Согласно нашим документам, ваши родители умерли, но у вас есть бабушка, которая все еще жива.

Кровный родственник. Не родители, но… бабушка? Человек, знавший их и возможно знавший меня до того, как произошел пожар?

Мысли мечутся в голове, как сумасшедшие, пытаясь воплотиться в нечто реальное. Это новое открытие, вдобавок к сегодняшним событиям, заставляет меня задуматься, — а не брежу ли я? Может, у меня галлюцинации?

Возможно ли это на самом деле?

— Вы хотите, чтобы мы с ней связались? — спрашивает меня полицейский.

Я немедленно киваю, поворачивая голову еще до того, как по-настоящему обдумываю ответ.

У меня есть бабушка. Семья.

Настоящая.