Принцесса и Ястреб

Ева Миллс, 2020

Ева заперта на карантине и не знает, как отвлечься от тягостных мыслей. Семнадцатилетняя Шелена приезжает в дом матери в момент, когда та ожидает опасных и знатных гостей. Что общего между двумя героинями? Одна из них – автор, а вторая – персонаж книги. Но в какой-то момент судьбы обеих женщин пересекутся. Смогут ли они справиться со своим прошлым и найти свое будущее? Спин-офф к циклу «Воздушные замки». Содержит сцены жестокости и насилия. Содержит нецензурную брань.

Глава 6.

— С Днем рожденья тебя, с Днем рожденья тебя, с днем Рожденья, дорогая Моника, с днем Рожденья тебя! — слаженно пропели мы с Хавьером, как только на экране появилось голубоглазое семейство Финнов.

— Спасибо, дорогие мои — рассмеялась Моника, и тут же отвлеклась на сына — Нокс, не вертись, поздоровайся с бабушкой и дедушкой.

— Пливет, Ева, пливет, дед, — помахал нам ручкой малыш. Не слишком чистой ручкой.

— Привет, милый. Здравствуй, Джейме. Как у вас дела? Как празднуете?

— Ну, как мы можем праздновать? — пожала плечами Моника. — В пять утра прискакал Нокс и потребовал"игвать". Джейме включил ему свинку пеппу, что, конечно, было дико непедагогично, но…

–…но чертовски действенно, скажи? Мы выиграли еще сорок минут сладчайшего сна.

— Потом мне торжественно подарили рисунок динозавра — Нокс, сбегай за рисунком, он на холодильнике висит, и новое кольцо — смотрите, какое стильное — она довольно протянула нам руку, на которой блестело действительно изящное и модное колечко, — никогда не понимала, как этот мужчина умудряется дарить такие обалденные подарки, хотя сам…

— выглядит как деревенщина? Спасибо, милая, ты так добра ко мне всегда. Просто я всегда думаю о других, не то, что некоторые.

— Ай, Джейме, ну ты же не будешь отрицать, что эту уродскую майку с надписью «Hawaii» давно пора упокоить с миром, а не бесить своим дурацким видом любимую жену в ее же день рожденья!

— Чем тебе не нравится моя любимая майка? Она чистая!

— Деда, смот’и, какой диназавик!

— Да, деда, посмотри на динозаврика. Это вроде бронтозавр. Или тиранозавр?

— Мама! Это твицеватопс!

— Да, глупая женщина, как можно было не узнать трицератопса, вот же воротник, а вот три рога! Учишь ее, учишь, а она… Скажи, Нокс?

— Мама гвупенькая! — захихикал Нокс, и Моника помрачнела.

— Мама не глупая, это папа тебя научил так говорить? — она свирепо уставилась на Джейме, и он замотал головой с невинным видом.

— У вас свои интересы, а у меня свои. Представляешь, Ева, эти два увальня только и делают, что целыми днями едят конфеты и смотрят Дискавери.

— Мы повышаем свой образовательный уровень!

— Да конечно!

— Не веришь? Вот скажи, какой динозавр является символом баскетбольной команды НБА из города Торонто в Канаде?

— Что?

— Ага, не знаешь! Нокс?

— Велоциваптов!

— Дай пять!

— Один из трёх динозавров, которые стали прообразом Годзиллы, является…

— Игуанодон.

— Деда, моводец!

— А ты откуда это знаешь? — недоумевающе уставилась я на Хавьера, и он пожал плечами.

— Я люблю Дискавери.

Мы с Моникой понимающе переглянулись.

— Это просто ужас, этот карантин. Мне кажется, я скоро буду выть по ночам на луну. Это какой-то мировой заговор против Овнов, я считаю. Нечестно, что я оказалась заперта вместе с ними — она кивнула головой на «них», смотрящих на любимую мамочку невинными глазами. — Мариза тут звонила поздравляла, так они вон вместе с Тьяго йогой занимаются, йогой, понимаешь!

— Ага, йогой они занимаются, йооогоой, понииимаешь, Хавьер? — Джейме передразнил Монику, многозначительно закатывая глаза и играя бровями, и они с Хавьером мерзко захихикали.

— Придурок, — сказала Моника, закрыв сыну уши. — Как есть, придурочный автослесарь. И зачем я за тебя вышла замуж?

— Наверное, потому что залетела. Ай! Хавьер, твоя дочь меня бьет.

— Моя жена меня тоже бьет. Такова наша участь, несчастных подкаблучников.

— Ой, ну лучше так, чем заниматься йоооогой, — удачно сострил Джейме, и мужики снова заржали.

— Видишь, видишь? А я что тебе говорила? — накинулась я на Хавьера. — Моника, я ему тыщу лет твержу, давай, мол, заниматься, пока песок не посыпался с тебя, а он: занимайся, дорогая, а сам сядет на диван…

–…с гадским пивом….

–…и ехидно комментирует…

–…и Нокс бегает и повторяет за ним…

–… и еще смеется! — в унисон закончили мы с Моникой и посмотрели на причины всех своих бед.

— Трындец нам, старик — резюмировал Хавьер, и Нокс радостно подхватил:

— Твынцец, твындец!

— Ну, в общем мы, как обычно — подвела итог беседе Моника. — Все хорошо, и периодически мы даже любим друг друга. В настолку вчера вот играли.

— Папа выиг’лал маму, и мама плакава и звилась как маинькая — радостно сдал Нокс и Моника помрачнела. Проигрывать она не любила.

— Это было нечестно. Если бы он не перекрыл все дороги моему поезду, я бы наверняка его обставила, но он…, понимаешь, Ева, ему даже не нужно было в ту сторону!

— Ну а как по-другому? Смысл тогда играть, паровозики просто выставлять? Давай тогда в следующий раз кукол будем наряжать!

— Ой, все! Закрыли вопрос! Ева, папа, люблю вас! Нокс, помаши дедушке и бабушке!

— Пока-пока, — послушно помахал рукой мальчик, и они отключились.

Мы с Хавьером посмотрели друг на друга и рассмеялись.

— Они невыносимы, правда?

— Да уж, в своем репертуаре. Представляешь, если мы были сейчас у них? Шум, гам, крики, все бы по сто раз перессорились, дети носятся под ногами, Кира отлупила Джоша, Сантьяго всех организовал играть в прятки, Мариза и Кайли украдкой курят на балконе, я шиплю, чтобы ты не спаивал Колина, Изабел комментирует, что платье на Монике слишком тесное и надо было взять на размер больше, Моника обижается, плачет и убегает, мы все дружно ее утешаем и возвращаем, и едим торт…

Мы замолчали.

— Мне не хватает этого.

— Мне тоже, дорогой.

— И меня злит, неимоверно выводит из себя, что я не могу поехать и забрать своих детей. Я скован по рукам и ногам, я бешусь! — не сдержавшись, в каком-то едином порыве Хавьер выплеснул то, что у него уже давно накипело. И только когда он это произнес, до меня наконец-то дошла истинная причина его дурного настроения и апатии. Он тоже переживал, но если я умело запихивала все тревоги на чердак своего мозга, то Хавьер крутил все в себе и наверняка прорисовал в голове всевозможные варианты от обычных до самых катастрофических. Наши дети были не с нами, и сколько бы мы не убеждали себя, что так даже лучше, что они под надежным присмотром, веселы, накормлены и гуляют на свежем воздухе, было ясно как день, что только когда наша семья снова станет целой, только когда наконец-то все будут дома, только тогда мы сможем выдохнуть, выплакать всю эту тягость неопределенности и разлуки, и наконец-то обретем спокойствие.

Я не стала ему ничего отвечать — и так все было понятно. Придвинулась к нему теснее, и он со вздохом меня обнял, и так мы и сидели рядом, думая об одном и том же и молча поддерживая друг друга в своих мыслях.

Дама червей

— На колени, когда разговариваете с его высочеством! — нас с Марком бесцеремонно пихнули, и мы упали на пол перед царственными ботинками Ястреба. Он хмыкнул и вернулся обратно в кресло, видимо, решив, что оно неплохо подойдет в качестве замены трону.

–Подойдите, — кивнул он, и нас тут же подволокли к нему.

Мы стояли перед ним, руки связаны за спиной. Хотя мы были выше Ястреба, психологически это не помогало, скорее наоборот: даже сидя, он подавлял нас. Страха почему-то не было — когда я поняла в баре, что нас раскрыли, когда бежала с выпрыгивающим сердцем по ночному городу — тогда я боялась, а сейчас — нет. Все уже случилось, и теперь от нас ничего не зависело. Ну, почти ничего. Я кинула косой взгляд на Марка — догадается ли он молчать? — и тут же получила по лицу тяжелой рукой.

— Не переглядываться! Смотреть только на Принца! Говорить только, когда спросят! Ясно? — в ушах у меня звенело и казалось, что голова держится на шее как-то неровно, во рту появился неприятный привкус металла. Ни я, ни Марк — небитые, непуганые, балованные дети — не издали ни звука, ошарашенные, ошеломленные насилием. У меня достало соображения кивнуть, у Марка тоже.

— Спасибо, Ворон. Дальше я сам. — Принц снисходительно кивнул своему ищейке, и тот на шаг отступил от нас.

— Вы понимаете, в чем вас обвиняют?

— Нет.

— Да.

Марк, идиот.

Ястреб улыбнулся так весело, что у меня сжался желудок.

— Умная девочка и красивый мальчик. Начнем с мальчика. Значит, понимаешь, в чем виноват?

— Нет, сир, не понимаю.

Одумался, идиот. Да поздно.

— Запамятовал, щеночек? Хозяйка сказала голос не подавать? Значит, не знаешь. Хорошо, я освежу твою память. Марк ди Анджело и Шелена Гатинэ, вы обвиняетесь в незаконном изготовлении и распространении психотропных наркотических средств и наказанием за такое преступление является срок тюремного заключения от 10 лет до… смертной казни.

Я закусила губу. Конечно я знала, чем мы рискуем, но сейчас, слыша эти слова от представителя власти… От принца… Меня продрал мороз.

— У вас нет доказательств — выпалила я быстрее, чем Марк мог что-то ляпнуть и похоронить нас, и тут же адский огонь протянул мое тело. Я вскрикнула и упала на колени, слезы потекли из глаз. Больно, блядь, как же больно.

Меня грубо взяли за шкирку и подняли на ноги. Сфокусировав взгляд, я увидела Ворона. В его руке был хлыст, глаза горели черным дегтем.

— Еще хоть слово без разрешения, и я ударю тебя этим по лицу. Останется шрам на твоей и так не слишком привлекательной мордашке — уяснила?

Я молчала, от шока забыв, как говорить и как дышать. Медленно моргнула, и Ворон кивнул, удовлетворенный этим знаком. В этот раз далеко не отходил, стал за спиной. Я слышала тяжелое дыхание Марка, но посмотреть в его сторону не решалась.

— На самом деле доказательство есть — Принц продолжил разговор, как будто нас и не прерывали. — Хотя признаю, твоими усилиями — он кивнул в мою сторону — практически все было уничтожено. Однако… — он вытянул ладонь, накрыл ее жестом фокусника, убрал и… — кое-что уцелело.

Бутылочка, маленький пузырек, стоимостью в 25 злотых — оптом дешевле — и две человеческие жизни. Нам пиздец.

— Признаться, мне стоило больших усилий не открыть его сразу же. Вы должны гордиться — ваша слава бежит впереди вас. Говорят, что еще никто, никогда и нигде не создавал таких невообразимо стойких и качественных иллюзий как вы. Желание, страсть, удовлетворение — все ваши клиенты в один голос твердят, что эти заменители секса гораздо лучше секса. Не терпится опробовать на себе. Как думаете, стоит?

Даже не глядя на Марка, я знала, что все краски сошли с его лица. С моего сошли. Если Принц вдохнет наш наркотик…

Ястреб внимательно наблюдал за нами.

— Что здесь? — он спросил Марка и тот ответил быстро, видимо, опасаясь, что я снова влезу и отгребу по полной. Он был не так уж и не прав.

— Возбуждение. Но, сир, пожалуйста…

Характерный щелчок, свист — и Марк взвыл. Плеть Ворона прошлась по нему.

Ястреб откупорил бутылочку и вдохнул.

Я хотела закрыть глаза, чтобы не видеть того, что будет дальше, но не могла.

Действие наркотика я могла расписать как по нотам.

Зрачки принца расширились, и глаза стали напоминать бездонные черные колодцы, губы пересохли, дыхание участилось, и я знала, что пульс подскочил так, что стучит в висках. Шея — и тело под мундиром — покрылось красными пятнами, руки покрылись мурашками, и член — я не смотрела, но это было и не нужно — рвал брюки. Хорошо, что не осталось удовлетворение, отстраненно подумала я. Если бы на глазах посторонних в королевской промежности расплылось предательское пятно, не сносить нам головы на этом самом месте. Хотя нам и так не сносить.

Ястреб меня удивил. Три ужасающе долгих удара сердца он сжимал и разжимал кулаки, и казалось, накинется на нас и задушит — или отымеет, но он овладел собой. Глубокий вдох из самого нутра — и его дыхание пришло в норму, а глаза просветлели.

— Кто? — он хрипел. — Кто из вас маг?

Я вздрогнула от удивления. Они не знали! Они думали, что зелье магического происхождения! Я быстро опустила глаза, чтобы не выдать свои чувства.

— Я. Я — маг. — идиот, благородный идиот — мысленно зашипела я и тут же устыдилась. Он беспокоится за тебя, Шелена, отругала я себя. Он говорит, чтобы ты могла молчать.

Принц удовлетворенно кивнул. Значит, так они и думали.

— А девчонка?

— Просто моя любовница. Учимся вместе. Кое-что знает, конечно, но магических сил ноль и, если честно, тупа, как пробка.

Свинья! Благородная свинья!

— Магических сил ноль, умом не блещет, и красотой, как мы видим, тоже… — протянул Принц. — Такую девушку ты выбрал себе в любовницы?

— Она очень страстная. В ней столько ярости и жизни, — весьма убедительно сказал Марк и, что удивительно, Ястреб, всматриваясь в него своими вдруг пожелтевшими глазами, ему почему-то поверил.

— Понимаю. — Он посмотрел на Ворона. — Уведите их.

— Одну минуту, сир.

— Да? — принц поднял брови. — Что ты учуял, Габирэль? Парень не врет.

— Не врет, да. — Ворон обошел нас и остановился передо мной. — Но…

и он рванул на мне рубашку, разрывая пуговицы, оголяя мою грудь

–…и не говорит всей правды.

— Не трогай ее, ты, чудовище!

— Не трогать? По твоим словам, эта девчонка — огонь, и глупо было бы не попробовать ее, не так ли? — и Ворон сладко, очень сладко улыбнулся и заглянул мне в глаза.

Вот теперь я боялась. Боялась так, как никогда до этого, как пещерный человек боялся молнии, как кролик боится удава. Этот мужчина парализовывал меня, подавлял своими глазами. Я, которая всегда могла найти, что сказать — не всегда уместно, но всегда могла — растерялась и превратилась в жалкое дрожащее ничтожество.

Я не могла даже прикрыться, а он насмешливо посмотрел на меня и произнес.

— Да уж, похвастать ты не можешь и этим. Я уж склонен и правда думать, что у тебя что-то спрятано внутри…

Он больно ущипнул меня за сосок, и я невольно вскрикнула.

— Убери от нее руки, а то…, — дергался от ярости Марк, но что он мог сделать — только смотреть.

— А то что?

— Я убью тебя!

— Прям-таки убьешь? — веселился Ворон — А мне кажется, что скорее ты понаблюдаешь, как я прямо сейчас, на твоих глазах…

он взял меня за холку и, с усилием надавив, перегнул пополам

–… распробую эту маленькую шлюшку…

— Прекрати! Еб твою мать, прекрати! Я все скажу! — заткнись, заткнись, что ты делаешь, Марк.

— Ворон! — голос принца был спокоен, но не оставлял ни тени для ослушания. — Заканчивай.

— Заканчивать. — в голосе Ворона послышалось сожаление, но он нарочито медленно вернул меня в вертикальное положение. — Значит, закончим. — и он резким сильным движением дважды ударил меня в солнечное сплетение, так что я согнулась в его руках, выкашливая свои легкие.

— Шелена, Шелена! — бесновался Марк, вырвавшись из рук державшего его стражника, он упал на колени и склонился надо мной. — Шел, как ты? — он плакал, как мальчишка, и я, повернув к нему голову, плакала тоже. Мы были такими наивными идиотами, когда хоть на мгновение думали, что сможем сохранить наши тайны в случае пытки.

— Отставить все. — тень Ястреба накрыла нас. — Вставай, девочка. — наклонившись, он подхватил меня подмышки и поставил на ноги, как куклу. Взмахнул рукой и веревки упали с моих рук.

— Хватит шуток. Отойдите от нас все.

— Сир, мальчишка готов говорить, вовсе не обязательно вам…

— Спасибо, Ворон. Твои методы мы сегодня уже увидели. — голос принца был холоден, и Ворон нехотя склонил голову, повинуясь.

Когда все отошли, Ястреб взял меня за подбородок двумя пальцами и приподнял мое лицо.

— Смотри мне в глаза.

Я слышала о таком. Все знали, что члены королевской семьи умеют читать мысли, но общее мнение сводилось к тому, что немногие после этого остаются в своем уме, и лучше бы никогда, никогда не испытать на себе такого.

— Не повезло так не повезло, — еще успела подумать я, завороженно наблюдая, как карие глаза принца желтеют, становясь нечеловеческими, птичьими. А потом пришла боль.

В глазах вспыхнуло, и меня перевернуло наизнанку, как старый свитер. Я не видела ничего, я оказалась заперта внутри самой себя — и я была не одна. Ястреб вторгался в мой ум, в мое тело и давил, давил, подавляя. Я ощущала его присутствие везде — как будто кончики пальцев, грудь, живот, ноги — обрели разум — и были захвачены. Это было так разрывающе страшно и мучительно — невыносимо — что я стала бороться, выталкивать его из своей головы, мысленно царапать — лишь бы это прекратилось, лишь бы никогда больше не ощущать такого ужаса.

— Чем сильнее сопротивляешься, тем хуже. Если не прекратишь, я тебя сломаю — его голос был везде, стучал в мышцах, бежал по венам — колол укусами тысячи невидимых иголок.

— Мне больно, больно.

Внезапно он прекратил напирать, и я почти смогла дышать. Его присутствие осталось, но стало не таким поглощающим, зрение прояснилось. Я была в комнате, белой длинной комнате, полной разноцветных дверей. Где я?

–Это чертоги разума. — Он слышал мои мысли?

— Мы и есть в твоих мыслях. Твоя память за этими дверями. То, что мне нужно, где-то здесь. Где?

— Я не знаю.

— Я могу найти сам. Буду открывать дверь за дверью. — он снова был везде и нажал на ручку ближайшей двери. Я завизжала.

Представьте, что грабители врываются в ваш дом, срывая с мясом навесной замок, выламывая с петель дверь, и насилуют вас, бьют и растаптывают рамочки с фотографиями ваших близких. Подобное происходило сейчас в моей голове. Разделившимся сознанием я увидела, что настоящая я стоит на четвереньках и выблевывает все, что когда-либо ела в своей никчемной жизни, я, застрявшая в плену своего мозга, внезапно вернулась на час назад в памяти и увидела себя со стороны.

Мы с Марком на траве у дома, ползем на четвереньках и сталкиваемся лбами и от идиотизма происходящего хохочем как ненормальные, зажимая рты грязными руками и размазывая по лицу слезы. Спаслись.

Глупые дети.

— Хорошее воспоминание — голос Ястреба звучал странно — я понимаю, почему ты его сохранила. Но оно не нужно мне — и он потянулся к следующему замку.

— Нет! Нет! Пожалуйста! — я рыдала как безумная, протягивая к нему руки, умоляя.

— Покажи мне то, что я ищу, и я тебя отпущу.

Я всхлипнула.

— Я не знаю, как.

— Просто подумай. Я увижу.

Я закрыла глаза, попыталась изо всех сил, помотала головой.

— Не могу. Не получается. Ты слишком большой. Я ощущаю только тебя.

Раздался негромкий веселый смех — и давление исчезло, но теперь я знала, что боль может вернуться в любой момент. Не обращая внимание на бегущие рекой слезы, я снова закрыла глаза и на этот раз вспомнила.

— Готово? — голос Марка полон ужаса и благоговения.

— Да. — я любуюсь на крохотную бутылочку на моем столе. Мой первый проект, мое создание — перед нами.

— Что в итоге сработало? — Марк почти шепчет, только он знает, скольких бессонных ночей, опаленных бровей и ресниц, и злых слез, порывов вдохновения и отчаяния стоил мне этот пузырек.

— Допамин 30, тестостерон 15, серотонин 5, норадреналин 40 и 10 процентов фенилэтиламина.

— Гениально. Шелена, ты гений. Мы заставим весь мир потеть от желания. Эге-гей-го, ебать вас в сраку, голубые рыцари Круглого стола и старик Артур в придачу, мы богаты! Богаты!

Я улыбнулась. Марк — неисправим. Обожаю его.

— Мы еще не выяснили, сработает ли трансформация при магическом копировании.

— Ты зануда, Шел. Гениальная зануда. Или зануда, но гениальная? На всем остальном срабатывало идеально.

— Но все остальное не имитировало законы человеческого естества.

— Так что же мы медлим. — Марк провел руку над бутыльком и медленно, без обычного выпендрежа, клонировал бутылочку.

— Пробуем? Одновременно.

Я кивнула. Гораздо позже, создавая новые составы, я никогда более не допускала такой глупости — вместе пробовать неизвестный состав с неизвестным действием — но тогда, в 19 лет, совершая свое первое научное открытие, я пузырилась от радости, гордости и счастья — и совершенно не думала о безопасности.

— Ваше здоровье, миледи Гатинэ.

— Ваше здоровье, барон ди Анджело.

И откупорив свои пузырьки, мы втянули носом аромат желания…

— Волосатый хуй Мерлина и обвисшие сиськи Морганы, вот это неожиданный поворот сюжета, совершенно не по-королевски присвистнул Ястреб и исчез из моей головы.

Меня тряхнуло и вернуло в себя. Как мне и привиделось, я стояла на карачках в собственной тошноте. Меня снова вывернуло, и я закашлялась от боли в саднящем горле.

Принц переступил через меня, как через использованную тряпку.

— Обоих во дворец, — успела услышать я перед тем, как потерять сознание.

Валет пик

Его высочество потер свои монаршьи виски. Он пиздецки устал. Хотелось послать нахуй все государственные дела, вылакать бутылку виски из отцовских подвалов и уснуть мертвецким сном. Лет на сто.

Эти дети свалились на его голову чертовски не вовремя.

Он отодвинул от себя тонкую папку с их делом. Завтра она ощутимо распухнет. Совсем еще желторотые птенцы, но какие ушлые. Наверняка даже не представляют, сколько с ними геморроя.

— Ну и что с вами делать, еб вашу мать? — он не ждал ответа, но из угла, где сидел Ворон, раздалось веселое:

— Выебать и повесить. Ну или наоборот. Ты кого хочешь: мальчика или девочку?

— Шуточки у тебя, Габирэль…Как обычно.

— И когда ты успел стать таким ханжой, его высочество, а? Забыл, как у девок задницы кверху задирались от одного твоего взгляда? И не только у девок.

— Это было в прошлой жизни.

— Да, судя по всему так и есть. — Габирэль метнул в него бутылкой и Кай рефлексивно поймал.

— Ага! Есть еще реакция, есть! Пей, высочество, ты выглядишь так, словно тебе это необходимо.

Принц не стал ломаться и, вытащив зубами пробку, сделал добрый глоток прекрасного, обжигающего бренди. А потом еще один. В желудке слегка развязался тугой узел.

— Странно, но мне не хочется их вешать. Мне хочется их отпиздить ремнем, поставить в угол и посадить за уроки.

— А где в этом перечне выебать? Я бы выбрал парнишку. Он такой гладкий, тягучий, медовый… как карамель. Ммм…Уж я бы его наказал… — Ворон демонстративно облизал губы, и Ястреб невольно усмехнулся.

— Я вижу, ты тоже не горишь желанием вздернуть наши новые игрушки.

— Что ты, что ты, они такие хорошенькие, новенькие, чистенькие! Я мечтаю с ними поиграть. Девчонка не красивая, но такая бешеная… Как представлю, как она будет брыкаться и кусаться…

— Хватит с меня твоих сексуальных фантазий. По делу есть что сказать? — резко оборвал принц друга. Он и сам не понял, почему ему вдруг стало неприятно от видения Ворона и девушки в одной постели.

— По делу, говоришь. Они — курица, задница которой выдает золотейшие яйца. Глупо будет просто свернуть ей шею.

— Значит, и ты к этому пришел. — констатировал Ястреб и наклонил голову к плечу. Шея хрустнула. Соски Ланселота, когда он успел постареть?

— Ну, я умею думать не только хуем, ваше высочество. — Ворон потянулся как пантера и поднялся.

— Очень редко, — буркнул принц. Какого хрена по Габирэлю вообще не видно, что он устал. Между прочем, Ворон его старше на пару лет.

— Ну, не всем же быть такими занудами. Так, уже три ночи, и я пиздец как хочу спать. Пойду-ка я в постель. Один. — с нажимом проговорил Ворон и, дождавшись кивка Кая, слегка поклонился и вышел.

— Доброй ночи, сир.

— Доброй, доброй, вали давай. — как тут уснуть, когда голова забита дерьмом по самые очи.

Просидев над бумагами еще час — какого черта в сказках никогда не пишут о том, сколько ебучих забот у королей в этих их тридесятых царствах? — он решил пойти прилечь, но почему-то свернул налево и пошел в крыло, где заперли пленников.

Остановившись под дверью ди Анджело, принц прислушался. В спальне было тихо. Он приказал подмешать им в воду сонное зелье, и видимо, парень выпил достаточно, чтобы уснуть без задних ног. Действительно красивый мальчик, Ворон прав. Но он бы выбрал девочку.

Из комнаты Гатинэ доносились стоны и всхлипывания. Не спит. Поколебавшись недолго — на хрен ему вот это все надо — он все-таки достал ключ и вошел. Девушка разметалась по постели, одеяло сбилось в неопрятный ком, подушка валялась на полу. Она все-таки спала, но зыбко, неглубоко, завязнув в тягучих кошмарах. Вся промокшая от пота, разорванная рубашка разошлась, обнажив маленькие груди и впалый живот, кожаные штаны прилипли к коже, не давая дышать. Протяжно застонав, она перевернулась на живот. Не просыпаясь, стала стаскивать с себя рубашку — больно, мама, мамочка. След от удара хлыста алел на тонкой спине и наверняка жег огнем. Ей сегодня досталось.

Он вспомнил, как отец впервые проник к нему в голову и как сидел потом с ним всю ночь, когда его выворачивало снова и снова, и вытирал ему слезы, когда он плавал в дремучем кошмаре, вопя от ужаса и зовя маму.

В каких видениях застряла эта девушка?

Он улыбнулся, вспомнив, как отчаянно она выталкивала его из своего сознания. Она сильнее, чем думает — и поэтому ей сейчас так плохо. Кай потянулся к ее разуму: легонько, без нажима, не глубоко — и сразу увидел зеленые, склизкие воды болота, тянувшие на дно сна, забивавшие рот и нос. Она барахталась и впустую звала на помощь, птицы клевали ей глаза: ворон и ястреб. Разрывая тонкую ткань чужого видения, он вытащил ее на руках из трясины и понес прочь, к свету. Она плакала и слепо повторяла: больно, больно. Представив море, он шагнул вместе с ней в волны, и ласковая вода обняла их, баюкая, успокаивая, смывая ужас и кровь.¹⁵

Он шептал ей какую-то несуразицу, как когда-то шептали ему, отдавал неясный невыплаченный долг, твердя, что он рядом, что все хорошо, что скоро рассвет. И, когда наконец ее дыхание выровнялось и стало глубоким, он оставил девушку в прибрежных водах целебного сна и наконец-то ушел к себе, даже и не надеясь уснуть в эту ночь.

Примечания

15

— Вот любите вы, бабы, вечно сделать из нормальных мужиков каких-то нежных слюнтяев! — недовольно пробурчал Хавьер.

— Так, отдай сюда ноут, достал меня своими комментами — я была ранима в такие моменты, а кто не раним?

— Нет, подожди, я еще не дочитал, надо же узнать, что там в последнем абзаце.