Отпусти мои крылья

Ева Мелоди, 2017

Эта история стара как мир. Два лучших друга и девушка. Все началось со старших классов школы, но первые чувства эта троица пронесет через года, чтобы однажды все-таки разобраться… кому обрести счастье и любовь, а кому упасть в бездну отчаяния и быть отвергнутым. В оформлении обложки использованы фото с сайта shutterstock Содержит нецензурную брань.

Глава 3

Если бы я знала, что мой первый день возвращения из школы в испачканной блузке, растрепанной, с дорожками высохших слез на лице, положит начало целой череде неприятных событий… Что бы я сделала? Сбежала бы обратно в родной город? Бросила отца? Жила бы у Дашки? Конечно нет! Я бы никогда не смогла оставить папу, тем более на растерзание теще. Которая его терпеть не может и винит в смерти дочери. Да и кто бы мне в шестнадцать лет позволил уйти из дома? Пусть даже чужого…

Но помечтать-то можно? О том, что подруга никогда не дала бы меня в обиду. Приютила бы. Я устроилась бы на работу. И все в моей жизни шло бы своим чередом, а главное — спокойно.

К счастью, мне удалось проскользнуть в свою комнату незаметно, и ни отец, ни бабушка не увидели мое жалкое состояние. Меня бил озноб. Я едва сдерживала слезы. Но все равно старательно убеждала себя, что первый блин всегда комом. Что все не так уж страшно, как кажется на первый взгляд. Барби забудет меня и мою неуклюжесть. Во всяком случае, ни о какой мести на тот момент я и подумать не могла.

Следующий учебный день начался довольно спокойно. Первое занятие, русский язык, пролетело быстро, я даже умудрилась получить пятерку за ответ с места. Вторым была алгебра, которая тоже не доставила никаких неприятных моментов. Пожилой учитель очень доступно объяснил новую тему, строгим он был только с нарушителями порядка в классе. Несколько раз сделал замечание двум болтающим на задней парте парням, потом выставил их за дверь. Вызвал несколько учеников для решения примеров. Последней у доски оказалась Лиса. Сразу видно, с математикой у рыжей не очень, ехидно отметила я про себя. С натянутой добрым учителем тройкой, красная как помидор Лиза Лаврова возвращалась за свою последнюю парту. Я не испытывала к ней сочувствия после известных событий. Да и вообще хотела забыть и Лису, и весь вчерашний день.

Третьим был урок информатики. Учитель дал нам задание и покинул кабинет. Класс тут же превратился в бедлам, начались громкие разговоры между учениками, споры, несколько человек ушли вслед за учителем.

— Теперь только к звонку вернется, тетради собрать, — пробурчала моя соседка, та самая девушка в пирсинге, заметив мой недоуменный взгляд. Класс информатики небольшой, так что все сидели по двое. Мне досталось место рядом с ней. Было еще одно свободное, на последней парте, но, встретившись взглядом с Лисой, я выбрала Пирсинг. Впрочем, судя по взгляду Лисы, я была ей не менее противна, чем она мне. Как странно, что с первого взгляда она понравилась мне, и я даже пыталась ее защищать. Мы же абсолютные антиподы!

Наверное, я одна из всего класса делаю в данный момент то, что велел учитель. Остальные занимаются чем угодно, но только не заданием. Неожиданно в кабинет заходит несколько парней из параллельного класса. Сразу же кучка «наших» покидает помещение, юрко, как мыши. Девчонки же, наоборот, замирают, и все внимание на «гостей». Еще бы. Явно готовится нечто интересное, вот только по чью душу делегация? Я наблюдаю за всем этим краем глаза, все еще делая информатику. Меньше всего могу предположить, что причина происходящего — я.

Один из парней возвышается над остальными на целую голову. Невозможно не обратить внимание. И отвести взгляд тоже нестерпимо трудно. Высокий, гибкий блондин под два метра ростом со слегка длинноватыми для мальчишеской стрижки белокурыми волосами. Расслабленной походкой, слегка вразвалочку он подходит к учительскому месту и вальяжно опускается в кресло. Забрасывает ноги на стол.

— Кто у нас тут новенькая? — вопрошает на весь класс.

Я подпрыгиваю от неожиданности. Сердце падает куда-то вниз, в область живота, а потом начинает стучать, как сумасшедшее. Никогда и никого я не видела красивее, чем этот парень. Прищуренные серые глаза с небольшим отливом в голубой. Прямой нос, твердая линия подбородка. Одним словом — красавчик, неоспоримо хорош на любой, даже на самый привередливый вкус. Принц из сказки, не меньше.

— Василина Дусманис! К доске, немедленно! — резкий приказ блондина, будто плетью, разрезает пространство и повисает черным облаком над моей головой. Ощущение, что стены вокруг меня начинают смыкаться, виски сдавливает, и я едва могу сделать вдох. Что этот красивый парень хочет от меня? Чем моя персона могла заинтересовать его?

Соседка с пирсингом тыкает мне в предплечье карандашом, при это мерзко хихикая:

— Чего сидишь, как окаменевшая? Тебя к доске вызывают.

Дергаю плечом. По-прежнему не двигаюсь с места.

— Тут она! Только ты напугал ее, Артур! — кричит со своего места моя соседка.

— Ну так ты пни ее хорошенько, помоги подруге. Или мне самому подойти? — вкрадчивым голосом интересуется Принц.

При мысли, что меня будут вытаскивать из-за парты, я подпрыгиваю, как ужаленная. Глаза всего класса устремляются на меня. Впрочем, ряды учеников заметно поредели. И в основном остались девчонки. Что не менее обидно и унизительно. Я уже не сомневаюсь, что после этого происшествия не смогу смотреть в глаза никому из присутствующих. Но если Принц и правда подойдет сейчас ко мне и начнет силой выволакивать с места к доске — будет еще хуже. Поэтому я собираю остатки воли в кулак и поднимаюсь на ватных ногах. Медленно иду к учительскому столу. Встаю возле него, спиной к классу. Принц внимательно разглядывает меня с головы до ног. Медленно. Оценивающе. Так пронзительно, как будто насквозь просвечивает. Меня начинает трясти мелкая противная дрожь. Ощущение, будто стою перед ним, перед половиной класса, обнаженной. Голая и беспомощная среди толпы. Ужасное ощущение.

— Привет, — наконец нарушает бесконечную тишину Принц. — Значит, ты Василина?

— Да, — едва слышно шепчу, с трудом двигая губами. Лицо словно онемело.

— А меня Артуром зовут. Знаешь, у меня к тебе очень серьезный вопрос, Василина.

«Ты будешь моей девушкой», — тут же подбрасывает вариант воображение. Я определенно сошла с ума. На второй день в этой проклятой школе! Даже не успеваю додумать мысль о своем стремительном сумасшествии и рассердиться на себя за дикое предположение, как Принц Артур разбивает все мои мечты вдребезги:

— С чего ты решила, дорогуша, что в этой школе можно безнаказанно устраивать свои разборки, будучи новенькой?

— Что? — Не верю своим ушам. Какие разборки? Что я устраивала?

Не узнаю свой голос, ставший внезапно тонким и настолько пронзительным, что, кажется, эхом отдается от стен класса.

— Я не понимаю, о чем вы!

С перепугу я своего ровесника на «вы» начала звать. Смех, да и только. Еще немного, и вернется заикание, от которого я избавилась в первом классе. Начинаю понимать, что сегодняшний день обещает быть хлеще предыдущего.

— Что вам всем надо от меня? — вопрошаю, стоя у доски, опустив голову и впившись взглядом в носки своих ботинок. Не могу поднять глаза на Принца. На класс. Хочется провалиться сквозь землю.

— Не строй из себя дуру ненормальную. — В голосе Принца пробиваются нотки злости. Чувствую себя как на допросе в криминальном фильме. Вот только доброго полицейского не хватает. Тут все злые.

— Закосить не получится, таких в эту школу не принимают. Или у тебя с памятью проблемы? Позабыла, как вчера доставала красивую блондинку с большими глазами?

— А вы тут типа защитник? — пищу испуганно. Мне реально конец. Барби нажаловалась на меня Принцу, и тот прискакал на белом коне защищать свою даму сердца? Барби — его девушка. Мысленно ставлю их рядом. Картинка выходит настолько яркой и изысканной — аж глаза слепнут. Хочется потрясти головой, чтобы отогнать ее.

— Точняк, — кивает Принц. — Ника — моя девушка. Пришла ко мне вчера, дрожа как осиновый лист, говорит, в школе бешеная завелась. Только ты вчера успела домой укатить. Не иначе как чуяла, что по твою жопу приключения готовят. Но сегодня, Василина Дусманис… что у тебя за имечко-то такое, да и с фамилией, язык сломаешь… Так вот, ДуРманис, готовься, сегодня так просто не свалишь в свою нору. Отрабатывать придется.

— Что, простите? — Все еще мало понимаю смысл речи Принца. Чего он хочет от меня? Надо же, как старался, искал со вчерашнего дня, имя с фамилией узнал.

— Отрабатывать повинность будешь. Чтобы научилась уму-разуму. Таков закон. Ты — тебе. Привыкай, ДуРманис.

— Может, хватит коверкать мою фамилию? — резко обрываю я блондина. Страх и смущение заслоняет злость. Какое он имеет право унижать меня?

— Сам решу, когда хватит, — отрезает Артур. Голос его мгновенно меняется, в нем проскальзывают нотки металла. — Ты, цыпа, наверное, плохо соображаешь, куда попала. Тут нельзя вести себя как в голову взбредет. Но я научу тебя.

— А ты типа учитель? Всем их место показываешь?

— Нет, только зарвавшимся новеньким.

— И как же ты меня учить собираешься?

И откуда только во мне бравада эта взялась…

Принц поднимается с учительского места и подходит ко мне вплотную. Гордость и ярость тают, стоит ему оказаться рядом. Как и я сама. Как мороженое, таю от его близости. Задираю голову и смотрю снизу вверх на склонившееся ко мне лицо. Невероятное. Завораживающее. Такие люди бывают лишь на экране телевизора. Столько красоты сразу невозможно вытерпеть и не ослепнуть. Сердце замирает, перестает биться, когда блондин наклоняется ко мне:

— Узнаешь. Прямо сегодня, Дунанис. Готовься.

— Ну, скажем, я готова. Что дальше?!

Не знаю, откуда берется эта бравада. Но мне вдруг становится абсолютно наплевать. Пусть делает, что захочет. Лишь бы это закончилось.

Взгляд Принца становится пристальным. Оценивающим.

— О-о, смелость я уважаю. Но как там говорят? Ожидание смерти хуже, чем сама смерть? Вот и ты подожди, имей терпение. Хочу растянуть удовольствие, раз уж ты такая храбрая. Прямо Жанна Д'Арк, жаль, мелковата. Не потянешь. А то блеснула бы в местном спектакле.

С этими словами Принц отходит от меня, направляясь к двери. Сопровождающие его несколько парней шагают следом. Класс, всю эту сцену наблюдающий в полнейшей тишине, тут же начинает шуметь, бурно обсуждая произошедшее. И вдруг разряжается овациями. Я продолжаю стоять на месте, обхватив себя руками. Чему они аплодируют? Тому, что двухметровый парень запугал новенькую? Или тому, что заступился за свою девушку? Или просто его красоте и харизме? Я уже поняла, что Артур — всеобщий любимчик, король школы. Барби — его королева. А я — прыщ на их заднице. Которому сегодня не поздоровится.

Оставшаяся часть уроков проходит в тумане. Благо меня, как новенькую, не спрашивают, не вызывают к доске, да просто не замечают. Вот бы дотянуть так до конца года… Но я догадываюсь, что это всего лишь розовые мечты. Барби-Ника, Артур, Лиса — все они разбили по очереди мои хрупкие надежды на мельчайшие осколки. Не будет мне в этой школе ни покоя, ни комфорта. Я обречена быть изгоем. Меня ужасно задело, как Артур издевался над фамилией моего отца, потомственного Грека с острова Тасос. Для нас она была гордостью. Памятью о предках.

Мой папа, Никон Дусманис, покинул Грецию пятнадцатилетним подростком. Влюбился в русскую девушку и сбежал от родителей в неизведанную, холодную, огромную Россию. Девушке в скором времени наскучил влюбленный романтик-грек. Все новое, экзотическое быстро приелось. Быт, семью, обязанности — все это вертихвостка не захотела. Тем более семья отказалась от Никона, оборвала все связи. В греческой семье перечить родителям немыслимо. Никон нанес самое сильное оскорбление своему отцу, всем предкам…

Пришлось обустраиваться в одиночку в России. Никон даже в университет умудрился поступить, на инженера. Правда, сначала целый год без устали бился над сложным русским языком. До слез буквально, как любил рассказывать папа. А потом стало полегче, нашел подработку, жилье, с отличием университет закончил. Так и остался жить в России. Вот только очень много лет прожил один — не мог забыть первую любовь и предательство. Пока однажды мою маму не встретил. И тогда его раненое сердце воспряло для любви. И опять невзгоды — мать возлюбленной ни за что не хотела принимать в зятья неизвестного грека, без корней, без связей с семьей, без денег… Родители сбежали. Мама была влюблена в отца, как безумная. Но недолго длилось их счастье… Всего пять лет, а потом автомобильная авария оставила меня сиротой… Всего в два года от роду я потеряла маму…

Но я прерываю поток грустных воспоминаний. Жалостью к себе делу не поможешь. Сейчас лучше подумать, как ускользнуть от Принца и его Барби. Чего они хотят от меня? И что Ника наплела своему парню, раз тот пришел сюда, чтобы отомстить, намеренно унизить меня?

Последний урок приносит с собой ощущение чего-то неотвратимого. Во мне засело убеждение — Принц не бросает слова на ветер. Он готовит свою месть, и мне точно придется несладко. Как незаметно покинуть здание школы? Отчаяние, которое грызло меня с момента, как только я встретилась глазами с Принцем, теперь уже вцепилось в сердце всеми своими клыками. Снова и снова я проматываю в голове разговор с Артуром. И каждый раз спотыкаюсь, вспоминая свою первую мысль — Принц хочет предложить мне стать его девушкой. Откуда только взялось это безумие? Как я вообще даже на секунду о подобном могла подумать? Такой красавец и нескладная серая мышка вроде меня? Я точно с ума сошла. Только в сказках Принцу нужна Золушка, и то, лишь когда наденет нарядное платье.

Я решила, что лучше всего покинуть школу окольными путями, в обход здания, там, где начинались технические помещения. Моя «знакомая» из столовой, Настасья Михайловна, великодушно разрешила мне пройти через подсобные помещения на улицу.

Но, конечно, не удержалась от вопроса:

— Что случилось, деточка? С урока сбегаешь? Или обижает кто? Тут такой серпентарий, только и держи ухо востро! Ты, если что — мне говори. Меня они послушают, побоятся, что в суп им плюну.

«Или уволят», — думаю про себя, понимая, что ни в коем случае нельзя впутывать в свои проблемы эту добрую женщину.

— Нет, что вы, у меня все отлично, — стараюсь, чтобы мой голос звучал как можно беззаботнее. — Просто мне интересно посмотреть здание со всех сторон. Тут так красиво, везде цветы, деревья, целый сад! Хочется погулять подольше. Даже домой неохота.

Вру безбожно, но, кажется, Настасья Михайловна мне верит.

Шагаю почти вприпрыжку по выложенной плиткой дорожке, огибающей технический корпус школы. Любоваться палисадниками, как обещала, совсем не успеваю — в голове лишь одна мысль: поскорее бы убраться отсюда. Почему-то меня преследует мысль, что за мной следят. Может, я просто накрутила себя? Жалкая трусиха. Но ничего не могу с собой поделать. Мне страшно. На минуту присаживаюсь на скамейку, чтобы завязать шнурок на ботинке. Поднимаю голову и вижу вдалеке, возле забора, большую компанию школьников. Белокурая голова Принца. Рядом с ним Барби, снова в розовом. Я не видела ее сегодня в школе, по счастью, не пересеклись ни разу. Она, как кошка, ластится к парню, что-то шепчет ему на ушко, а он по-хозяйски обнимает ее одной рукой, общаясь с друзьями, смеется чему-то. Потом поворачивает голову в мою сторону. Вжимаюсь в скамейку, не в силах пошевелиться, когда понимаю, что они направляются ко мне. Все. Начинается. Я просто не вынесу еще одного разговора, не смогу. Бежать. Но куда? Обратно в столовую? Признаться Настасье Михайловне в своих проблемах? Что обижают меня? Но они пока ничего не сделали. Еще и меня выставят виноватой. Да и что они могут сделать мне? Но страх поневоле охватывает, сковывает меня. Понимаю, что не могу двинуться с места, разве что сползти вниз под скамейку. Вот смеху то будет, если обнаружат меня под ней.

Кое-как поднимаюсь на ватных ногах, мне стыдно, что я оказалась такой жалкой трусихой, пячусь на газон позади, планируя спрятаться в кустах, авось не будут меня там искать. Пока они еще только направляются в мою сторону, о чем-то оживленно разговаривая, но тут же останавливаются, поглядывая в противоположном направлении. Что-то отвлекает их, так что у меня есть шанс…

И тут кто-то резко хватает меня за руку и затаскивает в кусты шиповника. Одна из веток больно царапает мне правое плечо, так что вскрикиваю от боли. Тогда мне зажимают рот и дергают еще резче.

— Заткнись, дура! — шипит кто-то мне на ухо. — Или хочешь попасть в лапы к Ведьме?