Трансформация

Дэн Райт

Конец 21-го века. Внутричерепное введение экспериментальной сыворотки в просыревших катакомбах многоквартирного дома, построенных на случай ядерной войны, может напугать кого угодно, но не того, кто намерен изменить свою судьбу. Именно на это соглашается Дрейк Сендлерс – молодой делец, уставший жить в трущобах на окраине огромного мегаполиса. Ряд инъекций провоцирует серьёзную трансформацию не только личности, но и тела героя. Книга содержит нецензурную брань.

Стадия DEF

Далековато я прокрутил…

Вуууууууфффф — само пространство вселенной срезонировало с проносящимся мимо огромным межгалактическим кораблём…

Хотите знать, куда летит эта громадина?

Рейс: Земля — вечность…

Но вы лучше взгляните на эту уродливую рожу в одном из здоровенных иллюминаторов.

Да, да — эта тварь, расплывающаяся в биомассе других тел в лучших традициях Кроненберга, когда-то давно была Дрейком Сэндлерсом — то есть мной…

Неподалеку от этой обесформленной туши по-прежнему продолжают рассасываться части тел бывших членов экипажа. Тут можно узнать чьи-то атрофированные руки, в другом месте — недоразвитые ноги, а на одной из этих куч не пойми чего расположилось моё растекающееся лицо. Но это ещё не всё, если вы заглянете в отсек обеспечения, то обнаружите мою гиперболизированную пищеварительную и дыхательную систему; в насосном отделении вас ждёт, как ни странно, здоровенный восьмикамерный миокард, качающий кровь по органам, разбросанным по всему кораблю; в грузовом — находится основная часть многокилометрового кишечника и прочая ерунда вроде полуторатонной печени, селезёнки, поджелудочной и одной почки, а отходы моей жизнедеятельности сливаются напрямую в систему переработки, после чего всё без критических потерь возвращается в меня. Ну и, конечно, в самом надежном месте возле реакторного ядра, где тепло, и располагаются непосредственные источники энергии, базируется моя центральная нервная система… Однако сейчас корабль, как и мой организм, находится, так сказать, на холостом ходу. Мы оба пребываем в состоянии, приближенном к анабиозу. Поэтому на корабле так холодно и темно…

Так что моя рожа на вершине горы из биомусора возле обзорной площадки, по большому счету, здесь просто так. Я оставил её в качестве реликта из чистой сентиментальности. Год от года черты моего бывшего лица постепенно расплываются, и буквально через пару миллиардов лет от него не останется и следа. Я специально всё так просчитал. Решил приурочить этот момент к историческому событию, когда Солнце, раздувшись до размеров красного гиганта, окончательно поглотит орбиту Земли, чем ознаменует конец всему человечеству в привычном понимании.

А пока моё искаженное лицо ещё не исчезло, лучше приглядитесь к тому, что отражается в глубине его покосившихся глаз. Верно, это не что иное, как галактика Андромеда. Мы проносимся мимо неё на рекордном сближении — каких-то 1.13 миллиона световых лет. А эти сияющие точки по всему небосклону — не звезды. Мы дрейфуем в межгалактическом пространстве, так что всё звезды остались далеко позади, а это — свет от бесчисленных галактик и звездных скоплений, которые находятся на непостижимом расстоянии в триллионы световых лет. И, признаться, мои человеческие глаза ничего подобного в жизни не видели.

Кстати, да, забыл сказать: я — первый землянин, который увидел наш родной Млечный Путь сверху. Вернее, под углом в 28°…

Что? Вам интереснее, что в данный момент происходит с людьми на Земле? Честно, не знаю. Но я дал им лучшее, что мог дать, а предугадать дальнейшее развитие человечества просто невозможно.

Я подсчитал, какой массы должен быть мозг, чтобы произвести подобные расчеты. Его удельный вес должен составлять не меньше 3% от массы вселенной или где-то один квиндециллион земных тонн.

Только при этом условии возможны хоть какие-то приблизительные расчеты.

Но заниматься этой ерундой мне, по правде говоря, просто лень. Меня устраивает и неопределенность.

В начале я сказал: «Далековато прокрутил», но это не совсем так. На самом деле, это всего лишь одна сотая от моего пути…

А сейчас самое время отмотать обратно к нашей основной истории:

Фффффф…

Скрывать не буду, благодаря своей сверхэмпатии я стал настоящим центром офиса уже на следующий день. А через пару — люди не могли даже представить, как работали без меня всё это время. Настолько я влился в коллектив.

Это оказалось не так уж сложно, если перестать циклиться только на себе и внимательней присматриваться к происходящему вокруг. Уже в баре после моего первого рабочего дня я стал испытывать новые поведенческие стратегии, и за счёт невероятной скорости обработки информации, которая била для меня ключом со всех сторон, их адаптация шла с невероятной скоростью.

Я смотрел людям в глаза. Повторял их жесты. Их движения становились моими движениями. Их мысли — моими мыслями. Их ощущения… Я чувствовал, как в моём мозгу кипят зеркальные нейроны вплоть до того, что я испытывал синестезию зеркального прикосновения⁵. После такого мне не составляло труда говорить с каждым на его персональном языке.

Да, в те дни я открыл для себя и это — все человеческие существа используют одни и те же знаки (слова) в совершенно иных значениях и даже не замечают этой подмены, от чего всё их общение превращается в настоящий фарс. Со стороны это выглядит примерно так: двое людей сталкиваются между собой со всего ходу, обмениваются невпопад парочкой фраз, а затем быстро разлетаются в разные стороны, совершенно не подозревая, что они разговаривали на разных языках и в самом деле совсем не поняли друг друга.

Иллюзия коммуникации.

В общем, когда мы пришли в бар, он был ещё пуст — оставалось добрых полтора часа до полноценного открытия. Несмотря на это, все участники сходу накатили, но это шло мне только на пользу — народ расслабился чутка. За исключением, разумеется, Леи — той самой помощницы Администратора.

Она по-прежнему была как лёд. В начале она ещё хоть с кем-то разговаривала, но потом вконец откололась от всех.

Я же общался, знакомился, наблюдал, изучал своих новых компаньонов, но, в отличие от остальных, хоть и пил, совсем не хмелел.

Со временем в зал стали подтягиваться другие посетители. Из колонок заиграла музыка, а когда Чед — наш тимлид — достаточно поднабрался, он подсел ко мне, и мы наконец нормально представились друг другу:

— Чед Брин! — перекрикивает грохот музыки.

— Приятно познакомиться! — жму руку. — Зови меня Дрейк!

Его лицо было залито тусклым красным сиянием от неона и голограмм над баром.

Чед расспросил меня, кто я, откуда и чем раньше занимался. А я, в принципе, отвечал ему всё как есть.

Он удивился немного. Сказал, что многие ребята наоборот мечтают перебраться на тёмную сторону, полагая, что там реальное бабло. Но я ответил — там тоже жизнь не сахар. Чед вздохнул и пробормотал:

— Кто бы сомневался…

И, точно для смелости, он смочил горло светлым пенящимся лагером, которое ему только что обновил бармен.

Потом он поинтересовался, был ли я знаком с Администратором до этого, и снова удивился, когда я ответил, что сегодня мы с ним встретились впервые. Чед недоумевал, как мне удалось перепрыгнуть предварительные этапы собеседования. Я сказал, что и сам не знаю, а когда в двух словах описал, как всё происходило, он процедил себе под нос:

— Так и знал, что он что-то мутит, падла…

Позже он вернулся ко мне и пояснил, что положение Администратора очень шаткое. Сравнительно недавно его лишили даже номинального места в Правлении и уже несколько раз за последние пару лет пытались вышвырнуть из фирмы:

— Но это очень цепкая тварь! — говорит он, по-прежнему перекрикивая музыку и опираясь локтем на стойку.

Только после этого я стал понимать, что происходит. Мне стала ясна нездоровая заинтересованность Администратора моей персоной, причины его странного поведения, и для чего он вообще привлек меня.

— Так что будь осторожен, чтобы он не втянул тебя в какое нибудь дерьмо!

Чед продолжил рассказывать, что от старика уже давно нет никакой пользы, только под ногами мешается и сует нос, куда не надо.

А я, по-быстрому обмусолив новую информацию в мозгу, вскоре стал демонстративно оглядываться по сторонам и перебил его:

— Слушай, извини, — по-прежнему делаю вид, что высматриваю кого-то среди людей. — А ты не видел Лею?

Она уже некоторое время назад ушла и так и не вернулась.

— Лею? — переспрашивает Чед и тоже принимается вертеться. — Была где-то здесь. Зачем она тебе?

По правде говоря, эти разговоры о работе успели порядком утомить меня за этот день.

К тому же я знал, что впереди меня ждут беседы поинтересней.

— Да как-то неудобно выходит, — говорю. — Это всё-таки я её с нами пригласил…

Всё смотрю по сторонам, но её по-прежнему нигде не видно.

— Давай так, — возвращаюсь к Чеду. — Я пойду посмотрю, где она, а потом вернусь, и мы продолжим, — хлопаю его по плечу, — пойдёт?

Он кивает с кислой рожей:

— Как скажешь… — Чед поворачивается к барной стойке. Он берёт пиво и перед тем, как отхлебнуть его, говорит: — Берегись, новичок, она холодная, как лёд!

Затем заливается светлым пивом.

— Без тебя знаю, — бормочу себе под нос и отправляюсь на танцпол, полный дрыгающихся тел…

А про то, что Лею позвал я — это правда.

После того, как мы закончили работу и толпой двинулись на выход, Лея заметила меня и подозвала к себе. Она тоже уже собиралась: закидывала вещи в сумку. Но прервавшись, положила на стойку пластиковый ключ и толкнула его мне:

— Как я поняла — объясняет, — личный пропуск вам выдадут после обработки документов, а пока Администратор просил передать вам это.

Я беру карточку и разворачиваю.

— Не забудьте вернуть ему, когда получите свой, — добавляет она.

На другой стороне вижу имя, фамилию, должность и фотографию с серьёзной рожей Администратора.

«Ну конечно, отдам я ему. Вдруг пригодится?»

А вслух говорю:

— Спасибо.

Затем убираю карточку в карман и снова возвращаю взгляд на Лею. Она натягивает на себя чёрный приталенный пиджак.

— Слушай, — спрашиваю её. — Тут ребята собрались в бар неподалёку, — указываю большим пальцем через плечо на шумную компанию, удаляющуюся в глубь коридора. — Ты не хочешь с нами?

Она уже взяла сумку и собиралась уходить, но после моего предложения замерла, уставившись на меня со слегка растерянным, но в тоже время возмущённым видом.

— Нет, — выдавливает из себя. — Я не хожу отдыхать в такие места.

Но я уже был в состоянии отличить смущение от напускного высокомерия.

— Да ладно тебе, — внимательно смотрю на неё. — Я тоже буду чувствовать себя там, как белая ворона…

В общем, я нашёл способ её уговорить, и она согласилась при условии, что ненадолго…

Когда я вышел в центр танцпола и оглянулся по сторонам, мой взгляд быстро отыскал её среди народа. Она сидела за столиком на балконе второго этажа возле ограждений и в одиночестве потягивала коктейль.

Я быстро поднялся по винтовой лестнице и окунулся в полутьму балкона.

— Куда пропала? — громко спрашиваю, приближаясь к ней.

Она замечает меня ещё на подъёме. Одну сторону её лица озаряет ослабевшее малиновое сияние, доносящееся от проекций над барной стойкой, а другую — холодно-синий свет неоновых полос на стене неподалёку.

— Да там музыка очень грохочет, — отвечает мне сквозь шум. — Тут как-то поспокойней.

Но у самой выражение, будто спрашивает себя: «Нахрена я вообще сюда приперлась?»

Присаживаюсь к ней за столик и некоторое время смотрю в её потемневшие, но по-прежнему голубые, как океан, глаза. Они переливаются в полумраке в нежном свете сине-малинового сияния.

— Совсем скучно, да? — интересуюсь у неё.

— Да нет, — зажато жмет плечами. — Вроде нормально.

Я продолжаю внимательно рассматривать её, чем вскоре вызываю у неё чувство дискомфорта.

— Проблемы с коллективом? — спрашиваю.

За доли секунды черты её лица приобретают жесткость:

— Тебе про меня что-то сказали?

Мотаю головой:

— Нет, — отвечаю. — И без этого видно.

Это классика. Незавидная участь любой помощницы-секретарши: либо ты спишь с боссом, и все тебя презирают, либо ты не спишь, но это никому не доказать.

Лея неуверенно отводит глаза.

— А знаешь, что ещё видно? — привлекаю её внимание к себе обратно. — Им всем плевать, — указываю взглядом вниз на сотрудников офиса, что скопились возле стойки. — Каждый из нас занят исключительно самим собой. Так что зря паришься.

Признаться, в тот момент я даже не подозревал, насколько сейчас прав.

Она секунду смотрит на меня, затем делает ещё глоток коктейля:

— А кто тебе сказал, что мне до этого есть дело? — произносит она с наносным безразличием.

От такого неумелого притворства я не выдерживаю и ухмыляюсь. А вместо того, чтобы ответить, я продолжаю смотреть на неё так внимательно, что где-то в глубине души она начинает чувствовать себя голой. Кажется, она ощущает, что я вижу её насквозь…

— Что?

В тот момент жду нами пробежала похожая искра, как с той девушкой в вагоне метро.

И как-то так вышло, что к концу вечера мы отправились к ней домой.

Однако до этого произошло ещё кое-что удивительное.

Пока мы продолжали разговаривать, сидя на балконе, музыка из колонок после очередного трека вдруг умолкла, и на сцену над танцполом внизу вышла группа неказистых мужичков. Они стали готовиться к выступлению, а один из них, самый пожилой, взял бас-гитару и, даже не подключая её к колонке, стал так забвенно разыгрываться, что до меня сразу дошло, чего мне не хватало — вот чего именно я не понимал…

Но к тому моменту Лея уже допила коктейль и пред тем, как подняться, спросила меня:

— Ну что, пойдём к остальным?

* * *

А вот утро было холодное…

Хотя… сперва, наверно, стоит упомянуть о снах, которые я видел в ту ночь.

Дело в том, что я впервые спал без инъекции накануне, и это был полный улёт. Вы не представляете, насколько яркими, запоминающимися и фантастически реалистичными могут быть сны. После них даже было немного больно возвращаться в этот серый, будничный мир реальной жизни. В ту ночь я побывал в странных местах, оказывался на мгновенье в других странах, наблюдал за необычайными явлениями природы, встречал людей, которых не видел больше половины жизни…

Но во всём этом присутствовала капелька бреда, присущая снам, а те фантомы — друзья и родственники из прошлой жизни — были молчаливые, как тени…

Когда же я открыл глаза, Лея уже встала.

Алкогольное опьянение прошло, и ей стало стыдно из-за нашей связи. Всё утро она избегала моего взгляда. Мы вышли из квартиры без завтрака, а в лифте она сказала: «Знаешь, по-настоящему, у меня кое-кто есть». Конечно, это была неправда. Просто она боялась — неудачный жизненный опыт. Разумеется, я бы мог всё исправить, но жениться, заводить детей, строить дом и сажать деревья не было у меня в планах.

Я вызвал ей такси до работы, а сам поехал на метро.

Перед отъездом она неуверенно махнула мне рукой через мокрое от утренней влаги окно.

День был странный.

Город заволокло туманом — густым, как молоко, — от чего все многокилометровые небоскребы бесследно растворялись через считанные десятки этажей над головой.

Но, когда я поднялся в офис, в глубине одного из стеклянных коридоров я увидел солнце — на такой высоте бескрайний океан облаков остался где-то далеко внизу.

Потом я снова увидел Лею — она лишь коротко взглянула на меня и тут же опустила глаза, даже не сказав ни слова.

Зато тимлид, когда я проходил мимо его ряда, поздоровался и сказал:

— Попрошу больше не опаздывать.

И подмигнул.

Усевшись на свое рабочее место, я поздоровался со всеми, а толстяк Боб спросил:

— Ну чё? Как ты после вчерашнего? Нормально добрался?

— Ты что глупости спрашиваешь? — опережает меня Спайк. — Он в том же костюме, что и вчера, не видишь? Стало быть, кого-то подцепил, правда?

А Кеннет — азиат слева — отвечает за меня:

— Спайк тоже в той же одежде, что и вчера, — перекидываются через меня взглядами. — Это ничего не значит.

«Парни правы, — подумал я, — надо мне ещё пару костюмов прикупить».

Потом включил комп, проверил почту. На ней уже висело задание: написать какой-то бесполезный код.

Справился минут за двадцать. Впервые подумал, что нужна нейро-мышь, так бы справился минуты за три. Потом помог другим, позанимался своими делами, а на обеденном перерыве, когда зал офиса подопустел, я снова перепрочёл ту книгу, которую я оставил со вчерашнего дня у охранников в ячейке. Подумал о том, что многое вчера понял не так. Параллельно я слушал музыку через наушники, и благодаря тому мужику с гитарой из бара, она открылась мне по-новому. До меня дошло, как её читать. Я пытался взаимодействовать с классикой, как с текстом, но это был ошибочный подход. Как только я понял это, оставалось лишь дать пару минут слуховой коре адаптироваться и научиться различать в отдельности все инструменты. Это было необходимо для того, чтобы установить связь с каждым участником оркестра — только так можно понять, что такое музыка. Между музыкантами и их инструментами таится настолько неразрывная связь, что кажется, в ней ощущения трансформируются в звуки. Я ощущал музыку, как продолжение этих чувств. Вчера в баре тот старик с гитарой показал, чего мне не хватало — чего именно я не понимал. В музыке звуки — не главное. Человек, инструмент, музыка, их чувства — здесь все едино, и между этим лежит непостижимая связь…

Это тавтология, но такое ощущение, будто звуки созвучны их чувствам…

Вскоре обед закончился, и стали возвращаться люди. Они поочередно занимали свои места, а я продолжал за ними наблюдать.

Всё-таки удобные эти гало-экраны — в действительности мало кто обращает внимание, чем ты занят, зато одновременно со своими делами можно следить за всем оставшимся залом. За целым зоопарком лысых прямоходящих обезьян, использующих в качестве орудий труда не камни и палки, а гало-экраны, нейро-мышки и клавиатуры.

В остальное же время я сидел, как дальневосточный мудрец, и, не отвлекаясь от своих дел, раздавал желающим дельные советы.

— Да, давай посмотрю… Лучше сделать так… Нет, попробуй эдак…

Нечто подобное происходило и в нашем клоповнике.

Из-за моей новой склонности к межличностный коммуникации я без проблем входил в контакт с людьми. Если они хотели поговорить, я говорил, если им нужна была помощь, я помогал, если нужен был совет, я давал.

А Профессор, этот старикашка в толстенных очках, в такие моменты всё таскался за мной следом и делал свои записи, не сводя с меня глаз.

Всё началось, когда Джон — хозяин жилплощади на первых этажах — заглянул ко мне в тот самый день после работы и попросил подсказать ему, где можно по дешёвке перепрошить MPCNS⁶.

Тук-тук-тук

Признаться, ещё на подходе к двери я узнал его по тяжелым, грохочущим шагам, но думал, что он пройдёт мимо.

Я же сравнительно недавно занес ноги к себе в каморку, переоделся в старое шмотьё и даже не успел разобрать пакет с обновками.

— Привет, Дрейк… — хрипит он полуэмулированным голосом после того, как я открыл дверь. Но потом старик на мгновение замолкает, уставившись через щель на моё обновлённое, гладковыбритое лицо. — Извини, что отвлекаю… Ты не мог бы мне кое-что подсказать?..

Этот человек у моих дверей — наполовину старик, наполовину консервная банка, — Джон Стивенсон. Бывший военнослужащий ВМФ. Он потерял правую руку, плечо, половину лица и часть ноги при столкновении с ЧВК — какой-то частной военной корпорацией — одной из тех, чьи цели, мотивы, как и заказчики, зачастую навсегда остаются неизвестными. Просто где-то что-то взрывается, кто-то погибает, но «почему?» — для рядового обывателя остается загадкой. Впрочем, как и для Джона.

— Мне снова нужно перепроши-и-и-и-и-и-ть… — заедает он на последнем слоге и моргает, как при нервном тике, в такт подёргивая головой, — чип, — перестаёт глючить и договаривает старик. — В последнее время совсем заедает… и кибер-глаз перестал отрабатывать саккады… — тормозит он между каждым предложением, — изображение плывет…

Но, несмотря на неудачу, сделавшую Джона инвалидном, ему, можно сказать, ещё очень повезло. Армейская страховка была готова оплатить ему протезирование самых передовых имплантатов, но Джон хотел поступить умнее. Он взял страховку деньгами, достал протезы на черном рынке и провёл протезирование в серой зоне за копейки, а на оставшиеся бабки выкупил жилплощадь в этом чёртовом клоповнике. Хватило на целых три этажа и полподвала. Джон мечтал быть бизнесменом и хотел процветать. Но вот незадача — дело вышло не такое уж и прибыльное, а все доходы, как обычно в таких случаях, со временем стали уходить на запчасти к его прогнивающим железкам.

— Ты ж-Ж-же знаешь… — продолжает бормотать он, одним глазом пялясь на меня, в то время как его кибер линза, подёргиваясь, смотрит немного в сторону, — шестерёнки я и сам могу подкрутить… а с программами у меня проблема… склад ума не тот…

Несколько лет назад Джон уже обращался ко мне с похожей просьбой. Тогда я дал ему контакт одного знакомого, который держал свою подпольную мастерскую.

— Так что, ты бы не мог снова связать меня со своими друзьями?.. — продолжает клянчить киборг-старик. — Чтобы они… поправили всё там у меня?..

Но в этот раз я решил, что могу заняться этим сам:

«Там не должно быть ничего сложного, — подумал я, — справлюсь максимум минут за пятнадцать».

А вслух отвечаю ему:

— Джон. Спускайтесь пока к себе, я закончу дела, прихвачу ноутбук и сразу к вам. Посмотрим, может я и сам что-нибудь придумаю.

Идти вместе с ним не было никакого смысла: спуск, как и подъём, для этого старика — настоящий получасовой подвиг.

— П-п-правда? — Джон снова задергал башкой. — Хорошо. Тогда я пойду.

И застукал своей металлической ногой.

Когда же я спустился к нему, мои ожидания оправдались. Я подключился к его железу через разъём возле виска, сбросил прошивку, поискал, что лучше подойдет, скачал, установил и отпеленговал кое-что вручную, а после старик заскакал, как новенький.

— Ничего себе! — говорит уже откорректированным голосом и без долгих пауз. — Я в молодости таким подвижным не был!

Он крутит перед собой «живую» руку и протез, проверяя его на задержку.

Джон был очень благодарен. Он осыпал меня комплиментами по пути к лестнице и на прощание нежно пожал руку своей металлической клешнёй (обычно так не рискуют делать, чтобы не оторвать случайно руку своему собеседнику). Вот только на что я совсем не рассчитывал, так это на то, что уже на следующий день о моей услуге будет знать весь этаж. Ещё через день слухи стали расползаться и на другие этажи, а к началу следующей недели об этом уже будет в курсе весь долбанный кооператив, и люди станут дожидаться меня с работы чуть ли не у самых дверей в подъезд, чтобы попросить об услуге.

В таких домах, как наш, всегда всё трещит по швам, и каждому нужна бесплатная помощь. Так что, как и в офисе, народ стал скапливаться вокруг меня. Все что-то хотели, спрашивали, интересовались, но, по правде сказать, меня это не особо напрягало. Да и времени уходило не так уж много.

Зато взамен этому я получил возможность видеть то, чем живут другие люди. Чем занимаются, о чём думают, о чём мечтают. Да, большинство из них были такими примитивными созданиями и до того не разбирались в технологиях, что даже не удивлялись тому, что я для них делал. Но все они были настолько разными и непохожими друг на друга, что я с завораживающим любопытством наблюдал за ними. А пока я за ними наблюдал, за мной приглядывал другой (не побоюсь этого выражения) жадный взгляд…

На следующий день после того, как я помог Джону, меня попросили ещё об одной услуге. Бабушке Изи необходимо было перенастроить имплантат поджелудочной железы — кибер-орган вырабатывал слишком много пищеварительного сока. А как только я закончил с этим, меня уже вовсю зазывали помочь в квартиру напротив, и именно в тот момент, когда меня затаскивали туда, Профессор случайно заметил меня в коридоре. Видимо, он расплачивался за аренду, вот и спустился на второй этаж.

— Дрейк! — он сначала замер, а потом шаркающими шагами засеменил ко мне. — Что ты тут делаешь?

— Привет, Профессор, — дожидаюсь его прямо в дверном проходе. — Да меня тут выручить попросили.

— Неужели? — спрашивает, как обычно, не открывая рта. И, немного подумав, добавляет: — А можно с тобой?

И смотрит на меня широко открытыми глазами через очки с одной толстенной линзой.

Так что пока я разбирался с делами и параллельно болтал с жильцами, старик всё присматривал за мной, оставаясь в дверях. Но в один момент он вдруг сорвался с места и пропал. Разумеется, вскоре он вернулся, и уже со своим здоровенным планшетом в руках. Профессор переживал, что его память может подвести, и он совсем забудет то, что хотел записать.

В другие дни он, как и остальные, вычислив время моего возвращения домой, поджидал меня или целенаправленно искал по коридорам. Благо разыскать меня было не сложно — вокруг меня постоянно собирался народ.

Для чего он это делал? Только так Профессор мог заполучить информацию, которую не могли дать ни тесты, ни разговоры. Он получил возможность воочию наблюдать за тем, как работает мой мозг, так сказать, в естественных условиях.

Но в свою очередь я в полглаза присматривал за ним и, признаться, прекрасно знал, что он там записывает у себя — читал по движениям его руки или тычкам стилуса.

Записки доктора:

«Судя по новым данным, сыворотка намного эффективней, чем предполагалось», «Социальность испытуемого увеличилась в разы, несмотря на тенденцию к игнорированию общественных условностей. И это при том, что ни то, ни другое не было типично индивиду до инъекций», «У испытуемого заметно вырос словарный запас, изменилась скорость речи и тембр голоса, а также обнаружился интерес к межиндивидуальному взаимодействию, который тоже не наблюдался ранее», «Испытуемый демонстрирует поразительную наблюдательность и высокий уровень социальной интеграции», «Взамен скованности и внутренней напряжённости испытуемый стал проявлять спокойствие, умеренную активность, сосредоточенность и общий положительный настрой», «Короткое резюме: интеллектуальные способности индивидуума увеличились в разы. Общий характер перемен намного серьезней, чем я ожидал… Полагаю, все просчёты связаны с отсутствием возможности испытаний на приматах… А ещё мне иногда кажется, что испытуемый наблюдает за мной и, вероятно, подозревает о том, что я записываю…»

И всё в таком вот духе.

После первой подобной нашей встречи Профессор сказал мне:

— Ты изменился.

— Знаю, — ответил ему.

Но вместе с тем я ощущал, что это не совсем так. А ещё в тот период я стал испытывать странное незаметно нарастающее чувство. Словно груз тяжести всё больше наваливался мне на плечи, но от чего и почему — я ещё не понимал. Словно где-то в глубине себя я уже что-то понял, но до сознания это ещё не добралось.

Позже я как-то прочитал одну книгу из библиотеки Профессора, в которой описывалось что-то похожее на то, что происходило со мной. Это книга про Человека, который ходил по свету и творил чудеса. В одном из сюжетов он вернул зрение слепому от рождения, а когда тот впервые открыл глаза, то увидел проходящих мимо людей, как деревья. С точки зрения современной медицины вернуть человеку зрение не такой уж и подвиг. Но после произошло настоящее чудо, которое, по-видимому, был способен оценить только я. Человек, который исцелил слепого, опять возложил на него руки, и когда тот во второй раз открыл глаза, он увидел уже всё ясно… Так и я. Вплоть до этого момента я всю жизнь видел людей как неодушевленные предметы, да и весь оставшийся мир как потрёпанный кусок картона. Но теперь я словно второй раз открыл глаза и видел всё уже отчетливо и ясно…

Доколе Я в мире, Я свет миру…

* * *

Гккхх-х-х — скрежет металлической двери, откатывающейся по заржавевшим салазкам.

— Что у тебя с лицом?

— Да вот, решил побриться…

Желтовато-прозрачный раствор с россыпью мелких пузырьков на стенках склянки начинает стремительно убегать под давлением после того, как Профессор нажимает на курок шприца-пистолета:

«Чик…»

После третьей инъекции существенных изменений я уже не заметил. Но после самой инъекции у нас с Профессором произошёл разговор. Дело в том, что по нашему уговору это должно было быть последнее введение:

— Ну вот и всё… — пробормотал он сквозь зубы.

— Слышишь, Профессор? — спрашиваю его, пока он копается у меня за спиной, разбирая устройство с иглой. — Я хочу ещё.

Старик замирает на секунду. А потом аккуратно кладёт инструмент на железный стол и прикидывается, что не понимает:

— Ты о чем? — как обычно нервно тараторит. — Про инъекции что ли?

Я поворачиваюсь к нему на скрипучем, разваливающемся кресле:

— Про что же ещё?

Он поглядел на меня через плечо и, сам того не желая, тяжело вздохнул. Я добавляю:

— Ты же с самого начала знал, что всё именно так и произойдёт. Да?

Профессор поджал губы, но, так ничего и не ответив, прошёл мимо меня в направлении другого стола в глубине тёмной подвальной лаборатории.

— Ну так что, Профессор? — снова обращаюсь к нему, когда эхо его шаркающих шагов замолкает.

Он наваливается на деревянный стол руками, нависнув над тетрадью с пластиковыми листами, в которую собирался что-то записать.

— Ладно. Увеличим длительность курса на две недели… — через некоторое время выдавливает из себя Профессор.

Вам, наверно, будет трудно поверить, но этот человечек не актёрствовал. В тот момент его по-настоящему пронзило чувство вины с налетом страха и неопределенности. В тот момент он искренне жалел о том, что сделал. Он прекрасно понимал, что вероятность негативных последствий после трёх уколов минимальна, и они вполне обратимы, но вот дальше коэффициент проявления побочных эффектов стремительно рос. И он знал, что после первых трёх уколов от последующих будет невозможно отказаться. А ещё он боялся, что близится день, когда его подопытная крыса раскусит его, и у него возникнут проблемы…

Но хотя мой интеллект и рос, до этого мне было ещё далеко…

Дальше старик озвучил заготовленную речь, в которой были такие слова как: Риск. Толерантность. Привыкание. Увеличение дозы. А я всё слушал, кивал и соглашался, потому что знал об этом и понимал, когда звучат такие слова уже нет обратного пути. Но это было и неважно, мой инстинкт по-прежнему тащил меня вперед. И, надо признаться, я никогда не был в силах ему противостоять.

— И ещё кое-что, — тараторя, добавил Профессор. — Чтобы вводить больше состава, нам нужно заменить катетер на другой — косится на меня, — он должен быть намного больше.

Я посмотрел на него и, взвесив всё за секунду, ответил:

— Ладно, валяй. Хоть весь череп снимай нахрен.

О, не нужно так торопиться. Всему своё время, дружок…

Снова сон без снов. Глубокий, как вселенская бездна. И настолько непробудный, что я снова чуть не проспал.

Рана на голове немного болела, но внимания на это я не обращал. Теперь у меня в черепе красовалась небольшая пластмассовая выкручивающаяся пробка, спрятанная под лоскутом кожи.

Пока я добирался до офиса, прочитал ещё пару новых книг, которые взял у Профессора взамен старых. Севшая рядом со мной бабка пробубнила:

— Когда-то мы книги читали, а не листали их наспех.

Я посмотрел на неё. У старушки было сморщенное лицо с потухшими глазами. Затем кивнул и вернулся к книге — им всего не объяснить.

К тому же никто не вливает новое вино в старые мехи.

На этот раз Лея на меня даже не взглянула, была чем-то занята.

Этот день мало чем отличался от другого, и я продолжал наблюдать за всем со своей галёрки. Я следил за тем, как броуновское движение сотрудников постепенно обретает закономерность и упорядоченность в моих глазах. Я выявлял расстановку сил в офисном пространстве и подыскивал оптимальное место в нем для своей скромной персоны.

И уже очень скоро я стал видеть офис в единстве его множества частей.

К середине дня я знал всех ключевых сотрудников поименно, а к вечеру — и всех остальных, учитывая их взаимосвязь друг с другом.

Разумеется, я не делал это сидя на одном месте, я ходил, знакомился, просил об услугах под разными предлогами. Параллельно этому я успевал работать, помогать и слушать лекции через наушник. Я изучал работы по психологии, социологии, генетике и пассионарной теории — в общем, всё, до чего только мог дотянуться мой прожорливый ум.

А уже к пятнице у меня была отточена вся схема действий.

Начинал я свой рабочий день примерно так:

В 8.52 по пути к зданию офиса забираю из киоска четыре стаканчика кофе на подносе в обход очереди. Всё это дело я заказываю и оплачиваю ещё с вечера прошлого дня.

В 8.55 я уже на проходной. Здороваюсь с охранниками на входе (если это четные дни, то сидят Джордж и Мик, если нечетные — Виктор и Пол, они постоянно болтают о футболе), затем пересекаю холл и направляясь к лифтам.

В 8.58 первый стаканчик с кофе без надписи, но с небольшим сердечком, отправляется на стойку к Лее.

— Доброе утро.

Она ничего не отвечает, но на её лице проступает смущенная улыбка, и кокетливый взгляд ещё мгновение провожает меня.

В 9.00 уже в главном офисе, так что технически я не опоздал. Второй стаканчик с надписью «Лучшему кодеру» отправляется на стол второго ряда пухлой даме средних лет по имени Пэм. Каждый раз её круглые щёчки неловко поднимаются и краснеют.

— Спасибо, — говорит она сквозь губы, сложенные гармошкой:

По поводу надписи — это не шутка. Она и вправду один из лучших программистов здесь. Несмотря на её внешность, слабый характер и мягкий темперамент, её мозги просто созданы для программирования. Но вот с самооценкой и уверенностью в себе у неё беда. Приходится поддерживать изо всех сил.

Прохожу мимо ряда тимлида. Ему я просто киваю — по мне так, учитывая всё, это он должен мне носить кофе.

Продолжаю идти к своему месту. По пути с одними здороваюсь, со вторыми жму руки, третьим машу. Все дружелюбно отвечают. Как видите, моё гладко выбритое, улыбчивое лицо вызывает намного больше доверия, чем угрюмая рожа старого меня.

Два последних стаканчика с надписью «Кибер-псам» отправляются на стол к Спайку и моей второй скрипке — парню азиату, Кеннету.

Мне же этот кофе нафиг не сдался, у меня и без него полный порядок.

— Боб, — обращаюсь к толстяку через Спайка, усаживаясь в свое кресло, — тебе в следующий раз. Без обид.

— Как скажешь, — отвечает и показывает мне большой палец.

Я отвечаю ему тем же.

Благодаря тому специфическому взаимодействию, которое я им давал, парни на нашем ряду превратились из разгильдяев и бездельников, сидящих на Камчатке, в передовой отряд.

— Ну что, Кен? У тебя всё идет по плану?..

Даже больше: за считанные дни всё наше крыло из аутсайдеров стало двигателем прогресса, который тащил за собой весь оставшийся офис.

— Спайк, как твои дела?..

И несмотря на то, что об этом никто не подозревал, на самом деле я дирижировал всем этим оркестром. И я говорю не только про наш ряд.

— Отлично. Боб, ты как?..

Я говорю про весь зал. Я знал всех и каждого и прекрасно понимал их взаимосвязь. Знал, кто в чем преуспевает. Кто с кем хорошо общается и может договориться. И это знание позволяло мне отправить какую-нибудь задачу на другой конец офиса и добиться её выполнения через третьих лиц в кратчайшие сроки.

— Проблемы?.. Кинь сюда, гляну по-быстрому…

И вот что удивительно: я заметил, что расположение сотрудников в зале словно выстроено, подчиняясь сложной математической логике — оно было просто идеальным. Таким, как будто кто-то специально рассадил людей именно так, хотя, конечно, никто этим не занимался. И я тоже будто оказался в наиоптимальнейшем месте для себя. У меня было такое ощущение, что оно освободилось ровно в тот момент, когда это было нужно. И, полагаю, это ощущение не обманывало меня…

— Дрейк?

Поднимаю глаза на подходящего к нам тимлида.

— Ну, что сегодня делаем, начальник? — спрашиваю его.

— Это подождёт, — отвечает. — Тебя Администратор вызывает.

— Да ладно? — говорю.

А сам думаю: «Заждался уже. Долго же этот старик терпел».

— Пойдём, — зовёт меня за собой Чед.

— Ну погнали…

* * *

— Проходите, проходите… Ну что, осваиваетесь у нас? — спрашивает старик, когда я подхожу к его стеклянному столу по центру будто бы бескрайнего кабинета.

— Потихоньку, господин Администратор, — улыбаюсь ему.

Он приподнимается и протягивает мне руку. Пожимаю ладонь.

Если что, эт я нарочно такой учтивый. В этот раз на Администраторе уже другой костюм — синий. Впрочем, как и на мне.

— Не затягивай с этим, — советует мне.

Он взглядом указывает на кресло позади меня, и мы синхронно усаживаемся.

— Так как первые впечатления? — продолжает интересоваться.

— Великолепные, — не свожу с него глаз. — Всё высший класс.

Я стараюсь вести себя предельно сдержанно и уважительно, в отличие от прошлой нашей встречи. Делаю вид, что я обычный работник у начальника в кабинете.

— Рад, что вы довольны, — говорит на полном серьёзе. — Признаюсь, немало сил ушло, чтобы вывести организацию на такой уровень.

— Это заметно… — бормочу я.

А сам думаю:

«Да уж, откуда знать небожителю, что творится в его земле обетованной».

Старик качает головой и продолжает внимательно разглядывать меня.

Всё. Кажется, предварительные вопросы закончились, но он никак не переходит к делу.

— Вы что-то хотели, господин Администратор? — спрашиваю его, так и не дождавшись, когда он приступит сам.

— В общем-то да, — выдавливает из себя спустя мгновение и закрывает ручку, которой писал до моего появления. — У меня к вам есть деликатная просьба. И я был бы признателен, если она останется между нами…

А я всё думал, как он перейдёт к этому. Но ничего интересного, к сожалению, он для меня не припас. Прямая банальщина. Хотя это намного лучше, чем полчаса ходить вокруг да около.

— Без проблем, — киваю в ответ.

Старик секунду собирается с мыслями:

— Дело в том, — начинает осторожно, — что я бы хотел воспользоваться вашими способностями слегка за рамками прямых должностных обязанностей.

Затем он снова выдерживает паузу, оценивая мою реакцию и проверяя, заинтригован ли я…

Я же в то мгновение подумал, что Чед, несмотря на свои слаборазвитые мозги, всё же молоток — верно предвидел это. Пока он провожал меня часть пути до кабинета, всё сетовал на мой вопрос «Что тебя парит?».

— Что меня парит? — переспрашивает, шагая вдоль бесчисленных рядов офисных столов. — Меня парит, как бы этот спятивший старик не наломал дров со своими играми в темную…

В двух словах он выразил свои опасения и крайне осторожно попросил меня сообщить, если что-то будет касаться его подразделения или всего отдела.

Я сказал: «Чед, если что коснётся этого, ты узнаешь об этом первым…»

— И каким же конкретно образом вы хотите использовать мои способности? — спрашиваю я, подталкивая Администратора продолжить разговор.

А он, как и в прошлую нашу встречу, пожевал свою тонкую, синеватую полоску губ перед тем, как дать ответ:

— Мне нужна кое-какая информация с почты конкурирующей компании, — заявляет. — Вы бы не могли мне в этом немного помочь?

«Ммм, тестовое задание, — думаю я. — Следовало бы догадаться».

Тем временем вслух переспрашиваю у него, слегка хмурясь:

— Корпоративный взлом?

На его лице ещё на доли секунды задерживается невозмутимость:

— Ну нет, конечно, — он отводит глаза и делает безобидный вид. — Просто заглянуть.

— Просто заглянуть?.. — повторяю за ним, а затем прикидываюсь, будто задумываюсь об этом. — Просто заглянуть не получится…

По правде говоря, большой опыт взаимодействия с людьми за последние пару дней вкупе с моей экстраординарной обучаемостью давали свои плоды. К этой встрече я уже был намного лучше готов и без проблем придерживался задуманного плана. Вкратце он был таков: сожрать всю мелкую наживку, которую мне подкинут, а когда придёт время играть по-крупному, схватить крючок покрепче и утащить незадачливого рыбака на дно. Другим аспектом моего плана было идти ниже радаров — то есть по максимуму замаскировать свои амбиции и заставить Администратора недооценивать меня. Это нужно было для того, чтобы проще было выяснить, что на самом деле он задумал, и понять, что у старика припрятано в рукаве. Слегка пространный, но неплохой план…

Для новичка…

Спустя буквально пару мгновений я всё же отвечаю Администратору:

— Ну да ладно. Если это пойдет компании на пользу. За небольшую плату — никаких проблем. Что-нибудь ещё?

Опираюсь на подлокотники, намереваясь подняться.

Администратор тоже встаёт зеркально мне. Словно не веря собственным ушам и лёгкости успеха, он спрашивает меня:

— Вы согласны? Это хорошо…

В этот раз уже я протягиваю нему ладонь через заваленный пластиковыми бумагами стол.

— Скиньте все данные мне на почту, — говорю ему.

Он пожимает руку:

— А это безопасно?

Я смотрю ему в глаза. Его обвисшие веки утягивают брови вслед за собой.

— Ну вы же не собираетесь в письме уточнять, что мы собираемся кого-то хакнуть, — подшучиваю я.

На его щербатой роже проступает ухмылка.

— Конечно нет… — он отпускает мою ладонь. — Но я всё же предпочту послать её нашей курьерской службой.

Не настаивая, пожимаю плечами и ухожу.

Когда же я почти добираюсь до двери, старик на секунду останавливает меня:

— Дрейк, — оборачиваюсь к нему вполоборота. — Компании очень нужны люди с мозгами.

Он по-прежнему стоит, касаясь вытянутыми пальцами стола.

«Компании? Ага, ну конечно». Впрочем, тут он попал по адресу…

А вечером меня ждала ещё одна бесполезная встреча…

Или не бесполезная… Не знаю…

В общем, этой ерундой (заданием от Администратора) мне было впадлу заниматься, поэтому я отдал его на аутсорс, и уже во второй половине дня отослал старику всё, что было нужно вместе с подробными инструкциями — вдруг не разберётся.

Я немного задержался на работе — делал другие кое-какие мутные дела, — поэтому сразу после офиса отправился в «C&B» — бар неподалёку от нашего клоповника. Мы с приятелем договорились встретиться в 20:15 у входа. Этот приятель — Бадди его зовут — заваливал меня сообщениями с предложением пересечься.

В последние полгода я почти не общался ни с ним, ни с другими приятелями — не видел в этом никакого смысла. Да и желания особого не было. Но после очередного предложения подумал, всё-таки мы с Бадди старые друзья, и согласился.

Решил поглядеть на него своим новым взглядом.

Но, признаться, там не на что было смотреть…

На улице уже темнело.

— Ты откуда такой приодетый?

Кричит на пол-улицы, заметив меня издалека.

— И что у тебя с рожей не так? — щурясь, приглядывается сквозь спускающийся сумрак.

Это он про моё гладко выбритое лицо с дружелюбной улыбкой говорит.

— Здоро́во, Бадди.

Подхожу к нему.

— Здоро́в, — отвечает.

Мы ударяем по рукам и приобнимаемся прямо под разгорающейся розоватым неоном вывеской.

— Ну так что с тобой? — продолжает разглядывать меня в упор с лёгким недоумением.

Тогда я рассказал ему куда, когда и как устроился на работу, а он посмотрел на меня, как на сумасшедшего:

— Ты чё, серьезно? — киваю в ответ. — Не шутишь? — снова киваю. — Совсем спятил?..

Забыл сказать, Бадди такой же, как и я… вернее такой же, каким я был когда-то до инъекций при одном условии — если бы я был бы ещё немножечко тупоголовей. Так же, как и многие другие обитатели социальных низов, он ненавидел государство, всю эту корпоративную систему, да и в целом «несправедливый мир», в котором ему не посчастливилось родиться. Да, да, как в зеркало смотрю. И всё же даже тогда была одна мелочь, которая нас различала. Бадди был сторонником имплантов, несмотря на то, что у него их никогда не было.

— Ладно, — бормочет он с обалдевшим видом. — Пойдём внутрь, после такого мне точно нужно выпить.

— Как скажешь, пойдём…

Он двинулся, я за ним.

Когда мы заходили в бар, нас чуть не снесли с ног две обколотые стероидами бионические громилы, истыканные настолько громоздкими и дешманскими протезами, что они с трудом пролезали в дверной проход.

Бадди хотел залупиться, но я почувствовал его порыв и затушил:

— Спокойней, — говорю ему, придерживая за плечо. — Не заводись.

А он, провожая позвякивающих здоровяков нахмуренным взглядом, бубнит:

— Ахуевшие болванки.

О чем он только думал вообще?

На таких отморозков лучше не нарываться…

Несмотря на то, что было ещё не так поздно, народу в баре уже было полным-полно — пятница, чему тут удивляться. Зал был заполнен типичными представителями гетто и звуками пивной: галдежом, музыкой и звоном кружек. За стойкой все места были заняты, поэтому я поздоровался с Гопом — барменом:

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

5

Синестезия зеркального прикосновения — редкое состояние, при котором в результате наблюдения за человеком, испытывающим тактильные ощущения (например, при прикосновении), синестет начинает чувствовать сходные ощущения на собственном теле. Например, обладающий этой особенностью, видя, как кто-то дотрагивается до своей щеки, чувствует такое же прикосновение на собственной щеке.

6

MPCNS — main processor central nervous system. ГПЦНС — главный процессор центральной нервной системы