Бесконечная шутка

Дэвид Фостер Уоллес, 1996

В недалеком будущем пациенты реабилитационной клиники Эннет-Хаус и студенты Энфилдской теннисной академии, а также правительственные агенты и члены террористической ячейки ищут мастер-копию «Бесконечной шутки», фильма, который, по слухам, настолько опасен, что любой, кто его посмотрит, умирает от блаженства. Одна из величайших книг XX века, стоящая наравне с «Улиссом» Джеймса Джойса и «Радугой тяготения» Томаса Пинчона, «Бесконечная шутка» – это одновременно черная комедия и философский роман идей, текст, который обновляет само представление о том, на что способен жанр романа. Впервые на русском языке.

Год Впитывающего Белья для Взрослых «Депенд»

— Хэл?

–…

— Эй, Хэл?

— Да, Марио.

— Ты спишь?

— Бубу мы ведь это уже проходили. Нельзя одновременно спать и разговаривать.

— Я так и думал.

— Рад, что помог.

— Ой, ты сегодня был в ударе. Ой, его еще чуть-чуть и стошнило бы. Когда он запустил мяч по линии, а ты достал его, и упал, и отбил укороченным, Пемулис сказал, что парень выглядел так, будто обтошнит всю сетку, так и сказал.

— Бу, я просто надрал ему задницу, вот и все. Закрыли тему. Мне кажется, нехорошо бесконечно пережевывать, что надрал кому-то задницу на корте. Это вопрос достоинства. Мне кажется, надо просто оставить эту тему в покое. Кстати о покое.

— Эй, Хэл?

–…

— Эй, Хэл?

— Уже поздно, Марио. Время спать. Закрой глаза и думай смутные мысли.

— Маман тоже всегда так говорит.

— Мне всегда помогало, Бу.

— Ты думаешь, что я всегда думаю смутные мысли. Ты разрешил мне жить с тобой, потому что тебе меня жалко.

— Бубу, я даже отвечать на это не буду. Я рассматриваю это как тревожный звоночек. Ты всегда начинаешь капризничать, когда мало спишь. И вот мы как раз видим каприз на западном горизонте, прямо сейчас.

–…

–…

— Когда я спрашивал, ты спишь, я хотел спросить, ты чувствовал, будто веришь в Бога, сегодня, на корте, когда был в ударе, когда того мальчика чуть не стошнило?

— Что, опять?

–…

— Мне правда кажется, что полночь в темной комнате, когда я так устал, что даже волосы болят, а через шесть недолгих часов у меня тренировка, — не самые подходящие время и место для таких разговоров, Марио.

–…

— Ты у меня каждую неделю об этом спрашиваешь.

— Ты никогда не отвечаешь, поэтому и спрашиваю.

— Так, сегодня, чтобы ты угомонился, давай я отвечу, что у меня есть кое-какие административные претензии к Богу, Бу. Мне кажется, у него довольно вальяжный стиль управления, от которого я не в восторге. Я скорее против смерти. А Бог, судя по всему, по своим убеждениям — за. И я не вижу, как нам договориться по этому вопросу, мне с ним, Бу.

— Ты говоришь про то, когда скончался Сам.

–…

— Видишь? Ты никогда не отвечаешь.

— Еще как отвечаю. Только что ответил.

–…

— Просто я ответил не то, что ты хотел услышать, Бубу, вот и все.

–…

— Есть разница.

— Я не понимаю, как ты мог не чувствовать, будто веришь в Бога, сегодня, на корте. Ведь все было как надо. Ты двигался так, будто прям веришь.

–…

— Разве ты не чувствовал внутри, нет?

— Марио, ты для меня — загадка, как и я — для тебя. Мы по этому вопросу смотрим друг на друга с разных сторон непреодолимой пропасти. Давай полежим в тишине и подумаем над этим.

— Хэл?

–…

— Эй, Хэл?

— Так, Бу, давай договоримся: я расскажу тебе анекдот, а ты угомонишься и дашь мне поспать.

— Хороший?

— Марио, что мы получим, если скрестим человека с нарушением сна, дислексика и вынужденного агностика.

— Сдаюсь.

— Мы получим человека, который всю ночь изводит себя размышлениями о том, существует ли высшая лиса.

— Смешно!

— Угомонись.

–…

–…

— Эй, Хэл? Что такое «нарушения сна»?

— То, что заработает любой, кто спит с тобой в одной комнате.

— Эй, Хэл?

–…

— Почему Маман не плакала, когда скончался Сам? Я плакал, и ты, даже Ч. Т. плакал. Я видел, как он лично плакал.

–…

— Ты много раз слушал «Тоску» и плакал, и говорил, что тебе грустно. Мы все были грустные.

–…

— Эй, Хэл, как тебе кажется, Маман стала счастливее, когда скончался Сам?

–…

— Кажется, она стала счастливее. И даже выше. Она перестала ездить туда-сюда по делам. То грамматика в рекламе. То бунт библиотекарей.

— А теперь она никуда не ездит, Бу. Теперь у нее есть Дом ректора и кабинет, и туннель между ними, и она не покидает территорию академии. Она и так была трудоголиком, но стала еще хуже. И стала еще более обсессивно-компульсивной. Когда ты в последний раз видел хоть одну пылинку в этом доме?

— Эй, Хэл?

— Теперь она агорафоб-трудоголик с обсессивно-компульсивным расстройством. Разве это похоже на счастьефикацию?

— У нее глаза лучше. Они теперь не впалые. Лучше. Она смеется с Ч. Т. намного чаще, чем с Самим. Она смеется глубже изнутри. Чаще. Ее шутки даже лучше твоих, теперь, часто.

–…

— Почему ей не было грустно?

— Ей было грустно, Бубу. Просто у нее другая грусть, не такая, как у нас с тобой. Я уверен, что ей было грустно.

— Хэл?

— Помнишь, как приспускали флаг напротив ворот, когда это произошло? Помнишь? И как его приспускают каждый год на Сборе? Помнишь флаг, Бу?

— Эй, Хэл?

— Не плачь, Бубу. Ты помнишь флаг, который только на середине флагштока? Бубу, есть два способа опустить флаг до середины флагштока. Ты слушаешь? Потому что мне уже без шуток пора спать. Так что слушай: первый способ опустить флаг до середины флагштока — это просто опустить флаг. Но есть еще один способ. Можно поднять флагшток. Флагшток можно сделать в два раза выше обычного. Уловил? Понимаешь, что я имею в виду, Марио?

— Хэл?

— Уверен, ей очень грустно.

В 20:10 1 апреля ГВБВД, атташе по медицине все еще смотрит неподписанный развлекательный картридж.