C Запада на Восток. Или дневник терпевшего туриста

Дон-Жени Экоебве

«С Запада на Восток, или дневник терпевшего туриста» – это не что иное, как большой «капитанский журнал» писателя в период путешествия по родине – от северо-западных границ России вплоть до Тихого Океана – в самый конец транссибирской магистрали. Автор считает книгу психологическим автопортретом. Произведение содержит множество курьёзов из бытовых будней героев книги. После прочтения путешественник определённо будет готов к пути через всю Россию, ведь читатель словно пройдёт по следам автора».

13 сентября

Успев ещё вчера заселиться в один из местных хостелов, я понял, что всё было не так уж и плохо. Проспав где-то пять или шесть часов, я проснулся около десяти утра по московскому времени. С каждым днём мой недосып только и делал, что крепчал, не хуже старческого маразма после крепкого инсульта. Хозяин хостела, в котором я имел честь поселиться в Екатеринбурге, отметил, что когда в квартиру заселяется много людей, то он готовит оладьи на завтрак. Мне повезло — это был именно тот самый день для завтраков. С учетом того, что вокруг была уборка, моё пробуждение получилось весьма своеобразным. Администратор хостела был родом с Чукотки, поэтому всю ночь в помещении стоял лютый дубак и были открыты настежь все форточки. При заселении он мне сказал, что если какой-нибудь тип в черте города начнёт «качать права» передо мной, то надо сразу же бить прямым ударом в область переносицы. «Кругом одно быдло и наркоманы, — сказал он, — Ты вот съезди по Золотому кольцу, кругом сплошная нищета и алкаши.» — добавил мой лаконичный и опытный собеседник. Его мнение казалось мне четким и ясным. Это был мужчина на вид лет сорока. В своё время он много колесил по свету, и никогда не понимал, почему никто не может открыть нормальный хостел. В итоге он открыл свой. Так началось его предпринимательство. Такие дела.

В дом приехали родители хозяина. Собственно говоря, они уборкой и занимались, пока я приходил в себя и глотал обезболивающее. Мне в очередной раз удалось успокоить свою челюсть медикаментозно. «Пройдёт; ещё пара таблеток и всё пройдёт», — надеялся я. Семья хозяина была тоже непростой. Бабушка, с которой я разговорился во время завтрака, рассказала мне, что прожила всю свою жизнь на Чукотке. Так и не посмотрела бабушка на Москву. Я так и не понял, хотела она мир повидать или нет, но говорила она про это весьма с досадой. «Муж не любил никуда ездить, а куда я без него, да и за детьми смотреть, куда тут поедешь?» — говорила она. Теперь была старость. «Видимо, в другой раз», — злорадно и немного, наверное, цинично ответил я. Семья перебралась лет пятнадцать назад в пригород Екатеринбурга, где их предки жили до переселения. Вот так и живём.

Как я понял, в квартире ещё тусовался брат хозяина. Имени его я не помню. В силу своего крупного телосложения, хозяин выглядел чуть старше. Брату было около тридцати пяти. Так вот, у брата была жена. У жены был приличный фонарь под глазом. Блядь. Сколько же я выдумывал сценариев получения этого фонаря. Эта женщина была одета в платье провинциального стиля и с покорным, немножко пустым взглядом ходила по квартире, изображая какую-то деятельность. Брат хозяина периодически обнимал её и улыбался. Улыбались все. Наверное, жена просто упала. Все падают лицами на лестницах, никто никогда не грубит пьяным мужьям…

Семья уходила прогуляться по центру города, пока погода располагала. Я с трудом жевал оладьи со сгущенкой, вспоминая приятные моменты, когда аппетитные блины с беконом и картофелем не были чем-то недосягаемым. Я вспомнил тот момент, когда отлучился из ресторана на десять минут и купил себе сочный блин за два часа до моего отправления в Москву. Ох уж эта твёрдая пища.

Я принял ещё обезболивающее. Трижды я выходил из дома и возвращался назад, так как что-то всегда забывал. В последний раз мне удалось взять всё необходимое, и к обеду выход из уютных апартаментов увенчался успехом.

Потом был автовокзал. На автовокзале был рынок, где торговали муторным, деревенским шмотьём. Всё как надо — это провинция. Такое ощущение, что режиссер Балабанов, Царство ему небесное, мог снять сцену из первого «Брата» на этом рынке прямо сейчас. Я старался не привлекать к себе ничьего внимания. Это будет моей привычкой на ближайшие недели. По совету хозяина, я нашёл себе нужный автобус и поехал за город, к пограничному столбу между номинальным концом Европы и началом Азии. Это интересно. Какие-то жители средней Азии забили под завязку автобус какой-то бытовой хуйнёй. Кондуктор потребовал дополнительную плату за этот багаж. Все попытки «нормально договориться» были тщетны. Эта ситуация длилась какое-то время. Мы выехали с опозданием в десять минут. Это было много. Кондуктор была не в настроении. Парочка из этой компании целовалась сзади меня с многозначительным причмокиванием. Ёбаные хачи, блядь! Боже, храни нашу многонациональную родину. Вспоминая обидчика, я был готов убивать. Челюсть болела.

День стоял солнечный. Спустя час мы подъехали к моей остановке. Около этого монумента не было никаких станций, и меня высадили прямо на оживлённой трассе. Я не спеша прошёл километр по пыльной дороге. Огромный высоты столб разделял материк на две части. Всё было запечатлено на камеру. Оказывается, Екатеринбург находился уже в Азии. Первоуральск — вот он! Самый первый город Европы! Нет, ну, я бы посоветовал властям инвестировать в новый проект российского «гетто» — туризма. Иностранцам было бы интересно остаться без денег где-нибудь в Первоуральске с пробитой головой, например, во время матчей Чемпионата мира 2018? Европа у своих истоков.

Судя по указателю на местности, мне оставалось порядка семи тысяч километров дороги до финальной точки. Славно. Не очень-то и долго, да и не очень-то и хочется…

Я осмотрел всё, что было нужно. Спустя час после высадки я вернулся на трассу. Я пропустил один автобус, который равнодушно не остановился без остановочного пункта. Пришлось ловить попутку. Передо мной и двумя тётками среднего возраста остановилась женщина, которая любезно предложила довезти нас до города за определённую сумму. В беседах «за жизнь» мы выяснили, что самое важное в жизни — это семья, а не путешествия, гульба с разбоем и прочие прелести бытия. Оказалось, что я дурак, и совсем ничего не понимаю в свои щенячьи года. Спорить не стал. Со временем это надоедает даже таким максималистам, как я. Да и о чем здесь может идти речь, когда ты разговариваешь с сорокалетней женщиной на «Ладе»?

С началом окраин Екатеринбурга мне, с явной долей презрения, показали местное «Рублевское шоссе», и позднее, целый цыганский квартал при въезде в город. Затем нас высадили. Женщина получила с пассажиров деньги и умчалась в туман.

Дело плавно шло к вечеру. Я собрался забраться в хвалёную высотку Екатеринбурга — бизнес-центр «Высоцкий». Миня говорил мне, что ума не приложит, почему выбрали такое название.

С Дмитрием Минкиным, или же просто Миней, мы знакомы с первого класса. Сколько было выпито и прожито за это время! Пятнадцать зим? Как-то пару лет назад Миня влюбился. Ну, вы же все знаете, как это бывает в первый раз? Даже я знаю — грубовато. Лично я очно узнал об этом ещё в начале десятых:

«Я не был доволен собой. Утром я собирался отправиться в Петербург, ведь у моей Оленьки был день рождения и нужно было поздравлять её. Мы так редко виделись с ней из-за этой любви на расстоянии. Я очень хотел поздравить её. Мы же образцовая пара — иррациональный трудяга и весьма рациональный бездельник, где я был последним. Последнее время мы много и по пустякам ругались. У людей это называется бытовухой, если я правильно понял.

Я ехал домой после тренировки, параллельно разговаривая по телефону. Автобус ответственно освещал августовскую темноту. Я спокойно сидел на заднем ряду. В моих чёрных штанах лежал толстый чёрный кошелёк, наполненный всякими билетами, видами на жительство и различным старым антиквариатом из прошлого. В нём даже лежала памятка по сборке винтовки «МР-512.» Откуда такая привязанность к вещам? Не знаю. Давно нужно было повыкидывать и половину содержимого. Может быть, стоит ходить и вовсе без кошелька? Деньги всё равно в нём никогда не задерживались, да и откуда им было взяться?

Автобус остановился около пятиметровой гориллы, сделанной из покрышек. Финны любят такое искусство. Собственно говоря, где бы ей ещё находиться, если не около здания биологического университета? Горилла весьма гармонично дополняла местный пустырь. Она будто бы охраняла это постоянное интровертное безразличие на лицах людей.

Это была моя остановка. Мне не оставалось ничего, кроме как выйти. Уставшей походкой я не спеша прошёл мимо этой гордой инсталляции. Укорачивая путь по протоптанной тропинке, о которой могли знать исключительно местные, я почти уже был дома. Я раздумывал о завтрашней дороге и Оле. Ведь мы образцовая пара. Она ещё любила нести какую-то хуйню про какую-то свадьбу:

— Милый мой, — начинала она, — если не собираешься на мне жениться через три года, то просто уходи, ты понял?

И всё это перед моим вторым юбилеем. Всё это выглядит лёгкой формой межполового психологического насилия, когда жертва в принципе не хочет осознавать, что она жертва. Я ей ничего не отвечал.

После ужина и бодрящего душа я принялся искать телефонные номера маршрутных такси из Хельсинки до Петербурга. Так уж вышло, что я задержался в Финляндии на десять лет, что тут поделаешь? Нужно заказать место на завтра. Вечером я буду уже там, где меня ждут. Международные поезда по определению не могут быть по карману неработающему школьнику.

Конец ознакомительного фрагмента.