Теория струн. Цикл R.E.L.I.C.T.

Дмитрий Янковский

Первый роман серии R.E.L.I.C.T.Три миллиона долларов – сумма немалая. Но именно столько предлагает глава японской корпорации «ХОКУДО» двум нью-йоркским аферистам за участие в таинственной миссии, пройти которую способны лишь патологические везунчики. Уолтер Хант и Ганнибал Мэтью соглашаются, но быстро понимают, что все не так просто, и участие в этой миссии шаг за шагом загоняет их в смертельную ловушку. Чтобы спастись, друзьям придется полностью поменять свое представление о реальности.

Глава 3

в которой Уолтер Хант и Ганнибал Мэтью познают суть восточного эротического массажа и весело проводят время.

Ганнибал и Уолтер покинули кабинет главы «ХОКУДО» под впечатлением от увиденного. За дверями их ждал новый напарник по имени Ичин. Это был лысый японец, огромный, как борец сумо, но, в отличие от представителей этого боевого искусства, в нем не было ни капли жира. Казалось, он состоит из одних только костей, мускулов и сухожилий, что не мог скрыть даже строгий черный костюм-двойка, надетый поверх белоснежной сорочки. По прикидкам Ханта росту в нем было полных шесть с половиной футов, что до крайности не характерно для азиатов вообще, и для японцев в частности. Весу же в нем было фунтов триста, или примерно сто пятьдесят килограммов на европейский манер. Узкие глаза Ичин прятал за абсолютно круглыми черными очками, а вместо пуговиц на рукавах сорочки у него поблескивали классические запонки, возможно с бриллиантами. А вот галстуком он пренебрегал, держа сорочку расстегнутой на две пуговицы. Уолтер предположил, что просто не нашлось галстука, способного хоть один раз обернуть шею такой толщины. Ну, не вешать же вместо галстука буксировочный трос, в самом деле, или стропу от грузового парашюта!

Для своих габаритов вел Ичин себя удивительно добродушно — улыбался во весь рот, демонстрируя полный набор золотых зубов, инкрустированных крошечными алмазами.

— Я Ичин, — сообщил здоровяк американцам, едва они оказались у лифта за пределами кабинета главы корпорации.

— Это мы уже знаем, — сообщил Ганни. — Меня зовут мистер Мэтью, а моего друга мистер Хант.

— Очень рад!

Акцент у Ичина был не столько ужасный, сколько забавный, так в фильмах говорят штампованные Голливудом япошки. Но с английским он был явно в ладах, все понимал и в значении слов не путался.

— Мы тоже, — с изрядной долей иронии ответил Хант.

— Мне приказано исполнять все ваши желания, — сообщил Ичин. — Это как в арабских сказках есть такой дух.

— Джинн, — подсказал Ганни.

— Да. — Японец снова улыбнулся. — Только у джинна магическое умение, а мне позволено использовать в целях проведения операции любые корпоративные ресурсы.

Хант украдкой глянул на приятеля. У того в глазах, как и ожидалось, плясали веселые чертики. Похоже, он уже строил планы, на что и как стоит развести одну из мощнейших в Азии корпораций.

— Выходит, операция уже началась? — уточнил Мэтью.

— В тестовом режиме! — весело ответил Ичин.

Ганни воспринял это как намек на полный карт-бланш в его планах на эту ночь. Похоже, мистер Хокудо был совсем не идиотом, и знал, как компенсировать двум американцам пережитую нервотрепку. Понятно, что врача он предложил из вежливости. Идиоты не зарабатывают миллиарды. А только идиот мог подумать, что Ганни и Ханту до завтрашнего обеда потребуется доктор. Вот потом, наверняка. Специалист по похмелью.

— Думаю, сразу в «Луну», — прикинул Ганни. — Необходимо промыть вои раны спиртом, как думаешь, старик?

— Просто жизненно необходимо, — кивнул Уолтер.

— А не хотите сначала отмыться и сменить одежду? — вежливо спросил Ичин.

— В смысле? — не понял Ганни.

— Ну, у вас одежда в крови… И наверное вас немного по полу поваляли.

— Заметно? — Хант вздернул бровь.

— В принципе, да. — Ичин пожал огромными плечами. — Так вот, я могу предложить вам закрытую японскую баню. Очень хорошую. Она не принадлежит «ХОКУДО», но многие из высокопоставленных…

— Так, я, кажется, врубаюсь! — Ганни повеселел. — Ичин, ты кажешься мне вполне подходящим кандидатом в нашу компанию.

— Очень рад, сэр! — Японец шутливо вытянулся по струнке.

Подъехал лифт, стремительно понесший троицу к подножию небоскреба.

— Никаких сэров! — Ганни погрозил пальцем. — На равных, дружище.

— Дружище?

— Это обращение. Вроде как «чувак», только поприличнее.

— Годится! — Ичин жестом показал «о'кей».

Хант не разделял воодушевления друга по поводу приставленного к ним японца. Но виду показывать не стал. Зная Мэтью, он подозревал, что тот уже затеял какую-то свою игру, правила которой объяснит при возможности.

Внизу троицу ждал настоящий «Хаммер H1», прошедший в своей время «Бурю в пустыне». Таких теперь днем с огнем не сыскать. Раритет. Что-то в этом роде Хант и ожидал увидеть в качестве приписанного к ним транспортного средства.

Ичин взгромоздился за руль, заняв явно нестандартное сиденье, тюнингованное специально под его габариты. Места впереди фактически не осталось, поэтому Мэтью с Уолтером забрались в задний десантный отсек, где сиденья располагались вдоль, а не поперек машины, как в настоящем бронетранспортере.

— Бронированная, небось? — спросил Мэтью.

— Из танка не прошибешь! — серьезно заявил Ичин. — И на «гибриде» тянет так, что будь здоров. Электромоторам без разницы. Сколько набьешь в них току, столько они и крутят. А генератор мощный. Будь здоров, как говорят.

Внедорожник легко тронулся с места и бесшумно покатил по Манхэттену. Огни рекламы, ярко освещенные витрины, отдыхающие туристы на улицах. И три миллиона долларов на счету. Что может сильнее поднять настроение человеку, воспитанному в духе американской мечты? Хант расслабленно откинулся на спинку сиденья, и наслаждался моментом. Конечно, все это веселье и дикие бабки просто так не достаются. За них придется поскакать и попотеть, это уж точно, как выпить дать. Но сейчас думать об этом не хотелось. Это будет позже. Завтра, может послезавтра. Не важно. Главное, что не в эту ночь. Ганни, сидящий напортив, выразительно подмигнул приятелю. Дело, которое они заварили с Максом, грозившее самым худшим, то есть, смертью, неожиданно приняло совсем другой оборот.

Уолтер задумался, а не причиной ли тому привлечение к делу Ганни? Нет, конечно, Хант не верил в мистику, и прекрасно понимал, что Мэтью не был доставлен младенцем с планеты Криптон. Но что-то в Ганни было всегда. Какая-то тайна, связанная с везением. Он и игроком стал из-за этого не в последнюю очередь. Все друзья, да и сам Хант, сто раз поражались удачливости Ганни, порой переходящей всякие границы. Может Таидо прав? Может есть нечто в человеке, какой-то орган, поля, частицы, формирующие удачу? Ведь что такое удача, по сути? Прохождение некой точки бифуркации на событийном уровне. Точки, после которой события могут развиваться так или эдак. И неудачник проходит такие важные пункты как бы со знаком минус, то есть, в невыгодную для себя сторону, а везунчик, наоборот, со знаком плюс, в ту сторону, где его ждут новые и новые удачи.

Хант никогда не интересовался физикой вообще, и квантовой в частности, но в каком-то научно-популярном фильме, из тех, какие крутят по каналу «Дискавери», он слышал, что частицы могут очень похожим образом менять свои состояния. Все там очень запутанно, и Уолтер даже пытаться бы не стал разобраться в этом. Но если люди состоят из частиц, а это, безусловно, так и есть, то не могут ли они при каких-то условиях наследовать их странные свойства?

Нет, ну совсем в фантастику вряд ли стоит вдаваться, но в том, что Ганни везунчик — сомнений не было. До его вмешательства в это дело все шло как нельзя хуже и радужных перспектив не предвещало. Но вот появляется Мэтью, и, поначалу вздернув брови от удивления, говорит: «Да какие дела, дружище! Провернем!». И провернули. Нет, не просто провернули, а вписались в дело куда более выгодное. Если бы это раз или два было, так то ладно. Случайность. Но сколько Уолтер знал Ганни, за ним водилось такое.

Причем ведь как провернули… На чистой случайности, о которой вел речь Таидо, когда рассказывал о своих супер-курьерах. Убери этот фактор, и не Ичин бы сейчас их вез кутить корпоративные средства, а Макс, на городскую свалку, мертвыми и в багажнике. Это вот точно факт. Без всякой квантовой физики.

Так что в этой теории рациональное зерно было. Несомненно. Просто очень уж фантастично все это Таидо подал. И очень необычно использовал. Но три миллиона! Мама же дорогая! Отец, светлая ему память, в гробу перевернется, а зануда Голдберг проикается не на шутку. Нет, ну три миллиона…

На какое-то время мозг Ханта заклинило от этой цифры, и он просто повторял ее про себя раз за разом. Потом начались фантазии более бурные, а виды за окном их только подстегивали.

Наконец Ичин припарковал внедорожник возле здания, более всего похожего на ресторан. Скорее всего, оно рестораном и было, но поскольку надписи были только по-японски, знаками кандзё, то понять это было сложно. Скорее всего, бани были именно при ресторане. У этих азиатов все ведь не как у людей.

— Приехали, — сообщил Ичин очевидное. — Тут можно будет и перекусить.

— Сырыми осьминогами? — зачем-то решил съязвить Уолтер.

— А от чего это вы, сэр, не жрете сырых осьминогов? — неожиданно выпалил Ичин, после чего громко заржал. — Нет, тут есть даже ваши любимые гамбургеры, при желании. Но я бы все же рекомендовал вам…

— Наверное, сырых осьминогов? — решил поддержать шутку Ганни.

— Нет, я бы рекомендовал сашими с груди прекрасной девушки. А для гурманов, с лобка.

— Правда? — тут Мэтью стало не до шуток.

— Нет! — снова заржав, ответил Ичин. — Это можно кушать только японцам.

— Японским гражданам? — заразившись общим весельем, уточнил Уолтер. — Так я тогда уже бегу в посольство за вашим паспортом.

— Не получится, — с шутливым высокомерием провозгласил Ичин. — Японцем можно только родиться. Остальные все — гоядзины.

Он выразительно показал язык, как это делают дети, дразнясь в песочнице.

— А вам можно только либо просто сашими, либо просто прекрасных девушек, — добавил здоровяк.

— Кхе.. — Ганни почесал макушку. — Только одно?

— Только одно, — подтвердил Ичин.

— Нда… Трудный выбор, — в тон приятелю сказал Хант. — Но я, наверное…

— Сначала в баню! — решил вопрос японец. — Ваше время выбора истекло.

— Нет, вот так всегда! — пожаловался Мэтью. — На самом интересном месте!

— Терпение, сэры! — Ичин выбрался из машины. — Прошу за мной.

— Без сэров! — напомнил Ганни.

Они поднялись по деревянным ступеням и вошли в помещение, драпированное красным шелком. Ичин бывал тут, судя по всему, не редко, а потому уверенно повел американцев за собой.

Ничего более странного, чем японская баня, Ханту видеть не приходилось. Парилки, как в финской, там не было, а был только бассейн и самые настоящие дубовые бочки с водой.

Оказалось, что в такую бочку надо залезть, а потом постепенно добавлять горячей воды. Сначала очень горячо, потом тело привыкает, и еще добавляют кипяточка. И так, пока из ушей у самого пар не пойдет. Никакой парилки не надо.

Зато когда вылезаешь — блаженство! И в бассейн с головой. Ну, как заново родился, честное слово. Ичин все это проделывал чинно, отдавая дань древним традициям, Хант с Мэтью дурачились. Но японец глядел на них, как на малых детей, не знающих кату — японских правил поведения. До пяти лет их не знают и японские дети, а потому им все позволяется, хоть по столу ползать во время чайной церемонии. Наверное, ко всем гоядзинам, чужакам, японцы относились примерно как к детям. Только с большей, конечно, агрессивностью. Но убрать агрессию, на которую у Ичина и намека не было, так все сразу вставало на свои места. Мудрый наставник и два недоросля американца, каждому из которых уже почти по тридцать стукнуло.

— Теперь массаж, — прокомментировал Ичин, словно гид на экскурсии. — Это туда.

Он показал на одну из девяти одинаковых дверей в стене, расположенной вдоль бассейна.

Хант и Мэтью, продолжая дурачиться, двинулись в указанном направлении, но японец придержал Ганни за руку.

— А вам туда. — Он показал на другую дверь.

— То есть, в отдельные комнаты? — удивился Уолтер.

— Видимо, да, — признал очевидное Ганни.

Но расстраиваться по поводу раздельного времяпровождения им пришлось не долго.

Стоило Ханту закрыть за собой дверь обитой деревом комнаты, посреди которой располагалась низкая кушетка из тонких досок, как из другой, дальней двери, выпорхнула стройная японка лет восемнадцати на вид. Абсолютно голая. При этом держалась она с таким достоинством, словно была не в чем мать родила, а в дорогущем вечернем платье, сшитом лично для нее господином Армани. Причем, собственноручно.

Впрочем, с учетом внешних данных азиатской красавицы, господин Армани нисколько бы не обломался взяться за такую работу. Даже бесплатно.

— Господин… — произнесла девушка ангельским голосом.

— Хант… — подсказал опешивший американец, едва не забыв собственное имя. — Можно Уолтер. Как удобнее. Вам. Тебе, в смысле, как удобнее называть, так и называй.

— Хорошо, — пропела японка. — Давайте я помогу вам раздеться, господин Хант.

— А, что? Да, конечно…

То, что происходило дальше, можно было, конечно, назвать и массажем. То есть, массаж там тоже был. Просто он не ограничивался теми местами, какими в массаже ограничиваются американцы или европейцы. И еще от европейского массажа он отличался тем, что саму массажистку тоже можно было массировать, причем без ограничения допустимых зон. А зон там было… В общем-то, по количеству — как у всех. Но по качеству! Даже в пятнадцать лет, в самых бурных эротических фантазиях, ничего подобного Хант не выдумывал и выдумать бы не смог. А все его взрослые, как ему казалось, приключения с девицами, после этого массажа показались скучной и вполне невинной забавой с легким налетом эротики.

Тут же было совсем иначе. Так могло бы быть в раю, во сне, в кино тоже так, наверное, могло бы быть, если бы это вообще можно было показывать. Но в реальности…

По выходу из массажного кабинета Хант, уже без шуток, жалел, что не родился японцем. Ганни, судя по его ошарашенному виду, тоже. Ичин же, присвистывая, прикрыл за собой дверь в комнату наслаждений, и, как ни в чем не бывало, с разбегу нырнул в бассейн, вызвав в нем нечто вроде цунами, перехлестнувшей через каменный бортик.

— Ну, как? — беззаботно спросил он, нарезая на спине круги по бассейну.

Мощности в нем было, как в спортивном катере для вейкбординга.

Отвечать не хотелось. Но вид американцев говорил за них больше, чем об этом было слов в английском языке.

— В общем, понравилось, — заключил японец. — Это хорошо. Я распорядился привезти вам другую одежду, взамен испорченной. Там будет несколько комплектов, на разные случаи. В общем, надо примерять, и если не подойдет, ее заменят. Потом пойдем ужинать.

— А массажа больше не будет? — напрямую спросил Хант.

— На сытый желудок? — поразился Ичин. — Прямо не знаю. Вы не торопите события, сэры. У меня есть идеи по поводу некой культурной программы в азиатском стиле…

— Мы «за»! — не сговариваясь выкрикнули приятели хором.

— За что?

— За твою программу. Мы доверяем тебе как гиду, — пояснил Ганни.

— Очень рад, — Ичин чуть поклонился, на японский манер. — Давайте, одежду примерьте.

В несколько комплектов, о которых упомянул Ичин, входили тропические шорты и рубашки с коротким рукавом, какие-то, идиотского вида, пальто, меховые шубы и шапки, ботинки, сандалии, тапочки, кепки, пробковые шлемы, очки от пыли, очки от солнца, очки от снега. В общем, примерка затянулась дольше, чем хотелось американцам. Они готовы были принять весь товар оптом, только бы не тратить время на это, но тут Ичин был неумолим.

— Неподходящий размер одежды или обуви может стоить жизни в том приключении, к которому мы готовимся, — тоном, не терпящим возражений, сообщил японец.

Это была единственная ложка дегтя на железнодорожную цистерну меда. Одна неприятность за всю последующую ночь.