Ромашка. Часть 3. Партизанская

Дмитрий Шемякин, 2023

После пережитых приключений Ольга Сосновская попадает в 1942-й год. В окупирванный немцами Брянск.

Глава 1

Ольга инстинктивно втянула голову в плечи. Снег провалился за шиворот и потёк отвратительной холодной струйкой по спине. Ноги в туфлях утопали в сугробе.

Ольга ещё раз огляделась по сторонам и увидела едва заметную тропинку, заметённую снегом. Холод уже проник под лёгкий весенний плащ, джинсы тоже не спасали. Увязая в снегу, Ольга заковыляла по тропинке, чувствуя, как стужа своими ледяными руками обнимает её всё крепче и крепче.

— По-мо-ги-те!! — что есть силы заорала Ольга. Но в лесу по-прежнему было тихо. Лишь изредка поскрипывали деревья.

Крик немного взбодрил её, но ненадолго, идти становилось всё труднее. Ольга споткнулась и упала. С огромным трудом она заставила себя подняться и поплелась дальше. Слёзы застилали ей глаза, делая всё вокруг расплывчатым и ненастоящим. Держись, Сосна, держись, дорогуша. Помнишь «Любовь к жизни» Джека Лондона?

Она ещё раз споткнулась и упала прямо лицом с искрящийся снег. Вставать не хотелось. Как хорошо и уже почти не холодно. Вот значит, как это происходит. А Вадим Троя хороший, надёжный, любит тебя, но ты, Сосна, втрескалась в Одинцова как глупая девочка… Может, потому ты и здесь… а как там Коля Щеглов… уже в Молотове или так и спит на диванчике с рыжим котярой Жоржем на груди? А у Саши маечка красивая… Спать хочется…Как жарко… Пётр Петрович… сало… ромашка…

Всё…

***

…Ольга очнулась. Ужасно болели, видимо, отмороженные ноги, голова разламывалась, вместо лёгких она ощущала два больших острых камня. Как же плохо…

— Ммм, — простонала Ольга. Она с трудом разлепила глаза и огляделась. Лежала она в какой-то избушке, на топчане, укрытая лоскутным одеялом. В углу комнаты стояла печь, в которой уютно потрескивали горящие дрова. Рядом с печью стоял грубо сколоченный стол и два стула. В комнате никого не было.

Чувствуя, что сейчас она развалится на куски, Ольга кое-как села на кровати, отыскивая глазами, где тут вода. Внезапно Ольга ощутила, что её одежды на ней нет. И не только одежды. Нижнее бельё с неё тоже кто-то снял, а одета она была в какое-то рубище до щиколоток. Кое-как Ольга доползла до ведра с водой, зачерпнула кружкой тёплой воды, и, напившись, снова завалилась на своё ложе, провалившись в тяжелое забытье.

Когда она вновь пришла в себя, то увидела, как у её изголовья сидит женщина лет сорока пяти, в шапке-ушанке и ласково смотрит на неё

— Ну, проснулась, кастаточка? — тихо спросила она. — А я уж думала, не выживешь.

Женщина была ещё не стара и сохранила на лице остатки былой красоты. Серые, спокойные глаза, и мягкая полуулыбка делали её похожей на какую-то добрую лесную волшебницу.

— Где я? — с трудом просипела Ольга.

Она чувствовала себя лучше. Уже не те так раскалывалась голова, меньше ныли ноги и тело. Правда вот голоса почти не было, из носа текло, как из незакрытого крана, а грудь рвал тяжелый кашель.

— Вестимо, в охотничьей избушке, — отозвалась женщина. — Пять дён провалялась в небытие. Я уж думала, богу душу отдашь, ан нет, крепка ты, девка.

— Как я тут оказалась? — прошептала Ольга.

— Та погоди ты спрашивать, — сказала хозяйка, — вот навару попей немного, — она протянула Ольге миску с каким-то бульоном. Ольга только сейчас поняла, как она голодна. Она медленно выпила всё до донышка и снова откинулась на подушке.

— Я на зайца и белку пошла, глядь — кто-то снежком припорошенный лежит. Думала, медведь, а это ты, — женщина тихо рассмеялась. — Ну я тебя волоком и дотащила до избушки, вещи твои заледеневшие стащила да вот, положила тут. Как ты только тут в такой одёжке оказалась.

Ольга помолчала, вспоминая произошедшие с ней события и соображая, что бы ответить.

— Я не помню.

Женщина не настаивала.

— Ну лежи поправляйся, а я силки проверять пошла. К вечеру буду.

С этими словами она надела полушубок, огромные валенки и вышла из избушки.

Ольга слезла с топчана и, заглянув в маленькое, подслеповатое окошко, увидела, как женщина надела лыжи и уверенно заскользила в сторону леса.

Ольгу снова скрутило в приступе мучительного кашля. Отдышавшись, она снова внимательно осмотрела всё помещение. Где же она очутилась? Почему не у «ромашки»? Нет, где — это понятно. Лесная охотничья изба. Но какой год и место? Урал? Сибирь? Дальний Восток? Хорошо, хоть, что в России. Хотя не факт… Ольга потрогала рукой шрам. Его не было. Так, всё ясно.

На столе стояла алюминиевая кружка, тарелка, да железный чайник с вмятиной. Такие могли быть и в двадцать первом веке, и в двадцатом, и девятнадцатом.

Стоп! У печки между поленьями Ольга увидела несколько скомканных обрывков газет. Это уже что-то. Она медленно опустилась на колени перед дровами и взяла эти несвежие, испачканные смолой листки. Так… У Ольги вновь всё поплыло перед глазами.

Город Брянск. Газета Новый Восход. Выходит по четвергам и воскресеньям. 8 января 1942 год. Мамочка! Ольга разобрала названия статей «1942 год принесёт окончательную победу. Новогоднее обращение фюрера», «Мощный фронт национальных государств против мирового еврейско-капиталистического-большевистского заговора».

Однако… Ну Сосна, тебя занесло… Из безопасного, весеннего и такого родного Среднекамска в какие-то дремучие зимние ебеня. Да ещё и в войну. Где Саша?! Ольга шмыгнула носом, понимая, что Саша далеко по расстоянию и ещё дальше по времени. Ольга доковыляла до топчана и без сил рухнула на постель.

Так, Ольга Сосновская. Что мы имеем? По какой-то причине ты оказалась в 1942-году, где-то под Брянском. Что было в войну под Брянском? Известно что, вернее кто — партизаны. Но раз были партизаны, значит и были те, против кого они воевали. Логично? Логично. Немцы. Вот и газета их. А когда немцев выбьют из-под Брянска? Вопрос, конечно интересный. Надо было в школе не в морской бой на уроке истории играть с Васькой Черкасовым, а слушать… Эх, ворона ты, ворона. А вдруг эта тётка предатель и выдаст её немцам? А зачем? Смысл? Ты дура, Сосна, или прикидываешься? Тебя никто не насиловал ещё? Не бил, не издевался? Это тебе не алкаш Петрович, тут твои приёмчики не помогут.

Ольге стало страшно. Она вспомнила жуткую кинохронику сгоревших деревень, замученных пытками людей, бульдозеры, сгребавшие в концлагерях груды трупов. Бляяя… Что же делать? Может, того… поленом эту тётку огреть? Так сил нет не то, чтоб треснуть, а даже ходить, как следует. Но даже если так, что она будет делать дальше? Уйдёт в закат? И что потом? Попадёт к немцам — что угодно могут сделать, попадёт к своим, а вдруг за шпиона примут? Нет, не годится. В общем, так Сосна. План такой — так же лежишь и включаешь дурака, будто ничего не помнишь, а сама тихонько узнаёшь от женщины обстановку. А там уже видно будет. На этой мысли Ольга, наконец, успокоилась, и ей стало даже уютно лежать в полумраке и наблюдать за причудливыми тенями, которые отбрасывала горящая печка.

За окном уже стало смеркаться. Ольга подкинула в печку несколько берёзовых чурбаков и лежала, вспоминая события, предшествующие попаданию сюда. Хорошо они умыли Аматова с его ведьмами! Интересно, почему его самого нельзя уничтожить? Или можно? А как там её мужчины поживают, и куда их занесло — Пётра Петровича, Колю Щеглова. Костю Одинцова… А вдруг ты попала сюда потому, что влюбилась в Избранного? Хм… Хотя Саша сама говорила, что не до конца знает этот механизм.

Её размышления прервал звук за окном. Кто-то подошел к домику, и топал, отряхивая обувь от снега. Ольге опять стало страшно. А вдруг это немцы? Захотелось спрятаться под одеялом с головой и верить, что зашедшие люди тебя не найдут.

Но двери отворились, и в избушку зашла румяная Ольгина спасительница. Она бросила под скамейку несколько окоченевших тушек то ли зайцев, то ли белок и с улыбкой посмотрела на Ольгу.

— Ну как ты, гостьюшка, пришла в себя?

— Да не совсем, — Ольга, даже не притворяясь, опять зашлась в сухом, раздирающем горло кашле.

— И всё ещё не помнишь, кто ты и откуда?

— Извините, нет, — просипела Ольга, опуская глаза.

— Жаль, — протянула женщина, — а то я хотела тебе привет от Саши Ярославцевой передать.