Гильза. Часть первая

Дмитрий Шемякин (2024)

Два друга обнаруживают в лесу гильзу, в которой находится странная записка…

2

Артём развернул бумагу и подставил под свет фонаря. Богданов с трудом разбирая строчки с дореволюционными «ерами» и «ятями», медленно, то и дело сбиваясь прочитал:

«Челов;къ, если ты читаешь это письмо, то мы погибли. Точные коордитнатъ груза ищит; по адр;су: улица М;щанскыя. Домъ 35. Квартира 10.За восьмымъ кирпичом.

05.08. 1919 Тихонъ Бушмакинъ. Ер;м;й Солёный. Осип Н;спивайло.

— Ну ничего себе, — озадаченно протянул Артём.

— А ты говорил… — отозвался Сергей. — Пойдём давай, а то наши женщины там уже наверно икру мечут.

Он достал из кармана сигареты, вытащил их из пачки и аккуратно положил туда записку.

Стало уже совсем темно. Друзья зашагали по тропинке в лагерь. Иногда луч фонаря выхватывал больших жаб, неторопливо прыгающих им наперерез.

— Вот наши-то не видят, — засмеялся Сергей, — визгу бы было!

У Артёма не выходило из головы содержание записки.

— Улица Мещанская, — задумчиво сказал он, — я что-то и не слышал про такую у нас в Дивноуральске.

— Старое название, скорее всего переименовали, — отозвался Сергей. — Думаю, это где-то в Молотовилихе, в старом районе.

Луганский нетерпеливо достал телефон и тут же попытался с помощью гугла выяснить этот насущный вопрос. Но лес и отдалённость от города надёжно хранили тайну улицы Мещанской.

— Блин, — ругнулся Артём, — напереименовывали, теперь вот мучайся. Я бы вообще вернул все старые названия улицам. Ну скажи на милость, для чего в каждом городе нашей страны есть улица Ленина?

— А чем тебе улица Ленина не угодила? — спросил Богданов. — Ну переименуют её обратно в Покровскую, мы что, лучше жить станем?

— Историчность! — горячился Артём. — Я бы и половину памятников Ленину снёс бы.

— Ты уж, друг, не останавливайся на полпути, — засмеялся Сергей, — демонтируй всё, и улицы все переименуй. Вон, хохлы, как стадо бабуинов, всё разрушили, посносили и сразу жить лучше стали, верно?

— Блин, но и большевики в своё время сносили памятники, — рассердился Артём, — и улицы переименовывали!

— Всё, варвар, пришли почти, — сказал со смехом Сергей, который привык к перепалкам с другом по поводу истории и политики.

За деревьями уже виднелся их лагерь, полыхал костёр. Их женщины сидели на складных стульях и тихо пели под аккомпанемент Катиной гитары:

От старых друзей весточки нет, грустно.

А на душе от свежих газет пусто.

И от несвежих — невелика потеха.

Правда вот был армейский дружок — уехал.

— Тёмыч, девкам давай не будем рассказывать, — вполголоса сказал Богданов, — будет куча лишних вопросов и ещё много ненужного.

— Ясный пень! — поддержал Артём.

Уже не таясь, вдвоём они вышли на полянку и подхватили:

— Ой-йо, ой-йо, ой-йо. Ой-йо, ой-йо, ой-йо!!

— Ну наконец-то! — хором воскликнули жены и бросились к своим рыбакам, принимая их улов.

— Щука ещё была, но леску откусила и ушла, сволочь, — врал Артём, показывая, каких размеров рыбина сорвалась.

— А ещё нас кит проглотил, и мы как Иона из Библии жили в нём, а потом надоело и мы к вам пришли, — невозмутимо сказал Богданов.

Женщины расхохотались и принялись чистить рыбу и овощи для ухи. Спать в эту прекрасную летнюю ночь никому не хотелось.

Через пару часов компания с аппетитом ела уху, в которой Артём, по старинной рыбацкой традиции, загасил тлеющую головёшку.

Сергей отошел на край поляны, вытащил записку и снова посветил на неё фонариком.

— Что ты там ещё хочешь прочитать? — спросил Луганский, подходя к нему.

— Да интересно, кто это писал, — задумчиво сказал Богданов, — красные или белые?

— А мне более интересно, что это за груз и что это за улица Мещанская. Обидно будет, если мы найдём эту улицу, а там будет мыло или сахар.

— А ты на что надеешься? — засмеялся Сергей. — На золото Колчака?

— Честно говоря, не отказался бы, — мечтательно улыбнулся Артём. — Ипотеку бы заплатил, «крузак» бы себе взял, шубу Натахе, Ленке бы на учёбу отложил….

— Боюсь, на твои хотелки всего золотого запаса Российской Империи не хватит, — рассмеялся Богданов. — В записке указано имя — Еремей Солёный. У нас в классе тоже парень учился с такой фамилией.

— Так это ни о чём не говорит, — резонно сказал Луганский, — довольно частая фамилия, тем более для нашего края, где как известно, все немного солёные. Особенно уши.

— Смотри, тут написано «за восьмым кирпичом». О чём это говорит?

— О том, что в этой квартире кроме восьмого есть ещё минимум два кирпича — седьмой и девятый.

— Ладно, отложим всё это дело до приезда в город, — подытожил Сергей, — всё равно мы сейчас ничего не узнаем. И насчёт золота. Даже если оно действительно есть, нам будут полагаться всего двадцать пять процентов.

— Лишь бы было!

— Романтик ты, Тёмыч, и авантюрист, — рассмеялся Богданов. — Пойдём к нашим женщинам, а то они кажется недовольны тем, что мы опять уединились.

Они вновь подошли к столу, где ещё не остыла уха, а железных стаканчиках ещё не нагрелась водка, заботливо охлаждённая Артёмом в ведре с водой.

— Ну, братцы, за то, чтобы все наши начинания были удачны и приносили нам удовольствие. Моральное и физическое, — цветасто провозгласил Луганский, подмигнув другу.

Стало постепенно расцветать и светлеющий лес огласила дружная песня, без которой не обходился ни один пикник семей Луганских-Богдановых:

Я бегу по выжженной земле,

Гермошлем захлопнув на ходу,

Мой «Фантом» стрелою белой.

На распластанном крыле.

С рёвом набирает высоту.

Но бессонная ночь между тем брала своё и вскоре отдыхающие разошлись по палаткам. Катя, свернувшись калачиком, прижалась к Сергею и тихо засопела, а Богданов достал телефон и записку и снова стал освещать послание из прошлого, надеясь выведать что-то такое, что он не смог увидеть с первого раза. Но вскоре сон сморил и его.

Богданов открыл глаза и ощутил, как сильно нагрелась палатка от давно вставшего солнца. По спине противно бежал пот. Кати рядом не было.

Сергей на четвереньках выбрался из палатки и увидел, что вся компания снова сидит за столом и завтракает.

— А вы чего не ложитесь? — дурашливо спросил он, подражая киношному Промокашке.

Богданов только сейчас ощутил, как ему нехорошо.

— Ох, братцы, молодёжь, везёт вам, — прокряхтел он, — где мои семнадцать лет… А вот после сорока, не поспишь ночь да выпьешь лишние сто грамм — всё, пиши пропало. Вы как хотите, а я иду купаться.

— Подлечись, друг, — заботливо сказал Артём, наливая Сергею стакан пива.

— Ох, нет, мне за руль ещё, — страдальчески вымолвил Богданов.

— Ладно уж, я поведу, — улыбнулась Катя.

— Зачем тебе клад, у тебя и так не жена, а золото, — брякнул Луганский.

— Какой клад? — хором спросили женщины.

— Да это он шутит так, — поспешно сказал Сергей и, улучив момент, состроил Артёму страшную рожу.

— Купаться! Купаться! — зашумел Луганский и, схватив с ветки полотенце, первым побежал к Каме.