Легенды Сэнгоку. Золотой остров

Дмитрий Тацуро, 2018

Япония, 16-й век, период Сэнгоку-дзидай. Молодой даймё Нагао Кагэтора достиг своей цели и положил конец распрям, царившим в родной провинции. Но старые деяния его отца не дают ему спокойно наслаждаться миром. Давние союзники клана Нагао просят Кагэтору поддержать их в предстоящей войне. Теперь путь благородного даймё лежит на остров Садо, где не всё так просто, как кажется на первый взгляд.

Глава 1

Поход на север

Месяц Каннадзуки 16-го года Тэнмон (октябрь 1547 г). Север Этиго.

Ритмичный стук копыт по разбитой каменной дороге, лязг оружия и доспехов, в такт шагам нескольких тысяч ног, сопровождаемых барабанным боем. Большое многообразие знамён, реющих на прохладном осеннем ветру. Все эти признаки говорили о марширующей армии воинов, отправившихся в очередной поход. Впереди шёл авангард грозных всадников, под знаменем золотого кузнечика на синем поле, возглавляемых небритым суровым воином в чёрных доспехах. За ними, двумя колоннами, двигались копейщики и лучники ашигару. Далее пешие самураи, за которыми, следовали их командиры, в блестящих доспехах и верхом на лошадях. Замыкали шествие, группы с обозом, барабанами и знамёнами, а за ними ещё две колонны ашигару.

Молодой князь, Нагао Кагэтора, ехал в самом центре, окружённый своими вассалами. Лицо его было спокойным, невозмутимым и немного повзрослевшим. Смотрел он только вперёд, не оглядывался и даже зрачки его глаз оставались на месте. Голова его была не покрыта, ни шлемом, ни повязкой-хатимаки, а длинные волосы развивались на ветру. Он не боялся, ничего и никого. Больше не боялся. Его окружали только воины, не раз сражавшиеся в жестоких битвах, — они могли за себя постоять. А он, Кагэтора, мог постоять за себя. А если найдётся такой нерадивый глупец, что сумеет подобраться к нему со спины, то он наткнётся на двух, отъявленных головорезов-телохранителей. Одним из них, являлся один из лучших мечей Этиго, а второй, обладал огромным ростом и неимоверной силой. А те, кто знает их имена, даже не попытаются к ним приблизиться.

Кагэтора шёл в свой последний поход. Не потому, что он надеется погибнуть в нём, а наоборот, покорить последние очаги сопротивления и на конец, посеять долгожданный мир в провинции. За прошедший год в Этиго не произошло не одного существенно-крупного столкновения. Были недовольные мелкие землевладельцы, которые привыкли к беззаконию, что творилось во время правления Харукагэ, но их быстро усмиряли. Порой, даже не приходилось прибегать к насилию. И вот, остались последние северные кокудзин, пытающиеся своими крохотными усилиями обрести независимость от истинных правителей Этиго. Истинными, в данное время, являлись, — небезызвестный сюго Уэсуги Сададзанэ и его верный помощник, и рука правосудия, Нагао Кагэтора.

Но, молодой князь, за это время, не только воевал, а даже, обзавёлся ещё несколькими союзниками. Один из них, сейчас, ехал с ним рядом. Худощавый мужчина, лет сорока, с пышной, седеющей чёлкой, наголо бритым скуластым лицом и длинным подбородком с ямочкой. Когда он начинал говорить, его лицо перекашивало от кривой ухмылки, будто он насмехался над своим собеседником. Поначалу, это вызвало у Кагэторы некоторые сомнения, что такому человеку не стоит доверять. Но его вассалы подтвердили обратное, будто сей улыбчивый союзник никогда не давал повода в нём усомниться. К тому же, он владел замком Сасаки на побережье Нихонкай, к коему прилегал самый большой порт в Этиго, и откуда, ведётся вся основная торговля с другими провинциями.

— Что ж, посмотрим. — отвечал князь, когда его армию встретил «улыбчивый владелец большого порта», подле своего замка.

Эта встреча произошла днём ранее. Когда Кагэтора решил навестить свою старшую сестру в замке Сасаки, о которой он, толком, и не знал ранее. Госпожа Огэн была дочерью Нагао Тамэкагэ и его наложницы, родом с острова Садо. Тогда, отец Кагэторы, вернулся с этого острова с армией новых союзников из тамошнего клана Хонма, и разбил своих противников из Уэсуги. Тамэкагэ и Хонма Таканобу заключили союз. Хонма выдал за Нагао свою сестру, от которой и родилась Огэн. После родов, наложница Тамэкагэ умерла и новорожденную девочку воспитывала кормилица. Когда Оген подросла и достигла совершеннолетия, её отдали в жёны Каджи Харуцуне, тому самому, улыбчивому самураю. Всё это произошло ещё до рождения Кагэторы, поэтому он многого не знал о своих многочисленных родственниках. Пока, наконец, тихим зимним вечером, его советник и стратег Усами, не посвятил молодого князя в историю клана Нагао.

Обстановка в замке Сасаки показалась Кагэторе немного мрачной. Всё, вокруг было каким-то тёмным. Даже одежды местных обывателей не отличались яркостью. Среди слуг царило, некое, забвение, будто, каждый занимался своим делом и им не было дела до происходящего вокруг. Даже, когда даймё, в сопровождении своих телохранителей, въехал во двор замка, на них, словно никто не обратил внимание.

Жена хозяина замка, по совместительству сестра Кагэторы, Огэн, тоже не отличалась общительностью. Женщина, находилась в каком-то уставшем состоянии, говорила очень медленно, будто засыпала на ходу, и без интереса к беседе. Будто к ней не брат приехал, а какой-то заезжий самурай, уставший с пути и остановившийся в замке для ночлега.

Зато сам господин Каджи, не сводил кривой ухмылки со своего лица, иногда шутил, но шутки его показались князю немного жестокими. Когда, Кагэтора говорил, тот внимательно слушал. Вкрадчивый взгляд Харуцуны, из-под опущенной до самых бровей чёлки, пронизывал собеседника своей остротой. Складывалось впечатление, будто хозяин замка, загипнотизировал слуг, своим зловещим взглядом, а сам живёт в своё удовольствие. Но, Кагэтора не чувствовал в нём, той силы, которой обладал сам или его вассал Фуджисукэ. Что-то, несомненно, присутствовало в Харуцуне, но это явно никакая-то там магия.

Тем не менее, несмотря на свои впечатления о Каджи, князь Нагао принял его поддержку и отправился дальше на север. По пути к нему присоединились отряды Накадзё, Шибаты, Огуни и Ясуды. И наконец, армия Этиго вступила в северные владения.

Дороги, здесь, были разбитыми, случись дождь, и войско будет утопать в грязи. Но, кроме как по дороге, идти было негде. На многие ри, здесь раскинулись поля, к которым примыкали небольшие деревеньки, уступавшие своей территорией тем, что находились на юге провинции, но земли тут были богаче и плодородней. Именно из-за обширных полей, северные кланы держались так долго, в стороне от основного конфликта. На северо-востоке, по самой границе Этиго, возвышались горы. В эту пору, они выглядели, словно палитра неряшливого художника, расплескавшего краски красных, оранжевых, жёлтых и зелёных тонов. Так осень, разукрасила горные склоны, усеянные смешанным лесом; клёнов, берёз, тополей и сосен. Ветер дул прохладный, но не холодный. Солнце светило ярко, но не припекало, что несомненно, радовало простых воинов на изнуряющем марше.

Ближе к сумеркам, армия остановилась на привал, недалеко от реки Аракава. Кагэтора решил не переходить её по темноте, та как единственной переправой служил небольшой мост, а на той стороне уже темнела чаща грабового леса, в котором могли прятаться вражеские войска. Форсировать реку, тоже не представлялось возможности, её воды были слишком глубокими для доспешных воинов. Поэтому, решили подождать до утра. Лагерь разбивать не стали, но оставались на стороже. Северные войска хоть и были малочисленны, но они находились у себя дома и могли напасть в любое неподходящее время. Стоянку определили на открытой местности, в поле, где застать врасплох практически невозможно.

Сам князь, всё же отгородился маку, в самом центре своих войск. Там установили прямоугольный бамбуковый стол, за которым, в скором времени, расселись почти все вассалы. Разве, что Ясуда Нагахидэ остался командовать дозорными. Какидзаки, тот самый, что шёл в авангарде, даже притащил с собой три кувшина сакэ, дабы скоротать вечер. Кагэтора возражать не стал. Разлив по чарке, принялись обсуждать предстоящий день.

— Я больше чем уверен, что Иробэ подготовил для нас засаду! — отпив из чарки, произнёс Шибата Цунасада. — Он хитёр ровно на столько, насколько и храбр, а храбрости, поверьте, ему не занимать!

— Я смотрю, вы им восхищаетесь? — ухмыльнувшись, спросил Каджи, глянув своим взглядом на Шибату. — Или всё-таки боитесь?

— И то, и другое. — Цунасада отвернулся от Харуцуны. Ему, видимо, тоже был не приятен этот человек. — В его армии есть чистокровные айны — сущие дикари и настоящие горные демоны! Они жили тут ещё до войны Гэмпэй и знают эти земли, как свои пять пальцев.

— У нас тоже есть демон! — сказал Китадзё и кивнул в сторону Ятаро. — Интересно, сколько айнов он сможет разорвать в одиночку?

— Лучше тебе этого не знать Хэби. — негромко рыкну Ятаро. Хэби — то есть «Змей», Коджима называл Такахиро из-за стиля фехтования, который тот практиковал.

— Я слышал, — начал Кагэтора. — что Иробэ Кацунага при моём отце пользовался большим уважением среди простых воинов и землевладельцев. Сам я его никогда не видел, но о его боевых навыках наслышан. К тому же, у него весьма скверный характер, судя по его ответам на мои письма.

— Он оскорблял вас господин? — изумился Огуни. — Вы хотите его казнить?

— Чтобы его казнить, его нужно захватить живьём, а мы пока, его не встретили. — ответил за Кагэтору Шибата. — Я говорю, он что-то задумал, обычно, это на него не похоже. Я считаю, что засада, ждёт нас по ту сторону реки.

— В лесу? — спросил Огуни.

— Очень может быть. — Цунасада сложил руки на груди, давая понять, что обсуждения стратегии не его конёк. — Я больше дипломат, чем воин, и говорю лишь то, что знаю о Иробэ.

— А ты, что думаешь, Усами? — обратился Кагэтора к своему стратегу.

Тот, как всегда, молчал до последнего. Поглаживая седеющую, козлиную бородку, он думал, попутно выслушивая все предложения. Когда князь обратился к нему, он пробежал своими маленькими глазками по присутствующим и ответил:

— Насколько я знаю Кацунагу-сана, он не будет делать опрометчивых поступков. Его армия намного меньше нашей, поэтому, он попытается сохранить как можно больше людей для финальной схватки. Он, конечно, груб, дерзок, но далеко не глуп. Я не думаю, что на том берегу нас ожидает засада. Скорее всего, он подготовил её там, где мы не ожидаем. Поэтому, будьте на чеку, когда мы подойдём к его замку. На всякий случай, пошлите вперёд отряд Амакасу, пешим воинам намного легче прочесать лес, чем это сделает конный авангард Какидзаки.

Кагэмочи воспрянул духом, когда услышал, что его могут поставить на передовую. Этот, молодой, отчаянный самурай всегда готов показать себя в сражении. Перспектива первого удара для него, тоже самое, что и дождь для засеянных полей, после долгой засухи.

— Хорошо. — согласился Кагэтора. — Заканчивайте с возлияниями и хорошенько отдохните, завтра у нас должны быть свежие головы. Тебя, Кагэиэ, это касается в первую очередь. — князь встал со своего места и ушёл восвояси. Последний взгляд, что он бросил на Какидзаки, заставило последнего непроизвольно поставить только что налитую чарку на стол.

— Что-ж… — Кагэиэ, скрипя сердцем, посмотрел на недопитое в кувшинах сакэ. — Раз господин сказал, значит надо расходиться.

Все согласились и поднялись со своих мест. Кагэмочи вышел из маку очень довольным. За ним последовал Каджи и окликнул молодого воина:

— Амакасу-сан! Если не секрет, — почему вы всю дорогу идёте пешком? Разве у вас нет денег на лошадь?

Кагэмочи этот вопрос не понравился, но он не стал вспыхивать подобно вулкану и ответил, как можно вежливее:

— Зря вы так думаете Харуцуна-сан. Я просто с детства не люблю лошадей, и когда выпадает случай, с удовольствием иду в бой пешим. Когда я ощущаю землю под ногами, то и чувствую себя уверенней.

— Хм. — лицо Каджи, снова искривила ухмылка. — Если в бою вам отрежут ноги, вы землю уже не почувствуете.

— Что вы имеете в виду? — Амакасу насторожился. Ему не понравилось выражение этого нового типа. — Вы хотите меня оскорбить?

— Ничуть. — лицо Харуцуны приобрело такое выражение, будто ему вообще невдомёк, от чего так вспыхнул Кагэмочи. — Я пошутил. Просто мне показалось странным, почему наследник Ясушигэ, да ещё и друг нашего даймё, ходит пешком, как бедный самурай.

— Пошутил? — переспросил Амакасу.

— Конечно! — кивнул Каджи. — Не принимайте близко к сердцу и выспитесь хорошенько, перед завтрашним рейдом. Пусть уберегут вас ками от всяких бородатых и страшных айнов!

— Чего?

— Доброй ночи Кагэмочи-сан! — Харуцуна поклонился, развернулся и скрылся в сумраке. Его доспехи с чёрной шнуровкой, быстро помогли ему пропасть из виду. Кагэмочи проводил его недоумённым взглядом. Ему, Каджи показался не совсем здоровым.

Наутро сделали так, ка было условлено. Отряд Амакасу Кагэмочи перешёл реку по мосту и быстро нырнули в лес, что был немного восточнее. По чаще долго не рыскали. Узловатые грабовые деревья вскоре кончились и начались длинноногие сосны, что постепенно устремлялись в гору. Поняв, что в лесу никого нет, Амакасу просигналил основной армии свистящей стрелой.

Войско Этиго преодолело мост за неполный час и полностью перешло на другой берег. Впереди, севернее, их ожидала деревня, довольно большая по сравнению с теми, что им встречались по пути. На встречу с армией вышел местный староста в сопровождении кучки мужчин. Женщин видимо, как это было принято у крестьян, попрятали в горах и лесах. Староста уверял, что у них очень скудные запасы и им нечего дать, ведь всё забрали самураи Хирабаяши, замка Иробэ. Кагэтора, в свою очередь, заверил деревенских жителей, что не причинит им вреда и еду отбирать не будет. Но, на время кампании, запрёт их в деревне, чтобы в спину не ударили. Хоть они и крестьяне, а ради своих семей могут и сумятицу внести в тылу армии.

Стеречь деревню, князь приказал Шибате Цунасаде, мол, тот сам обмолвился, что он больше дипломат, чем воин, вот и пусть налаживает дипломатические отношения с местными простолюдинами. И главное — без рукоприкладства, ведь на своей земле как-никак.

Разобравшись с крестьянами, армия двинулась на восток от деревни, в сторону Хирабаяши. Шли недолго, всего пять тё². И то, что предстало перед их взорами, было совсем неожиданно.

Замок Хирабаяши, если его можно было так назвать, стоял на небольшой, искусственно возведённой возвышенности, на слиянии трёх речушек, служивших водяным рвом. Стены сделанные из глины, поднимались над землёй не выше чем на два кэн³, а за ними, виднелись крыши каких-то построек. Армии севера, на стенах и даже под ними, не наблюдалось.

— Что это? — удивился Кагэтора. — Кацунага настолько дерзок, что построил замок на равнине, да ещё и стенами не обзавёлся?

— Ясики в Касугаяме выглядят лучше, чем этот замок! — сплюнул Китадзё. — Я разочарован!

— В чём? — спросил, находившийся рядом, Ятаро.

— Я разочарован, что такой великий воин, как Иробэ, живёт в этом сарае! — Такахиро показательно отвернулся от замка. — А я ещё хотел вызвать его на поединок! Деревенщина! Даже руки марать не буду!

— Помолчите Такахиро-сан! — вперёд выехал Накадзё Фуджисукэ или, как его ещё называли «старик Фуджи». — Во-первых, этот замок построил не клан Иробэ, его возвели во времена войны Намбокутё⁴. А во-вторых, это вовсе не замок, а всего лишь поместье Кацунаги. Замок вон там! — старик указал пальцем на гору, которая возвышалась за поместьем, примерно в половине ри восточнее. — И поверьте, он там не один.

— Не один замок? — переспросил Кагэтора.

— Именно. — подтвердил Накадзё, оглядывая окрестности. — Тэнсю, стоит на горе Ёгайсан, в центре. Между ней и поместьем, на горе Мономи, стоит ещё один комплекс. И на самом востоке, на горе Минова, — третий.

— А зачем на востоке? — поинтересовался князь. — Там ведь непролазные леса и горы?

— Оттуда, по известным лишь одному Иробэ, тропам, он может попасть во владения клана Датэ и устроить там небольшой беспорядок. — Фуджисукэ посмотрел на Кагэтору и лукаво ухмыльнулся. — Что он с лихвой и делает.

— То есть, разбойничает у наших соседей. — пояснил Усами.

— Таков Иробэ Кацунага. — подытожил старик Фуджи. — Кстати, вот и он сам!

Все посмотрели в сторону резиденции северного воина.

Из ворот вышли трое. В одном из них, в том, что шёл впереди всех, Накадзё узнал хозяина столь необычного замка. Остальные, видимо, были его доверенные соратники или слуги. Шли они пешком, но в полном вооружении. У одного из сопровождающих, в руке находился лук, другой был с длинным копьём нагаэ. Сам Иробэ тоже выглядел внушительно. Выше среднего роста, крепко сложенный, облачён в домару с белой и преобладающей зелёной шнуровкой. На тулье его шлема, на передней части, красовался золотой герб-камон, — три бамбуковых побега. На поясе висел меч-тачи, а в правой руке, положив на плечо, Кацунага нёс не что иное, как масакари-штурмовой топор на длинной рукояти, которым, в основном, ворота проламывали. Но сейчас, грозный северянин, точно не ворота собирался ломать.

Кагэтора спешился и двинулся к нему на встречу. Сопровождать его взялись те, кто лучше всех знал Иробэ — Усами и Накадзё. Встретились на нейтральной территории, как раз между армией Этиго и Хирабаяши. Встали друг напротив друга, на расстоянии удара копья — того самого, которое держал один из северян. Молодой князь и Иробэ какое-то время мерили друг друга оценивающими взглядами.

Кацунага, на первый взгляд, был сущий дикарь, не зря ведь с айнами водится. Лицо, заросшее густой чёрной бородой, с небольшой проседью. Глаза дикие, как у кабана перед рывком, но не лишены благоразумия. Это Кагэтора явно видел. Ещё он заметил, как дёрнулась скула на заросшем лице Кацунаги. Северянин, явно, ожидал увидеть совсем другого Кагэтору.

Иробэ первым отвёл взгляд и обратился к сопровождающим князя, словно, не замечая его самого.

— Хитрец Усами Садамицу и Байхисай, будь ты трижды проклят! — грубым, громким голосом поприветствовал северянин.

«Интересно, что за Байхисай?» — подумал про себя Кагэтора, отметив заодно, громкий голос Иробэ, с которым разве, что Ятаро может соревноваться. Но вида не подал, оставаясь невозмутимым и наблюдая за Кацунагой.

— Зачем приехали? Хотите замок захватить или просто подраться?! — Иробэ нагло оскалился. — Я так просто не дамся!

— Можно обойтись и без этого. — произнёс Усами. — Ты можешь просто признать Нагао Кагэтору своим господином и положить конец раздробленности в Этиго.

— Так Нагао или Уэсуги? — переспросил Кацунага. — Я слышал, что Сададзанэ у власти?

— Кагэтора-сама, представляет здесь нашего почтенного сюго! — ответил Садамицу.

— Как в старые добрые времена! — расхохотался Иробэ. — Помнится, лет сорок назад, Байхисай пришёл к моему отцу с точно таким же предложением!

— Сейчас другие времена. — покачал головой Усами. — Никто не хочет никого притеснять, в провинцию возвращаются старые порядки. Сдайся и дело с концом! Если ты это сделаешь, за тобой последуют остальные северные кланы; Огава, Аюкава, Хондзё.

— Так кому я должен, всё-таки, поклониться? — Кацунага наклонился вперёд, словно, хотел лучше разглядеть своих противников. — Старому и дряхлому Сададзанэ, который скоро уйдёт в круг перерождений, не оставив за собой наследников. Или ему… — Иробэ кивнул в сторону Кагэторы и осёкся. Молодой даймё, будто не обращал внимания на говоривших воинов, разглядывая, что-то за спинами северян. — Эй! Кагэтора-сан! Ты куда это смотришь? — прорычал Кацунага.

— Интересное у тебя строение во владении. — с интересом произнёс Кагэтора. — С виду, обычное поместье, без явной защиты. И эта речушка, выполняющая роль рва, совсем мелкая, будто недавно высохла. Берега у неё ещё влажные. Неужели на севере была засуха?

— Ты о чём? — недоумённо спросил Иробэ.

Кагэтора посмотрел на северянина. Их взгляды встретились.

— Хочешь, я расскажу тебе, как ты поступишь? — князь сдвинул брови, лицо его стало воинственным, но не потеряло самообладания. Кацунага кивнул. Ему стало невообразимо интересно, что скажет этот малец. Кагэтора продолжил. — Ты откажешься от наших условий, вернёшься в Хирабаяши и станешь ждать нашего нападения. Мы, по твоему мнению, недооценим оборону этого поместья и пойдём на штурм. Дальше, твои воины сломают плотину в горах, из которой хлынет поток той реки, что недавно здесь была и мои передовые войска смоет в Аракаву. Может кто-то и утонет, под тяжестью своих доспехов, но большие силы, всё равно останутся. Тогда, воспользовавшись нашим замешательством, несколько сотен луков, засыплют нас дождём стрел. Пока мы будем приходить в себя, ты и твои воины, уйдёте в свои горные замки, откуда, вас выбить очень сложно…

— Невозможно! — поправил Иробэ Кагэтору. Было видно, что молодой князь произвёл на грозного северянина огромное впечатление.

— Любой замок, рано или поздно, падёт. Каким бы неприступным он не был. — сказал князь Нагао. — Это лишь вопрос времени.

— С чего ты взял, что я так и поступлю? — вопросил Кацунага. Он даже немного занервничал после слов молодого даймё.

— Иначе, зачем ты осушил реку? — Кагэтора кивнул в сторону Хирабаяши. — Твоё поместье мы возьмём в любом случае, а в чистом поле, сражаться с нами полное безумие.

— Допустим. — задумчиво произнёс Иробэ. — И, что ты намерен делать Кагэтора-сан?

— Я поступлю по-своему. Твоей ловушке, не суждено сработать, как и всему твоему плану.

— Тогда… — Кацунага покрепче сжал рукоять масакари и убрал его с плеча. Внезапно, он увидел перед глазами яркую вспышку, после которой последовал звук, — щелчок хабаки⁵ об ножны. В следующее мгновение, топор северянина отделился от рукояти и тяжело упал ему под ноги, воткнувшись в землю. Иробэ безучастно посмотрел на своё бывшее оружие.

Воины, из армии Этиго, насторожились, а сопровождающие Кацунагу, приняли обороняющую стойку.

Кагэтора только и убрал руку от рукояти своего меча, который мирно покоился в ножнах.

— Это было быстро! — прокомментировал Иробэ, молниеносный удар молодого князя. Ему определённо, начинал нравиться этот отпрыск Тамэкагэ.

— Подумай Кацунага-сан. Если мы с тобой не объединимся. Если мы все, не станем единым целым, — каждого из нас срубят так же, как я сейчас срубил твой масакари. Встань с нами под одно знамя, и вместе мы сможем объединить и защитить Этиго. — Кагэтора снова посмотрел в глаза северянину. Взгляд Иробэ уже не был диким. Враждебность сменилась размышлением.

Кацунага небрежно откинул рукоять своего испорченного топора, оглядел пришедшею на покорение севера армию. Стукну со всей силы, себя в грудь кулаком и сказал:

— Я, Иробэ Тотоми-но-ками Кацунага, владетель Хирабаяши, клянусь, что буду служить вам до последнего вздоха и не придам под страхом смерти! — такая внезапная перемена позиции и громогласный тон, удивил обе стороны. Некоторые, даже подумали, что Иробэ хитрит, ан нет. Когда, гордый и буйный северянин, склонил колено перед молодым князем, все сомнения развеялись. Кацунага, которого все знали, никогда бы не склонился перед тем, кому не собирался служить.

После непродолжительных переговоров обе стороны разошлись.

— Я впечатлён вами Кагэтора-сама! — восхищённо проговорил Усами. — Даже ваш отец не мог повлиять на Иробэ так быстро! Вы не просто переманили его на свою сторону, вы тронули сердце сурового северного воина!

— Будет тебе Усами. — отмахнулся Нагао. — Я просто делал то, что считал нужным. И кстати, — князь обратился к Накадзё. — почему Кацунага назвал тебя Байхисай, к тому же, трижды проклял? Разве вы не друзья?

— Отчасти. — ответил Фуджисукэ не глядя на даймё. — Мы больше союзники, чем друзья. Как можно называть другом того, кто практически загнал в могилу его отца.

— Ты убил отца Иробэ? — удивился Кагэтора.

— Не совсем. — старик Фуджи повернулся к князю. — Я захватил Хирабаяши в одиночку, так как войск у меня было недостаточно, ни для штурма, ни для осады. Поэтому, я один пробрался на гору Ёгайсан, захватил в плен Иробэ Норинагу, отца Кацунаги, и притащил его в свой лагерь. Старик брыкался, поэтому, мне пришлось его немного ранить. Кацунаге было тогда лет пятнадцать или около того, поэтому он безоговорочно сдал замок.

— А его отец после этого умер? — спросил Кагэтора.

— Да. — кивнул старик Фуджи. — Через несколько лет. Он был стар и рана, нанесённая мной, загноилась. Но Кацунага человек суровый, он понимал, что идёт война за раздел провинции, и винить меня не стал, хотя и не забыл. За это я его уважаю.

— А что, всё-таки с Байхисаем? — напомнил молодой князь.

— И любопытный же вы! — Накадзё улыбнулся. — Байхисай — так меня назвали, когда я ушёл в горы на несколько лет, дабы познать, кто я есть и зачем живу. Там я облюбовал одно местечко с растущей на склоне гор дикой сливой. Я дал ей обет…

— Сливе? — Кагэтора насмешливо улыбнулся.

— Да. Я обещал ей, что не уйду отсюда, пока не прозрею.

— И ты несколько лет жил наедине лишь со сливой? — поразился князь. — Ну и выдержка!

— Именно поэтому, я победил вас тогда, когда мы впервые встретились.

— Ты прозрел?

— Именно. Байхисай — значит обет трепещущей дикой сливе. — Фуджисукэ лукаво улыбнулся. — И именно поэтому я так хорошо выгляжу в свои шестьдесят восемь! — все трое расхохотались.

Через несколько часов армия двинулась дальше на север. Только теперь их стало немного больше, ведь среди столь большого многообразия знамён, появилось ещё одно, три бамбуковых побега на белом поле, — знамя Иробэ Кацунага.

До замка Хондзё добрались поздней ночью того же дня. Здесь их не встречали так враждебно, как это было в Хирабаяши, и даже вышли поприветствовать. Не в доспехах и при оружии, а вполне себе, в мирной одежде. Кагэтора сразу заметил необычный вид одного из встречающих. Необычно в нём было всё, от причёски до одеяния. Волосы не были убраны в хвост, и даже не были распущены. На висках, вместо хвоста, красовались узлы, чем-то напоминающие узел оби. Одежда тоже была странной. Длиннополая рубаха до колен, отдалённо напоминающая косодэ, штаны широкие, но уже хакама и подвязанные лентой под коленями, ботинки меховые, а на шее висело ожерелье магатама из драгоценных камней. Весь его облик напоминал о древних воинах Иператрицы Дзингу. Кагэтора сразу понял, кто был этот странный любитель древности. Ещё в детстве он видел его в компании своего старшего брата Кагэфусы, который погиб сразу после отца. Это был Аюкава Киёнага, непревзойдённый мастер нагината, отличный наездник и историк.

Рядом с ним стоял нынешний владелец замка, Огава Нагасукэ, родной брат покойного Хондзё Фусанаги, истинного хозяина этих земель.

Кагэтора недобро относился к Огаве, ведь тот, фактически погубил своего брата, захватив его замок, пока тот был в походе. А когда Хондзё хотел вернуться, чтобы забрать своё, ему устроили засаду, в которой он и погиб. Поговаривали, что это сделал сам Огава.

Местные хозяева сразу пригласили князя на пир в его честь, конечно вместе со всеми полководцами. Кагэтора сначала заподозрил неладное, но потом оказалось, что это Иробэ упредил своих союзников, что война подошла к концу и они должны поклониться новому даймё. Огава и Аюкава так и поступили, да ещё и успели собрать угощение для прибывших.

Князь Нагао и его вассалы приняли приглашение и проследовали в замок, на самую вершину. Гора, на которой высилось укрепление, была очень высокой, даже выше Касугаямы, хотя и строений намного меньше. Но это никак не влияло на неприступность замка. Штурмовать его было бы намного сложнее, чем осаждать. Вокруг горы раскинулась лишь равнина, на коей стоял небольшой городок, да немного холмов. Дорога, точнее их было несколько, ведущая к тэнсю, представляла собой некое подобие лабиринта. То и дело встречались крутые повороты, ворота и ягура. Кагетора прикинул, что он бы не смог взять замок Ходзё и до весны. Если только нахрапом, положив при этом кучу народа. Но не таков был князь. И ему очень повезло, что Иробэ не стал сопротивляться и пошёл с ним.

Через некоторое время, гости уже пировали. Особенно Какидзаки, который всё не мог дождаться, когда его горло промочит очередная чарка сакэ. В этом походе ему так и не удалось поучаствовать в сражении. Этот неугомонный самурай был из тех, кто очень любил выпить и побуянить, но на поле боя, как и выпивке, ему не было равных. Остальные тоже веселились на славу. Ещё бы, ведь поход закончен. Замок Хондзё был последним очагом сопротивления. Когда армия вернётся домой, провинция будет объединена.

Кагэтора тоже пил. Немного. Ему, почему-то стало грустно. Чем он теперь будет заниматься? Он так стремился к долгожданному миру, так хотел закончить эту войну, что даже не подумал — а что потом? Молодой князь тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли и огляделся вокруг.

Дом, где проходило веселье, был настолько прост, что его можно было сравнить с домом разбогатевшего торговца. Вся обстановка довольно проста и ничего не выдавало здесь присутствие самурая, да ещё и хозяина замка.

Кагэтору усадили во главе. Нынешний хозяин, почти всегда, находился подле него и подливал князю горячительный напиток. Но среди всего этого бедлама, Нагао разглядел двоих, ничем не примечательных людей. Первая, была женщина, среднего возраста, со скучающим лицом. Возле неё сидел мальчик, лет восьми-девяти. Его то, Кагэтора и начал разглядывать. Мальчуган, явно не одобрял происходящее здесь, сидел насупившись, глядел на всех исподлобья. Серьезный, даже немного злой. В какой-то момент, взгляды мальчика и даймё встретились и Кагэтора почувствовал, как его душа пылает огнём ненависти ко всем вокруг. Женщина, видимо мать, пыталась его отдёрнуть и увести, но тот, нервно вырывался, и оставался сидеть, сжигая, пирующих своим взглядом.

Кагэтора подозвал сидящего неподалёку Аюкаву и спросил:

— Кто эти люди? — указал он на женщину с мальчиком.

— Это жена покойного хозяина замка. — ответил Киёнага. — А мальчик, рядом с ней, её сын и наследник Ходзё Фусанаги, имя ему Иномару. Мне он приходится двоюродным племянником.

— Странно. Почему Огава оставил при себе семью Хондзё? — поинтересовался Кагэтора.

— Они его родня. — пожал плечами историк. — Жену Фусанаги он взял в наложницы, а этого сорванца, пытается воспитать, как своего.

— Это же подло. — Кагэтора сдвинул брови. — Как можно, погубить собственного брата, забрать его жену и ещё заставить его сына наблюдать за всем этим?!

— Таково наше время! — философски заметил Аюкава. — Вы же тоже погубили своего брата?

— Мы оба знаем, почему я это сделал. — твёрдо ответил князь. — Ты бы поступил так же.

— О-о! — Киёнага сжал кулаки. — Я всей душой был там, с вами, и хотел отомстить за Кагэфусу!

— Так почему не пришёл? — Кагэтора глянул на собеседника.

— Иробэ мне не дал. Сказал, если я уйду, он уничтожит мой клан за предательство. — Аюкава кивнул в сторону маленького наследника Хондзё. — Да и приглядываю я за ним. Хоть он и сорванец и у него скверный характер, но он мой племянник. Кто знает, что взбредёт в голову Огаве.

— Присматривай за ним. — велел Кагэтора.

— За мальчиком? — уточнил Киёнага.

— И за Огавой тоже. — добавил князь. — Я хочу, чтобы клан Хондзё продолжил своё существование. Когда Иномару повзрослеет, проследи, чтобы замок и все его владения, достались ему, а не Огаве. То, что сделали с его отцом не справедливо. Пусть даже это и была война. Ты понял?

— Хай, Кагэтора-сама! — Аюкава поклонился. — Я не подведу вас! В память о вашем брате Кагэфусе!

— Я полагаюсь на тебя.

Проведя в замке Хондзё два дня, армия Этиго отправилась в обратный путь. Скоро они все окажутся в своих домах и займутся мирными делами. Иробэ Кацунагу, Кагэтора назначил приглядывать за северными кокудзин, впрочем, как и раньше. Только теперь, все они были едины, а в Этиго наступил долгожданный мир.

Примечания

2

Тё — 110 метров.

3

Кэн — в период Сэнгоку-дзидай — 1,6 метра.

4

Намбокутё — период в истории Японии с 1336 по 1392 год, характеризующийся борьбой за власть между двумя династиями — с северной резиденцией в Киото и южной с центром в Ёосино, центральными фигурами, которых были, соответственно, Асикага Такаудзи и Император Го-Дайго.

5

Хабаки — муфта, крепящаяся на хвостовике под гардой и гарантирующая надёжную фиксацию меча в ножнах и одновременно фиксирующая гарду.