Ллойс

Дмитрий Сергеевич Панасенко, 2018

Что может объединять наркоманку наемницу – бывшего чемпиона арены вольного города Сити, поборника новых порядков – фанатика механиста, циничного и жестокого охотника за головами и хитрого торговца? Взаимная выгода, общая цель или жгучая ненависть? Что более значимо, личная выгода или жизнь этого катящегося в ад мира? А может, любовь? Кто знает… Читатель, смелей, запрыгивай на ржавую подножку боевой фуры – прокатимся. А в пути я расскажу тебе историю про одну оторву по имени Ллойс. Знатный был стрелок…Содержит нецензурную брань.

Глава 2

Небольшой костерок, слегка потрескивал, весело поедая палую листву и тоненькие, смолистые веточки. Плавающие в слое вытопленного жира кусочки мяса и корней лопуха, весело скворчали и источали аппетитный запах.

— Я это есть, не буду. — Обиженно оттопырив губу, Райк сглотнул слюну, бросил голодный взгляд на поставленный на угли и теперь служащий то ли сковородкой то ли котелком, зачем-то подобранный наемницей на стоянке супермаркета колпак от автомобильного колеса, и, упрямо скрестив на груди руки, отвернулся.

— Почему? — Удивилась Ллойс, помешивающая варево ложкой-вилкой извлеченного из-за высокого голенища ботинка мультитула. Видимо, удовлетворившись результатом, девушка провела ладонью по вызывающе торчащему гребню ирокеза, с видимым удовольствием облизала ложку и, откинувшись назад, оперлась спиной на слегка сырой склон небольшого лесного оврага, служащего прибежищем их небольшому отряду. — Почти готово, — пояснила она. — Сейчас пожрем и дальше двинемся.

— Я. Это. Есть. Не буду. — Нахмурившись, и выделяя интонацией каждое слово, упрямо повторил подросток. — У этой мерзости нога из шеи росла и две пасти было. Кодекс запрещает употребление в пищу мутантов и неклассифицированных растений.

— Да я и не настаиваю. Мне больше достанется. — Пожав плечами, Элеум выщелкнула из пачки сигарету и, прикурив от извлеченной из костерка веточки, с блаженным видом выдохнула небольшое облачко горько пахнущего дыма. — Тем более, мне кажется, что нам пора серьезно поговорить.

— Кодекс запрещает загрязнять тело легионера бесполезными токсинами, а дым демаскирует позиции. — Настороженно глядя на дымящийся кончик сигареты, заявил продолжающий хмуриться скриптор.

— Старшие курить не давали? Ну и я не дам. — Ллойс с видимым удовольствием сделала глубокую затяжку, стряхнула пепел под ноги, достала из кобуры обрез, придирчиво осмотрела, зачем-то потерла ствол о штанину, после чего вернула оружие на законное место. — Не бойся, не увидят они нас. Уже часа два, как разминулись. Наверняка, эти ребятки сейчас к супермаркету подходят. Пока тайник раскопают, пока поймут что что-то не так… Криков моих предсмертных, например, не слышно… — Щелчком отправив окурок в костер, наемница перевела задумчивый взгляд на подростка. — А теперь ты перестанешь пытаться увести разговор в сторону и расскажешь мне, кто ты, мать его, такой и почему здесь оказался.

По большому счету, Ллойс даже не рассчитывала на ответ. В голове у мальчишки явно творился совершенный кавардак. Да и чего ждать от фанатика, росшего, похоже, в совершенно тепличных условиях, и мозги которого, наверняка, методично промывали с самого детства. Скриптор боялся почти всего. Боялся леса. Перепугался вышедшего к ручью, где она набирала во флягу воду, двухголового оленя. Шарахался от каждого ее движения, чуть не падая в обморок от мыслей о том, что с ним будет делать страшная «мутантка», больше половины дня тащившая его на плечах. Почти до мокрых штанов испугался, всё же, накрывшего ее несколько часов назад приступа. Со священным трепетом смотрел, как она, нарушая боевые наставления и заветы кодекса железячников, вкалывает себе остатки найденных в аптечке препаратов. И почему-то практически не проникся видом недавно прошедшей не далее, как в паре сотен метров от них, группы из полутора десятков крепких вооруженных мужчин, видимо, считая, что наемнице, сумевшей отправить на тот свет четверых серокожих, нипочем и целая армия. Может, всё же, стоит его припугнуть? Пугать не хотелось. Хотелось есть и спать. А еще, глупо, но этот мальчишка ей нравился. Парнишка почему-то вызывал доверие. А еще оказался довольно симпатичным. Элеум мысленно вздохнула, отгоняя от себя непрошенные мысли. Слишком долго одна, просто, слишком долго она мотается по этим лесам, где даже поговорить не с кем.

— Кодекс запрещает рассказывать детали операции гражданским. — Прервавший неторопливые размышления наемницы, скриптор громко шмыгнул носом, бросил очередной голодный взгляд на мерно булькающее на огне месиво и упрямо выпятил челюсть. — Ты спасла меня, и я это ценю. «Железный легион» может быть благодарным. Но не надо испытывать мое терпение. Тебе повезло, мутантка, что я вообще…

— Твое терпение? Ну и откуда ты такой взялся, а? — Устало закатила глаза Ллойс. — Либо ты тупой, либо очень хитрый, либо, просто, донельзя наивный. Ты, ведь, даже не рассматриваешь ситуацию, что я буду тебя пытать, так? — Неуловимым движением нагнувшись вперед, девушка покачала перед носом подростка зажатым в кулаке мультитулом. — Видал аргумент? Будешь выкаблучиваться — в задницу ткну. Четыре дырки за раз — это больно.

— Железный легион… — Несколько секунд подросток заворожено разглядывал нанесенные на фаланги пальцев наемницы наколки, а потом, слегка побледнев, попытался отодвинуться подальше от девушки, но уперся спиной в противоположный склон оврага. Сморщился от боли. Наверняка, сумасшедший бег с препятствиями и запутыванием следов утомил его не меньше, чем Элеум, но в целом мальчишка держался неплохо. Лучше, чем можно было ожидать.

— Не прощает, знаю. — С серьезным видом кивнула Элеум, отодвинувшись от скриптора, и подхватив несколько лежащих под ногами листьев лопуха, используя их как прихватки, сняла с костра «котелок». — Но легион далеко, а я здесь, рядом. И ты здесь. И больше никого, понимаешь? — Кинув долгий взгляд в сторону сосредоточенно жующего губу и шмыгающего носом, покрывшегося красными пятнами, казалось, готового в любую минуту расплакаться Райка, наемница громко вздохнула. — Ну хорошо, обмен[8]. — Возвела очи горе она. — Так лучше?

— Обмен. — После некоторой паузы кивнул заметно расслабившийся подросток и быстро добавил: — Я первый.

— Да не вопрос. — Кивнула наемница и, подхватив первый кусок дымящегося мяса, отправила его в рот.

— Из какой ты банды, где ваша база? Кто главный? Вооружение? Цели? Укрепления? Кто отвечает за переговоры? — Выпалил на одном дыхании скриптор и застыл в ожидании ответа.

Чуть не подавившись едой, Элеум с недоумением взглянула на парня.

— Дурак ты, Райк, — проворчала она после долгой паузы. — Наглый, самодовольный мальчишка. Хотя, что от вас, железячников чокнутых, еще ожидать. — С трудом подавив подкативший к горлу смешок, наемница посмотрела в сторону, казалось, даже переставшего дышать от напряжения подростка, и не торопясь отправила в рот еще одну порцию еды. — Банда моя, а точнее профессия, называется «вольный стрелок», «наемник», «ствол» и много как еще. Дислокация? Да везде, где жизнь носит. Цели? Что скажут, то и делаю, если в цене договоримся, конечно. Главный? Да нет у нас главного. Есть уважаемые люди, к советам которых прислушиваются. Есть командиры больших отрядов, но они начальники только для своих людей. Укрепления? Это, обычно, нанимателя забота, хотя, старики говорят, что лет тридцать назад где-то на севере, у Светящегося моря стоял форт, что-то типа учебного центра для новичков. Вроде как, старая армейская база, а потом ее взорвали… или ледниками затерло. Точно не знаю. До моего рождения это было, и уж точно до того, как я к наемникам пришла. Думаю, враки это все. Армия, те кто выжил, большей частью к вам в Легион попали, а остальные… кто же новичков учить будет — конкурентов себе плодить? Переговоры? Ну, если хочешь весть передать или нанять отряд, запасайся серебром и топай в бар «Боевая зона». Это в Хабе. Там всегда наших полно.

— Врешь. — Засопел скриптор. — А мне говорили, что при обмене только последние подонки врут. Мутантов-наемников не бывает[9]. Их в приличные поселки не пускают. Сканер пикнет — и все[10]. Даже самые жадные не нанимают. Себе дороже. Ты — из банды. Только не пойму, из какой. «Туннельные змеи», «Коллекторы»? Нет, слишком… чистая. «Операторы»? — тоже нет: снаряжение слишком бедное. «Стая»? — тоже не подходит, ты крепкая, сильная, сразу видно, но зубы не заточены. «Адепты Гейгера?» — нет, там мутанты только с видимыми дефектами…

— Ты ф-сех решил перефифлить? — Прочавкала подбирающая из «блюда» последние куски наемница. — С фефо ты фо-фе фсял, фто я — муфанфка?

— Э-э? — Осёкся подросток.

— Если всех решил перебрать, то до вечера времени не хватит. С чего ты вообще взял, что у меня мутации есть, парень? — Повторила Ллойс. — И что я — из банды?

— Ты в открытом бою справилась с четырьмя боевыми модификантами класса В. Почти без оружия, в одиночку. Такое не под силу даже рыцарю в полной боевой броне. При учете применения нейромодулирующих боевых стимуляторов и полного боекомплекта шанс повышается, но, всё равно, менее десяти процентов… Серьезных нанокультур у тебя нет. Не стала бы ты тогда оленя радиоактивного жрать и воду из ручья пить. Пакет константных, корректирующих состояние организма нанитов совместим только с чистой ДНК. Лишняя доза — лишний риск. Боевых модификантов только до последней войны могли делать. На старуху ты не похожа. Значит, ты — мутант. Внешних признаков визуально не наблюдается, значит, класс не ниже В-плюс-плюс или даже А [11] — элита. И эта твоя прическа… такие рейдеры носят, чтобы круче казаться.

— Чертовы фанатики, — насмешливо цокнув, наемница не торопясь облизала ложку, затем покрытые жиром пальцы и, стряхнув на землю остатки подливки, принялась оттирать автомобильный колпак листьями лопуха. На металле оставались длинные зеленоватые разводы. — А я не верила, что верующим мозги только мешают. У вас в легионе даже ученым-техникам, видимо, весь ум отшибают, чтоб служить было проще.

— Ты — мутантка, — упрямо выпятил челюсть подросток. — Не отпирайся.

— Да я и не отпираюсь, — пожала плечами девушка, — просто… Тебе не кажется, что ваши рыцари свои костюмчики слишком любят? Прямо-таки заходятся при их виде в священном трепете и воевать без них не хотят, суки. Беда в том, что силовая броня создавалась не для войны, а совершенно для других задач [12]. Это уже потом ее модифицировать начали. В броне клокстопперы практически бесполезны. Ну не сможешь ты двигаться быстрее, чем позволит автоматика. А самостоятельно тонну металла ворочать сил не хватит. У меня еще много доводов. Но ты их слушать не будешь. — Почесав переносицу, наемница придавила подростка тяжелым взглядом и криво ухмыльнулась. — Поэтому у меня предложение. Дойдем до Свиного холма. Это приличный поселок. Под вашим, кстати, протекторатом, да и сканер там есть. Если запищит, можешь называть меня мутанткой, сколько влезет. Можешь даже попытаться толпу сагитировать меня на вилы поднять. А до тех пор, еще раз так меня назовешь — заставлю сожрать тебя угли от костра.

— До чего дойдем? Какого еще Свиного? — Не понимающе моргнул скриптор.

— А я думала, что ты местный… У вас, ведь, форт километрах в трехстах… — Наемница задумчиво почесала переносицу. — Свиной холм — так поселок, куда мы идем, называется. Почему — даже не спрашивай. Спасибо, кстати…

— За что? — удивился подросток.

— За то, что не прирезал богомерзкую, противную природе мутантку, пока ее ломало. — Пояснила Ллойс. — Хотя… Я на твоем месте тоже резать бы не стала, но связала бы. Для спокойствия. Вдруг, как оклемаюсь, мне свежего мяса захочется?

— Ну… я… — отвел глаза подросток и покраснел.

— А-а… — Ллойс понимающе кивнула. Губы девушки медленно изогнулись, сжались, превращаясь в тонкую, будто бритвенный порез, щель. — Понял, что сам до людей не доберешься. Решил подождать, пока мы дойдем до поселка, вызвать помощь по радио, а когда придут взрослые, сдать меня с потрохами? Умно. Судя по тому, как лихо ты меня проклассифицировал, наверняка ты, пока меня трясло, вместо того, чтобы попытаться помочь, всю прощупал, обнюхал и, может, даже попробовал на зуб и теперь очень надеешься на повышение. Класс В — ценная добыча. — На мгновенье черты в общем-то симпатичного лица девушки дрогнули, и из глубины проступило что-то хищное, жестокое, бешенное. — Тесты, вивисекция, препарирование, как итог — новые знания. Так? — Глухо рыкнула Элеум, не сводя глаз с опасливо отодвинувшегося подростка. — Все для высшей цели. Я права? А еще тебе, озабоченному ублюдку, просто нравилось меня лапать. Надеюсь, ты меня не изнасиловал? Мне не придется лечить гонорею? Меня не начнет мутить по утрам?

— Я. Э-э-э… — Казалось, покраснеть ещё больше уже невозможно, но скриптору это удалось. — Кодекс запрещает контакты с измененными…

— Дурак. — Прокомментировала реакцию мальчишки наемница. Плечи девушки расслабилось. Наполненный скрытыми рычащими обертонами голос снова стал нормальным. — Впрочем, все вы железячники такие. Легион уничтожает мутантов только за то, что они мутанты. Не разбирается, кто зверем стал, а кто и мухи без причины не обидит. Упырей несчастных по кускам живьем режете. А пару лет назад, вообще, целую общину мутов[13] выжгли. Красное называлось. А чем они вам помешали? Ну, живут уродцы кучей, сеют, пашут, пшеницу растят да скот разводят. Торгуют помаленьку. От банд откупаются, вам, когда пришли, хлеб-соль вынесли. А вы их со стариками и детишками… Там до сих пор ничего не растет, только яма огромная. А у них на все село только одно ружье было. Волков от овечек гонять. Других бы за то, что тактику применили, давно бы в клочки порвали. Собрались бы всем скопом и порвали. Но легионерам все можно. Грабь, жги, насилуй. Высокие цели. Да? Всеобщее благо, выживание человечества. — Наемница досадливо сплюнула, чуть не угодив на сапог Райка. — Но тех, у кого мутации полезные, надо изучать. Может, когда и удастся понять технологию создания модификантов. А как поймем, так всех к ногтю… Твоя очередь.

— Неправда, — вскинулся подросток. Кулаки скриптора сжались. Парня затрясло от плохо сдерживаемого гнева, лицо пошло красными пятнами.

— Правда, правда, — лениво протянула наемница, — кстати, твоя очередь. Обмен. Не забыл? Кто ты такой? Куда идешь? Зачем?

— Старший искатель-скриптор «Железного легиона» Райк. Иду на север. Цель — секретно. Задание — секретно. Дело «Железного легиона». — На одном дыхании выпалил Райк и поспешно отвернулся.

— Ну, и кто теперь подонок? Целый «Старший искатель», надо же. — Смешно оттопырив губу, наемница принялась разглядывать покрытую грязью физиономию мальчишки. — Разведчик значит. Профи, мать его. Боевик высшего класса… До брони только не дорос. С обычным охотничьим карабином не сладил. Лопух обыкновенный не узнал. Оленя, почти не «горячего», кстати, жрать отказался только потому, что он выглядит противно. Боль в сломанной ноге глушил сильнейшими противошоковыми из аптечки. Единственный комплексный «Медшот», дорогущую вещь, кстати, на пустячную по сути травму потратил. Тоника со стимулирующими наноботами, который нигде не достать, потому как его только у вас на центральной базе гонят, выхлебал столько, что хватило бы десяток бойцов на ноги поставить. А перед этим даже не додумался вправить кость. Или не смог… Хотя курсы полевой хирургии господину старшему искателю сдавать, наверняка, не раз приходилось… — Хмыкнув, наемница с сомнением оглядела пук измочаленных листьев и снова склонилась над импровизированным котелком. — Ты хоть в курсе, что у тебя нога почти срослась? И что в поселке ее снова ломать придется? Если, конечно, ты дальше без костыля ходить хочешь. А, искатель-скриптор?

Покрасневший, словно его обдали кипятком, Райк, утер рукавом нос. Всхлипнул. Раз, другой, третий, и неожиданно заревел в голос.

— Я всегда хилый был… Болел много… Я качался… — Выдавил из себя задыхающийся от слез подросток. — Вакцины мне кололи, стимуляторы, гоняли каждый день. Всё равно, слабый… Сказали: не воин, пойдешь в скрипторы… Я старался… Честно. Читал много… Учил… Запоминал… Меня поставили в медицинский отсек помощником… Оказалось, что мне от крови плохо… Заблевал операционную, сознание потерял… Выгнали… Отправили на радиовышку… Я старался… Я не знал, что провода должны быть красные… На схеме они синие были… В лабораторию меня перевели… Это не из-за меня пожар начался… Я включал вытяжку… И препараты выложил аккуратно… Колония ботов погибла… Хотели меня с базы выгнать… Но меня дядька отстоял. Рыцарь Данс — старший искатель… Сказал, буду оруженосцем… Еду готовить, котелок чистить, оружие полировать, броню красить… Сказал: последний шанс, иначе сам выгонит… Потом ему задание дали на север идти, в Хаб… Дело «Железного легиона»… Святой поход… Он сказал: со мной пойдешь, учиться будешь… Что жизнь в пустошах из меня человека сделает… А не… — Мальчишка громко хлюпнул носом, выдув огромную соплю. Утерся рукавом. — Это не из-за меня ядерная батарея села… Я клеммы каждый день полировал… Она просто очень старая была… Я не знал, что водой нельзя, только растворителем можно… Ну, броня у дядьки и встала… Он по карте посмотрел, сказал, что рядом супермаркет довоенный есть… Если местные не знают, там батарей до… много, в общем… Мы и пошли… А там эти… Они его не сразу убили… Отобрали пулемет, руки ему между досок ломали… ноги… Потом ножами резали… На куски рвали… Он еще живой был, когда его есть начали… А меня не убили… Даже не обыскали… Заставили смотреть… Только ногу сломали, чтоб далеко не убежал… Смеялись, сказали — новая невеста у них будет… И мясо свежее… А потом ты пришла… Я знаю, вы мутанты-рейдеры тоже каннибалы… И легион ненавидите… Думал, ты меня… — Последние слова подростка утонули в рыданиях…

— Вот долбоклюй. — Брезгливо покосившись в сторону сотрясаемого плачем подростка, наемница задумчиво покопалась в прическе, вытащила из фиолетовых волос несколько сухих сосновых иголок, сплюнула и спрятала, казалось, ставший после чистки еще более грязным импровизированный котелок в карман небольшого рюкзака, подобранного в том же супермаркете. — Это легионеры всех ненавидят. Мутантов за то, что не такие, рейдеров — за то, что не хотят жить по их законам, нас за то, что вооружены и кланяться не привыкли, кустарей[14] за то, что технологиями владеют. А ты… Сдался ты мне… Из-под серокожих тебя вывела? Вывела. Считай, свой «святой» долг выполнила. От легиона вашего, гребаного, мне ничего не надо. Так что, можешь валить на все четыре стороны. Отпускаю.

— Ты, что, здесь меня оставить хочешь? — Слезы высохли враз, как по волшебству.

— Наверное. Не всю жизнь мне на горбу тебя таскать. — Ллойс пожала плечами и раздраженно почесала покрытую царапинами шею. — Черт, пока бежали вся иголками искололась. Нам по одиночке сподручней будет. Тут лес — жратвы и воды полно. На запад не ходи только, там пятно «горячее», даже светится ночью. Поселок на северо-востоке. Сделаешь себе костыль, как-нибудь до людей доковыляешь или доползешь. Только не шуми сильно и ночуй на деревьях. Я тут медведя пару дней назад встретила и волколаков парочку. Ну, знаешь, собаки-мутанты такие. Здоровые и слепые. Где одно там и другое, сам знаешь…

— Я… — Подросток икнул и умоляюще взглянул на девушку. — Не надо… Пожалуйста…

— О как пробрало, — хмыкнула внимательно изучающая лицо скриптора Элеум. — Пожалуйста — слово-то какое… Значит, пока к людям не вышли, мы — лучшие друзья. Оруженосец Райк и наемница Ллойс по кличке Нежить. Звучит круто. Оттирай сопли и давай ко мне на закорки. И прошу, как друга, придерживай пулемет так, чтоб он меня по башке каждый шаг не долбил. У меня и без того головной боли полно. — Встав, наемница потянулась так, что защелкали суставы. — Нам еще полдня топать. Хочу успеть в поселок раньше, чем те ребятки с ружьями. Их снайпер мне не понравился. Мутный тип. Ну не бывает у стрелка клички «Слепой»…

— А ты — точно не рейдер?

— Точно, точно, — тяжело вздохнула, присаживаясь на корточки, Ллойс. — И есть тебя не буду. Ну не ем я сопливых — брезгую. А еще ты воняешь…

— Я не воняю…

— Да от тебя штын, будто в выгребной яме ночевал… Лезь, давай.

— Это от медшотов… — Смутился подросток. — А прическа?

— А что прическа? — В очередной раз проведя пальцами по жесткой щетке ярко-фиолетовых волос, криво усмехнулась наемница. — Год назад в карты проигралась. Денег не было, потому играли на желание. Думала, что все поимеют меня и в канаву выкинут. Но Шорох, долбоклюй чешуекрылый, выдумал этот хренов ирокез. Долго глумился еще, цвет позыковырестей придумывал. Ну, походила я с ним пару месяцев. Попугала народ. А потом, как-то самой понравилось. Действительно, круто смотрится.

— А… да… наверное… — скриптор отвел глаза в сторону.

— Да не вру я. У стрелков тоже есть кодекс, мальчик[15]. И он намного честнее вашего. Если меня наймут воевать против своих, я могу отказаться, вернуть аванс и послать всех в задницу. И никто не будет меня осуждать, и стрелять в спину. И еще в этом кодексе сказано, что врать можно только врагу. А мы ведь не враги, правда? — Наемница с усилием разогнулась, покачнулась от веса устроившегося у нее на спине скриптора — Мелкий, засранец, а тяжелый, как наковальня. И чем вас в легионе только кормят?

— Я не засранец. И не мальчик, — угрюмо пробурчал подросток.

— Да? — Удивилась наемница. — А мне казалось, что оруженосец в легионе — это только до семи лет. С семи до четырнадцати — послушники. А потом уже всякие младшие скрипторы, помощники, подавальщики, и тому подобное… Это, вроде, старший послушник называется.. Рыцарь — только после двадцати… Паладин, Старейшина, Ментор, Комиссар и все остальное — только за заслуги и после третьего десятка… Крупноват ты для семилетки, не находишь? — Она не увидела, как покраснел подросток. Только почувствовала, как наливается жаром прижатая к шее щека скриптора. — Пулемет не вырони, «не мальчик». И в ухо мне не сопи. И хватит меня лапать. А то скину… — Первый шаг дался тяжело. Второй чуть легче. Лицо Ллойс расколола злая, больше похожая на оскал бешенного зверя улыбка. Чуть больше тридцати километров по пересеченной местности. Бегом, с грузом на плечах. В мальчишке килограмм семьдесят, а еще пулемет и батарея… Пустяки. Не впервой. Главное, чтобы этот придурок не отвалился и не потерял от боли сознания. Тащить на плечах коматозника — то еще удовольствие. Тогда они вряд ли успеют в поселок до темноты…

****

— Слушай, как тебя там, Дохлая, да? Ну, не бузи. Хватит мне дом громить. — Обеспокоенно поглядывая на смотрящий ему куда-то в область живота ствол обреза, старик примирительно поднял руки. — Я, ведь, от оплаты не отказываюсь. Половину цинка девятки и двести грамм серебром. Половину ты уже взяла, значит…

— Это был кидок, Ленивец. А за кидалово платят по-другому, — весело улыбнувшись, Ллойс опрокинула набок очередной шкаф с аккуратно расставленной в нем фарфоровой посудой, дождалась, когда затихнут треск и звон. Удовлетворенно кивнула и смачно плюнула, целясь на стоптанные ботинки замершего у опрокинутого стола старосты. Не попала. — Мой любимый ножик обошелся мне в сто пятьдесят серебром, «Хронос» — почти в триста, придется возместить, дедуля, а это, еще не считая моих нервов. И ручки-то свои механические опусти, опусти. Надеюсь, ты понимаешь, что прежде, чем своими грабками до меня дотянешься, я тебе помидоры-то отстрелю. По бабам бегать уже не получится. Это надо же придумать такое. Мол, у тебя колония наноботов есть, что от всех болячек защищает. И боты, будто только половым путем передаются. И какая курица на такое клюнет?

— Есть колония. «Неприкасаемый» называется. — Вздохнул старик, медленно опуская руки. — Из семейства клещей, так что действительно передается. Только не надолго. Сломались боты. Размножаться не хотят. У меня отец в «Нанотехе» работал. Я еще совсем мальцом был, когда он мне первичную культуру ввел. Остальные не успел. Под «горячий» дождь попал. За месяц упырем стал. А протезы и остальное я уже потом, в армии сообразил.

— Это сколько же тебе лет, Ленивец? — Удивленно вскинула бровь наемница.

— Сто двадцать восьмой пошел, — угрюмо буркнул старик.

— И не надоело юбки мять? В твоем-то возрасте, дедуля. — Насмешливо хохотнув, Ллойс пинком отшвырнула в угол комнаты письменный стол. — Не развалишься?

— Не твое дело, пигалица. Еще учить меня будет. — Раздраженно фыркнул старик. — Ну, так возьмешь, что даю, или дальше этот цирк продолжим? Ты, ведь, не права, Нежить, и сама это прекрасно знаешь. Не обязан я тебе всю информацию по заказу давать. Да и не выполнила ты его вовсе. Батарей у тебя с собой нет.

— Как нет? — Ненатурально огорчилась наемница. — Неужели выпала? — Не опуская оружия, девушка скинула с плеч потрепанный рюкзак и бросила его под ноги старосты. — Смотри-ка, нашлась! Хрен ты старый!

Неожиданно привлеченная донесшимся снаружи гомоном, Элеум, позабыв про старосту, подошла к окну и с интересом проводила взглядом целый выводок одетых в лохмотья детей от пяти до семи лет.

— Тепличных рабочих детки, — пояснил Ленивец. — На учебу идут. Грамоте учиться.

— Всех учите? — Удивилась наемница.

— Конечно. — Кивнул староста. — Всех одинаково. А там уже, как у кого мозги заточены. Кто врачом станет, кто теплицы ставить да технику чинить научится, ну, а кто-то читать-писать научится, и все… Но учить надо всех. А то в скот превратимся.

— В мешке одна, как договаривались. Немного «светится», потому я её автомобильным колпаком прикрыла [16], — буркнула неожиданно растерявшая почти весь боевой настрой девушка. — Остальные твои архаровцы и Слепой Пью принесут. Завтра, может быть. Отстали они немного. Заплутали или еще чего, а может, им моя растяжка не понравилась. Не бойся, там светошумовая. Тоже, кстати, оплатишь мне. Пару часов повоют и оклемаются. Наверняка, требуху Серокожих еще принесут и историю, как они героически с ними воевали. А я тебя кинула и сбежала. Уж сделай девушке приятное, дай послушать, как они ее тебе, это фуфло, толкать будут. Что все не взяла — не обессудь. Не люблю я тяжести таскать.

— И откуда ты такая взялась, а? — Вздохнув, Ленивец, заложив руки за спину, начал задумчиво перекатываться с носка на пятку. — Тяжести таскать… Принесла уже… тяжесть… на мою голову. В общинном доме сидит. Третью курицу трескает. Вот проглот. Что я его дружкам, когда они сюда прибегут, говорить-то буду?

— А ты сам подумай, Ленивец, — наемница, опустив обрез, подняла лежащий среди раскиданных бумаг и книг стул и уселась на него верхом. — Допустим, порвешь ты меня сейчас. Ведь, можешь, дедуля, можешь, не прибедняйся. В тебе боевых имплантатов, наверняка, побольше, чем в самом крутом боевике Операторов. Пару пуль, конечно, словишь, но меня задавишь. А пацана прикажешь бритвой по горлу и в овраг. Но есть одна закавыка: его половина деревни видела. Всё равно, кто-нибудь проболтается. Железячники такого не прощают. С тобой даже разговаривать не будут, просто возьмут поселок в кольцо и раскатают из минометов. Или тактикой долбанут, как в Красном. Любят они это дело. Чтоб в щепки да в дребезги, и только яма осталась. — Разглядывающая во время своего монолога лежащую рядом со стулом чудом уцелевшую в устроенном ею погроме расписную фарфоровую тарелку наемница с усмешкой наступила на нее каблуком. Раздался хруст. Староста болезненно поморщился. — А так… Ну, сдашь ты половину батарей, остальные заныкаешь. Парень, ведь, все равно в подвал не лез, так что не знает, сколько их там было. Скажешь, раскаиваюсь, мол, только недавно о супермаркете узнал, да бес попутал. Ветряки, мол, сломаны, а теплицы освещать надо. Еще чего-нибудь наплетешь, слезу пустишь… На лапу дашь, конечно, чтоб на запчасти тебя, болезного, не разобрали. Выкрутишься, одним словом.

— Ветряки, действительно, сломаны. А ночи этим летом холодные. — Вздохнул старик. — Урожай пропадает. И производство прятать уже поздно. Рабе, врач от Бога конечно, но придурок конченый, когда парню ногу вправлял, ему сразу несколько колоний впрыснул. Засветил по полной, шлемазл…

— А это тоже мои проблемы? — Мило улыбнулась наемница.

— Авраама зачем покалечила? У парня через неделю свадьба, — буркнул староста и, осторожно подняв с засыпанного осколками пола колченогий табурет, присел на краешек. — Кабинет мне разгромила…

— Не покалечила, а нос сломала. До свадьбы заживет. Нечего было мне в лицо ружьем своим тыкать. И шлюхой называть. Не люблю.

— Серокожих сколько?

— Всех. Их, ведь, четверо было, так? — Задумчиво почесала переносицу Ллойс.

— Четверых. И нож сломала. В рукопашную, значит… Однако. — Покачав головой, тяжело вздохнул староста. — Ну, и чего хочешь?

Элеум неторопливо убрала обрез в кобуру. Выщелкнула из пачки сигарету. Прикурила. И принялась загибать пальцы.

— Помыться. Пожрать. Отоспаться пару дней. Цинк девятки. Килограмм серебра. Три сотни пятидесятого. Чуток аптеки. Пачку умного бинта. Пятьдесят аддиктола. Пятьдесят медшотов. Вы, ведь, здесь и его гоните, насколько я понимаю. Слишком уж в теплицах набор… специфичный. И чаны с фтороморфом[17] рабочие.

— Глазастая, — хмыкнув, Ленивец задумчиво забарабанил по колену пальцами. — По первым двум пунктам вопросов нет. Можешь хоть месяц здесь жить, столоваться и спать в гостевом доме. Не возьму с тебя ни грамма. В кабак захочешь или еще чего, сама плати. Остальное… ты не обурела, Дохлая? А по пятидесятому… Ну, и где я его тебе возьму?

— У тебя на въезде метрах в трехстах, рядом с дорогой секрет. С «противотанком». Там и возьмешь. — Неопределенно отмахнулась сигаретой наемница. — Знаю, что дефицит. Я тебе взамен пулемет подарю. Мне эта бандура ни к чему. Тяжелая больно, а тебе пригодится. Можешь продать, можешь на вышку поставить или еще куда. Если уж совсем прижмет, можно еще под триста восьмой калибр[¹] попробовать переделать. Его всяко найти проще будет.

— Пулемет отдашь?… — Брови старосты удивленно поползли вверх. — Ты уверена?..

— Не знаю, что ты подумал, Ленивец, но ты неправ. — Криво усмехнувшись, девушка снова с хрустом каблуком придавила тарелку. — Но для ясности поясню еще раз. Никакого прощенья. Он тяжелый. До города мне его тащить не с руки. А ты мне за него заплатишь… Сполна заплатишь..

— Не пойдет. — Покачал головой староста. — Всё, что ты просишь… Ну нет у нас сейчас столько, не сезон, да и из-за батарей производство встало. Опять же легионеры аж три раза приезжали. Хоть, и боевики-дуболомы, а производство приходилось останавливать… Два месяца вместо маржи сплошные расходы. — Староста раздраженно поддел носком ботинка ближайший гроссбух. — Девятки тоже больше не дам. Дам сотню пятидесятого. Полтора десятка «медшотов» и десять «аддиктола». Ну, сама посуди, куда тебе больше? На тачке повезешь? Серебра.. грамм шестьсот наскребу. Остальное… пущу клич, пусть народ скидывается. Сами меня на подлянку подбили, пусть сами и расплачиваются. Так что килограмма полтора наберу, и еще, с меня подарок в качестве компенсации за кидалово, так сказать. Ты погоди, — поднял руку, прерывая начавшую было протестовать наемницу староста. — Не пожалеешь. Я сейчас сейф открою. Только не стреляй, ладно? — Медленно, стараясь не делать резких движений, Ленивец опустился на корточки. Смел в сторону осколки, разгреб бумаги и откинул в сторону неприметный лючок в полу. Смешно отклячив костлявый старческий зад, нырнул в открывшуюся полость, повозился несколько минут и, кряхтя, вытащил оттуда промасленный сверток. Пихнул к ногам наемницы.

Поколебавшись, Ллойс нагнулась, развернула ткань. Хмыкнула. Подняла глаза на старика.

— Все, что мне помимо протезов с войны осталось. — Пояснил Ленивец, чуть улыбнувшись. — «Арматех» — слыхала? Нет? Откуда тебе… Хорошая фирма была. С умом люди, с понятием. Мне сразу твое ружье приглянулось. Надежная машинка и мощная. Я его в обмен заберу, если не возражаешь. И не думай ничего, тот, что тебе даю, много повеселее будет. Укороченный боевой штурмовой карабин с тактическим прикладом и стабилизирующей рукоятью. Сделан для боя в помещениях и городской застройке. С врагом в тяжелой броне и легкими боевыми дронами. Калибр — твой любимый. Магазин съемный, штатный на двадцать патронов. Можешь поставить более емкий, если, конечно, найдешь. В прикладе еще два. Больше, извини, нет. Ложе из полимеров, не смотри, что как пластмасса дешевая выглядит. Оно внутри полое, с компенсатором отдачи, значит. Так что отдача, как у пистолета… почти. Ствол тридцать миллиметров. Точность… достаточная. Ты, ведь, не снайпер? Не морщись, — старик проследил полный сомнения взгляд осматривающей оружие наемницы. — Знаю, что легкий. Три кило всего. Не треснет коробка, хоть, кувалдой бей. Видишь вмятину? Ага, вон ту — чуть заметную. Это я в то место пулю из двадцатки поймал. Там что-то хитрое намешано. Крепче любой стали. Система заряжания, сама видишь, потеряла магазин, можешь «кормить» с затвора, как винтовку. А так — полуавтомат.

— Царский подарок, — хмыкнула Ллойс. — По рукам. Но по аддиктолу не уступлю. Пятьдесят доз. Не меньше.

— О как. — Староста еще раз смерил взглядом наемницу. На секунду Ллойс показалось, что в глазах старика мелькнуло что-то вроде сочувствия. — Ну, тогда забирай барахло и вали в общинный дом. Остальное вечером будет.

— Слушай, старче, а что за кличка такая — Ленивец? — Уже на пороге спросила наемница.

— Это у собак клички, а у людей — имена и фамилии. — Хмуро буркнул собирающий с пола гроссбухи старик. — Моше Ааронович Ленвиц. Только народ у нас глухой и тупой. Даром, что правильной крови. Сразу мне фамилию переиначили. А потом прилипло.

— Ну да. — Согласно тряхнула ирокезом наемница. — Прозвище — дело такое. Пристанет, так просто не отдерешь. Дюжину пятидесятых дашь сверху? Обнову пристрелять? И что за правильная кровь?

— Дам, дам… как такой не дать. Знал бы я, что за зверя нанимаю… — Раздраженно махнул рукой староста, с тоской оглядывая разгромленный кабинет. — И это. С «Харона», если рецидив то, чтобы слезть пятьдесят доз может не хватить, восемь десятков у Рабе возьмешь. Скажешь, что Ленивец сказал желтые не давать, только со звездой. Он поймет… Эх… ты пустила меня по миру..

— Щедро… — Довольно фыркнула девушка.

— Да ты тоже… Умеешь, ведь, человека в грязь лицом ткнуть. — Нервно дернул щекой Ленивец. — Вали уже, пока я жалеть не начал. И ты, это… Извини, что ли…

****

Сколько себя помнила Ллойс, всегда любила воду. Любила плавать в озере, пока в нем можно было плавать. Могла сидеть в горячей ванне или стоять под душем часами. Пока они, ванны и души еще были. Потом жизнь резко поменялась, и горячая вода, а иногда даже вода во фляге стали роскошью, но привычка осталась. Вот и сейчас наемница заворожено наблюдала за струйкой воды, медленно наполняющей большую металлическую емкость, исходящей паром. Здоровенная, не меньше двух метров в длину, эмалированная ванна, хоть, и была внутри относительно чистой, снаружи была покрыта копотью, будто плавильный котел. Может, ее использовали как огромную кастрюлю или бак для кипячения белья. Какая разница, главное, что покрытое эмалью чудовище было достаточно просторным, чтобы вытянуться в нем во весь рост. Кто-то заботливый оставил в ней даже выскобленный до блеска деревянный подголовник. Половина запеченной в диком меду курицы и сковородка жаренного на сале картофеля наполняла желудок приятной тяжестью. Вторая половина несчастной птицы, уже порядком остывшая ждала ее на столике гостевой комнаты, рядом с запотевшим графином свежего томатного сока. Наемница блаженно прикрыла глаза. Жизнь казалась почти прекрасной. Неожиданно раздался стук.

— Ну и кто смерти ищет?! В интиме не нуждаюсь! Благодарности и народных мстителей принимаю завтра после полудня! — Страдальчески скривившись и мысленно отругав себя за то, что позволила себе расслабиться, Ллойс подтянула поближе портупею с карабином и откинулась на высокий бортик.

— Это я. Райк.

— Черт. Черт! Черт! Вали отсюда, Райк! Занято! Баста! — Медленно скрестив пальцы на левой руке, наемница, покопавшись в одежде, выудила очередную сигарету, сделала глубокую затяжку, сосредоточенно представляя, как настырный подросток разворачивается и уходит восвояси. Как ей рассказывали, в таких ситуациях очень хорошо помогают мысленные визуализации. Вселенная слышит и дает тебе желаемое. Особенно, если это такая мелочь, как… Черт!

— Я по делу!

Не помогло, наемница сплюнула от досады. Проследила, как плевок впитывается в выстиранную, выглаженную и сложенную аккуратной стопкой одежду. Закрыла глаза и принялась считать до десяти. Удалось только до шести.

— Я по важному делу!! Делу «Железного легиона»!! — Дурным голосом завыл под дверью подросток. — Открой немедленно!!

— Да открыто! — Крикнула в ответ Ллойс и сунув сигарету в зубы, взяла карабин на изготовку. — Это, ведь, гостевой дом, тут нигде даже щеколд днем с огнем не сыщешь, долбоклюй. — Прошипела она чуть тише.

Ввалившийся в душевую скриптор потрясенно застыл. Взгляд подростка сфокусировался на Ллойс, перескочил на направленное на него оружие, вернулся обратно, и поспешно уполз куда-то вбок. Лицо Райка начало наливаться уже порядком надоевшей наемнице краснотой.

— Сисек никогда не видел? Или тебе мои татухи не нравятся? — Убрав руку с цевья, наемница смахнула с ресниц некстати набежавшую влагу.

— Э-э-э… А почему ты голая? — Выдохнул, наконец, Райк.

— Во-первых, дверь закрой. Дует. — Убедившись, что в коридоре больше никого нет, наемница отложила в сторону карабин, и откинулась обратно на бортик ванны, почти по подбородок погрузившись в горячую, покрытую сероватыми клочьями мыльной пены воду. — Во-вторых, отвернись. Не знаю, что написано по этому поводу в вашем кодексе, но в приличном обществе глазеть на обнажённую девушку не принято. В-третьих. Это ванная, душевая, помывочная. Называй, как хочешь. Здесь обычно все голые, поэтому на двери табличка «ЗАНЯТО» и висит. Ты читать умеешь?

— Э-э-э… А-а-а… Почему тогда ты сказала: заходи? — Отвернувшийся к стене подросток ссутулил плечи и принялся перетаптываться с ноги на ногу.

— Ну, ты, ведь, сам орал: «Немедленно», «Дело Железного легиона». Как я могла отказать господину скриптору?… — Вытащив сигарету изо рта, наемница рассеяно стряхнула пепел на дощатый пол. — Скоро, ведь, его дружки придут и он им обязательно наябедничает, что я его обижала, не дала посмотреть, как там у меня всё устроено… Смотрю, ногу тебе уже починили?

— Издеваешься, да? — Еще больше сгорбился скриптор. — Откуда ты так много знаешь о легионе?

— В кабаках сидеть люблю, водку пьянствовать да слушать, что люди болтают. — Фыркнула девушка. — А потом делаю выводы. Ты это хотел узнать так срочно? — Выпустив дым через нос, Ллойс, блаженно выдохнув, погрузилась в воду с головой. — Или попрощаться пришел? — Пробурчала она, вынырнув. — Так знай. Объятий и поцелуев не будет. Всё-е. Можешь валить обратно, только дверь за собой закрой..

— Ты в курсе, что это кустари? Они здесь «медшоты» делают! — Райк, подчеркнуто тщательно избегая взглядом жестяной ванны, оглядел помещение, заметил сиротливо стоящую в углу деревянную скамеечку и, радостно ухнув от усилий, подтянул ее к себе. С кряхтением сел, спиной к наемнице. — Всё еще болит, — пояснил он чуть виновато.

— Тебе, ведь, раз в пять больше стандартной дозы вкололи, не меньше, если уже без палки ходишь, — фыркнула Ллойс и, с сожалением осмотрев окурок, щелчком отправила его в сторону слегка покрытого потеками ржавчины душевого слива. — А ты их хочешь сдать. Ведь, так? И наверняка с предвкушением представляешь, что будет дальше. Как придут сердитые ребята в экзоскелетах с пулеметами и гранатометами. Погладят тебя по головке. Дадут сладкую печенюху с изюмом, а у местных отберут оборудование, порушат теплицы. Врача, что собирал тебя из осколков и приводил в порядок ногу, скорее всего, повесят, как запятнавшего себя грехом работы с запретными технологиями. Всех, кто умеет обращаться с фтороморфом тоже. Ленивца, старика старосту, единственное пожалуй, о чем я жалеть не буду, бахнут в задницу здоровенным шокером, выдернут из него имплантаты и повезут на опыты. Потом заберут половину урожая, почти все оружие и уйдут восвояси. А через пару тройку недель, когда слухи расползутся, сюда прикатят пара рейдерских грузовиков, и все, кому не посчастливилось выжить, станут обычным мясом.

— Железный легион никогда не позволит себе подобного. Кодекс гласит, что темные технологии должны быть изъяты и сохранены. Мы очищаем землю. Мы несем порядок и процветание…

— Так ты пришел об этом поговорить? — Тяжело вздохнув, наемница плеснула несколько пригоршней воды себе на лицо. — Думаешь я захочу вступить в вашу дружную компанию? Тогда можешь валить, только пожалуйста, еще раз прошу не забудь закрыть за собой дверь. Не катит, пацан. Мне твои проповеди до одного места. Того, где самые большие татухи.

— Да… то есть, нет. — Уши мальчишки предательски налились багрянцем. — Мне нужно в Хаб. Вернее, в его окрестности. Я хочу тебя нанять.

Ллойс расхохоталась. Вода в ванной заходила волнами и потекла на пол.

— У меня есть, чем заплатить. Вернее, сейчас нет, но будет… Потом.

К хохоту наемницы прибавилось несколько истерических ноток.

— Мне нужно в Хаб. Дело Железного легиона. Священный поход не может быть прерван, пока жив хоть один из группы. Если ты не согласишься, я буду вынужден вызвать сюда старших братьев.

Хохот наемницы оборвался, будто обрубленный невидимым, но очень острым ножом.

— Две ошибки, Райк. — Проведя рукой по мокрой щетке волос, Элеум со вздохом выщелкнула из пачки еще одну сигарету. — Первая. Ты считаешь, что мне не наплевать на этих людей. Это не так. Их староста хотел меня кинуть. Видел тех мужиков, что в ворота заходили? Если бы мы встретили их в лесу, то, скорее всего, уже кормили бы местную живность. Причем наверняка наша смерть не была бы легкой. Твоя — потому что ты легионер. Моя… да просто за то, что я баба. А еще в это впуталась… Может быть, ты посчитал, что я добрая, что я тебя пожалела… Это не так. Ты нужен был мне как страховка, гарантия того, что меня не грохнут прямо у ворот. Я не хорошая и не добрая, Райк. И я ничего не забываю и не прощаю. Я могу понять, почему Ленивец так поступил. Могу войти в положение. Осознать логику. Простить — нет. Он откупился. Но контракт закрыт и новых не будет. Старик, кстати, это тоже понимает. Второе: в гробу я видала твой Легион и его дело. Нет оплаты — нет контракта.

— Каждый, кто слышит призыв должен…

— В задницу такие долги, мальчик. — Рассмеялась девушка. Я здесь проездом. Присягу вам не давала, так что твоя банда может катиться, куда подальше. Бесплатно не работаю. Можешь попробовать, конечно, меня заставить, но у тебя, вряд ли, это получиться. И у дружков твоих, если ты их, всё же, позвал. Или ты меня до самого Хаба под стволом вести будешь?

— Почему ты ненавидишь «Железный легион»? — Руки скриптора нервно одернули форму. Наемница с раздражением поморщилась, заметив, что она вычищена и выглажена так же, как и ее собственная одежда.

— Может, потому, что вы — долбанутые на голову фанатики? — Прищурилась Ллойс. — Или потому, что я была в отряде, защищающем Красное? Какое тебе дело, оруженосец?

— Почему, тогда меня не убила? Только не говори опять про страховку. Один пулемет стоит дороже, чем все твое снаряжение, и уж точно больше, чем ты получила со старосты. — Как-то совсем не по детски усмехнулся подросток.

— Сама не понимаю, — раздраженно отбросив окурок, наемница вылезла из воды, наскоро обтерлась лежащем на краю ванны серым от частых стирок полотенцем и принялась натягивать на себя одежду.

— Это потому, что тебе не наплевать на людей, Нежить. — Голос скриптора стал сухим, отстраненным, холодным. На мгновение наемнице показалось, что с ней говорит другой человек. Кто-то более взрослый, опытный, мудрый… жестокий. — Мне жаль, что ты не слышишь голоса разума. Не слышишь призывающий тебя боевой горн. Человечество должно сплотиться и выжить. Любой ценой. Но я не осуждаю тебя. Это твой выбор. Хотя, мне горько, что легион не получит столь умелого бойца. Ты работаешь за награду, что скажешь про такую? Этой платы будет достаточно? — Легионер принялся расстегивать рубаху.

— Эй! Натурой не беру. Так что, слюни подбери и топай отсюда. — Не обращая внимание на стягивающего рубашку подростка, наемница застегнула ремни портупеи, приладила чапаррехас, проверила, как лежит карабин в перешитой местным портным кобуре, и, видимо, оставшись довольной результатом, шагнула к выходу. Раздалось глухое звяканье. К ногам девушки упала широкая, поблескивающая металлом полоса.

— Нанотех. Пояс с биосетью. Фактически фабрика и лазарет в миниатюре. — Безжизненным голосом пояснил подросток. — Сканирует параметры организма, автоматически вколет дозу заживляющей культуры, если тебя ранят. Встроенный сканер излучений и анализатор токсинов, реанимационный комплекс. Культура временная, срок работы — два часа. Заряжается от тепла тела. Если объективно, от любого тепла. Захочешь ускорить процесс перезарядки, можно кинуть его в костер. Или даже в доменную печь. Ничего с ним не будет. Сейчас баки пустые. Настройки сброшены. Там микрокомпьютер. Он сделает анализ твоей крови и начнет синтезировать то, что тебе нужно. Сложные культуры ему не под силу, но производные аддиктола и медицинских нанитов вырабатывать сможет. Медленно, но сможет. Он не избавит тебя от зависимости, наемница. Во всяком случае, не сразу. Но жестких ломок больше не будет.

— У меня сегодня день рождения? А мне никто не сказал. — Осторожно поддев пояс кончиками пальцев, Элеум со смесью интереса и брезгливости, словно держала в руках не предмет обихода, а ядовитое насекомое, осмотрела прибор. — Баки в пряже? Ты, хоть, знаешь, сколько это стоит?

— Да, — медленно кивнул Райк. — В пряжке. Можешь вставить туда стандартные ампулы, и он сразу начнет синтезировать нужное вещество. И еще раз — да, я знаю, сколько это стоит. Это цена нашего похода в Хаб. Цена твоей верности. А еще — это мой дар от лица Легиона за мое спасение. Носи его с гордостью. И соглашайся. По окончании миссии тебя будет ждать настоящая награда. Гарантирую. Слово Легиона.

— Гарантируешь? Ты? Оруженосец? — Вопросительно вскинула бровь Ллойс.

— Не я. Дело Железного легиона. Священный поход. — На лице подростка не дрогнул ни один мускул.

— Да иди ты в задницу. Ты, Легион, поход и всё остальное… — Девушка тяжело вздохнула и, присев на край скамьи, принялась баюкать в руках пояс. — Черт, черт, черт… Хорошо… — Свернув серебристо поблескивающую ленту, девушка сунула ее за пазуху. — Когда выдвигаемся?

— А? Что? — Недоуменно заморгал Райк. Лицо подростка залила смертельная бледность. Мальчишка покачнулся, страдальчески сморщился. И принялся массировать виски. — Извини, голова заболела. Не расслышал.

— Когда выдвигаемся, говорю. — Хмуро покосилась в сторону скриптора Элеум.

— А… Да… Конечно… Завтра утром. — Слабо улыбнулся подросток. — Это хорошо, что ты не ушла. А то мне второй не нравится. Мутный он какой-то. И глаза у него, как у рыбы.

— Второй? — Уже заранее зная ответ, все же, решила уточнить Ллойс.

— Ну да, — кивнул скриптор. — Слепой Пью.

— Дерьмо, — выдохнула наемница. Остатки хорошего настроения развеялись окончательно.

ПРИМЕЧАНИЯ

8 — Обмен — устоявшаяся форма объявления о мире и ненападении в Пустошах. Одно из немногих правил непреложно (ну или почти непреложно) соблюдающееся всеми людскими и большинством нечеловеческих группировок. Основной постулат обмена — пока не закончен торг, даже самые непримиримые враги должны соблюдать нейтралитет и взаимоуважение. В основном применяется при торговле.

9 — Тут Райк прав. Факт. В стрелки могут войти только «чистые» — не имеющие критичных повреждений генетического кода люди. Объективно говоря, ксенофобия по отношению к мутантам возникла не на пустом месте. Лишенные доступа к большинству ресурсов и благ, многие из них прибилась к многочисленным бандам менее принципиальных в подобных вопросах рейдеров. Так что встреченный на большой дороге шестипалый громила, с третьей, торчащей из плеча рукой, в девяти из десяти случаев окажется обыкновенным разбойником. Существует огромное множество бывальщин и баек о небывалой кровожадности и жестокости мутантов по отношению к «нормальным» людям. Как ни странно, в большинстве своем рассказы правдивы. В города мутантов не пускают. В большинство поселков и общин тоже.

10 — Сканер или, как его часто называют «нюхач» — довольно распространенный до войны медицинский прибор, совмещающий в себе анализатор генетического кода, рентген, гемоанализатор, электроэнцефалограф, спирограф, и многое другое, чудо техники, позволяющее провести почти полное обследование организма, что называется «в одно касание»; после войны используется, в основном, для выявления мутантов.

11 — Лет сорок назад до рождения Ллойс один из старших скрипторов молодого еще «Железного легиона» ввел простую и четкую градацию как человеческих, так и нечеловеческих мутаций. Классы мутантов разделились от F до S в порядке возрастания так называемого «коэффициента полезности» — способности использовать особенности измененного организма в быту или боевой обстановке. Так, например, четырехрукий мутант, умеющий полноценно оперировать всеми конечностями, получал класс С, а такой же, но не способный на подобные трюки — F. Серокожие — как боевые генетические модификанты, имеющие огромное количество преимуществ над среднестатистическим человеком — получили классификацию В. Несмотря на то, что труд признали еретическим, а скриптора изгнали, книга оказалась чрезвычайно популярна и намного пережила своего создателя. Полвека спустя, «рейтинг легионеров» стал повсеместно принятой формой классификации мутантов и тварей.

12 — Это правда — Изначально экзоскелеты создавались, как боевые скафандры для «космических войн». К началу Черных лет человечество начало колонизировать Луну и Марс. Что стало с колониями после падения первых бомб — неизвестно.

13 — Просторечное название мутантов.

14 — Кустарями обычно называют тех, кто занимается производством нанокультур «в домашних» условиях. Кустарей обычно не любят, во-первых, довоенные наниты намного более высокого качества, во-вторых многие из них не прочь, буквально, выпотрошить на предмет копирования обладателя редких комплексов наноботов. Постоянная потребность в «живой», не искусственной человеческой крови, а также некоторых человеческих же органах, доверия к ним также не добавляет.

15 — А вот тут Ллойс немного лукавит. Кодекс-то может и есть, но придерживаться его перестали задолго до ее рождения. Но вот остальное — правда: вольному воля.

16 — Глупость, конечно, таким слоем металла от жесткого излучения не защитишься, но девушка почему-то решила по-другому.

17 — Фтороморф — сложнейший синтез различных колоний видоизмененных водорослей. Используется для переработки биомассы в «основу» — матрицу для создания нанороботов различного назначения. Очень капризен. Может существовать только при строго определенных условиях. В дикой природе не встречается.

18 — 308 Win — коммерческий вариант стандартного винтовочно-пулемётного боеприпаса стран — участниц НАТО. Принят в 1954 году под обозначением T65, впоследствии неоднократно модернизирован.

Примечания

1

Республика Башкортостан, г. Салават

2018 г.