Беспокоящий огонь

Дмитрий Селезнёв, 2023

Будучи военным корреспондентом, работающим в зоне СВО, Дмитрий Селезнёв имеет возможность встречаться с множеством самых разных людей, вольно или невольно оказавшихся в зоне боевых действий, и прикасаться к их судьбам. Героями его книги «Беспокоящий огонь» являются бойцы донбасских батальонов «Сомали», «Спарта», «Пятнашка», наши морпехи, росгвардейцы, добровольцы из БАРС и ЧВК «Вагнер», а также мирное население страдающего от военных действий Донбасса – женщины, старики, дети. Автор расскажет о фронтовых буднях бойцов Российской армии и ополченчев Донбасса, о полной лишений жизни гражданского населения прифронтового Донецка, о надеждах и чаяниях протоиерея Гавриила, настоятеля Покровского собора в разрушенном войной Мариуполе – о всех тех, кто каждый день, каждый час смотрит в глаза смерти. В книге присутствует нецензурная брань!

Вас ждет огонь смертельный

24 марта 2022 г.

Ба-бах! И через секунду снова — ба-бах! Как будто пришёл огромный великан и грохочет своими железными чемоданами. Каждое утро ты просыпаешься от грохота артиллерийской батареи. Прислушиваешься… Так… Это наши бьют. Спустя некоторое время слышны близко разрывы — а это уже бьют по нам. Ты уже, как любой, от мала до велика, житель Донецка научился различать выходы и прилёты.

С самого утра с пока ещё украинской Авдеевкой начинается артиллерийская дуэль. Но это давно уже не новость. За восемь лет ВСУ сделали под Донецком укрепрайон, и за его рубежами они обстреливают Донецк, терроризируя мирное население. Больше всего достаётся Петровскому району. Но страдают не только прифронтовые городские территории. И в центр прилетают «грады». И мины, и снаряды. Уже восемь лет. Но так будет не всегда.

Сейчас основные силы армии ДНР брошены на южное направление, и пока что выбить ВСУ из Авдеевки, отодвинуть от Донецка, не представляется возможным. Пока не представляется. Но когда возьмут Мариуполь, за Авдеевку возьмутся всерьёз. Отольются ей детские слёзки.

А сегодня мы группой журналистов, нашим маленьким оркестриком под управлением войны, едем к нашим артиллеристам на юг.

Все войны разные, говорят побывавшие на этих разных войнах люди с опытом. В недавнем вооружённом конфликте в Нагорном Карабахе, где я побывал, решающую роль сыграли турецкие беспилотники. Сейчас здесь уже всем известно, что война в Донбассе — это война артиллерий. Степи, ровные степи кругом, конца нет, нет края — появляется возможность маневрировать и быстро перемещаться по пересечённой местности. Чтобы, обнаружив на марше либо в укрытии технику и живую силу противника, разгромить её.

Самой манёвренной и распространённой в донбасских степях машиной артиллерии является РСЗО «Град». И мы едем снимать работу реактивной артиллерии.

► РСЗО «Град» на перезарядке

За окном поля и степи, степи и поля. Мы едем уже по отвоёванной территории. Примелькались стелы с надписью Harvest. Этой корпорации принадлежит множество агрокомплексов на освобождённой территории. Чьи это поля? Это поля «маркиза» Ахметова, украинского олигарха. Говорят, в 2014 году Мариуполь не взяли по его звонку. Может, это, конечно, фейк, но факт остаётся фактом — наступление на Мариуполь, набитый ахметовскими активами, в 2014-м внезапно остановилось. Наверное, наверху думали, что можно договориться. Не получилось. Оказалось, что с нацистами ни о чём договариваться нельзя. Для них безумные идеи дороже любого минского и неминского договора. И теперь цена Мариуполя, напичканного вооружёнными украинскими нацбатальонами, выросла в десятки, если не сотни раз. В городе сейчас идут очень тяжёлые бои. Чубы трещат — мы платим гораздо более высокую цену, чем могли бы заплатить восемь лет назад, если б не учитывали чьи-то бизнес-интересы.

Подъезжаем к одному из фронтовых штабов, где нам должны дать проводника. Штаб расположен в частном секторе в одном из деревенских домов. Нас встречает трёхногая собака — ты ничему не удивляешься. Повсюду среди разрушенных и заброшенных домов бродят голодные бродячие коты, голодные бродячие собаки. Увидев человека, они ластятся к нему, выпрашивая еду. Я видел уже несколько собак хромых, а вот и трёхногая. На войне страдают не только люди, но и животные. А люди на войне могут быть хуже животных.

Так. Сели, поехали. Взобрались на возвышенность — высоко сидят наши артиллеристы, далеко глядят. И стреляют тоже далеко: у дороги врыты гусеничные бронемашины — толстые и длинные дула нависли над стальным брюхом. Это что за звери? Оказались не звери, а цветы — вдоль дороги выстроилась батарея самоходных установок «Гвоздика». Эти цветы — вестники разлуки — разлуки с жизнью. Они готовы дать прощальный для врага залп. Рядом в кругу у печки стоят чумазые мужички. Это наши танкисты. Они ждут приказа. Как только он поступит, так сразу дула «гвоздик» покажут свою потенцию.

Едем дальше, к побережью. Взбираемся ещё выше. Въезжаем в курортную зону. Бывшую курортную зону.

Видно, она не раз и не два подвергалась обстрелам. У многих зданий разрушены стены, стёкол нет, штукатурка вся обвалилась, обнажив сырое мясо кирпичей. У дерева во дворе перевёрнутый взрывной волной лежит скелет разобранного автомобиля. Повсюду кучи мусора. Мусор всегда сопровождает войну. Война катится по земле, оставляя после себя не только разрушения и жертвы. После неё остаются бумажки, тряпки, обрезки, ошмётки, обломки, деревяшки, полиэтиленовые пакеты и много-много пластиковых бутылок. Война не только грязное, но и мусорное дело. И после войны придётся собирать не только камни, но и мусор.

Выходим из нашего Z-автомобиля. Идём за нашим провожатым между завалами. Заворачиваем и видим: на пустыре стоят три железных четырёхколёсных монстра — три «Урала» скалятся радиаторами. Вместо кузова подняты прямоугольные пучки ракетниц. Это «грады».

И это бывшая курортная зона — где-то совсем недалеко море. Море — эта ровная и спокойная, натянутая до горизонта синяя гладь воды. Курорт и «грады». Сюрреализм. Когда-то это место было райским уголком, а сейчас это плацдарм для инфернальных машин, способных постучаться в ворота ада.

В 1943 году при наступлении под Курском реактивный огонь множества «катюш» привёл в ужас фашистов. И теперь снова выходит на берег «катюша», и снова наносит удары по нацистам. Правда, точно так же, как и «катюши», нацисты модифицировались в наше время. Они стали более экипированы, но суть их осталась та же пещерная — человеконенавистничество по какому-либо признаку. Что у гитлеровцев, что у украинских неонацистов сущность одна. Разве что немцы пообразованней будут. И русские нацики мало чем отличаются от своих собратьев по белой расе — не забудем и не простим мы и своих ублюдков.

Всех нацистов тянет друг к другу. В батальоне «Азов», который засел в Мариуполе, собрался нацистский интернационал из разных стран. Абсурдно, но факт — множество русских националистов, когда в 2014 году началась война и запылали свастики на другом берегу, сразу же перебежали, чтобы убивать русских людей.

«Украина понад усе!» — это лозунг украинских националистов. В этом «uber allies» по-украински слышится «русские, убирайтесь!». Нацисты требуют везде: в школах, в общении, на телевидении — господства только одного языка, в нашем случае украинского. Не нравятся — уезжайте в Россию, говорят они. Несмотря на то что большая часть Украины разговаривает и думает на русском, нацисты не любят, чтобы размовляли российскою. Вот поэтому нацистам урок русского языка придётся преподать с помощью РСЗО «Град».

Наша пехота просит огня — нацики из «Азова» засели на территории ахметовского предприятия «Азовсталь». Получен приказ ударить ракетами по «Азову» — и тому и другому. С активами господина Ахметова на этот раз никто считаться не намерен.

► Артиллеристы РСЗО готовятся к залпу

Артиллерист, получив по рации сигнал, бежит к кабине, садится и поворачивает ключ…

Как ни стараешься быть готовым, но ты всё равно вздрагиваешь от первого пуска.

Выву! Выву! Выву! Выву! — вылетает ракета за ракетой.

Зрелище, конечно, впечатляющее. Всё-таки не перестаёшь удивляться человеческой выдумке! А точнее, нечеловеческой. Какие только дьявольские штуки люди не напридумывали, чтобы убивать друг друга в большом количестве! Вот до чего дошёл прогресс! Как бы ни хотели учёные, как бы ни старались, всё равно на выходе у них получается оружие. Оружие всё более смертельное, всё более изощрённое.

Выву! Выву! Выву! Выву!

Когда находишься в такой близости от работающей РСЗО, напряжение не отпускает тебя. Как бы ты ни старался остаться человеком, но от таких громких, резких, неестественных и непривычных звуков ты на время превращаешься в загнанное, забитое, испуганное животное.

Выву! Выву! Выву! Выву!

Ох-ох-ох. Может, это сон? Наваждение? Злой морок! Медленно падает снег, сгорают в памяти фотокарточки с мирной Советской Украиной. Всё превращается в пепел и золу. И сквозь снежные помехи просматриваются стальные чудища, которые, изрыгая огонь, выстреливают чёрными иглами ракет.

Выву! Выву! Выву! Выву! Выву! Выву!

Вы-ву!

И вдруг наступает тишина…

Задача выполнена, адская машина выпустила по «Азовстали» пакет из сорока ракет. Да… Ничего себе! Я постепенно прихожу в себя. Меня ещё трясёт с непривычки. То ли от холода, то ли от нервного возбуждения. После того как ты увидел адский огонь, ты уже никогда не будешь прежним. Ведь не только ты посмотрел в бездну, но и бездна в тебя пристально всмотрелась. И посеяла в тебе зёрна безумия.

— На перезарядку!

«Урал» урча уезжает за новым боекомплектом.

Через некоторое время по рации артиллеристам сообщают, что все ракеты пришли по назначению.

* * *

По дороге в Мариуполь мы с целью знакомства заезжаем к приехавшим в Донбасс чеченцами. Строго говоря, это первые регулярные российские войска, которые я увидел в Донбассе. Как бы иронично это ни звучало, но наших «ихтамнетов» действительно до недавнего времени здесь не было. Всё наступление на Донбасском фронте осуществлялось с помощью мобилизационных сил Донецкой Республики. Но вот за Мариуполь — этот крепкий орешек — приходится браться всем разом. Поэтому в помощь сюда и направили «чехов». Местность, конечно, для кавказцев непривычная — никаких гор, кругом степь да степь до горизонта. Но бои в городской застройке им должны быть хорошо знакомы.

Чеченские бойцы просят мобилу, чтобы позвонить родным. Осторожно интересуются, что там в Мариуполе творится. Взяли или нет? Когда возьмут? До них не доводят информацию. Очевидно, это резерв, который ещё не бросили в бой. Мы говорим, что говорят и нам — в Мариуполе идут тяжёлые бои. И даём всем желающим позвонить домой.

Вот она, историческая ирония! Мы воевали в Чечне двадцать семь лет назад, и казалось, не замирить наши народы. Но вот выросло новое поколение, и теперь русский с чеченцем вместе освобождают города на Украине. Тогда, в 90-х, чеченцам помогали украинские националисты. А теперь чеченцы вычищают эту коричневую плесень с побережья Азовского моря.

Так, глядишь, и самые упоротые украинцы лет через двадцать тоже снова станут братьями. Но только при условии нашей Победы. Она сейчас нам очень нужна. Нам нужен Мариуполь. Нам нужны Харьков, Николаев, Киев, Одесса.

Село Виноградное уже считается кварталом левобережного Мариуполя. Взять отсюда город с наскока не удалось. Первая колонна российских морпехов, зашедших в город, потеряла много техники. Сейчас продвижение в городских застройках идёт медленно. Медленно, но хотя бы верно.

► БТР. Наш БТР

В частном секторе Виноградного оживление. Грохочет и пылит военная дорога. Бронемашины заходят в город, из города выходят небольшие группы беженцев и солдат. В селе развёрнуты временные пункты дислокации, полевая кухня. Я захожу к медикам, знакомлюсь с их трудовыми буднями и бытом.

Медчасть временно располагается в одном из брошенных частных домов. Дислокация медчасти всегда временна. Когда идёт наступление, медики идут вместе с обозом вслед за наступающими войсками.

В медчасти числится четырнадцать человек: двенадцать санитаров и две женщины — заведующая медчастью и медсестра Равиля, татарка донецкого происхождения. Большинство личного состава, люди опытные. В народной милиции служат ещё с 2014–2015 годов, уже многое повидали.

В функции фронтовых медиков входит оказание первой медицинской помощи раненым и передача их для транспортировки в Новоазовск или Донецк. Но помимо непосредственных обязанностей, приходится выполнять и другую работу. При мне санитара Дениса выдернули в качестве водителя, чтобы завезти в город очередной отряд морской пехоты.

Ранения у бойцов различные: брюшные, артериальные, венозные. В шею, в пах, в голову, в лёгкие. Контузии, осколочные. Пулевых тоже много — в городе работают снайперы.

–…ов! «Двухсотый»! — Равиля делает пометку в тетрадке. Многие ранения смертельные, в медчасти ведутся списки погибших.

Попадают сюда и люди гражданские. На днях принесли шестнадцатилетнего подростка. Пуля пробила ему грудь. Помощь оказывается всем.

На улице встречаю очередных беженцев из города. Стоят у забора бородатый парень в очках, двое небритых мужиков, женщина в пальто и платке. Взгляд у всех ошалелый. Подхожу, расспрашиваю.

Двенадцать дней они прятались в подвале. Когда загорелись соседние дома, они сбежали в ближайший садик и десять дней находились там, пока бойцы не эвакуировали их на броне.

В городе нет электричества, связи, тепла. Жители Мариуполя прячутся по подвалам, школам и садикам — кто где. В помещениях бывает так тесно, что некоторые спят стоя, рассказывают они. Им ещё повезло — другим из-за постоянных обстрелов выбраться из города невозможно. Беженцы, с которыми я беседую, благодарят за помощь российских военных.

Усатый мужик в ватнике и мятой шапке-петушке задумчиво смотрит в сторону и вдруг заявляет:

— А Мариуполя больше нет, его стёрли.