Цеховик. Книга 9. У последней черты

Дмитрий Ромов (2024)

Только вперёд! Ни шагу назад! Отступать некуда! Теперь только победа или эшафот, третьего не дано и спокойная счастливая жизнь наступит ещё очень нескоро.Наш современник Егор Брагин, попавший в СССР в 1980 году продолжает строить систему, которая, как он думает, сможет изменить историю.Правда для достижения цели ещё далеко, а вот желающих отнять то, что у него имеется, хоть отбавляй. И с девушками постоянно какие-то проблемы. Надо этот вопрос уже решить, раз и навсегда…

2. Время действовать

Чурбанов качает головой, снимает телефонную трубку, набирает номер и ждёт. Я не отвлекаю, не пытаюсь скорее узнать о его решении. Собственно, и так уже всё понятно. По крайней мере, выразился он, вполне ясно и недвусмысленно.

Интересно, мой случай уникальный или подобные штуки случаются довольно часто? Если бы случались часто, мы бы наверняка что-то уже слышали. А, с другой стороны, разве мы так уж хорошо осведомлены о расстройствах пациентов психиатрических клиник?

Вполне допускаю, что энное количество попаданцев было безжалостным образом лоботомировано борцами за психическое здоровье социума. А остальные посапывают в тряпочку и занимаются тихим и мирным накоплением капиталов.

Может быть Маск или…

— Этот-то куда подевался?! — сердится Чурбанов. — С собаками что ли их искать?

— Насколько мне известно… вернее, насколько я могу предположить, — замечаю я, — Щёлоков тоже имеет тайное желание занять трон.

— Нет, — отвечает он, — об этом я никогда ничего не слышал.

— Интересно, он хорошим бы генсеком был?

Чурбанов молчит.

— А как думаете, Юрий Михайлович, Злобина с Матчановым взяли или нет?

— Никак не думаю, — устало отвечает он. — А кто предложил встретиться в казино?

— Злобин.

— Злобин предложил встретиться рано утром. Как он это объяснил?

— Сказал, что весь день будет на глазах у начальства и встретиться ни с кем не сможет.

— Угу… Просто я пытаюсь понять, зачем встречаться в казино?

— Как раз с точки зрения спокойно поговорить, и место, и время довольно подходящие. Никто не дёргает, никто не видит. Где ещё встретиться в семь утра, чтобы никому глаза не мозолить? В метро только. Даже в номер гостиничный просто так не нырнёшь.

— А с точки зрения внезапного налёта КГБ? — хмыкает Чурбанов.

— С точки зрения налёта тоже отличное время, — киваю я. — Какому дураку придёт в голову делать облаву в это время?

— И? — поднимает он брови. — Что же они, дураки, выходит, раз в это время на вас напали?

— Варианты могут быть разные. Могли вести Злобина, могли вести Ферика. Меня вряд ли.

— Тебя вообще-то, насколько я понимаю, вообще пытались переправить в мир вечного покоя. А ты не думаешь, что твой Злобин работает на Мигуля? Если его не прихлопнули в метро, идущего в наручниках, то либо он Гудини наших дней, либо Мигулю выгодно, чтобы он остался на свободе. Ему выгодно подвести агента к тебе. А, может, и ко мне. Чтобы ещё и меня заполучить под эту же сурдинку. Сечёшь?

— Можно я попробую ему позвонить? — спрашиваю я.

— Нет, от меня звонить не надо. Да и вряд ли, вырвавшись из лап преследователей, он спокойно пойдёт домой, правда же?

— У меня есть его секретный номер, в убежище, — киваю я.

— А где это убежище, ты знаешь? — интересуется Чурбанов.

— Не знаю, — мотаю я головой. — Я бы хотел ещё Ферику попытаться позвонить на всякий случай и его племяннице…

— Нет, всё это из телефона-автомата, пожалуйста. С моего аппарата звонить не надо. Незачем следы оставлять. В общем, Егор, деньги у тебя есть, я надеюсь. Поэтому я советую тебе просто исчезнуть. Слишком много всякой откровенной херни, которая может вылиться для меня во что-то очень нехорошее, для того, чтобы я необоснованно рисковал опираясь лишь на твои умозаключения.

— Понятно, — вздыхаю я, понимая, что выкручиваться придётся самостоятельно.

— Ничего тебе не понятно. Я могу, тем не менее, тебе помочь сделать документы. Но уехать надо будет туда, где тебя никто не знает. Ты парень молодой, начнёшь жизнь заново. Единственное, не советую затевать бурную деятельность. Живи спокойно, не бросаясь в глаза. Устройся лесником, короче. Понимаешь?

— Спасибо, Юрий Михайлович. Правда. Я очень ценю, что вы не вызываете группу захвата и не сдаёте меня с потрохами.

— Так…

— Нет-нет, это я от чистого сердца говорю, безо всякой иронии. Но как быть с фактом, что майор МВД Узбекистана, Алишер Асетович Абдибеков, более полугода томится в тюремных застенках? Он обвиняется в убийстве троих сотрудников милиции. Сначала его обвинили в превышении полномочий и злоупотреблении служебным положением и незаконном получении путёвки на море, а потом предъявили обвинение в убийстве двоих коллег-милиционеров.

— Ну, как я тебе что-то могу сказать, не зная материалов дела? — пожимает плечами Чурбанов. — Покатился по наклонной, что ещё. Сначала одно, потом другое, а там и убийство.

— Дело в том, что убийство произошло на моих глазах, и обвиняемый Абдибеков к нему не имеет никакого отношения. Мои показания записаны и переданы сотруднику КГБ Узбекистана. Вероятно, только поэтому Абдибекова ещё не осудили и не расстреляли. Слишком он был бескомпромиссным сотрудником.

Чурбанов откидывается на спинку кресла и пристально смотрит на меня некоторое время. Потом он встаёт и снова идёт за вискарём.

— И к чему эта душещипательная история? — спрашивает он наливая в стакан очередную порцию. — Знаешь, сколько у них там таких Абдибековых приговорено или ожидает приговора? Ты, может быть, владеешь способом всё это изменить?

— Боюсь, систему я пока не могу изменить, а вот помочь одному конкретному человеку шанс есть. Честному человеку, заметьте.

— Молодец, ты Егор. Честный, бескомпромиссный и принципиальный. Настоящий комсомолец. Ладно, что у государства и копейки не украл, это само собой разумеется. Так ты ещё всегда готов прийти на помощь униженным и оскорблённым. Я прямо горжусь знакомством с тобой. Но только скажи, сколько этот человек томится в застенках?

— Почти девять месяцев…

— О! Иной бы уже и родил кого, а он всё сидит и сидит. Но ты-то где был всё это время? Ты, борец за справедливость, как ты бился с бесчеловечной кривдой, унизительной системой и произволом власть имущих?

— Возможности раньше не было, Юрий Михайлович, — качаю я головой.

— Серьёзно? — понимающе кивает он. — И всё? Уважительная причина для борца за справедливость.

— Нет, не всё. Вы правы, я о нём не думал, потому что мои личные дела оказались для меня важнее. Вроде как я своё дело сделал, показания оставил и всё. Типа что я ещё-то могу? А сейчас, я понял, что используя ваше положение, я могу помочь не только себе и своим друзьям, но и этому человеку. Мы одним ударом сразу миллион мух убьём.

— Не начинай, Брагин.

— Но это правда. И честного мента освободим, и себе руки развяжем, и интриганам и заговорщикам по башке дадим. А вы лично, помимо экономической составляющей, конкретно прокачаете карму и укрепите своё положение, показав себя монументальным политиком, без одобрения которого нельзя предпринимать ни один шаг.

— Чего я сделаю?

— Про карму шутка, остальное правда.

— Шутит он ещё. Ты даёшь. Вот же ты кадр, честное слово. Ещё и прибауточки свои отвешивает. Отдать бы тебя Мигулю да поглядеть, как ты с ним шутить будешь. Остряк.

Он снимает трубку и набирает номер.

— Олег! Тебя где носит? Битый час звоню!… Виноват он… Ладно, давай, руки в ноги и ко мне домой. Прямо сейчас, понял? Разговор есть, посоветоваться надо. И камеру возьми… Да. Ну, какую ещё-то? Да. И вот ещё что… Отправь группу в гостиницу «Москва»… Какой номер?

Он смотрит на меня вопросительно. Я называю номер Игоря.

— Заберёшь там человека связанного. Это подозреваемый в покушении на убийство. Его надо отвезти в…

Он бросает на меня взгляд…

— Надо отвезти в наше специальное место, — говорит он после паузы. — И хорошо поговорить. Всё. Выполняй.

— Юрий Михайлович, я пойду позвоню, — говорю я, когда он кладёт трубку.

— Один не ходи, возьми своего мордоворота.

— Да. Можно ему в подъезде меня подождать потом?

— Не нужно, пусть домой заходит.

— Юрий Михайлович…

— Ну? — хмуро смотрит он на меня.

— Я в Ташкент поеду. Если поможете с документами, буду благодарен. Если не получится, значит так. Но вы мне всё правильно сказали. Давно надо было это сделать.

— Тьфу… — в сердцах не может сдержаться Чурбанов. — Иди звони.

Злобину я прозваниваю по всем номерам, включая его секретный номер. Ноль повдоль. Конечно, слова Чурбанова оставили неприятный осадок, но думать о Де Ниро плохо мне совсем не нравится. Не хочу верить. Смешно, конечно, но если подтвердится, что он… блин… это будет большой потерей, в общем…

До Ферика я тоже не могу дозвониться. Ну, его-то скорее всего схватили сразу, тем более, в толпе были кровожадно настроенные граждане. Так что… Ему, конечно, к нарам не привыкать, но, думаю, он лелеял мечту никогда туда не возвращаться.

Звоню Айгюль.

— Ты не знаешь, где дядя Ферик? — с лёгкой тревогой в голосе спрашивает она. — Мы должны были вместе ехать на встречу, но он не появился…

— Боюсь, что знаю, — вздыхаю я. — Думаю, нам надо будет поговорить по другому номеру.

— Ты думаешь… Думаешь, меня слушают?

— Нет, я так не думаю, просто, на всякий случай лучше разговаривать не из дома… А дядю Ферика арестовали.

— За что?

— Потом поговорим. Не беспокойся, я уже занимаюсь тем, чтобы ему помочь. Всё хорошо будет.

Поговорив, возвращаюсь к Чурбанову. Настроение хуже некуда. Блин. Я его понять могу, конечно, но, честно говоря, рассчитывал на поддержку и помощь. Ну, хотя бы не сдал этому Мигулю, и на том спасибо…

Ладно, бумаги он мне выправит, значит можно будет побороться. Просто так сдаваться я не буду. Слишком много поставлено на кон, хотя дело, конечно, не в этом, не в потраченных усилиях и не в недополученной в будущем выручке. Дело в том, что начатое надо доводить до конца.

И ещё дело в том, что надо вытаскивать ребят. Помимо Де Ниро, Ферика и Пашки, там ещё целая куча народу. Блин! Надо было Лиду с Баксом предупредить, чтобы не совались сегодня. Она же типа в действующем резерве. Как её там в «конторе» ведут я не знаю, но нервотрёпка будет знатная. И как тут не вспомнишь старый добрый «эвфемизм» «фак»…

В общем, нужно ехать в Ташкент. Собирать экспедицию и ехать. Ключ к решению проблемы лежит там. Можно, наверное, ещё как-нибудь решить, но пока другого способа я не знаю. Просто зайти и перестрелять всех?

— Давай, сядь вон туда, — говорит Чурбанов, когда я возвращаюсь.

Он показывает на стул, за которым развернут рулон белой бумаги. Там колдует Тайманов.

— Здравствуйте, Олег Довлатович, — здороваюсь я с ним.

Он усаживает меня на стул, включает вспышку и фотографирует на большой фотоаппарат.

— Олег, значит слушай сюда. К завтрашнему дню мне нужна вся доступная информация по делу… как его?

— Майор Алишер Асетович Абдибеков, МВД Узбекистана, Ташкент… — моментально реагирую я.

— Вот, запиши. Этому паспорт тоже к завтрашнему дню сделай.

— Имя можно выбрать? — спрашиваю я.

— Так, не наглеть, Брагин. Выбрать нельзя. Напиши ему, Олег, что-нибудь неприличное.

Тайманов крякает.

— Если получится, я буду благодарен за Егора Дмитриевича Доброва. Годик прибавить можно.

Сам не знаю, зачем, тяну на себя имя не слишком удачливого старого меня. Вернее, более молодого сейчас, но… Не важно, короче.

— Так, — продолжает Чурбанов. — Попроси, пожалуйста, Калиниченко, заехать. Если не сможет, значит я к нему сам приеду, но чтобы обязательно сегодня. Ну, и собирайся, завтра поедешь с Брагиным и, надеюсь, с кем-то из прокуратуры в Ташкент. Брагин полетит по новому паспорту. Тебе когда восемнадцать?

— Двадцать пятого. На следующей неделе уже.

— Хорошо, значит показания сам сможешь давать. Можно тогда не завтра, а послезавтра вылетать, чтобы лучше подготовиться… Егор, я делаю это не ради тебя и твоих завиральных идей, а ради оклеветанного майора Абдибекова. Ясно?

— Так точно, Юрий Михайлович, — расплываюсь я в улыбке, чувствуя, как железная рука, сжимавшая сердце ослабляет хватку. — Я в вас никогда не сомневался.

— Ну, и зря. Я тебе не благодушный ангел, к сожалению. О своих догадках, соображениях, версиях и прочей галиматье никому не рассказывай. Можно только Олегу и то, если он позволит, ясно? Во всём его слушаться неукоснительно. Ты понял этот пункт?

— Да, Юрий Михайлович.

— Ну, и молодец.

— Если у нас всё получится, получится, что вы вскроете серьёзные проблемы в республиканском УВД, то это уже второе резонансное дело, после «Ждановской».

— Замолчи, ни слова больше! — он начинает искать на столе, чем в меня зашвырнуть. — Резонансное!

— Юрий Михайлович, а Калиниченко… Как там у него с этим делом?

— Что ж, ты не уймёшься-то никак? Калиниченко, надеюсь, даст какого-нибудь толкового сотрудника, когда узнает, что ты ещё что-то раскопал. Тебе с твоими способностями вляпываться, кстати, в прокуратуре самое место. Всегда будешь в нужном месте в нужное время.

— Юрий Михайлович, спасибо. Можно водителя вызову?

— Нет, водителя лучше не вызывать. За ним, скорее всего, следят.

— Я другого, неофициального.

— Если о нём знает Злобин, тоже не стоит.

Я вздыхаю:

— Тогда такси…

— Вызывай. Такси вызывай.

Вечером я встречаюсь с Айгюль. Она называет адрес столовой недалеко от Университета и я подъезжаю туда. Еду на незасвеченной, оформленной на чужой паспорт «жиге». За рулём Толян.

Мы подъезжаем к столовой с задней стороны, и я захожу через чёрный ход.

— Что так долго? — хмурится и облегчённо выдыхает Айгюль. — Я уж думала что-то случилось.

«Что-то»…

— Прости, мы же не местные, Толик и так чудеса ориентации продемонстрировал. Доехали, в общем.

Мы уходим на склад полный бидонов, лотков и алюминиевой посуды. Пахнет сыростью, землёй и гнилой картошкой. Разговариваем, стоя между стеллажами. Я рассказываю подробности налёта, сообщаю, что поеду в Ташкент.

— В Ташкент? Сейчас? Зачем? — недоумевает она. — Надо же что-то делать! Искать выходы… Я не знаю, Егор… Ты просто хочешь спрятаться? Но почему Ташкент?

— Прятаться в Ташкенте — это то же самое, что в пасти у крокодила, — усмехаюсь я. — Есть идея попытаться надавить там, чтобы открылось здесь.

— Я не понимаю…

— Айгюль, всего пока не могу тебе сказать, тем более, что я и сам не на сто процентов понимаю ситуацию. Но совершенно точно, если я сделаю, что задумал, рычаг у меня появится очень серьёзный. И с этим рычагом мы попробуем взломать темницу дяди Ферика.

— Я хочу, чтобы ты обратился к моему человеку.

— Для чего?

— Чужой город, ты никого не знаешь. Тебе будет нужна помощь.

— Что за человек? Надёжный?

— Можешь доверять, как мне. Юрист, адвокат, знает все ходы и выходы. Ты получишь, всё что будет нужно. Защиту, охрану, проживание, наличные, оружие, транспорт. Не бесплатно, естественно, но это мы решим потом. Записывай номер телефона.

— Я запомню.

— Хорошо…

Она замолкает и напряжённо думает о чём-то.

— Что, Айгюль?

— Думаю, что мне нужно самой лететь. Без меня ты там, как котёнок слепой будешь, опять в какую-нибудь яму попадёшь…

Она не шутит и выглядит очень озабоченно.

— Я же не один буду. Там крутые шишки со мной поедут. И Толян, опять же. Ты его в деле не видела, он хладнокровный терминатор.

— Но мне нужно быть здесь… — говорит она, не слушая меня. — Ты будешь искать рычаги в Ташкенте, а я здесь.

— Не надо, Айгюль, можно сделать хуже…

— Я не сделаю. Так, всё, не сотрясай воздух. Значит, слушай. Я заряжу тут всё и прилечу. Думаю, дня через два-три. Ты там постарайся никуда не встрять, понятно? Запоминай номер.

Она диктует.

— А как зовут твоего суперменского юриста?

— Рекс.

— Рекс? Серьёзно? А помощник у него Мухтар или Шарик? Что за имя такое? Или это в честь Рекса Стаута?

— Рекс — это не пёс. Рекс — это царь, тираннозавр, царь зверей. Он сам скажет, как его называть. А пока просто Рекс. В первый же день, как приедешь, позвони по этому номеру. Тебе скажут как и куда подъехать. Обязательно. Понял меня?

В Ташкент мы вылетаем через два дня. В кармане у меня два паспорта. Один выписан на моё настоящее имя, а второй — на моё… настоящее имя. То есть, теперь я и Брагин и Добров. Немного странное чувство…

В аэропорту нас встречают прямо у трапа самолёта. Две чёрные «Волги». В одну загружаются Тайманов со следователем из Генеральной Прокуратуры Мхитаряном, во вторую — мы с Толяном. Это не очень хорошо, на мой взгляд, потому что вторую машину с важным свидетелем могут отсечь при необходимости.

Пока никто не догадывается, что здесь находится этот самый свидетель, то есть я, поскольку для всех я пока что Добров, молодой офицер МВД. Смотри-ка, превратности судьбы, Егор Добров, молодой мент. Всё, как в жизни… Мда…

Сегодня работы не будет. Ещё бы, сейчас они узнают, что именно нас интересует и побегут проверять да готовиться. Но про Алишера им сегодня никто не скажет.

Про него уже давно никто не вспоминает, сидит он себе тихонько и никому не мешает. Странно, что ещё приговор не вынесли и не исполнили. Должно быть имеют разные варианты по использованию в различных сценариях. Чего-то хотят от него, не просто окончательно закрыть вопрос, но иметь возможность действовать.

Мы едем прямиком в гостиницу. Нужно обязательно отдохнуть после дороги. А завтра утром уже и начнём работать. Вы только скажите, что подготовить, чтобы завтра время не терять. Стандартное заклинание.

Мхитарян называет несколько дел, о которых желает поговорить. Ничего опасного, всё в рамках обычной проверки. Ну, а раз так, начало тоже будет обычным, традиционным. Банкет в шикарном ресторане, парад-алле всех начальников и прочие атрибуты в духе «к нам едет ревизор».

Завтра для них начнётся с сюрприза. Они забегают, начнут рвать волосы на одном месте, проверять, смотреть, чекать… Шухер поднимется знатный. А сегодня всё по протоколу, можно сказать, сыто-пьяно, обильно и очень по-дружески, с подарками и от чистого сердца. Так, чтобы поутру ревизору совестно было слишком глубоко заглядывать в дела.

Мы отправляемся по номерам. Начальникам положены одноместные, а нам с Толяном двухместный. Ну, что же, не проблема. Бросив вещи, мы с Толиком выходим из гостиницы и доходим до ближайшего таксофона. На улице приятно. После московского морозца плюс восемь напоминает лето.

Толян расстёгивается, снимает перчатки и кайфует от погоды. До вечера время ещё есть, так что, не откладывая в долгий ящик, я звоню Рексу по номеру, полученному от Айгюль.

— Здравствуйте, мне нужен Рекс, — говорю я, когда на том конце провода снимают трубку.

— Кто спрашивает?

Голос странный, неясный… Непонятно даже, мужской или женский.

— Егор от Айгюль.

После паузы мне называют адрес.

— Приедешь один, пройдёшь через ворота во двор. Обойдёшь гараж справа, подойдёшь к коричневой двери и постучишь. Раз-два-три-четыре.

— А это жилой…

Задать вопрос я не успеваю, в трубке раздаются гудки. Конспираторы, блин. Мы возвращаемся к гостинице и берём такси. Неразговорчивый водитель останавливается у старого неухоженного жилого дома. Выглядит он неухоженным. На первом этаже располагается какая-то проектная контора с длинным непроизносимым названием.

Рядом со входом старые ржавые ворота. Ворота не заперты и мы свободно проходим через них, оказываясь в небольшом дворе. В глубине стоит одноэтажная постройка представляющая собой два больших гаражных бокса. Ворота гаража закрыты.

— Стой здесь, — киваю я Толяну. — Смотри.

Он останавливается, а я обхожу гараж и, заметив коричневую дверь, приближаюсь к ней. Стучу. Раз-два-три-четыре. Никто не открывает. Блин… Постучать ещё раз или ждать? Надо же только четыре раза стукнуть…. Подождав немного, всё-таки стучу ещё раз. Раз-два-три-четыре. Тьфу! Тишина.

Я делаю пару шагов назад, выглядываю из-за угла и… Твою дивизию, где Толян? Толяна нет, но на земле валяется его перчатка. Что за подстава, Айгюль…

— Руки… — слышу я позади себя и резко оборачиваюсь.

На меня смотрит чёрный холодный ствол ТТ.

— Тихонечко, без шума, давай проходи, братишка.

Невысокий узбек лет сорока приглашающе кивает на открытую коричневую дверь.

— Заходи, гостем будешь.

Я оглядываюсь и вижу, как со стороны гаражных ворот к нам идут два крепких парня, держа руки в карманах.

— Ну, чего, как неродной? Давай скорее…