Шаги России. Хождение на Запад и обратно

Дмитрий Николаевич Таганов, 2022

Россия веками поглядывала на Запад с восхищением и завистью, как младший брат на старшего в христианской европейской семье. Но вестернизация России каждый раз оборачивалась или вторичным «европейничанием» или заимствованием тупиковых идей или тщетной попыткой стать «как они». Причины успеха и первенства западной цивилизации оставались непонятыми или неприемлемыми.Только недавно последний «секрет» вечного превосходства Запада был воспринят и, главное, усвоен Россией – политический плюрализм и свобода частного предпринимательства. Весь комплект «инструментария», благодаря которому Запад четыреста лет опережал мир, оказался в руках России. Теперь перед Россией впервые открылся путь к высотам благосостояния и могущества. Геополитические разломы между цивилизациями вновь вспыхивают войнами. Один разлом кровоточит рядом с Россией, обнажая вечный разлад между русской и западной цивилизациями. Чтобы сохранить свою цивилизацию нам предстоит добиться полной капитуляции врага.

1. Вражда и любовь цивилизаций

Цивилизация — высшая фаза развития культуры и наибольшая по численности человеческая общность. Религия была основным связующим началом такой общности. Однако с истечением веков, религиозные скрепы цивилизации могут слабеть и даже исчезнуть.

Так и случилось с двумя цивилизациями, нас интересующими. Назовем их принятыми в истории именами в порядке старшинства: Западное христианство и Православное христианство. Однако обе эти цивилизации теперь называют «эксхристианскими». В Западной христианской цивилизации в XVII веке наступила «усталость» от религии из-за средневекового фанатизма, из-за непрекращающихся внешних и внутренних религиозных войн и конфликтов. Поэтому авторитет христианской церкви в Европе утрачивался, а теперь при современном «научном» мироощущении уже не может быть восстановлен.

В России еще задолго большевистских гонений на церковь умы передовой интеллигенции захватил атеизм и марксизм. Окончательно отучили Россию от религии большевики. Расстрелы и репрессии священнослужителей, повсеместная атеистическая пропаганда, распространение убеждения, что «религия — опиум для народа» — все это безмерно ослабило религиозность народа, превратило молодые поколения в атеистов. Вместо этого духовные скрепы в России успешно заменяет теперь то, что поэт называл «любовью к отеческим гробам». Это традиция и интуитивная вера в то, что живущие в данный момент являют собой лишь кончик стрелы, летящей из прошлого в будущее, а отцы и деды как стояли, так и стоят за спиной, ожидая от внуков побед в общем с ними движении вперед.

Лишившись религиозных скреп с их сплачивающей силой, обе европейские «эксхристианские» цивилизации продолжают жить и развиваться, не ощущая из-за этого невосполнимого ущерба. Поэтому можно называть их просто Западной цивилизацией и Русской цивилизацией.

Цивилизации широко отличаются по централизации власти и по «свободам» для ее граждан. Если кратко охарактеризовать политические системы, типичные для последних веков этих двух цивилизаций, то в Западной цивилизации — преимущественно парламентаризм и в значительной степени демократия, как ограничители для власти. В Русской цивилизации все последние века это — тоталитарное государство византийского типа: самодержавие и жесткая иерархия власти, отсутствие вольностей и свобод на местах, запрет на политический процесс, сословное разделение прав, ограничение частной инициативы. Заметим сразу, что только с такой политической организацией, возможной в то время каждой из них, эти цивилизации сумели выжить в окружении врагов, развиваться и расширяться, как территориально, так и численно, что является главным мерилом успеха. Ничто жизнеспособное в политике или обществе не возникает из желаний или «теорий», но только для «выживания», часто под угрозой гибели. Кратко напомним историю зарождения и становления этих политических систем.

Начиная с позднего Средневековья в странах Западной Европы все большее значение в жизни и развитии начинает играть купечество. Бурно развивается торговля, в том числе межконтинентальная — с новооткрытыми землям и порабощенными колониями, — крепнет и преобразуется промышленность. Одновременно растет соперничество между европейскими метрополиями: за рынки сбыта товаров, за пути сообщения. Растет число и длительность войн между ними, что требует все больших и больших расходов. В соперничестве верх берут страны, сумевшие не только объединить свой народ, но и собрать с него набольшие доходы в казну для военных затрат — на строительство укреплений, новое современное оружие, на содержание разросшихся армий, своих и наемных.

В этих условиях власти западных стран постепенно проникаются пониманием, что для лучшей собираемости денег на непрерывные войны необходимо шире вовлекать в союзники все слои населения. Одновременно по Европе начинают прокатываться буржуазные революции, приносящие свободы, прежде всего, торговому купечеству и производственным предпринимателям. Постепенно в политической жизни Западной Европы устанавливается вполне действенный парламентаризм, где основные слои населения имеют свое представительство во власти, влияют на политику и несут за нее общую ответственность. В результате страна сплачивается, казна наполняется, собираемость налогов на войны растет, также и народного ропота становится меньше.

Русская цивилизация зарождалась и развивалась в иных условиях. Тысячелетие назад вместе с православием в Русь пришла из Византии ее политическая система. В отношении укрепления сил русского государства, администрирования и объединения населения на обширных землях то был несомненный прогресс. Однако последовавшее татаро-монгольское иго принесло жесткий централизм, а очаги самоуправления, исторически сложившиеся во многих русских городах — народные Вече, — окончательно потеряли какую-либо власть и значение.

Византийский абсолютизм, усиленный восточной жестокостью, воспринятой от татаро-монгольского ига, превратился в камень на шее Российской империи, который было уже не сбросить ни при царях, ни при коммунистах. Лишение народных масс элементарных свобод, крепостное рабство для большинства обернулось утратой народом предприимчивости, личной инициативы в хозяйстве и военном деле. Неминуемо это вело к ослаблению государства, превращению его в «колосса на глинных ногах», как стали называть его недруги.

Если духовная сплоченность — это душа цивилизации, политическая организация — ее хребет, то ее технологические достижения, способность к техническим новациям — ее мускулы и руки. Западная цивилизация сначала уступала Миру Ислама в науках, в культуре и технологическом развитии, но затем вырвалась далеко вперед, обогнав все существующие одновременно с ней цивилизации. Западная цивилизация превратилась за последние века в мощного и мускулистого гиганта, уверенного в своей силе и поэтому в своей абсолютной правоте.

Все цивилизации находятся в вечном противостоянии, это есть их естественное состояние и предрасположенность. Они такими родились и выросли, превратились в гигантские общности людей потому, что непрерывно расширялись, мирно или агрессивно, подминали под себя соседей, распространяли свое влияние и духовные ценности. Но расти они могли только до тех границ, где дальнейшее расширение становилось им или «не интересно», либо они встречали достойное сопротивление, потому что только «сила силу ломит».

Способность Западной цивилизации к технологическим достижениям оказалась столь исключительной в мире, столь привлекательной и необходимой для других народов и стран, что повсеместно ослабило их сопротивление чуждой западной культуре и силе. Неотразимая привлекательность технологической и промышленной оснащенности дополнялась военной мощью Запада, черпающей силу из той же передовой технологии. Это и есть причина, по которой прочие мировые цивилизации или не могли, или не очень желали, или то и другое одновременно, оказывать длительное сопротивление натиску Западной цивилизации.

Натиск Западной цивилизации не всегда начинался с военной агрессии. При первых контактах это были предложения обмена товарами, торговли. Предлагаемые товары обладали столь притягательными потребительскими качествами, часто неведомыми ранее, а военная сила европейцев столь впечатляющая, что это походило на «предложение, от которого нельзя было отказаться». Этот эффект испытывали на себе прежде всего элитарные круги «соблазняемых» обществ, но и этого было вполне достаточно для начальной экспансии. Вслед за технологическими диковинками следовало вмешательство в духовную сферу порабощаемой цивилизации. Тысячи миссионеров с самыми благими «на словах» намерениями, и лично чистыми убеждениями устремлялись в «варварские» земли для приобщения «дикого» населения к передовым и единственно истинным духовным ценностям. Это ослабляло и размывало самое прочное, что связывает воедино любую цивилизацию-жертву.

Одновременно с этим следовало физическое покорение тех, кто слишком поздно осознал опасность и начал сопротивляться — военной силой, непреодолимой, технологически совершенной и эффективной. Ни одна из современных цивилизаций не избегла силового натиска захватчиков и поработителей с Запада. Лишь Япония после первоначального гордого отказа иметь какое-либо дело с пришельцами с Запада через два века, когда тот продемонстрировал у ее берегов военную мощь, вынуждена была «мирно» согласиться на проникновение Запада в их жизнь и хозяйство.

Ни высокоразвитые в то время Китай, ни Индия, не говоря о коренных народах и цивилизациях «новооткрытой» Америки, не сумели противостоять Западу ни по стойкости своего оборонительного духа, ни по военным технологиям. В результате Китай погрузился на столетия в хаос и нищету, Индия превратилась на столетия в жертву жестокой колониальной эксплуатации. Африка стала источником миллионов рабов. Североамериканское коренное население подверглось прямому геноциду и навсегда освободило свои земли для пришельцев из Европы. Южноамериканское коренное население было оставлено в живых испанскими конкистадорами для принудительной работы на золотых и серебряных рудниках. Золото и серебро представлялись наибольшей ценностью для завоевателей, но оказались коварными. Неожиданное богатство лишило их родину стимулов к развитию, расслабило и отняло силы в противостоянии с европейскими соседями.

Цивилизация «Мир Ислама» оказалась «крепким орешком» для Запада. Целая череда Крестовых походов, начиная со Средневековья, закончилась поражениями. Энергичная, в расцвете сил эта «ближневосточная» цивилизация, расширяясь, захватила давние греко-римские земли по южному средиземноморью, переправилась на Иберийский полуостров. Турки-османы захватили южную прибрежную Европу, включая столицу Византийской империи, дважды осаждали столицу Австрии. Испания освободилась от нашествия арабов только через семь веков, а Греция и ее балканские соседи от османов — лишь в позапрошлом веке.

Россия может предъявить претензию Западной цивилизации за ее агрессию, начиная, по крайне мере, с IX-го века. Именно тогда варяги-викинги потянулись по рекам с северо-запада на юг к богатым константинопольским рынкам. Известен торговый договор 910 года варягов, именовавших себя «Русью», с Константинополем, куда они везли на продажу свою добычу. По восточным рекам варяги лишь грабили прибрежные местности. Скандинавские завоеватели не оседали, и местными землевладельцами не становись. Скудные, холодные и лесистые русские земли их не интересовали. Зато они обкладывали местное население данью, и в Константинополь везли отсюда рабов, пушнину, воск. Однако пришедшие к нам с Запада варяги к XII веку «ославянились», не оставив в народе памяти. Будущая Россия поглотила их, и их гены влились в общий славяно-финский поток.

С тех пор большие и малые волны агрессии Запада накатывались на Россию непрестанно. Считая только крупнейшие оккупации Русских земель, принесшие наибольшие потери народу и потребовавшие наивысшего напряжения сил для отражения — в 1610 (поляки), 1709 (шведы), 1812 (французы), 1915 (германцы) и 1941 (германцы). Национальность агрессоров указана условно. В каждом нашествии участвовали армии собранные из многих европейских стран, а последняя — со всей Европы.

Уступая Западу в технологическом отношении, и поэтому в военной технике и организации обороны, России всегда помогали, как естественные союзники, ее обширная территория, суровый и опасный зимой климат — привычный для русских людей, но непреодолимо тяжелый для врага, — а также доведенная до высшей степени централизация и самовластие. Последнее позволяло быстро организовать и объединить народ привычной для него жесткой властью, и, не считаясь с потерями, вести к победам. Поэтому самодержавное правление укоренилось в России на века, как испытанное и действенное средство против внешней агрессии, без которого все чувствовали, они не смогли бы выжить.

Однако несмотря на накатывающиеся каждое столетие валы агрессии с Запада, на разрушения и гибель людей — сотен тысяч, а позже миллионов! — Россия после непродолжительно отчуждения снова поглядывала на Запад с доброжелательством и надеждами на дружбу. Это касалось в основном властных и элитарных кругов. Даже после катастрофичных и трагических событий их вновь и вновь, во все века непреодолимо привлекала западная культура.

Тем не менее, другая враждебная цивилизация на южных рубежах России, «Мир Ислама», с которой в лице Турции приходилось России воевать не реже, но с меньшим успехом, — никогда не привлекала элитарные классы, как образец для культурного подражания. Можно подумать, что так было из-за религиозных различий. Но с католичеством или протестантизмом различия были еще непримиримее. Малейшие намеки на религиозное сближение с ними вызывали в ортодоксальной православной среде резкий протест. Ведь даже незначительное по существу «исправление» переводов святых византийских источников привело к трагическому расколу православной церкви.

Русскую элиту и «общественность» всегда непреодолимо тянуло только к Западу, перед превосходством которого она сердцем чувствовала и умом понимала свою ущербность, некий «комплекс неполноценности». Если говорить о политической системе Запада и достигнутому им технологическому уровню, непрерывно повышающемуся, то его превосходство было всегда неоспоримо. Западная цивилизация, единственная из всех существующих, достигла столь впечатляющих успехов в этих двух сферах. Здесь мы не говорим о духовной сфере — у каждой цивилизации она своя, несравненная и бесценная, и действительно великая, поскольку сплачивает народы уже многие века или тысячелетия.

Осознание чужого технологического превосходства рождает в душах посторонних зависть и восхищение культурой, сделавших это возможным. Так возникает то, что через триста лет большевик Иосиф Сталин заклеймит для своего времени, как «преклонение и низкопоклонство перед Западом». А ведь это происходило в нашей стране, когда не минуло еще и десяти лет после разрушительного фашистского нашествия, поддержанного всей Европой. И вот снова «преклонение» перед ними, несмотря на гибель от них же десятков миллионов соотечественников. Поэтому неудивительно, что подобное «почтительное» отношение к Западу теплилось и часто опять вспыхивало ярким пламенем всю российскую историю, с краткими перерывами на отчаянные и смертельные войны с этими вечными «кумирами».

Те не менее, народы Мира Ислама, тоже немало претерпевшие от натиска Запада, нисколько не проникались подобными чувствами — восхищением и преклонением перед ним. Наоборот, несокрушимый духовный стержень — Ислам — порождал в душах противоположные чувства и мысли. Радикальные мусульманские течения объявили Западу «джихад» — священную войну за распространение Ислама, — до тех пор, пока не будет разрушена последняя твердыня неверных. Все земли, не воспринявшие единственно истинную религию Магомета, объявлялись «территорией войны», где никогда не прекращается «джихад», в котором обязан участвовать каждый.

Лишь единожды Ближний Восток допустил «слабину». В начале прошлого века Мустафа Кемаль Ататюрк, турецкий политик и военачальник, осуществил первую на Востоке добровольную самовестернизацию. Осознав полную неспособность своими силами поднять уровень жизни, создать промышленность, вырваться из средневековой отсталости, он широко распахнул двери Западу. Однако, как оказалось, достоинства или таланты той или иной цивилизации нелегко прививаются чуждым по ментальности народам. Турция так и не достигла поставленных реформатором целей.

При любой политической системе власть и элита осознают важность развития разнообразных технологий, повышающих доходы в казну и военно-технический уровень. Всегда и везде, с разными возможностями и устремленностью, проводятся мероприятия по развитию производительных сил, изменяются правовые акты, перенаправляются трудовые людские ресурсы. В тоталитарных или деспотических системах единственный источник импульсов к этому — высшая власть. Проводники импульсов — чиновничество, как правило, соблюдающее, прежде всего, личную выгоду. Исполнители — несвободный и поэтому лишенный мотивации к эффективному труду простой люд.

До «научно-технической революции» в XVIII веке, ставшей скачком в развитии производительных сил и уклада жизни, все технологии были весьма примитивны, возникали не из расчетов и «научных разработок», а «по наитию» или медленным улучшением традиционных приемов. Тогда успех в этом достигался, в основном, организацией массового труда — подневольного или условно свободного, всегда лишенного личной заинтересованности. В условиях рабовладельческих или феодальных отношений это был единственный возможный способ развития. Пример несомненных успехов: египетские пирамиды (высочайшие сооружения на планете до XIV века), ирригационные системы, римские акведуки и прочие гигантские строения, до сих пор удивляющие нас.

В результате научно-технической революции государства, по-прежнему развивающие свои технологии службистами-чиновниками, исполняющими «высочайшее» повеление, стали неизменно проигрывать по развитию странам, высвободившим людской творческий потенциал от самых «низов». Военная мощь государства стала полностью определяться достигнутым технологическим и техническим уровнем, и главное, способностью к непрерывным новациям. Технические достижения, качество, количество и боевые возможности создаваемого промышленностью вооружения определяют тактику и стратегию предстоящих сражений. А это, в свою очередь, и весь комплекс подготовки к боевым действиям — «военную науку», порядок набора в армию, обучение и «муштру», системы снабжения. В целом это можно назвать «моделью» военной организации.

Западная цивилизация на протяжении последних веков имела полное превосходство, как в технологиях, так и в военной организации. Это причина, по которой Россия, периодически подвергаясь опустошительным вторжениям со стороны Запада, преодолевая их ценой несравнимо больших людских потерь, вынуждена была вновь и вновь «пускаться вдогонку» за Западом, перенимая его новаторские технологии.

По мнению историка А. Тойнби именно превосходство западных вооружений и военной организации позволило полякам в 1610 году захватить и удерживать длительное время Москву, тогда же шведы по тем же причинам сумели перекрыть России выходы к Балтийскому морю. Однако в ответ на эту агрессию Россия за несколько десятилетий сумела перенять западную технологию, волей Петра Великого провести реформы по западному образцу, и в конченом счете освободить свои земли и стать великой приморской «европейской» державой. После этого, к сожалению, на два с половиной столетия на Россию вновь опустились политический застой и технологическое отставание, что привело ко многим военным поражениям.

Если на Западе население последовательно освобождалось от пут феодализма, то развитие России шло противоположным путем. К концу Средневековья крепостные на Западе становились свободными, в России — даже свободные люди порой превращались в крепостных. При Петре Великом и после него эта тенденция только усилилась. Если западные города были сосредоточием предпринимательской и иной свободы, то русские города представляли собой укрепленные форпосты, военные поселения. Две трети населения России были военнообязанные.

Земля на Руси всегда была собственностью князей, позже царей, а частная собственность стала появляться только во второй половине XVIII века. Но земледелец был скован не только крепостничеством, но и деревенской крестьянской общиной (миром), считавшей пахотные земли и иные угодья общей собственностью. Когда Екатерина II ввела для дворян собственность на землю, в ее наказе от 1767 года было справедливо отмечено: «не может земледельство процветать тут, где никто не имеет ничего собственного». Однако следствием этой «прогрессивной» реформы стало также то, что крестьяне, «прикрепленные» к земле, превратились сами в частную собственность.

Крепостная неволя после освобождения крестьянства в середине XIX века сменилась на «коллективный» труд в деревенских общинах, получивших юридический статус. Свободный фермерский труд, с личной собственностью на землю, стал возможен в России только в результате реформ Витте и Столыпина, но просуществовал всего десяток лет до большевистской революции и всеобщей принудительной коллективизации.

При Петре Великом государство предъявляло свои права, помимо крестьянского труда, на очень широкий перечень имущества: леса с деловой древесиной, рыбные ловли, пасеки и дикие пчельники, мукомольни, все минеральные богатства. Вызвано это было, несомненно, неспособностью иными путями собрать в казну средства для непрерывно ведущихся войн. Государство установило свою монополию и на интеллектуальную собственность. В отличие от западноевропейских стран, где книгопечатание со времени возникновения находилось в частных руках, в России оно всегда являлось монополией церкви и государства.

Степень закабаления русского народа собственным государством иллюстрируют заметки посетившего в конце XVI века Москву англичанина. Джиль Флетчер писал: «Чрезвычайные притеснения, которым подвержены бедные простолюдины, лишают их вовсе бодрости заниматься своими промыслами, ибо чем они зажиточнее, тем в большей находятся опасности не только лишиться своего имущества, но и самой жизни. Если же у него и есть какая собственность, то старается он скрыть ее, сколько может, иногда отдавая в монастырь, и иногда зарывая в землю и в лесу, как обыкновенно делают при нашествии неприятельском».

От века к веку тяготы государственного притеснения народа в России менялись, но глядя из современности, все они представляются одинаковой и сплошной пеленой несправедливости и несвободы. Как можно было рассчитывать, что народ в этих условиях может стать изобретательным и предприимчивым, развивать свои прирожденные таланты и направлять их на благо и себя, и общины, и всего государства! Ведь только свободный труд, гражданское равенство и справедливость, разрушение преград к образованию и профессиональному росту может способствовать развитию общества и государства, обретению им подлинного могущества и уважения в мире. Теперь это стало реальностью для нас, но только в последние годы.

В отличие от такого действительно «темного» царства, Западная Европа счастливо избежала подобной судьбы. Конец Средневековья означал там и скорый конец феодализма, начало освобождения крестьянства. Прокатившиеся по Европе с XVI века буржуазные революции приносили ограничение абсолютизма, права на частную собственность, хозяйственное законодательство, конец произволу в виде независимой судебной системы. Все это способствовало пробуждению в народных толщах стремление к хозяйственной и политической активности, к личной свободе и достатку. Высвобождение народной инициативы, предприимчивости вело одновременно и к развитию ремесел, промышленности, всех технологий, и, как следствие, к пополнению казны и военно-техническому развитию.

Это, разумеется, не относится к тому, что происходило одновременно в колониях и «новооткрытых землях» европейских держав в Азии, Африке и Америке. Введенные «цивилизованным» христианским Западом порядки обернулись там жестоким рабовладением, переходя местами в геноцид и истребление для освобождения земель. Тем не менее, если свободы на европейской родине способствовали развитию науки, технологий и промышленности, то захваченные территориальные приобретения обеспечивали даровым сырьем и трудом, а также безграничными рынками для сбыта растущего потока товаров. Все это на многие века выдвинуло Запад по технологическому развитию и военной мощи на первое место среди прочих цивилизаций.

Когда Западная Христианская цивилизация начала возникать в восьмом-девятом веках, тогда Китай, Исламский мир, Византия далеко опережали Европу по научным и культурным достижениям, военным и бытовым технологиям, военной мощи и численности населения. Например, Константинополь, столица Византии был тогда блестящим и цветущим городом с миллионным населением, в то время как несколько тысяч остававшихся жителей великого когда-то Рима даже не помнили, почему и от кого остались в их городе развалины колонн и виадуков.

Между одиннадцатым и тринадцатым веками Европейская культура начала бурно развиваться. Этому способствовало стремление перенять вызывающие восхищение достижения более развитых цивилизаций Мира Ислама и Византии, с кем расширялась торговля. С пятнадцатого века торговые и разрозненные контакты с заморскими цивилизациями постепенно уступили место целенаправленной политике «натиска» на них европейских государств. С изгнанием с Пиренейского полуострова мавров, с проникновением португальцев в Азию, испанцев — в обе Америки, — в последующие два века все Западное полушарие попало под управление или господство европейских конкистадоров. Еще через несколько веков агрессивное расширение западной цивилизации приняло вид соперничества ее отдельных хищных империй за господство над остававшимися еще независимыми землями и странами. Африка, Индостан, почти весь Ближний Восток оказались под прямым или косвенным господством Европы. К 1800 году европейцы и их колонии контролировали 35% поверхности суши планеты, к 1875 году — 67%, к 1914 году — 84%, и еще более к 1920 году после раздела европейцами Оттоманской империи (подсчеты С. Хантингтона). Как недавно оценили индийские экономисты, за колониальный период одной лишь Британией было вывезено ценностей из Индии, «жемчужины британской короны», на 46 триллионов долларов.

В результате многовековой европейской экспансии коренные американские цивилизации были полностью уничтожены, индийская, исламская и африканские цивилизации подчинены и порабощены. Китайская, после системного наркотического воздействия Британией была ослаблена и оказалась в полной зависимости («опиумные войны»). Широкое распространение получила работорговля, существовали «заводы» по выращиванию рабов. Смогли противостоять европейской агрессии только русская, японская и эфиопская цивилизации, они одни смогли продолжать свое независимое существование. Поэтому недавняя история Западной христианской цивилизации — это четырехсотлетнее подчинение и порабощение почти всех высокоразвитых или развивающихся цивилизаций с целями сугубо корыстными.

Многовековая агрессивная экспансия Запада развила соответствующий психологический настрой у его населения. Подчинение и порабощение чужих народов, не похожих ни физически, ни ментально, сформировало у людей западной Европы незыблемое чувство собственного культурного и расового превосходства, своей исключительности. Более того, эти процессы взаимно усиливали друг друга: чувство превосходства порождало и оправдывало новые волны агрессии и завоеваний, как вполне законные, естественные, даже праведные и угодные богам западной религиозности, нисколько не тревожа общественную совесть. Сформированный за полтысячелетия менталитет несомненного превосходства перед всеми «другими» на планете, подкрепленный неоспоримыми успехами в развитии технологий, остается доныне несущим стержнем, часто невидимым за вежливыми дипломатическими улыбками, но скрепляющим воедино внутреннюю сущность населения стран Запада, их «белую кость».

Причиной успешной мировой экспансии Запада была и по-прежнему остается развитая ими технология насилия — военная техника и организация войск, средства океанской навигации. Западная цивилизация завоевала мир не своими идеями, моральными ценностями или религией, как до нее успешно распространяли свое влияние другие цивилизации, а превосходством в применении организованного насилия.

В настоящее время западная цивилизация концентрированно выражена в понятии «давосская» культура, по названию лыжного курорта в Швейцарии, где ежегодно собираются «сливки» западной политики и экономики для обсуждения важных для них вопросов. Незыблемые убеждения этих избранных и влиятельных людей: индивидуализм, рыночная экономика и либеральная демократия, они олицетворяют собой правящую в мире политическую и военную силу. Однако теперь западные ценности и культуру разделяет лишь часть мирового населения. Подавляющая масса населения планеты по-прежнему принадлежит к иным цивилизациям, с другими нравственными ценностями и понятиями о жизни. В прошлом бесправные, колонизированные и полунищие, теперь благодаря затеянной Западом «глобализации» — для своей, конечно, выгоды, дешевого труда и неоколонизации, — они неожиданно обретают экономическую силу и поэтому значительную роль в мировой политике. С каждым годом они демонстрируют все большую строптивость и независимость от недавних «хозяев мира». Кроме того, «давосская» культура внутри неустойчива, их страны сотрясают волнения и экономические кризисы. В империи «золотого миллиарда» после многовекового господства и расцвета начался закат, чему есть множество подтверждений.

Принимая за истоки русской цивилизации Крещение Руси князем Владимиром, следует полагать ее дальнейшую историю, как развитие «отпрыска» Византийской цивилизации. Но, разумеется, так мы отрезаем все, что было на Руси до этого — яркое «язычество», завоевательные походы на Константинополь, братание и ассимиляция переселявшихся славянских племен с местными финно-угорскими, сплавление их укладов жизни и культуры выживания, включая приемы земледелия в суровой северной природе.

Западная Европа к этому времени духовно принадлежала римскому католицизму. Но две христианские «сестры», католицизм и византизм, уже несколько веков, со времени Карла Великого, вели непримиримую войну за «первородство», за подчинение другой стороны и признание своей церкви единственным наследником апостолов Петра и Павла. Конфликт перерос позже в военный поход крестоносцев на Константинополь и его разграбление.

Поэтому Русь, принимая православие, добровольно, но не сознательно, принимала на себя и образ духовного соперника Запада. Это в добавление к сложившемуся за века образу опасного дикаря из бескрайних лесов и степей, откуда приходили полчища гуннов и других кочевников. Подобный образ русского человека, если и не отрицательный, но явно чуждый и очень подозрительный, запечатлелся в наследственной памяти западного человека на тысячелетие, до настоящего времени.

Русская цивилизация, отделенная от Западной Европы тысячами километров лесов и степей, пустынных и опасных для путешественников, развивалась самостоятельно, не имела возможностей, интереса или острой нужды для общения, непрерывно занятая внутренними конфликтами и отражением агрессий. Поэтому мимо нее прошли самые важные европейские преобразования и культурные процессы. Это и католическая инквизиция — истребление инакомыслящих, и последовавший Ренессанс, как обращение к античным духовным богатствам и отказ от узкой церковной культуры; борьба и победа над феодализмом, что заложило основы гражданских свобод. Затем Реформация, протест против коррупционных и иных злоупотреблений католичества. Эпоха Просвещения и возникновение в Европе национальных государств, отделение церкви от государства, борьба за верховенство закона, что заложило основу для конституций. Наконец, многовековая горячка захвата и грабежа колониальных владений.

Как хорошее и великое из этого, так и плохое, позорное осталось в стороне от России, не запечатлелось в исторической памяти народа. Но именно эта череда событий сформировала ментальность западного человека, в его подсознании по-прежнему живут архетипы этого прошлого. Однако за бортом русской ментальности остались и очень ценные для современности и привычные для Запада понятия, укорененные принципы, воспитанные в западном человеке его историей. Это, прежде всего, принятый и усвоенный за века принцип господства права, берущий начало от древнего Рима; социальный плюрализм, как политическая многоукладность и гражданское самоуправление; традиции представительных органов власти, как предтеча демократии. Наконец, что очень важно, — остался чуждым русским людям индивидуализм, однако позволивший западному человеку обрести важнейшие для технологического прогресса качества — частную инициативу и предпринимательство.

Русь, разрозненная враждой родственных княжеств, не сумела противостоять нашествию татаро-монгольских орд, и развитие русской цивилизации на два столетия погрузилось в «состояние комы», вероятно, единственно возможное состояние для выживания народа. Тем не менее, жизнь народа «под спудом» продолжалась. Очень важно, что после подчинения Руси на землях русских княжеств не базировались постоянно татаро-монгольские войска: кочевникам больше по душе была вольная степь. Поэтому жизнь здесь развивалась самостоятельно, но «в оковах» и под сильным азиатским влиянием. Войска из Золотой Орды появлялись лишь с карательными целями, когда сборщики дани не выполняли свои обязанности, или для силовой замены русских князей. Князья на Руси получали права на свою власть, только лично явившись к Великому Хану, иногда задерживаясь в плену на долгие годы, многие были там казнены. Сыновья князей оставались у Хана в заложниках, формально служа в его охране. Княжеские дружины обязаны были во многих случаях присоединяться к военным походам Хана, позже образуя своего рода союзнические отношения, в частности, при защите от литовцев русских западных земель. Вообще, русская княжеская политика часто переплеталась с ордынский. Русские княжества продолжали взаимно враждовать, принимая для этого помощь от татар. Лишь усиление Москвы начало процесс объединения и затем освобождения, но восточные понятия и порядки остались на Руси на века.

Несомненно, русский народ многому научился у завоевателей, полезному и необходимому в его положении. До этого, со своими князьями, которые были и братьями и близкими родственниками, он был разрознен на враждующие вотчины. За два столетия неволи народ осознал необходимость сплочения, такого же крепкого и деспотичного, как у поработителей, и любой ценой — плетью, кровью, казнью внутренних врагов и предателей, — других способов тогда не знали. Это помогло русскому народу освободиться, но одновременно и вселило в людей привычку к жесткой власти — взамен широкой «воли» на гигантских просторах страны. Централизм и деспотизм остались после этого нормой жизни на многие века. Позже в государственных порядках или законах это исчезало, иногда появлялось вновь, но в русской ментальности такое понимание государственности сохраняется до наших дней.

В отношении роли татаро-монгольского ига для развития Руси и ее цивилизации имеются разные мнения. Более распространена точка зрения, что иго отбросило русские княжества назад в своём развитии, и это стало главной причиной отставания России от стран Запада. Однако выдающийся российский историк Н. М. Карамзин, полагал, что татаро-монгольское иго сыграло важнейшую роль в эволюции русской государственности. Другой русский учёный-историк В. О. Ключевский также полагал, что «монгольское иго при крайней бедственности для русского народа было суровой школой, в которой выковывались Московская государственность и русское самодержавие: школой, в которой русская нация осознавала себя как таковая и приобрела черты характера, облегчавшие ей последующую борьбу за существование». Сторонники идеологии евразийства, позже развитой Л.Н. Гумилевым, не отрицая крайней жестокости монгольского господства, видели его положительные последствия. Монгольскую империю они рассматривали как геополитическую предшественницу Российской империи. Несомненно, в российские Средние века выковалась и ментальность русского человека, радикально отличавшаяся от ментальности человека западного. Классик русской геополитики Н.Я. Данилевский отмечал в 1871 г.: «Европа не только нечто нам чуждое, но даже враждебное, её интересы не только не могут быть нашими интересами, но в большинстве случаев прямо им противоположны».

Укреплению и выделению русской цивилизации в отдельную независимую сущность способствовало ее естественная самодостаточность, независимость от торговли с остальным миром. Импорт никогда не составлял для страны жизненного значения. Даже к началу XX века он не превышал 3%, что для страны с населением, равным десятой части человечества, было ничтожно. Роль же русского экспорта, только возрастала. Русская пшеница кормила к этому времени Европу, укрепляла рубль, отчего золотые червонцы широко ходили по стране. Отметим, что западная цивилизация, наоборот, полностью зависела от внешнего подвоза — в основном из ее же собственных колоний, для чего она их и порабощала.

Тем не менее, русскую цивилизацию можно назвать родным младшим братом цивилизации западноевропейской. Но брат старший ни в грош не ставил младшего, выказывал всегда высокомерие, не только не любил, но искал причины поколотить, и совсем бы прибил и забрал его имущество, если бы не кулаки младшего и синяки от них.

Наше родство с европейской цивилизации не умозрительно, оно много глубже, его может почувствовать каждый в своей душе. Начнем с музыкальных предпочтений. Нам близки именно европейские гармонии, коренному русскому «уху» чужды среднеазиатские мотивы, как и лады из которых они складываются. То же с китайской народной музыкой, японской национальной, индийской, коренной африканской. Каждая из них может покорять и нравится, но никогда не покажется «родной». Это не из-за давнего пристрастия франкофилов и англофилов из русского дворянства к западной музыке, одомашнивших ее из подражания. Древнейшие славянские напевы — несомненно «родные» для современного русского уха, как и гармонии европейских певчих птиц, определенно повлиявших на общеевропейскую музыкальность. Музыка величайших русских композиторов, как предыдущего, так и последнего столетия, имело и имеет несомненный успех на Западе, вызывает восхищение, это же относиться к классическому балету. Это подтверждает наш общий с западноевропейцами музыкальный вкус.

То же относится к живописи и скульптуре. Дальневосточное, среднеазиатское, южное искусство может быть интересно, захватывающе, но оно остается «чужим» для нас, мы могли бы его копировать, но никогда развивать. Зато европейское изобразительное искусство мы не только развиваем, но порой вырываемся в нем далеко вперед, как это сумели наши художники-конструктивисты, которыми восхищается Запад. Они своими абстрактными образами первыми указали искусству Запада путь в двадцатый век.

Русская литература — неотъемлемая и ценнейшая часть культуры не только Запада, но всего мира. Созданные ею литературные образы близки и понятны душе каждого человека. Порой западный человек удивляется многому в русском характере, в его чувствах, ценностях, не всегда понимает его «загадочную русскую душу», но это не снижает ценности и универсальности образов. Это только доказывает величайшую дистанцию между ментальностью русского и западного человека. Наши рассудок и «душа» очень разные, но «вкусы» и запросы родственны.

Письменность пришла к нам с берегов Средиземноморья, наш язык полон греческих, латинских и германских корней. В школах и семинариях с допетровского времени учили античные языки Европы — древнегреческий, латынь — чтобы глубже черпать культурные богатства, созданные в западной Европе. Младший брат успешно учился у старшего, подрожал во многом, как это и бывает в семьях, и никогда не сомневался в родстве. Хотя двуглавый орел на гербе империи, затем и федерации, смотрит на восток и на запад, коренной русский человек всегда хорошо чувствовал, в какой стороне живет его дальняя родня.

Русский геополитик девятнадцатого века Н.Я. Данилевский, отмечал, что цивилизация, попавшая тем или иным путем под сильное влияние другой цивилизации, никогда не способна столь же успешно развивать, а тем более превосходить высшие проявления цивилизации, ее подчинившей. Действительно, классическая музыка, возникшая на Западе, ни в одной из современных не-западных цивилизаций не получила достойного развития, несмотря на существование там симфонических оркестров. Русская же классическая музыка, искусство вообще, достигает порой больших высот, чем западная культура, давшая им начало. Это только показывает, что Россия и Запад — братья по единой европейской цивилизации, но слишком разные и по возрасту, и по сложившимся взглядам, идущие теперь каждый своим путем.

«Сознание» и «вкусы» у нас во многом общие. Вероятно, это связано с общими корнями географического порядка: древние славяне пришли с Карпат, княжившие варяги — из Скандинавии, местные финские племена были объединены с северными европейцами общим эпосом. Несомненно, влияет и наше физическое (расовое) родство — источник естества каждого. Тем не менее, в сознательной области, в мыслях, что проносятся в наших умах, по обычаям и нравам, которые за века сложились в столь непохожих условиях выживания, мы очень разные. И, наконец, нас окончательно развела история подчинения и освобождения от двухвекового ига азиатского агрессора, чуждого нам по культуре, от которого русский «брат» исторически прикрыл собой и спас «брата» западного. Все это накопило подсознательный и памятный багаж, который теперь у каждого «брата» свой, особый и, как стало ясно, несовместимый и чуждый один другому.

Если продолжить аналогию с двумя братьями, то младший с веками подрастал и креп, хотя по молодости иногда «дурил», увлекаясь модными, но тупиковыми идеологиями, а старший старел и слабел, окружая себя комфортом, находя в этом главную радость. Хуже стало то, что помимо обид, которые по-прежнему младший терпел от старшего, в последнем стала чувствоваться пустота, гниль, разрушение нравственного и культурного стержня. А ведь тот веками всегда поучал и «воспитывал» младшего. Теперь младший с удивлением и сожалением смотрит на своего недавнего кумира. Безмерное уважение и восхищение, из-за которых он прощал детские обиды, начало сменяться на разочарование, сожаление и даже легкое презрение. Все, чему младший завидовал у старшего, младший теперь может свершить и сам, и даже что-то лучше, детское слепое уважение к старшему навсегда утратилось, сменилось удивленным разочарованием. Во вкусах и запросах мы по-прежнему родные, но по уму, мыслям и отношению к жизни — были и останемся чужими.