Место действия – Земля. Книга 2

Дмитрий Николаевич Меренков

Книга продолжает описание случившегося с четвёркой друзей-партнёров лихих 90-х уже в другой эпохе – Отечественной Войне, в 1943 году на Курской Дуге.Им приходится сражаться с жестоким и сильным врагом, защищая славянский мир. Победа будет за ними, борьба со злом продолжится в книге 3.

После бомбёжки

«Мишка Бадигин, пушкарь от Бога, так нас учил. Сначала — голос звучал в мозге, минуя органы слуха, ласково, и как-то по-родственному — роют ровики для укрытия, а потом только — площадка под орудие. Стоит только два штыка вырыть, ты уже можешь лечь, в землю спрятаться — тут уже не опасно. И правило такое — никем не заведено, но мы его твердо выполняли: ровик отроешь обязательно на том месте, если такое место есть, где след мины или снаряда, разорвавшегося. Потому что мы сами, артиллеристы, знаем, что дважды в одно место снаряд исключительно редко попадает. Поэтому каждый облюбовывает место и там ровик делает, где оставил след немецкий снаряд. Тогда надежно можешь себя чувствовать» — пока журчал в голове этот голос, вернувший его в полный звуков, дрожащий от них, мир, сознание Николая возвращалось из нирваны, где ничего этого не было. Вообще ничего.

Восторга личный контакт с бесконечностью не вызвал, Николай весь устремился на голос, возвращаясь в темноту, вонь горелой взрывчатки и просто вонь, радостное ощущение тяжести на придавленных чем-то ногах — значит, есть ноги! Есть руки!

— Ты кто? — спросил он голос.

— Ещё один ожил. Ты как, сильно раненный?

— Ещё не знаю. Минуту назад оживать начал.

— Тогда вникай в обстановку. Нас тут живых, с тобой, четверо, в блиндаже заваленных. Я Сахно, корректировщик, с лейтенантом Черновым вас встречал. Ребятки из пополнения, я им сказки рассказываю, чтоб не померли. Шевелиться из нас никто не может, надежда на тебя. Ты не суетись, осторожненько пробуй наверх пробиваться. Мы ведь дышим, значит ход воздуха есть. И далее: — Гриша! Васятка! Вот и подмога пришла, помирать не надо.

Николай слова разбирал плохо, но смысл уловил. Его положение в заваленном блиндаже и в окружающем мире было предпочтительней остальных, ведь он даже ещё не родился, как же ему помирать? Начал ощупывать темноту вокруг, вытягивать из неё обломки досок и подсовывать под себя. Сахно продолжал декламировать фронтовые премудрости, новобранцы откликались на его частые: — Гриша! Васятка!

Подземный мирок жил. Жил! И дождались. Где-то над ним залаяла собака. Потом зазвучали голоса и принесли надежду. Свежепогребённые закричали, кто как мог, призывая спасателей. И они не заставили себя ждать.

Часом позже в лунном свете можно было разглядеть перекуривающих на дне глубокой воронки (бомба-пятисотка, не меньше) бойцов: Валера; Георгий; Марк; Николай; Сахно — по алфавиту.

Новобранцы Гриша с Васяткой обшаривали позицию, собирали оружие, патроны, воду. Немецкий овчар Шарик в яму не полез, сидел на выброшенной взрывом земле, зализывал подраненную ногу.

— Подводим итоги дня — начал Марк — мы опять у гансов в тылу, наши отошли, перегруппировка. Пока все раны зализывают — бойцы посмотрели на тёмный силуэт вверху — как этот противотанкист, предлагаю догонять своих. До рассвета время есть.

И, аккуратно загасив «козью ножку», полез из воронки. Голосовали ногами, полезли следом. Николай всё порывался рассказать, как его свои чуть не расстреляли, но Сахно оборвал: — А кто тебя, оглушённого, в блиндаж спрятал? Чужие?

Этот старый солдат, с украшенным армейскими усами рябым лицом, так умело подбирал слова, что вполне мог справиться с обязанностями политработника, о чём высказался Георгий. Оказалось, Сахно — парторг дивизиона, неосвобождённый. Валера посоветовал ему стать после войны писателем. За болтовнёй разобрали найденное Гришей-Васей оружие: две винтовки Mauser 98K, немного патронов в подсумке, гранаты, наши и немецкие. Очевидно, боя, как такового, на этой позиции не было, а пара убитых немцев, чьи винтовки достались салагам, попала под случайный снаряд. Двинулись навстречу заре походной колонной. Головной дозор — Марк и Шарик, основные силы гуськом, арьергард — Валера и Шарик, бегавший туда-сюда.

Марк, про себя, отметил, столько случайностей и все — в плюс. Как подтверждение мысли, подбежал Шарик. Пёс прибился к Валере-Георгию ночью, на нём были остатки ременной сбруи, и он ел предложенный хлеб, что свидетельствовало об армейской принадлежности. Похоже, собака была из подразделения истребителей танков. Главное, немцев чуял заранее, успевал предупредить, тыкаясь в ноги, мешая идти. Без шума. Лаять отучили.

Прямо как сейчас!

Марк замер, подняв руку. Его увидели, а Шарик грамотно побежал в хвост колонны, к Валере. Дальше команда ползла, изредка Марк останавливался, прислушивался, приглядывался. Увидел. Немецкий часовой вышагивал по траншее, по десять шагов в каждую сторону.

— Тоже пополнение, — подумал Марк, — для него главный враг пока ещё — ротный фельдфебель. Нет бы затаиться в уголке, шагает, чтобы в блиндаже слышали. Teufel — нем. — Чёрт! А ведь перестанет шагать — могут услышать! Блиндаж, похоже, штабной, не спальный. Спрятал трофейный кинжал, пополз обратно, вдоль растянувшейся на траве «колонны», собирая гранаты. Отдал их Валере.

Немецкие оказались без капсюлей-детонаторов, зато к Ф-1 у Сахно нашлась парочка запалов. Валера ввинтил запалы, пополз ко входу в блиндаж, Марк пополз к повороту траншеи, остальные бойцы за ним. Шарик грамотно остался на месте.

Ползущие бойцы шуршали одеждой, хрустели ветками, звякали железом, заставляя Марка корчить страшные рожи. Но по-настоящему он рассердился, когда Валера встал на ноги и зашагал к окопу.

— Wer ist da?

— Ich habe. Это я.

Валера прыгнул. Прямо на торчавшую из траншеи голову в каске. Вот это был шум! Из сплошной тьмы вырезался жёлтый прямоугольник, и полоса неяркого света легла на обшитые досками стенки окопа. В этом пятне возникла тень, шевельнулась, отпрянула, исчезла. Ударила автоматная очередь, пули застучали по доскам. Почти сразу ухнуло и стало темно. Через несколько секунд ухнуло снова. И наступила тишина. Только зарницы, взрывы, трескотня пулемётов километрах в полутора.

Валера выпрыгнул из траншеи, подошёл к поднимавшемуся из положения «Дополз!» компаньону (в прошлой жизни).

— Докладываю, расход гранат — две штуки. Этот блиндажик с дверью оказался, пришлось ждать, пока откроют.

— Видел я всё, на бис так сможешь?

— Нет, слишком много везения. Когда-то может закончиться.

— Думай позитивно. Пацанят возьми на зачистку блиндажа, пусть постреляют, пороху понюхают. Мы к передовой осторожненько пойдём, на звуки боя, догоните.

Поднялись с земли Георгий, Николай, Сахно. У бывалого солдата появилось, как он назвал, соображение:

— Там, куда мы топаем, танкисты Катукова стоят. Я к ним ездил на конференцию противотанкистов в июне. Сдаётся мне, они в обороне долго не усидят, рванут в контратаку. Нам где-нибудь схорониться до их наступления и ударить навстречу. А то между двух огней сами сгорим, и не заметят.

Сразу посыпались предложения в развитие «соображения», но Валера позвал Гришу-Васю и спрыгнул в траншею. Марк твёрдо пообещал сам себе добиться исполнения приказов и повёл говорунов на восток. Всех опередил Шарик. Отошли от атакованного блиндажа минут на сорок и тормознули в ожидании арьергарда. Расположились в воронке, Марк разрешил высказывать «соображения», по очереди. Выступил с заключительной цитатой:

«Обилие вариантов никогда не считалось достоинством плана».

.Всем приказал искать подходящее укрытие на день. К окончанию производственного совещания Шарик привёл Валеру с бойцами. Отряд развернулся в цепь и двинулся по направлению подсвеченной ракетами передовой.

Блиндаж./slavs.org.ua/

Облака на востоке уже розовели, когда Николай наткнулся на почти целый ДЗОТ (ДеревоЗемляная Огневая Точка). Свиснув по цепочке, созвал товарищей.

В предрассветном полумраке они увидели земляной холмик с наехавшим на него горелым огнемётным немецким танком Т-3, очевидно из тех, что первыми переправились через противотанковый ров. Танк, уже убитый, наехал на амбразуру, ослепив гарнизон ДЗОТа. Защитники покинули его через дверь в противоположной амбразуре стене сооружения, оставив её открытой. Ломиться в неё не стали, пока вездесущий Валера не снял растяжку на базе гранаты Ф-1. Ещё одну обнаружил уже внутри Сахно, догадавшись подсветить фонариком. Заботливо оставивший «подарки» врагам, гарнизон не обидел своих. Бочонок с водой, мешок с банками тушёнки, сухари. Отряд готов был плясать от восторга, только Марк с Валерой переглянулись, отметив про себя очередное везенье.

Отправили Васю — по алфавиту впереди Гриши, да и по возрасту самый молодой, с 26-го годика, в охранение, сели завтракать. Не сказать, что в ДЗОТе было просторно, но с фляжкой Сахно и тушёнкой стало даже уютно. Поведали о своих приключениях Валера и Георгий. После боестолкновения с жандармами, на трофейном мотоцикле Zündapp KS750 — нем. Цундап, поехали взрывать склад ГСМ. Согласно плану налёта, с 300 метров Георгий дал очередь по хранящимся на складе бочкам. Самое смешное — рассказывал Валера, размахивая руками с флягой и сухарём, — он попал по стоячим 200-литровкам и грохот был ужасен. Кто же знал, что полные бочки лежали на земле, а пустые стояли в ожидании отправки в тыл! Зато экипаж стоявшего под заправкой полугусеничного транспортёра «Ганомаг» начал разворачивать 37-ми мм пушку.

Ганомаг. Creative commons

Времени на упражнения в стрельбе немцы нам не оставили, пришлось удирать. И что вы думаете? Этот гроб на гусеницах по грунтовке шёл километров полста, а я «Цундап» бежать быстрее не могу заставить, у него, наверное, привод на коляску был включён, еле ползём. Мотоцикл на полном газу дымит паровозом, за ним газовое облако стелется. «Ганомаг» в этом дыму по степи несётся, сам газует отчаянно. Луна этот хвост кометы серебряным делает. Вижу, догоняет, скоро раздавит, 10 тонн боевой вес. Крикнул Георгию прыгать, сам автомат в руки взял, чтобы не потерялся, на коляску глянул — пустая. Толкнулся левой ногой: назад полетел, в сторону, как учили. Перекатился по ходу, мотоцикл умчался вперёд, полугусеничная консервная банка — за ним, мимо меня. Я гляжу ей вслед, а её там нет! Вот она была и нету! Уехала на совсем!

Вспомнил, что вроде бы слышал громкий плеск, когда по траве катался. Тут Георгий отозвался, я к нему: — Живой? А он опять: — Не знаю.

Пошли вперёд, посмотреть, куда транспортные средства делись? Метров 20 протопали — обрыв, чернота погуще. Ползём. За край выглядываем, дыханье спёрло! В смысле, кто-то спёр и вместо нас дышит. Мы и смеяться, и плакать готовы были, а ровно дышать — нет. Знай край, да не падай. Смотрели сверху, с высоты обрыва, метров с трёх.

Этакую инженерную преграду называют эскарп. Ступенька вверх. Если подъехать к обрыву снизу. Мотоцикл и бронетранспортёр подъехали сверху. Ступенька вниз, контр эскарп. Полёт с трёх метровой высоты и приземление в болото.

«Цундап» уже утонул, «Ганомаг» был ещё в процессе. Пяток фрицев занимался выживанием: матерились, тащили на сухое раненных, стонали, бинтовали раны. Мы тихонько отползли, добивать не стали, чтобы не светиться. И пошли к вам.

Реконструкция. Валера основательно хлебнул трофейного шнапса, разговорился. Содержимое фляги Сахно порционно булькает в желудках воинов. Оратор, пользуясь темнотой ДЗОТа, вещает на дозаправке из фляжки. Представьте себе, призывно звучит его голос, через 50 лет откопают потомки «Ганомаг» целёхоньким, в болоте железо не портится, и что сделают?

— На плуги переплавят — авторитетный Сахно.

— Немцам продадут! — это Николай.

— Немцев после войны не будет — опять парторг Сахно. Их союзники поделят на части. Будут французские гансы, английские фрицы.

— А если скажу, что Германия опять нашим врагом будет, заодно с союзниками? — наседает Валера.

— Товарищ Сталин не допустит — чуть ли не впервые подаёт голос молодой, с 26-го, Гриша.

— И тут же командирское: Хватит болтать, дай Васе позавтракать. Бери Шарика и на пост. Смотри там, не высовывайся, что подозрительное, сразу в ДЗОТ и дверь на задвижку. Через 2 часа меня разбудишь. Держи часы. Уже после хлопнувшей двери — Сталинист юный. На Бога надеялись, а сами оплошали. Национализм как тот Феникс, не горит, не тонет.

Реплика Марка повисает в сонной темноте.

Реконструкция. Два часа прошло-пролетело и Марк проснулся. Умение руководить людьми предполагает управление своим организмом, включая головной мозг, который и пробуждается в заданное время. Годы учёбы в Академии и богатая практика после, развили заложенные в каждом, но реализуемые одиночками, способности. В том числе, стратегическое мышление.

В чём беда Манштейна, — обращается Марк в пространство — он стратег! Придумал уничтожить Курский выступ и вперёд. Но тактика требует, чтобы его войска думали, как он. А войска — люди, они жить хотят. Поэтому мы сильнее, что жизнь без победы не представляем. В этом наша стратегия и тактика.

Колебания воздуха, которые и есть звук, характеризуются многими параметрами: мощность; частота; бас; а капелла, визг — но главный показатель звука человеческой речи — слышимость. Когда говорит Марк, его слушают. Кто с интересом, кто жадно внимает, а Валера с завистью.

— Слабость твоего Манштейна в том, что много на себя берёт. А случись у него понос, и войско без командира. Вот насчёт общего желания победить, ты прав. Оно здесь, под Курском впервые пересилило «выжить». Почему нам здесь везёт — мы не сомневаемся в победе и всем колхозом стремимся к ней!

— Вы оба правы, — это Николай, «за ценой не постоим!».

— Товарищи дорогие — Сахно говорит с придыханием — я на фронте с 41-го, а первый раз под умный разговор просыпаюсь. А то всё «Тревога», «Немцы» или просто стрельба. Можно перерыв сделать, я по-маленькому, быстро!

Дружный хохот подтвердил общность желаний.

Удобства находились во дворе, в ровике, поэтому утренняя гигиена заняла определённое время. Умыться, правда, не получилось, ну а зубы на фронте «враги начистят».

Завтракали тушёнкой с сухарями, продолжая начатую спросонья конференцию. Скептически настроенный Сахно завтракал в охранении, отправив Гришу в ДЗОТ кушать и умных людей слушать.

Примечание. Фельдмаршал Эрих фон Манштейн реально был больше стратегом, чем тактиком. Поэтому стратегическая ошибка оказалась фатальной и притащила тактические. Манштейн не учёл, что только великие цели порождают общность людей, он же собирался только укусить Советский Союз за Красную Армию, уже не мечтая его уничтожить.

В первые трое суток наступления немцы ещё не распылили свою мощь, и вера войск в победу не была утрачена. Однако командиры допустили ряд ошибок при планировании мощного танкового тарана в реальных условиях передовой. Прусская гордыня и личные счёты привели бригаду «пантер» на неудачно выбранный участок местности, где она должна была наносить удар. На узком фронте разворачивались не только два ее батальона, но и ударные силы дивизии «Великая Германия». Концентрация на трех километрах нескольких сот боевых машин из разных частей, автотранспорта с четырьмя батальонами пехоты и артиллерийских тягачей привела к пробкам на основных направлениях и потерям на минах и при налетах штурмовиков.

Не желая повторять ошибку фельдмаршала, друзья-компаньоны целью назначили Победу над фашизмом, тактикой достижения цели — партизанскую, ночные вылазки.

Прежде всего необходимо было оглядеться. Расползлись по соседним высоткам.

Через час приползли обратно к ДЗОТу. Валера восторженно описал удачное расположение их пристанища. Когда немцы побегут, можно их расстреливать на дороге, до неё метров 500. А между дорогой и Дзотом болото, брод есть, но его поискать надо. И ещё пушку поискать, со снарядами. Георгий ползал к хутору Берёзов. С расстояния километр разглядел склад, разгружались большие грузовики, грузились мелкие. Перевалка. Марк нашёл склад разряженных немцами наших противогусеничных ТМ 41. И, надо же, ящик с взрывателями к ним. Немцы — народ аккуратный. Пушку ещё найти надо, а с этими кастрюлями можно воевать сегодня. Лишь бы не увезли!

К 23-м часам доели последнюю тушёнку и сухари, разделились на два отряда. Марк повёл Николая и молодых на минирование дороги, Валера с Георгием отправились грабить перевалочный склад.

Шли по степной траве, стараясь не шуметь. Война в округе тоже затихла, выдохлась. Конечно, спали далеко не все, источники жуткого беспокойства природы — человеки, лишь перешли от истребления собственного вида «разумных млеко питающихся» к подготовке орудий истребления завтрашнего дня. Они чистили винтовки, меняли воздушные фильтры и шприцевали катки, набивали ленты — делали всё, чтобы утром продолжить убивать себе подобных. И не было другого пути у Колеса Истории.

Бесшумных засад не бывает, вспомнил Марк книжки Стругацких, Искателей Пути.

«Разбойников выдает скрип тетивы, серые штурмовики неудержимо рыгают от скверного пива, баронские дружинники алчно сопят и гремят железом, а монахи — охотники за рабами — шумно чешутся. Но в кустах было тихо».

Часовой, поставленный охранять склад разряженных советских мин, просто спал. И выбор: будить его, или нет — не рассматривался. Он и не проснулся. Снимать часовых Марк умел не хуже других.

Днём ползал по этому складу «тихой смерти» и никаких часовых не было. Очевидно, это был сапёр, готовивший мины к транспортировке и скоро за ними приедут. Нашёл ящик с взрывателями, снарядил 4 мины, вручил по паре штук Васе и Грише. Показал, как укладывать их в дорожную колею, отправил бойцов в разные стороны грунтовой дороги. Сгибаясь под грузом ответственности — две мины весили всего лишь 11 кг — бойцы исчезли в темноте. Николай занялся снаряжением и установкой мин рядом с их складом. Марк прихватил ящик со взрывателями и понёс прятать про запас в сторону от дороги. Спрятал в окопчик, воткнул разбитую трёхлинейку как ориентир, пошёл за минами. Не успел.

С запада, куда ушёл Гриша, уже несколько минут гудели моторы. Марк прилёг возле собранных немцами мин, приник к земле, прислушиваясь. Шум многих колес, колонна грузовиков. И вдруг яркая вспышка, через секунду грохот взрыва. Беспорядочная стрельба. С противоположной стороны, с востока топот — Вася. Запыхался, чуть было мимо не пробежал. Выдохнул — Немцы! На лошадях едут.

— Тихо! Я их встречу. Вы Гришу подождите минут пять, отходите туда, — показал рукой, если его не будет, уходите сами. Там окопы, я вас найду. Если уж совсем одни останетесь, не паникуйте, топайте к ДЗОТу. Будь живы!

Стащил ремень автомата через голову, побежал по обочине. Метров 50-т спустя, остановился, прислушался. Уже слышны голоса, скрип тележных колёс. Сошёл с дороги, пригнувшись, неслышно заскользил в темноту. Спрыгнул в окоп, снизу разглядел на фоне неба силуэты запряженных в телеги першеронов. Короткой очередью смахнул с облучка ездового. Не попал, ночь всё-таки, мушку не видно. Пробежал вдоль окопа, дал ещё очередь. Посеял панику и пошёл обратно к своим бойцам. Позади бухали винтовочные выстрелы, на месте недавнего взрыва стрельба прекратилась, колонна стояла.

Вот и склад «тихой смерти», уснувший навсегда немец. Тихонько позвал ребят — никто не отозвался. Следует отметить ещё одно не кажущееся странным совпадение данного исторического периода. Командующему фронтом Н. Ф. Ватутину было присуще стремление к ведению активной обороны.

Ватутин Н. Ф. Free internet

Он не хотел пассивно ждать, когда противник нанесет очередной удар, стремился навязать ему свою волю. Абсолютное сходство поведенческой реакции, и Марк стелящимся шагом поплыл в сторону остановленной Гришей колонны грузовиков. К сожалению, как показали дальнейшие события, решения обоих командиров не всегда базировались на всесторонней оценке обстановки и возможностей наших войск.

Марк шёл один против колонны автомобилей с немецкой пехотой, оправдывая своё нахальство тем, что не собирался её уничтожить, всего лишь задержать. Николай Фёдорович был более категоричен. Он продолжал, без учета реального соотношения численности и качества войск противоборствующих сторон, строить планы, суть которых сводилась к одному: «Разом навалимся всем фронтом и раздавим неприятеля». Однако, сказывают, танкист Катуков М. Ф. подсказал Верховному Главкому РККА правильную тактику перемалывания врага — пусть медленно, но верно, понуждая атаковать.

Отговорить Марка было некому, и он перешёл в наступление. Кроме намерения дать возможность оторваться от противника Грише, подспудно разгоралась злость на спящих в такое время авиаторов, которые могли гораздо больше чем он. И вот, когда Марк уже прицеливался в ближайшие огоньки фар, он услышал гул моторов Бостонов А 20. Похоже, девятка бомбардировщиков заходила на цель. Фары машин гасли, панцергренадёры разбегались по степи, ныряя в щели, окопы, блиндажи. Воевать стало не с кем, Марк, не стесняясь заорал: Гриша! Домой!

Побежал обратно, прыгнул в окоп, где спрятал взрыватели к ТМ 41. Под ногами ойкнуло мягкое: — Товарищ командир!

— Лежите, сейчас бомбить будут. И, счастливый — людей не потерял, авиацию накликал, растянулся на дне окопа. В небе гул моторов перешёл в рёв, визг, свист. Вздрогнула земля, ухнули первые взрывы, мелькнула мысль — Неужели я могу вызывать самолёты? Тут же сменилась похожим на молитву: — Господи, спаси и сохрани нас! Сверху сыпались комья земли, обшитые досками стенки окопа трещали, прогибаясь.

Девятка, вызванная ночным разведчиком У — 2 (ПО — 2 с 1944г. Человек не может воздействовать на самолёты силой разума, а вот пилот У-2 колонну грузовиков углядел) до того пролетела над забитым войсками хутором Берёзов, вызвав немалый переполох.

Небесный тихоход У — 2 WarBook.club

Под гул моторов и трескотню зениток самозваные фуражиры (старинное название снабженцев) Валера и Георгий бегали по хутору вместе с немцами, выискивая машину с продуктами. И ведь нашли!

Огромный Mercedes-Benz MB L6000 разгружал коробки с сухими пайками в крупповские полуторки и телеги. Как только пролетели самолёты, Валера подошёл к загруженной телеге и выяснил, куда она направляется. Ездовой, из ветеранов 1-й Мировой, всё объяснил лже-жандарму. Оказалось, по пути. И они поехали. Следом шёл Георгий, на плече нёс мешок с галетами. Простой приём, кто будет останавливать солдата с поклажей? Ясно без слов, выполняет чей-то приказ. Как только выехали из развалин хутора, ветеран прошлой, доброволец текущей войны, получил рукояткой Walther РР по голове и упокоился в ближайшей воронке. Война.

Порядок движения изменился, Георгий вёл под уздцы упряжную конягу-першерона, а Валера работал ГПЗ — Головной Походной Заставой. По широкой дуге двигались к ДЗОТу. С запада к нему подходили диверсанты Марка. Тоже с добычей, тащили ящик с взрывателями к минам ТМ 42. Встретились на берегу, там, где начиналось болото. Поднимался предрассветный туман и понадобилось немалое везение, что бы до утреннего оживления фронта добраться домой, к ДЗОТу. Шатаясь от усталости, перетащили добычу под деревоземляную крышу. Першерона заманили сухариками в ровик, ведущий к двери ДЗОТа, поделились остатками воды. Телегу опрокинули, имитируя неисправность. Охранять вызвался Николай. Усевшись на бруствер, он первым делом скинул натиравшие ноги трофейные тапочки. И мир стал значительно лучше.