Камера видеонаблюдения

Дмитрий Львович Шерер, 2019

Порой, когда улыбается фортуна, неизвестно, чего сулят перемены. Охранник бизнес-центра Антон Цветков решил, что его временное назначение на должность начальника охраны должно означать невероятное везение. А появление очаровательной Вероники и вовсе должно сделать его счастливым человеком. Но все изменилось в злополучное утро, когда на экране монитора на записи с камеры видеонаблюдения он увидел странного незнакомца, который совершил самоубийство. Каково же было удивление Антона, когда в реальности никакого трупа не оказалось! Он решает пуститься в расследование, но вскоре понимает, что самоубийство – лишь первое звено в загадочной цепи.

День 3

1

В смятении Антон Цветков подходил к бизнес-центру «Орел». Ночью ему приснился странный сон. Такой живой и натуральный, что казалось, Антон действительно его видел. Вот только кого? На этот вопрос не было ответов, но сон значительно отличался от всех других, что ему снились прежде.

* * *

Антон видел скелет — кость, неприкрытая ничем кроме блестящего глянца. Пустые глазницы смотрели в пространство и в то же время жгли Антона взглядом. Они всматривались в самую глубину его души, хотя Антон понимал, что черепу нечем было смотреть. Челюсть опускалась и поднималась, из горловины доносились звуки, хотя Антон не видел языка и даже во сне понимал, что такое невозможно. Но челюсть говорила или даже вещала. На лысом черепе очень ровно сидела зеленая фуражка, на которой изображался какой-то знак.

К черепу приставлялась костлявая шея, а также туловище, ноги и руки. Скелет был облачен в форму, на плечах сидели пагоны с определенным количеством звезд, вот только Антон не служил в армии и не знал, какому званию соответствовали звезды. Скелет с черепом на шее стоял за кафедрой на низком балконе с мраморными балясинами и продолжал что-то вещать. Гул толпы под балконом и в сотнях метрах от него смешивался с жужжанием ветра, флаги по обе стороны скелета, торчавшие из смуглых флагштоков, хлюпали и бились об ветер, словно недавно прошел дождь. От всестороннего шума Антону пришлось закрыть себе уши, но звук все равно сочился в них, проникал в жилы и капилляры, смешивался с кровью и бурлил в ней, словно адский котел на костях грешных людей.

А скелет все вещал и вещал. Он бил костлявым кулаком по перилам и лучи солнца отражались от лакированных пальцев и слепили Антона; бой кулака раздавался так звонко и громко, что Антон свалился на пол, и каждый удар кулака пригвождал его к каменному полу. Толпа скандировала сильнее. Она окружила Антона и в такт бою кулака скелета в форме махала многотысячной рукой, имеющей оттенки кожи всех наций всех людей, проживающих на всех континентах. Толпа свистела, кричала, скрежетала зубами и улюлюкала. Давление нарастало, словно наковальня падала на пружину. Наконец громкий крик разжал ее, отбросив тяжесть предмета. Крик поднимался на октаву выше и выше, превращаясь в ультразвук. Он исходил от Антона. Он не вставал, но кричал, отбрасывая звуковые волны. Они разлетались повсюду, от них камень трещал, а люди разлетались словно угольные крошки, подхватываемые ветром. И скелет, несуразно одетый в зеленую форму замолк, а пол под ним заходил, и стал разламываться на куски балкон. Скелет провалился сквозь пол и упал на обломки, рассыпавшись на отдельные части.

А звук, исходящий от Антона, становился все выше. Он накаливал воздух, частицы воздушной материи раскалились и вспыхнули. Наконец прозвучал взрыв, словно извергался вулкан. Взрыв образовал воронку, всасывающую в себя все живое и неживое. Антон, увлекаемый в нее продолжал кричать, а погрузившись в раскаленную бездну умолк…

Умолк и…

* * *

…И проснулся. Он вспомнил, как простыня буквально прилипла к его телу, как его русые волосы сбились в кучу, как руки с побелевшими костяшками сжимали матрас.

Он вспоминал свой сон, как умирающий солдат прошедшую жизнь, будто прожил ее секунду назад. Антон Цветков подошел к бизнес-центру и смахнул со лба капли пота. Он знал, что на улице царила духота (несмотря на раннее время), но вспотел он не от жары, а от своих воспоминаний и ощущений, которые пришлось перенести во время сна. Введя коды для ГБР, он зашел в КПП, а затем последовал в комнату охраны. Переодевшись, Антон незамедлительно последовал на лестницу, ведущую на второй этаж, чтобы проверить дверь — закрыта ли она.

2

Он поспешно вышел из комнатки охраны, обогнул массивную стойку и перешел на быстрый шаг по коридору. Офисные двери мелькали перед ним, словно клетки на шахматной доске. Весь бизнес-центр представлялся ему игрой в шахматы. Нужно быть внимательным. Прежде, чем ходить, необходимо анализировать, изучать врага, предполагать его ходы, чтобы опережать на несколько шагов вперед. Вчера наверху он сделал ход. Оставил дверь открытой, чтобы проследить за действиями невидимого оппонента. Чем же тот ответит? Внезапно Антон вспомнил отца. Они вместе, бывало, вечерами играли в шахматы. Вернее, отец обучал Антона этой игре. Он был очень умным человеком: начитанным, образованным и сильнейшим математиком. Антону было немного лет, когда отец ушел из семьи, но он помнил награды, которые тот получал за работы и труды. Он помнил, как отец с гордостью развешивал их по стене. Он также помнил и темные прямоугольные следы на стенах, которые после ухода отца, являлись единственным напоминанием, что на них что-то висело.

Отдушиной же и возможностью передохнуть для отца служила игра в шахматы. И он жаждал обучить этой игре сына. Антон не сопротивлялся, напротив он любил эту игру. Тогда он этого не осознавал, но сейчас он ясно понимал истинные мотивы любви к этой игре. Только в ней Антон мог побыть наедине с отцом, поговорить, рассказать свои мысли, поделиться делами в школе. А поскольку игра в шахматы могла продлиться несколько часов, то и наслаждаться общением получалось довольно долго. В остальное время они с отцом мало виделись, так как Цветков-старший много работал, и его научные труды занимали много времени.

«В шахматах нельзя торопиться», — говаривал отец, — «Нужно тщательно продумать дебют, чтобы задать определенный тон игре и выстроить свою атаку. Давай попробуем начать с испанской партии…» Антон вспоминал обучение с теплыми ностальгическими чувствами. У него появилась легкость на душе — воспоминания подарили уверенность. Цветков представил оставленной открытую дверь на второй этаж, словно пешку, сдвинутую на две клетки вперед. Вторым его ходом служил конь, представляющий собой вновь вырезанные записи с камер видеонаблюдения (Антон не сомневался, что Игорь снова попытается вставить в записи вчерашнюю сцену самоубийства неизвестного человека). Третий же ход, завершающий классический дебют испанской партии, это вывод слона, который являлся накопленными вырезанными записями, показанными большому боссу. Ну, а там уже недалеко и до шаха и мата, так как Антон расскажет Геннадию Викторовичу следующее: Игорь издевался над Антоном, подвергал в целом сомнению репутацию охраны бизнес-центра «Орел» перед собственником и, в частности, репутацию большого босса, а вырезанные записи эту репутацию не позволили бы испортить. Геннадий Викторович обязательно его похвалит и возможно оставит настоящим начальником охраны.

Антон подошел к лестнице и начал подниматься по ступеням, продолжая вспоминать шахматы, чтобы меньше волноваться. Ступенька, еще ступенька, очередная ступенька вверх. Море ступенек, океан ступенек, бездна ступенек. Сердце его трепыхалось, словно мотылек в закрытой банке, наполовину наполненной водой. Руки на перилах влажные от пота. Ноги подкашиваются, но идут, как раненый солдат на поле боя, спешащий в сторону врага. Весь Антон в пучине мыслей о том, как же сработает пешка. Слова на губах застывают, как воск на свече: дверь должна быть открыта, должна быть открыта. Ночью никого не было, сквозняков нет. Она должна быть открыта, дверь должна быть открыта. Что значат эти слова? Гипноз? Надежда? Спасение?

Антон поднялся по лестнице и… потерял дар речи — даже внутренний голос замолк, уступив место безрассудному страху. Первобытному страху. Цветков не верил своим глазам, но дверь оказалась закрытой. Дверной портал по всем углам заполнился изделием из дерева, спрессованным, с ручкой посередине и выкрашенным в серую краску. Лицо Антона обрело мышиный оттенок. Его замутило и затошнило. Лицо исказилось в гримасе, его буквально согнуло пополам и безудержно начало рвать. Скромный завтрак, состоящий из черствого хлеба и старого сыра, не полностью переваренный вырвался наружу, представ перед глазами Антона.

Желудок, немного успокоившись и перестав быть таким раздраженным, прекратил отправлять наверх свое содержимое. Антон вытер рот рукой и брезгливо на нее взглянул. На ватных ногах он спустился вниз и направился в комнату рядом с туалетом, где хранились тряпки, химия и прочая утварь, которой орудовала тетя Шура. Словно напившийся вдрызг, Цветков шел, иногда останавливаясь и хватаясь за живот — слишком грубо его вывернуло, неестественно, неправильно. А затем отдохнув, он шел дальше. Дойдя до технической комнатки, вытерев руку, намочив тряпку, он вспомнил, что первый раз поднимаясь, не захватил даже связку ключей.

Дойдя до комнаты охраны, он взял ключи и взглянул на время: 07:43. Еще слишком рано. Пока никого не будет. Время есть. Идя обратно, Антон пытался понять, что происходит и не мог. Мысли путались в хаосе, сплетаясь в клубок. В черный рваный клубок. Он боялся, что за дверью второго этажа окажется тело. На этот раз настоящее. Но оно не записано на камеру, а напротив незаметно для электронных безмолвных свидетелей подброшено в бизнес-центр.

Второй раз Антон поднялся по лестнице. Он постарался двигаться как можно быстрее, он мечтал, чтобы чертовщина закончилась. Цветков подошел к тому месту, где оставил свой утренний завтрак, убрал его сырой тряпкой и бросил ее на лестнице. А затем подошел к двери, за которой прятался коридор на втором этаже. Он никак не мог взять себя в руки и найти нужный ключ. Его бил озноб, в его тело проник сырой холод. Ему даже показалось, что ключ пропал, но спустя секунду он попался на глаза. Рука Антона тряслась. Он смотрел на нее с удивлением, она не повиновалась ему. Он даже схватил ее второй рукой, чтобы не выронить связку, но она все равно выпала и звякнула об холодный пол. Звон застыл в ушах Антона и эхом распространился на лестнице. Эхо тоже было странным: не объемным, но гулким. Словно это была не лестница, а чулан. Он опустился на корточки и поднял связку ключей. Она оказалась такой ледяной, что он снова ее выронил, будто получил ожег. Прежде Цветков никогда не ощущал такого холода. В его душе поселились удивление и тревога. Он собрал всю свою волю и поднял ключи. Теперь они ощущались теплее. В этот момент Антон осознал, что камера видеонаблюдения снова записала все его движения и то, что произошло десять минут назад. Решив удалить из записей свой позор, но сделать это позже, он снова попытался вставить ключ в замочную скважину. Теперь это действие удалось. Он, как и в прошлый раз находясь здесь с картавым занудой, надавил на дверь, провернул ключ два раза против часовой стрелки и неспешно открыл дверь. Он боялся заглянуть за нее. Дежурный свет мрачно доносился оттуда, неприветливо моргая флуоресцентным огнем.

Но выбора не было. Антону пришлось настежь открыть дверь и заглянуть сквозь дверной проем. Сначала его нос услышал знакомый запах гнили, а потом из мерцающей бездны на него набросился тощий труп, одетый в серые рваные лохмотья. Антон отпрянул назад, на миг успев заметить мутное пятно вместо лица, и кубарем покатился вниз по лестнице. Почему-то в его сознании разверзлась ясность, и он понимал, что несомненно должен сломать себе шею или руки, или ноги, но, приземлившись, Цветков чувствовал лишь ушиб. Лоб немного саднило, а голова кружилась. Антон представлял себя песчинкой. Такой маленькой и невесомой, ее уносило в ледяную морскую воронку, и уже не разобрать, где верх, а где низ. Когда головокружение остановилось, Антон вновь испытал страх. Он не знал, где окажется, когда откроет глаза, а самое страшное, кто его встретит. Наверняка он уже умер, а болевые ощущения во лбу, это лишь фантом, который тоже скоро исчезнет и останется лишь одна бесконечная тоска. И вечность он проведет в обществе странного ужасного существа, которое будет держать его на расстоянии, но никогда не отпустит.

Антон Цветков собрался с духом и приоткрыл глаза. Перед ними стояла плотная влажная пелена, которая окутала весь свет, весь мир. Все еще находясь в полузабытье, он сел на пол, вытянув вперед ноги. Он осмелился до такой степени, что стал разводить руками, пытаясь нащупать Человека В Саване. Но, к облегчению Антона, попытки оказались тщетными. Он потер глаза и в зрачках появился фокус. Он осознал, что сидит в огромном брюхе коридора второго этажа. Этот толстый и вытянутый зверь проглотил его в то время, как лестница, ведущая на второй этаж, выплюнула, не желая пожирать инородный предмет. Антон был очень обескуражен и удивлен. Ему казалось, что он летит вниз по лестнице в пропасть, а на самом деле он рухнул на пол вперед лицом. Его глаза рыскали по коридору, но так никого и не смогли обнаружить. Опять галлюцинация — бесконечная игра воображения его воспаленного мозга.

Он встал, едва держась на ногах. Голова болела и кружилась. Ноги не слушались и подкашивались. Медленно идя, опираясь руками о стену, он дошел до выключателя. Затем нажал на светлую заляпанную клавишу. В коридор обрушился водопад света, смывая все тени и сомнения. Антон решил, что сходит с ума. Ожившего элемента с записи камеры видеонаблюдения нигде не было. Здесь находился только он один. Его мучал вопрос, каким образом закрылась дверь. Если все остальное, что с ним произошло, это результат его мозговой деятельности, то закрытая дверь, это нечто реальное. Такое реальное, что хочется пуститься в бега, никогда сюда не возвращаться и где-нибудь спрятаться навеки. Но Антон решил повременить с принятием решения подобного рода. У него имелся один замечательный прибор — оплот современного прогресса — видеорегистратор, с подключенными к нему камерами видеонаблюдения.

3

Цветков, прихватив испачканную тряпку с пола, медленно спускался по лестнице, щупая набухающую шишку на лбу и всматриваясь в ступени. Они напоминали спящие закрытые челюсти, и Антон боялся их разбудить. Он чувствовал себя в ловушке. Цветков представлял, что лишь один неверный шаг, одна оплошность — и ноги раздроблены под действием механического движения челюстей. Он не сомневался, что челюсти голодны. Но пока они спят, Антон в безопасности. Когда его ноги коснулись надежного и ровного пола первого этажа, он взглянул вверх на лестницу и живо представил себе, как падает с нее. Как хрустит его шея, как ломаются кости ног, как трещат кости рук. И звук такой яркий и выраженный, похожий на тот, что создает собака, когда хрустит костью и дробит ее зубами. А затем Антон видел себя на полу в луже крови. Все это могло быть и даже должно быть, но он всего лишь упал вперед в коридор и ушиб лоб.

Он плавно передвигался по первому этажу. По пути заглянул в туалет и брезгливо выбросил тряпку, сполоснув руки. Пошел дальше в начало коридора. Зашел в КПП. Обогнул стойку и сел в кресло, включив монитор. Часы показывали 08:16. То есть он пролежал без сознания больше получаса. Его мышление оцепенело. Оно застыло на долю секунду, а затем раскололось на части и взорвалось тысячей осколков. Он вскрикнул, но ополоумевший язык тут же угас, словно в него вонзили иглу — необходимо держать себя в руках. Нельзя так много записей вырезать из общего видеоряда, это подозрительно. Тем временем за окном снова пошел дождь. Он не проникал в здание, но делал его изнутри еще более серым и тоскливым. Антон почувствовал себя взаперти и даже испытал доселе неизведанный страх клаустрофобии. На потолке свет по-прежнему горел желтым светом, равномерно освещая тусклый контрольно-пропускной пункт. Антон на мониторе включил записи с камер, которые находились на втором этаже. При этом он вслушивался в звуки за дверью КПП, которая была сбоку от него — скоро начнут приходить работники.

Из всех камер, записывающих происходящее на втором этаже, он выбрал две, которые смотрели почти друг на друга. Одна камера снимала дверь изнутри, из коридора, другая камера снимала снаружи, с лестницы. Цветков выставил время, когда оставлял дверь открытой (записи это подтвердили) и включил перемотку. Продолжительное время опять ничего не происходило, но вот часы показали 02:32. Яркая вспышка света, освещающая всю лестницу и весь коридор, и дверь молниеносно закрылась, словно гонимая дьявольским ветром. Невидимый ветер напоминал резкий порыв, похожий на пулю, выпущенную из пистолета. Если бы камера давала звук, то был бы слышен громкий хлопок, с которым закрылась дверь. Даже, если бы на втором этаже и был сквозняк, то все равно он не смог бы заставить с такой скоростью закрыться дверь. А еще был и замок, который самостоятельно закрылся. Фантастическое событие. Сквозняков нет. Людей нет. Только стены, потолок, пол и дверь, которая сама приходит в движение и запирается самостоятельно. Антон не знал, что и предположить. Его сердце упало, спрятавшись где-то в области пяток.

Заодно он решил посмотреть свое изначально предполагаемое падение по лестнице вниз. Но камера доказала ему, что он действительно упал в коридор на втором этаже. Какую же яркую и насыщенную галлюцинацию он испытал. Интересно, кроме безликих чудовищ и падений, были еще галлюцинации или нет? Вообще все, что происходит с ним, правда? Или его сознание так заигрывает с ним?

Он посмотрел на монитор и с ужасом понял, что ему еще предстоит посмотреть записи с первого этажа. Антон слышал невидимый голос за окном, который шуршал в каплях дождя и объявлял ему «шах и мат». Пока он строил свою стратегию в партии в шахматы, кто-то невидимый по другую сторону доски, уже давно все продумал, а теперь потирал свои влажные ладони.

Антон Цветков отмотал записи назад, снова выставил время, где он закрывает бизнес-центр и вводит коды для ГБР, и переключился на наружные камеры с первого этажа. Поначалу снова ничего необычного не было. Вот он выходит из здания, закрывает за собой дверь, вводит коды для ГБР и уходит в ночь. Камеры выхватывают происходящее лишь только рядом с бизнес-центром, поэтому Антон Цветков просто растворяется и исчезает. По всему периметру снаружи здания ничего и никого не видно. Несколько фонарей неспособных дать хорошее освещение для качественной картинки одиноко стоят и мерзнут на прохладном ночном воздухе. Антон решил пролистать в быстром темпе весь период времени записи с наружных камер, начиная от 19:30 и вплоть до его сегодняшнего прихода на работу в 07:27. К счастью или, к сожалению, Антон еще не решил для себя, он вообще ничего не увидел. Таким образом, можно сделать вывод, что в здание, никто, кроме него не входил. Он специально пересчитал всех вышедших из здания, три раза сверил с журналом ключей и с записями, в каком офисе и сколько людей должно работать, и в итоге у него подтвердилось, что в здании никто не остался. То есть проникновения не было, все сотрудники и посетители из здания вышли. Он вчера несколько раз делал обходы, проверял двери и замки. Внутри бизнес-центра никого не могло быть.

И все же дверь на второй этаж оказалась закрыта. Настоящая загадка для детектива из великолепных книг, вот только Антон понимал, что такого умнейшего детектива он не найдет. А делиться своими переживаниями с простыми людьми он не мог, да никого и не было, кто бы смог его выслушать. Он иногда виделся со своим знакомым с прошлой работы, они встречались где-нибудь в баре, чтобы попить пива, но уже месяца два не общались. Видимо, обоим было некогда. Да и дружба их выглядела странной: редкие встречи, бахвальство друга, тяжелое похмелье. Его знакомый, Вася Юдин, работал в магазине, из которого уволили Антона за украденный неизвестным воришкой коньяк. Там они познакомились и начали общаться. Вася, конечно, являлся не самым приятным типом, но все же у Антона больше никого не было, поэтому он решил пригласить его в бар и отправил с телефона сообщение с приглашением, чтобы попить пива и поделиться с ним происходящими событиями. Закончив набирать текст и отправив послание, Цветков тут же о нем забыл и решил вернуться к своим проблемам.

Что ж, осталось посмотреть записи с камер видеонаблюдения, которые фиксировали происходящие события внутри первого этажа. Время говорило Антону, что скоро должны приходить люди, но их все не было. Часы на мониторе тоже недоумевали, ведь они показывали 08:26. А бизнес-центр открывается в 09:00. Но работников до сих пор нет. Цветков решил, что в городе могут быть пробки из-за дождя, который усиливался с каждой минутой, поэтому спокойно встал со стула и пошел в комнату охраны, чтобы налить себе чаю. Он понимал, что оттягивает неизбежное, но горячий чай ему был необходим, так как скрученные в дугу кишки болели. Тупая боль, граничащая с голодом, подсказывала Цветкову, что его состояние нормализуется. И он не хотел упускать такого состояния. Поэтому пока он наливал себе чай, он старался настроить себя, что записи с камер покажут очередную порцию страхов из какого-то дешевого фильма ужасов и этого не стоит бояться. Происки Игоря являются мерзкими, даже немного с уклоном в шизофрению, но все же это только происки. Поэтому еще не все потеряно.

Чашка чая выдыхала небольшое фруктовое теплое облачко, и Антон с удовольствием вдыхал его. Он уже успел удобно усесться и отодвинуть бегунок на виртуальном хронометраже после того момента, как он на записи спустился с лестницы, прошел по коридору (постоянно оглядываясь по сторонам), переоделся в комнате охраны и вышел из здания. Коридор первого этажа снова был пуст. За реальным окном настоящего Антон видел, как сильно хлещет дождь. Капли сливались в единые струи и были похожи на металлические пики, падающие с неба и пронзающие землю насквозь. Цветков ускорил просмотр, включая перемотку времени. Снова было видно, что в здание никто не заходил, из здания никто не выходил и внутри здания никого не находилось. Антон изучил все камеры с первого этажа, и ни одна из них не явила пришельцев.

Часы снова показали 02:32. Антон Цветков решительно старался удержать себя в руках, но перед его лицом в мониторе опять кто-то показался. И теперь Антон чувствовал уже не страх, а нечто иное. Это чувство разрушения, оно грозило предметам мебели и интерьера быть разбитыми. Щеки Антона пылали, руки яростно тряслись. Желваки на лице заходили. Все мускулы напряглись. Сначала закрытая дверь, теперь снова запись, а еще Антон не забыл про вчерашние издевательства Вероники и Платона. Антон напряженно покрутил шеей, она захрустела. Он собрал кисти в кулаки и костяшки побелели. В жилах пульсировал ток. Так в Антоне зарождался гнев.

Гнев — нездоровое и неправильное чувство. Гнев рождает непоправимые ошибки, а с ними боль и скорбь. Гнев опустошает и буквально выворачивает наизнанку. С гневом приходит месть, разлука, уход, уничтожение. Но это именно то, что необходимо Антону. Он хотел уничтожить Игоря. Он мечтал свернуть ему шею, оторвать голову и умыться его кровью. Ее соленый привкус он будто ощущал на губах. Кишки вместо пояса? Хорошая идея! Он будет по одному вырывать зубы у Игоря, а затем сыграет ими в кости. Злая улыбка искорежила лицо Антона. Нет, это была не та улыбка, что украшала человека, отчего ему в лицо становилось приятно смотреть. Это была улыбка змеи, после которой она дарит своей жертве поцелуй смерти. Но жертвы перед Антоном не находилось, а придя в себя, он сам ощутил себя жертвой и ужаснулся от мыслей, погрязших в его голове. Он нажал на паузу запись, встал и подошел к окну. Там дождь заливал весь мир. Антон не мог разглядеть ничего дальше, чем в радиусе пяти метров. Струи дождя уже напоминали даже не стену, а лабиринт из стен, и он боялся в нем затеряться. Сердце снова бешено заколотилось. Но он взял себя в руки и отправился во второй раз изучать самоубийство Человека В Саване. В том, что ему придется вновь взглянуть на пришельца, он ни на секунду не сомневался — Игорь так просто его не оставит.

Также, как и на предыдущей записи, откуда-то сбоку вышел человек. Его шаги выглядели уверенными, они мерили пол равными интервалами. Он застыл на месте и уставился в камеру видеонаблюдения. Его голова снова была поднята, но лица по-прежнему не разобрать. Антон старался приблизить запись, ставил ее на паузу, всматривался, но вместо лица видел мутное пятно. То ли освещения коридора действительно не хватало, чтобы показать внешность Человека В Саване полностью, то ли Игорь сделал его таким. Цветков не мог разгадать эту тайну. Он старался держать себя в руках, но голова шла кругом.

Он, как мог, всмотрелся в запись и увидел лишь огоньки вместо глаз, они тускло поблескивали, но ни о чем не говорили. Одежда незнакомца была той же. Потертая серая рубаха, рваные свободные штаны. Лохмотья, облаченные на человека, были все тем же саваном, и Антон силился понять, почему одеяние такое. Современная одежда для мертвецов выглядела иной: обычно это был костюм строгий и траурный. Но облачение человека с камеры видеонаблюдения смотрелось иначе: простой и скромный рваный саван. Словно это был пришелец из прошлого. Но Антон не мог вспомнить, почему он так хорошо разбирается в одеяниях для мертвых и буквально «с ходу» определяет, что перед ним не бродяга, а мертвец. Данное заключение также не являлось логическим выводом, который исходил из того, какими бледными выглядели босые ноги и руки незнакомца. Камера в целом давала четкую картинку (Альберт Сергеевич, собственник здания, на безопасность не скупился), поэтому легко можно определить, что руки и ноги неестественно бледны, совсем как у покойника. Но даже этот факт оказался вторичным, служил лишь косвенным подтверждением, что на незнакомце был саван. Цветков не понимал, откуда у него такие знания, но решил, что этот вопрос тоже нужно «отложить в долгий ящик» и продолжить изучение записей с камеры видеонаблюдения.

Человек В Саване во второй раз ровно семь минут смотрел в камеру видеонаблюдения, при этом не двигаясь и не шевелясь. Складывалось ощущение, что не он застыл, а время остановилось. У пришельца не дрогнуло ни одного мускула, он не крутил головой. Движения волос также не замечалось, Антон понимал это, хотя волосы также, как и лицо расплывались на записи. Когда семь минут прошли, Человек В Саване достал из кармана штанины причудливый нож с неразборчивыми узорами и зафиксировал его у себя в руке на уровне бедра. На этот раз Цветков заметил, с каким напряжением серая рука держит нож. Напряжение нарастало. Казалось, что из коридора исчез весь воздух, оставив после себя пустое ничто. Человек В Саване начал немного покачиваться из стороны в стороны, при этом, не отрывая лица от камеры. Его движения были едва заметны, словно шелест водорослей на дне озера. Внезапно незнакомец вытянул руку вперед, а затем правильной дугой направил себе блестящее лезвие ножа в правый глаз. Лохмотья на нем трепыхались, когда рука методично вперед и назад вонзала нож в глазницу. Яркие красные капли брызгали во все стороны, орошая стены и пол. У Цветкова снова закралось ощущение, что он что-то пропустил, когда ходил по коридору. Он четко видел кровь на стенах, на полу и даже на потолке. А Человек В Саване продолжал кромсать себе глазницу, уничтожая в ней глаз. Теперь он раскручивал нож внутри глазницы, создавая идеальный круг. При этом он на своих босых ногах стоял на том же месте и даже не думал корчиться от боли. Когда уже даже издалека стало ясно, что от правого глаза ничего не осталось, пришелец с ловкостью акробата перекинул нож в другую руку и стал разрывать себе левый глаз, при этом продолжая смотреть в камеру. Движения руки были уверенными, словно такое самобичевание он проделывал регулярно, специально где-то этому обучаясь.

Наконец, вместо двух неярких искр появились огромные кровавые пустые глазницы, с кровоподтеками под ними, и Антону удалось увидеть, что размытость лица стала лишь частичной, что в изображении появилась фокусировка на глазах. Но остальных черт лица по-прежнему разглядеть не представлялось возможности. А затем Человек В Саване, как и на прошлой записи, обрушился в свою лужу крови, спрятав от взора Цветкова разрушенные глазницы. Антон Цветков нажал на паузу и провел рукой по сырому лбу, а затем и по волосам, разворошив свою челку. В отличии от вчерашнего дня он не кричал, а напротив, как будто проглотил язык. Антон не мог разжать свою челюсть и очень испугался этому. Он резко встал со стула и устремил свой взгляд на место предполагаемого происшествия. Он оглядел стены — капель крови нет, он поднял голову — потолок относительно чист, во всяком случае красных пятен точно не было, лишь мутные грязные разводы, но это скорее грязь и копоть, скопившиеся за долгие годы. И Человек В Саване здесь точно ни при чем. Осталось только посмотреть на пол. Пятен крови не было и там тоже, как и трупа. Челюсть Антона раскрылась сама собой и из нее полетели грубые проклятия. Гнев вернулся к Антону в разум и начал выкручивать его наизнанку. Цветков кричал и топал ногами. Он размахивал руками и с помощью них создавал неприличные жесты. В этот момент он плевать хотел на камеры, которые записывали каждый его шаг. Он перевернул кресло, на котором сидел, и схватил его за ножки. А затем резким движением обогнул стойку и устремился к камере видеонаблюдения, которая записывала все происходящее в КПП. Адреналин мощно поступал в кровь, это придавало Цветкову сил, и он с легкостью замахнулся креслом на камеру, отведя голову направо к доске информации и крича что-то невразумительное. Внезапно кресло выпало из его рук, с шумом упало на пол и едва не развалилось. Цветков тут же забыл, что собирался разбить камеру, он даже забыл про Человека В Саване. Он вообще забыл обо всем, так как то, что он увидел на доске информации настолько поразило его, что он замер в оцепенении.

4

На доске информации помимо разных белых листков, брошюр, инструкций и прочего материала, он увидел распечатанную цветную фотографию с ним (Антоном), сделанную, если верить хронометражу на снимке, вчера. Она была вложена в один из пластиковых кармашков и маячила перед его глазами. Антон недоумевал. Его кишки снова свернулись в дугу, сердце сдавило в тонкую розовую лепешку, а ноги подкосились. Цветкова прошиб пот. В его сознании смешивались тревога и отчаяние. Он вытащил снимок из кармашка, взял в руки кресло и пошел на свое рабочее место.

Поставив офисное кресло перед монитором, Антон присел на него и стал вглядываться в снимок, который находился в его руках. На фотографии размера А4, а если быть точнее на скриншоте, распечатанном на цветном принтере, Антон в своем рабочем костюме сидел за монитором и с выпученными глазами кричал. То есть снимок сделан из вчерашней записи, где Антон впервые увидел Человека В Саване. Цветков с кислой миной разглядывал себя: мокрый лоб с появившимися на нем каплями пота, сбившиеся в кучу волосы; бледные щеки; широко распахнутые от безумного страха глаза и исказившийся от крика рот. Антон сидел ссутулившись, зажатый и дрожащий. И когда Цветков вдоволь, но с отчаянием насмотрелся на свой жалкий вид, он выронил из рук распечатанный снимок и судорожно полез в компьютер искать папку, куда он вырезал записи с камер видеонаблюдения из предыдущего дня. Он осознал, что скриншот не мог быть сделан откуда-то еще, кроме как из тех записей, что хранились у него в спрятанной папке, которая была заархивирована и доступ к ней можно получить, лишь только путем ввода пароля: ГЕНЕРАЛ.

Антон пытался найти эту папку, искал ее на компьютере во всех возможных местах (вдруг он забыл, где спрятал ее), но так и не нашел. За спиной он почуял громкий смех Игоря, но резко оглянувшись, он услышал лишь стоны дождя, происходившие из-за двери КПП. Он бросил взгляд на входную дверь в КПП и теперь ему стало по-настоящему страшно. Если все, что до этого он испытывал, выглядело лишь событиями виртуальными либо мистическими, то теперь то, что явилось ему, было настоящим. Его глаза открывались все шире, а горячее сердце немело. Он испытал сильнейший дискомфорт, свалившуюся на него клаустрофобию и панический страх. Стройным рядом в КПП заходили работники здания, один за другим. Каждый из них был одет в свою привычную одежду, у кого-то она оказалась сырой от дождя, кто-то лишь отряхивал капли, сворачивая зонтик. Постепенно они заполняли все пространство КПП, а те сотрудники, которые не убрались в помещение так и стояли под дождем на улице, ожидая своей очереди. Картина напоминала ту ситуацию, когда люди проходят регистрацию на авиарейс. Они стоят в общей массе по очереди, а затем через коридор проходят на борт самолета. Только Антон не был сотрудником аэропорта и явно не ожидал увидеть толкучки. Он взглянул на часы: время говорило 08:53. Каждый из толпившихся людей издавал стоны, поэтому, как оказалось, Антон слышал вовсе не дождь, а сотрудников. Люди стонали, не желая толпиться в душном помещении либо мокнуть под дождем на улице.

Цветков с ужасом смотрел на толпу и не мог понять, почему люди из разных уголков города пришли одновременно. Он спрашивал их об этом, но они лишь пожимали плечами, твердя, что вышли из дома как обычно. Их голоса сливались в общий гул, словно огромный улей, оказавшийся перед Антоном. Но еще более странным оказалось то, что все они сбились в очередь по алфавиту «от А до Я». Антон разглядел такую последовательность на букве «Д». Он решил, что сходит с ума. Ему казалось, что его ночной кошмар стал явью, что люди сейчас начнут скандировать, а из-за угла появится скелет в зеленой форме. Но сотрудники не кричали, а торопились и высказывали недовольство, что им приходится стоять и ждать. Цветков заметил чрезмерную агрессию, это его пугало. Работники твердили, что могли бы спокойно уже пройти по кабинетам и приступить к своей скучной работе. Но им приходится стоять в очереди. Цветков не выдержал людского напора, прочистил горло и заорал: «Молчать всем!». Он неожиданно для себя услышал, как эти слова вылетают в воздух, и почувствовал их солоновато-металлическое послевкусие на языке. Толпа утихла и взглянула на Антона синхронным презрительным взглядом. Они смотрели на него единым суровым зрачком, мрачно вращающемся в многоликом оке. Один из людей, одетый в серый костюм, крикнул:

— Выдавай уже ключи, не тормози толпу!

— Почему вы все пришли одновременно? Вас привезли на одном автобусе? — крикнул Антон. Его глаза изумленно бегали по толпе.

— Хватит болтать, работай! — грубо бросил другой человек.

— Здесь командую я! — грозно ответил Антон, — Почему вы встали по алфавиту?

— Перестань молоть чепуху! Долго ты нас еще будешь держать? — махала кулаком женщина средних лет, — Здесь душно, а некоторые люди под дождем мокнут!

Антон не нашелся, что ответить. Может ли такое быть, что он так увлекся изучением своего снимка, что не заметил, как в бизнес-центр набивается народ. За окном ливень только усиливался. Он вихрем носился из стороны в сторону и бил по окнам. Антон еще раз взглянул на толпу. Даже, если он и увлекся, и не обращал внимание на входивших, то как тогда понимать их очередь по алфавиту. Он вспомнил про Веронику и не сумел ее увидеть. Значит она еще стоит на улице там под дождем, где бушует стихия. Несмотря на ее вчерашние издевательства, он испытал к ее положению жалость. Он хотел обогреть ее своим теплом. Сделать ей приятное. Но в нынешней ситуации понимал, что помочь он может лишь тем, что ускорит исчезновение очереди, чем он и занялся.

Цветков снова вошел в работу, как раскаленный нож в масло, отбросив все свои страхи и сомнения. Он понимал, что здесь творится что-то неладное, но не забывал, что ему уготован шанс продвинуться по карьерной лестнице, наконец стать значимой фигурой на шахматной доске… Кстати, на этой мысли он понял, что кто-то или что-то поставил ему детский мат. Он старался, придумывал стратегию, выверено начинал свой классический дебют, но его облапошили, как юнца, который только что приступил к изучению шахмат. Пока он методично выдавал ключи и получал за них подписи в журнале, он прорабатывал про себя то, что с ним произошло за последние пару часов. А точнее он вспомнил ходы, которые делал в игре с ним невидимый соперник.

Ход первый — закрытая дверь. Антон открыл ее, но его ход парировали, и он не нашелся, как ответить на виртуальной шахматной доске. Ход второй — Человек В Саване. Антон много раз перепроверял здание, но все же внутри кто-то был. Или его могли вставить в запись. В таком аспекте это неважно — момент проигран. Ход третий — удаленные с его компьютера записи, которые, как ему казалось, он надежно спрятал. Этот ход прямо указывал на Игоря так, как только ему было подвластно удаленно проникнуть в компьютер, взломать пароль и стереть записи, а вместе с ними и доказательства вины Игоря. Остался четвертый ход — фотография Антона на доске информации. На этот ход Цветков уже точно ничего не мог противопоставить. Он, словно новичок, с мокрыми глазами смотрел в пустоту и слышал, как ему объявляют: «Шах и Мат». «Вам поставили детский мат, господин Цветков». «Партия!». Антон безмолвно чертыхнулся, слепо уставившись на толпу, но толпа не обращала на него никакого внимания.

Очередь плавно продвигалась. Среди входящих людей появилась Вероника. Отчего-то она смотрела на камеру в КПП. Девушка, словно прекрасный цветок на грязном поле, неожиданно предстала перед Антоном. Ее появление оказалось таким же неожиданным, как рост цветка в серой пыли. Монохромная картина вдруг стала заметной благодаря яркому на ней пятну. Выцветшие краски, темные тона, серое окружение словно подчеркивало всю прелесть этого божественного создания. Антон снова и снова видел поле. В своем воображении он спотыкался об рытвины, проваливался в ямы полные жижи, оступался и падал лицом в сухую мутно-желтую траву. Вся трава ему представлялась грубой и жесткой, она колола его бледное исхудалое лицо, сырая выцветшая крапива жгла его щеки, а руки изрезал бодяк³. Но он вставал на колени, потом на ноги, чтобы затем снова упасть и снова израниться. Но среди мрачного желто-серого выцветшего поля с рытвинами, ямами и грязно-серым небом Антон увидел ирис-иридодиктиум⁴. Этот прекрасный сине-фиолетовый цветок с причудливым узором на листьях на мясистом зеленом стебле не мог здесь оказаться, но все же он здесь рос. Прекрасный цветок, он издавал душистый свет, его сине-фиолетовые листья с желтыми пятнистыми узорами, похожими на павлинья листья, привлекали к себе, давая глазам надежду, что в этом сером мире есть место для красивых цветов. Поэтому, когда Антон всматривался в Веронику, он надеялся, что еще не сошел с ума, а ему лишь только нужно разобраться в происходящем вокруг него. Но тут же обратная сторона его сознания вызывала тревогу, что именно Вероника и окажется причиной его будущего безумства.

Девушка выглядела немного растерянной, ее взгляд выдавал тот же вопрос, который мучил Антона: «Что здесь происходит?».

Цветков не мог отвести от нее взгляда. Ее светлые длинные волосы высохли от дождя и распушились, что придавало Веронике милый вид. На шее на тонкой золотой цепочке блестел кулон, сделанный из мохового агата в золотой оправе в окружении семи бриллиантов. В ушах сверкали золотые сережки с таким же камнем, впрочем, как и на тонком пальчике левой руки. Моховой агат обладал необычным рисунком внутри, словно в нем без листьев распустилось деревце. Камень отливал белоснежной нежностью со вставками желтого янтарного цвета. Это был дорогой комплект украшений, и Антон замечал завистливые взгляды других девушек и женщин на драгоценностях Вероники. Но похоже, что ее не интересовало мнение окружающих. Вероника своими серо-голубыми глазами строго смотрела на Антона, а он продолжал разглядывать ее. Она ждала и торопилась, а он никуда не спешил, ведь уже опоздал. Он любовался выраженными чертами ее лица: большие глаза, ровные аккуратные брови, прямой тонкий нос, пухлые (и наверняка сладкие) губы и румяные щеки. Он любовался ее фигурой: стройная талия, налитая красивейшая грудь, идеальный изгиб бедер, а за ними виднелись те самые выпуклости, на которые обращали внимание все мужчины, замечавшие их, отчего Платон наверняка сильно ревновал. Антон любовался и нарядом Вероники: синий жакет, под ним фиолетовая блузка, обтягивающая синяя юбка-карандаш и черные туфли на высокой шпильке.

— Антон, с вами все в порядке? Вы почему-то замерли, — сухо спросила она.

— Простите, Вероника, я не могу оторвать от вас глаз, — смущенно ответил Антон.

— Я прекрасно вижу, как вы на меня смотрите. Прекратите! Вокруг люди, — она понизила голос до шепота.

— А разве вы не видите, что с ними что-то не так? — они стояли и шептались на расстоянии не более тридцати сантиметров друг от друга, барьером между ними выступала лишь стойка. Люди вокруг недовольно на них смотрели, но не прислушивались.

— Вижу. Мне тоже непонятно, почему все здесь столпились одновременно. Должно быть нас объединил дождь. Правда, похоже, что людям нет дела до нас, — Вероника была сбита с толку. Ее недоумению не было предела.

— Именно… — Антон сделал паузу, — Вероника, мне надо с вами лично поговорить, — Цветков решил не посвящать Проссимову при свидетелях в особенности скопления людей по алфавиту.

— Мы с вами уже вчера все обсудили. Платон чуть не убил вас.

— Я хорошо помню ваши издевательства, — громко шепнул Антон и сверкнул глазами.

— Прекратите! Дайте мне ключ, и я пойду работать, — ее очаровательное лицо побагровело, глаза помрачнели, а губы недовольно скривились.

— Держите свой ключ, Вероника. Но вы должны со мной поговорить.

— Возможно, Антон. Но не сейчас, — на смену мраку в ее глазах промелькнула улыбка. Еще во взгляде собеседницы Цветков замечал загадку, но не мог ее разгадать.

Он выдал ей ключ, проводил взглядом до коридора и продолжил свою работу. Его мысли путались, их бесконечное множество плодилось в геометрической прогрессии. Они блуждали в темноте его сознания и переливались из ярко серого цвета в грязно черный. Цветков испытывал страх, ярость, гнев, он жаждал мести, ему хотелось расплакаться, он хотел рассмеяться от мысли, что Вероника сказала ему «возможно», а затем он испытал трепет, а после отчаяние. А еще он не мог определиться «сошел он с ума» или нет. А, если и «сошел», то как давно?! Перед тем, как он увидел Человека В Саване или уже после просмотра. Единственное, что его удерживало от окончательной уверенности своего безумия, это реакция на толпу Вероники. Она тоже понимала странность происходящего, а значит Антон не мог сойти с ума. Или она играла с ним и тоже составляла важную часть в этой проигранной шахматной партии? И почему именно она замечала, что с толпой что-то не так, а никто другой, например тетя Шура? Ведь Вероника, как и все, должна была быть частью одного целого: работников здания.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

3

Бодяк полевой — разновидность сорняков.

4

Ирис — цветок полевый, иридодиктиум — его разновидность.