Том на отшибе. Избранные стихотворения. XXI век

Дмитрий Лашевский

Рубеж веков перелицевал само время, важнейшее изменив в человеческих сердцах и судьбах. Стихи, вошедшие в «Том», объединены ощущением расколотого времени, ищущего спасительных смыслов бытия. Тематический принцип организации книги позволяет взглянуть на нашу эпоху и с самых разных сторон, и в разных формах: пейзажные зарисовки легко достигают космических высот, ностальгия перерастает в мечту, философские размышления сменяются афоризмами, а интимная лирика — острыми социальными памфлетами.

Время и сердце

Миллениум

«Может, время уходит…»

Время и сердце

Пусть кто-нибудь

Излом. Время

Колесо прогресса

Дискретность

Командировка

Улёт

Бубновое время

Поколение Z

Люди и книги

МИЛЛЕНИУМ

Ну, вот и кончен

Двадцатый век,

А мы хохочем

И смотрим вверх:

Но неба нету,

Ночь зелена,

Теперь лишь снегу

Нас пеленать.

Культуры, войны,

Вожди, века, —

Ох, как усвоен

Сей опыт, как

То в крик, то в шёпот,

То мёд, ан — яд,

Усвоен опыт —

И, значит, снят?

Коль в небе правда,

Лжи — Эверест.

И брат на брата,

Христос на крест;

Триумфы казней

В одну и ту ж —

Снегами наземь —

Замену душ.

Но словно ветры

Поют про то,

Что наша эра —

Ещё пролог,

Лишь увертюра,

Разбег, эскиз,

Введенье в утро.

В реальность. В жизнь.

В культуры. В страсти.

В мечты. В миры.

В межзвёздных странствий

Размах, отрыв!

В бездонье сине,

И в сердца суть,

В Отца над сыном

Последний суд.

Разъятый космос

И зелень брызг…

А мы смеёмся

И смотрим ввысь, —

Легко щекочет

Ресницы снег…

Ну, вот и кончен

Двадцатый век.

* * *

Может, время уходит,

Как Христос, по воде,

Или камень по хорде,

Иль из клана — гордец?

Равновесие хрупко,

Шаг колеблет струну…

Или время — по кругу?

Я ль судьбу обману?

Или время — по капле

Голубого вина,

Чуть мерцая в бокале

Позолотою дна?..

Иль расколотой глыбой

В море рухнет утёс?

Захлебнуться в нём — либо

По воде, как Христос?!

ВРЕМЯ И СЕРДЦЕ

Время резало сердце

На куски, точно торт.

Вам потолще отрезать?

Вам с цветочком? Вам — тот?

Каждой жизни по смыслу,

Каждой — голос с небес.

Это вам… да, я слышу,

Это вам…

А себе?

И задумалось время:

Всё возьми да возьми;

Но уставший от тренья

Часовой механизм,

Одурманенный сладким —

Как останутся без? —

Раздавал и остатки:

Это вам…

А себе?

Время шло и качалось,

Сознавая конец;

Если б снова, сначала —

То иначе иль нет?

Всё понять, а людей лишь —

Кто пророк, кто слепец…

Да и как тут разделишь:

Это вам…

А себе?

Сердце было прекрасно! —

Голоса вперебой;

Только время угасло,

Над счастливой толпой

Плачет дождь запоздалый,

И сверчок вдруг запел…

Хорошо, коль досталось

Что-то вам…

А себе?

ПУСТЬ КТО-НИБУДЬ

Пусть будет хоть кто-нибудь счастлив —

За эту-то цену! —

За сердце, всё время на части,

За вечный клок сена,

Который попробуй-ка выбрать:

Что слева, что справа…

За солью зудящие фибры,

За свист и за браво —

Тождественные выраженья

Единой медали,

Поскольку все эти сраженья

В гробу вы видали:

Сражения духа и тела

И чувства и долга,

И гения, кстати, с пределом,

Мышления — с догмой.

А ежели вас не томили

Идея иль пунктик, —

Отбросив все дихотомии,

Хоть счастливы будьте!

За эти бессонные ночи,

Бездонные ямы,

За то, что молчание ёмче

Чеканного ямба,

Но надо, свинцовое горло

Вздувая ночами,

Искать в своём сердце глагола

(а то-то — на части…).

За пазухой… — нет, за решёткой —

Тепло ль у судьбы там?

Итак, и за спор нерешённый

Меж богом и бытом;

За жертвы и за компромиссы,

Грехи и утраты,

За те гениальные мысли,

Которым — не рады,

Пусть будет хоть кто-то счастливым,

Хоть кто-нибудь, кто-то!

Скорее же, чёрт раздери вас!

За долгие годы,

С которыми время — прощаться,

Пока не простились,

Хоть кто-нибудь должен быть счастлив!..

Кто ж этот счастливец?

ИЗЛОМ. ВРЕМЯ

Мольбам не внемля —

Куда, мадам? —

Бежало время

По проводам;

Внутри гудело

Да не рвалось

Стальное тело

Его волос;

Скрутив доспехи

Под правый винт,

Бурлило эхо

Его лавин;

Касалось краем —

И впавший в сон

Был увлекаем

И унесён;

Волна кипяще

Катилась вширь,

Чтоб и неспящих

Забрал сей вихрь;

Не зная пауз:

Давай, гони!..

Но вдруг распалось

Оно на дни,

На интервалы,

На цепь минут,

На чёрный — алый,

Калач и кнут,

На до и после,

На да и нет,

На центр и полюс

Небес и недр,

На речь и тайну,

Елей и яд,

На мрак и знанье,

На ты и я;

И можно было

Увидеть, как

Оно забилось

В своих витках, —

Но в миг забвенья

Кому ж смотреть…

Распалось время

На жизнь и смерть.

КОЛЕСО ПРОГРЕССА

То ль Энгельс, то ль Макиавелли,

А может быть, Жан-Жак Руссо, —

Кто-то из них сказал, что верить

В прогресс нельзя,

что колесо

Его

не лошадью, а белкой

Вдохновлено,

абсурд — тот стяг,

Перед которым жизнь — безделка

И самый человек — пустяк;

Что только тот, в ком сила духа

Вольна раздвинуть рубежи,

Пройдёт, словно верблюд сквозь ухо,

И попадёт в иную жизнь;

Развитье техники — лишь форма,

В которую заключены

Все наши мысли, чувства, нормы,

И нет такой величины,

Какую б не превосходила

Случайность, ибо только в ней

Уверенность и статус силы;

И что нет способа верней

Вернуться к миру шкур и палиц,

Чем думать: бог на блага щедр;

Что человек неандертальца

Не из души, а из пещер

Изгнал

и, тайны жизни вызнав,

Прогрессу фимиам кадил,

Только в капкан позитивизма

Сам ненароком угодил,

И снова, как во время оно —

Тем больше дров, чем дальше в лес, —

Он злобно повторяет: homo,

Мол, homini лишь lupus est.

…Чердак, переходящий в погреб,

И лик как путь к бесстыдству рыл…

А может, это так, апокриф,

И ничего не говорил

Ни Энгельс, ни Платон, ни Ницше,

Зато изобразил Эшер —

Как мы спускаемся всё ниже,

Всходя к пределам высших сфер.

ДИСКРЕТНОСТЬ

Потому-то и лето,

Что оно — пролетает…

И бумажную ленту

Древнего телетайпа

Ночи рвут на кусочки

И летят — сердцу мимо,

Оставляя лишь сочный

Сладкий запах жасмина.

И проносятся буквы,

Запятых не заметив;

Почки только набухли —

А уж яблоки медью

Наливаются; слово

Отстаёт от значенья;

Сердце прыгает, словно

Без прыжков коченея.

Солнце ходит кругами —

Превратившее землю

В золотой многогранник:

Новый вид карусели.

Взвился вихрь междометий,

Время колет лицо…

Но уж яблоки — медью,

Да и сердце — свинцом.

КОМАНДИРОВКА

Что за ночь! — всё длится, длится,

Тянется и тянется,

Фонари, берёзы, лица,

Стукачи на станциях.

Отмахавши пол-Сибири,

Не найдём рассвета мы.

А откуда — позабыли,

А куда — неведомо.

Лишь в углу бренчит гитара:

В бытии — всё временно;

Да затрёпанные карты

Выложены веером,

И заносчивые судьбы,

С полок — чемоданами,

И несутся, и трясутся

Над пиковой дамою.

Не экскурсия, не бегство…

Эй, командированный!

Погляди, как пляшут бесы

В поле над сугробами;

Ты и сам забудешь, кто ты,

В эту ночь — зачем came in…

То ль из арестантской роты,

То ли с белоче-ха-ми.

От Бакала до Байкала —

Чуть не четверть глобуса;

Кипяточек на вокзалах

Да с плакатов в лоб усач,

Словно новый граф Клейнмихель,

А за ним забвение —

Всем, кто брошен в этот тигель,

Уголь — в топку времени?

Но надежда ведь уже — в том,

Что путь — сквозь, не в прошлое…

А навстречу — дым сюжетов

Голубой порошею.

Что-то повалили крести,

И в окне взметеленном —

Будто убегают рельсы

В облака тоннелями.

В рваных ватниках, в кожанках —

Люди или призраки…

В темень всматриваясь жадно,

Слиться с обелисками;

То ли это только снится,

То ли вправду чудится…

Разбудила проводница

Возле Нижнеудинска.

Долетели за пять суток, —

Неужели кончено?

Скорый поезд не уступит

Даже велогонщику!

Нет, ещё лишь середина,

Да в какой мы волости?

Это снег, а не седины,

Лёг на наши волосы.

Дерзко: путь важнее цели?

Отвечаем дерзости:

Вечный свет в конце тоннеля —

Всё на нём и держится.

Перестуки, присвист, скрежет…

Ну, за новой пулькою?

Стали остановки реже,

И в титане булькает

Кипяток, а не водица!

Путь, а не катаньице…

Задремала проводница,

Только ночь всё тянется.

По старинке бесы кружат…

Кровь, а не сукровица!

И торчат стволы, как ружья

На плечах у вохровцев.

УЛЁТ

Остающиеся (типа, с носом),

Чтоб месить грязный, липкий снег,

Смотрят в небо, — а там вознёсся

И понёсся — в каком огне,

В что за страсти

куда несущий

Твою душу, кровинку, плоть!..

Остающийся, отстающий,

Ты ведь сам дал добро на взлёт.

А летящие (в мир иллюзий),

Где ни вьюг, вообще — ни зим,

Разрубают гордиев узел:

В каждом солнышке — апельсин.

И взметнувшись — какой надеждой

Или, может, какой тоской!.. —

Улетающий, улетевший,

Ты ведь сам нам махнул рукой.

Полземли между тем и этим,

Только небо на всех одно.

Но когда улетают дети,

Превращается дождь — в вино.

Не попробовав, не поживши,

Заплутаешь среди дилемм,

Нерешительный, не решивший,

Остающийся на земле…

БУБНОВОЕ ВРЕМЯ

Богатство и книг, и земли,

Просторов и высей.

Вот ум бы!

Но, крикнувши сердцу «замри!»,

Вдруг время ударило в бубны.

И, как позолота,

налёт

Культуры слетел с нас.

Бескрайни

иллюзии.

Ну, а народ

Стал материалом для армий.

Нас мало Христос распинал?

Нам мало вселенской печали?

Как искони, что ни спина —

В неё туз бубновый впечатан.

Стал мифом логический смысл,

А честность — уделом метафор;

Что создали предки — в распыл

Пустил забубнованный варвар.

Неужто не будет конца

Безумным властителям судеб,

Губителям и подлецам,

Всё время играющим в бубны?!

А или сквозь тысячи лет

Посмотрит на нас марсианин:

Всё было на этой земле,

И всё — уничтожили сами?

ПОКОЛЕНИЕ Z

День угасает, triste est.

И медленно, едва заметно

Уходит generation Z,

Кому же уступая место…

А всё, закончен алфавит.

Пытливому — вглядеться б в даль, но

Торжественное vive la vie

Отныне просто vie-ртуально.

Обрыв? Стена? Пора расплат

За мнившееся чудом прежде.

И лишь поэт, будто Атлант,

Своё пустое небо держит.

Ещё, по праву старшинства,

Судьбою тешитесь вы, но и,

Словно сентябрьская листва,

Ложась грядущему под ноги, —

Рассыпавшийся линотип,

Распахнутые двери морга;

И в тщетных поисках пути

Молчит растерянный демограф.

Так что же ожидает вас,

Живущих в сапоге у бога?

Дробящий камни ямб — аванс,

А рассчитается эпоха

За всё, что было вам дано

(И где?! — однажды спросят дети)

Да в пыль и прах превращено.

Как говорится, Deus dedit…

Но кто за вами? Кто — вослед?

Какие Дракула и Крюгер?!

Пылающую букву Z

Скандирующий putlerugend.

Не терпящая пустоты

Природа долго не гадала,

А превратила в страх и стыд

Ошмётки ваших идеалов.

Иль, может быть, по одному,

Бесплодие мечтаний вызнав,

Вы разбредётесь — потому

Став социальным атавизмом…

Отринув общность бытия,

Вы разойдётесь по аллелям;

И ваше бедное дитя

Не сделается поколеньем,

А будет выть да выживать…

Сплетают паутину Мойры,

И, пусть мой слог витиеват,

Il giorno piager si che more.

ЛЮДИ И КНИГИ

Жили люди и жили книги,

Люди книги читали, чтили,

Попадали под книжье иго,

В пестроцветие литидилий;

Расставляли по книжным полкам,

Сочиняя по буквам море,

От Ахматовой Анны с Блоком

До Языкова с Юной Мориц;

Раз в полгода перебирали,

Корешки протирая влажно,

Так владели они мирами

Во Вселенной своей бумажной.

Ну, а книги хранили тайны,

Ну, а в книгах плескалась бездна,

Ну, а люди-то их глотали,

Словно листья — огонь небесный.

Заплутав в лабиринтах книжных, —

Лабиринтам бы не кончаться!

Заплутавших не счесть… Иных же

Выводило в фарватер счастья,

Где сравнится ли с чем-то трепет —

Это сказано или снится? —

Новой книги вкушенье пред-пред…

Неразрезанные страницы…

Только люди-то умирали,

А вот книги — они бессмертны

И, должно быть, считали раем

Свои полочные дециметры.

И теснились в шкафах сюжеты

(на пергаменте, с юсом, с ятем)

В ожиданье — ведь должен где-то

Быть их суженый, их читатель.

И рождались, конечно, дети,

Их рожденью все были рады,

Но иное тысячелетье —

И иные мораль и нравы.

Пропитавшись тяжёлой пылью,

Книги думали (вам их жалко?):

Почему же про нас забыли?

И куда нам — в огонь, на свалку,

Или стать нам макулатурой,

Чтоб из нашей души и плоти —

Ночь окончится — завтра утром

Получился б плакат, блокнотик?..

И стояли пока на полках,

Как ваш, деточки, дед поставил, —

Как бумажный реликт эпохи,

Как собрание эпитафий.