Трое в преисподней, не считая мертвецов. Не спрашивай, по ком звонит колокол – он звонит по тебе

Дмитрий Крепачев

После смерти родного брата Виктора друзья собирались отправиться домой, но внезапно узнали о девушке, зверски убитой и обнаруженной на железной дороге в окрестностях Красноярска. Вместе с этим в различных поселках и деревнях стали пропадать люди, а именно – девушки. Жители в панике, однако, Виктор, Светлана и Павел решаются на это опасное дело, не зная всей правды, которую скрывает этот лес. Но чем обернется для них подобная дерзкая смелость?

ГЛАВА 2. «ДОЛГ И УПРЯМСТВО»

Очередь перед кассой скопилась довольно большая. Праздники закончились, и теперь люди стремились как можно скорее вернуться в свои родные города, снова пойти на работу. Новый год Лисичкина провела одна, Уткин — на корпоративе, а Снегирев отпраздновал с братом, пропавшим на следующее же утро. Но Рождество они провели вместе, и это лучший праздник, который когда-либо встречала Светлана после смерти своей дочери. Они наконец поняли, что любят друг друга и теперь хотят держаться вместе. Павел уже решил по возвращении в Ярославль снять репортаж о местном «супергерое» — Викторе Снегиреве. А пока они стояли в длинной очереди на начищенной белой плитке в ярко освещенном холле огромного аэропорта.

Уткин никому об этом не рассказал, но сегодня ночью он не спал, потому что ему снился убитый таксист. Он приехал во сне на своей «Ладе», а Паша снова застрелил его. Парень не знал, что ему делать, а совет психиатра просить было как-то неловко. Светлана снова скажет, что он спас им жизнь, только это его совсем не успокаивало.

— Паша, помнишь, как мы тут убегали от тех девушек, на которых ты вылил воду? — хихикнула Светлана.

Она действительно вспоминала это с улыбкой. Все закончилось более-менее нормально. Главное, что они живы.

Уткин лишь коротко кивнул и поспешно отвернулся.

«Что с ним?», — подумала женщина, но ее взгляд метнулся к телевизору, висевшему на стене.

Лисичкина не успела толком ничего рассмотреть, лишь услышала, как диктор на новостном канале отбарабанил последние известия, касающиеся погоды и, по всей видимости, перешел к криминальной сводке за прошедшую неделю — Лисичкина видела, как заинтересовались Снегирёв и Уткин, а сама наклонилась к окошку авиакассы, откуда усталая девушка с гладко зачесанными назад и собранными в пучок темными волосами уже протягивала мелко подрагивающую бледную руку в ожидании паспортов и сопутствующих покупке билетов других документов.

Виктор внимательно прислушивался к словам телеведущего, изредка запинавшегося на отдельных фразах, которые немного проблематично было из-за этого разобрать. Павел, перенеся вес тела на левую ногу и скрестив руки на груди, стоял слева, задрав голову и зачем-то снова прищурившись, как будто он плохо видел. Пока что весь криминал сводился к одному: воровство, аварии и ничего более серьезного, все, как и в любом другом городе этой необъятной страны. Диктор, закончив рассказывать об угоне иномарки, принадлежавшей одному из депутатов партии, никому не известной, вдруг на пару секунд замолчал, прислушиваясь к голосу за кадром, нарушившему порядок и стабильность прямого эфира. По мере того, как приглушенный голос продолжал говорить, по всей видимости, наполняя свою историю подробностями, молодой человек на экране все больше бледнел и в ужасе качал головой из стороны в сторону. Уткин видел, как начали дрожать у него руки, когда телеведущий потянулся поправить темно-синий галстук.

— Какой непрофессионализм! — презрительно бросил он, оглянувшись на Виктора.

— Ты сам-то вел новости хоть раз в жизни? Слушай.

Диктор кашлянул, нервно прочистив горло, и осипшим голосом продолжил сюжет:

— Уважаемые зрители, прошу вас убрать от экранов детей и лиц с неустойчивой психикой…

— Паша, уходи, — фыркнул Снегирёв, но Уткин пропустил это замечание мимо ушей, тряхнув головой.

— Сегодня в районе пяти часов утра железнодорожный рабочий, обходя свой участок пути во время проверки на наличие повреждений, совершил ужасающую находку. На путях, проходящих через тайгу в районе Усть-Маны и Дивногорска, обнаружен труп молодой девушки, попавшей под поезд, с многочисленными повреждениями: на теле пострадавшей отчетливо видны следы ударов тупым предметом, ножевых ранений, кроме того, жертве отрезали обе груди, а колеса проезжающего состава буквально оторвали нижнюю часть ее туловища. — У Снегирёва внутри все оборвалось, и он почувствовал, как по спине пробежал холодок. Павел застыл и даже не моргал, а окружающие их незнакомцы встревоженно переглядывались друг с другом. На экране показали фотографию с места преступления, и матери поспешили закрыть глаза своим любопытным детям, сквозь щелку между пальцами ласковых, пахнущих кремом, рук, пытающихся рассмотреть происходящее в телевизоре и вокруг них. — Дело об убийстве передано в Красноярскую прокуратуру, не исключено, что это дело рук серийного убийцы, имеющего какие-либо психические отклонения.

Ведущий снова замолчал и прислушался к тому, что сказал тот же тихий, но настойчивый закадровый голос.

— Мы предупреждаем вас о том, что близлежащие участки будут оцеплены, а выезд из города — запрещен. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие, но и не теряйте бдительности: простая внимательность может спасти жизнь вам и вашим детям. На этом я с вами прощаюсь.

Снегирёв и Уткин переглянулись, и оба поняли, что уехать отсюда просто так им явно не удастся.

Поднялся гул неодобрительных возгласов. Кто-то резко высказывался, кто-то ругал женщину, называя ее проституткой, выброшенной из машины недовольного качеством услуг клиента прямо в лес, кто-то истерически кричал, поддавшись панике. В этой какофонии Светлана не могла разобрать ни одного слова. Она взяла билеты из бледной руки кассирши и подошла к мужчинам.

— Что случилось?

Виктор указал рукой на телевизор: на экране все еще транслировался прямой эфир. Светлана увидела железную дорогу, а на ней — мертвую голую девушку. Ее ноги в прямом смысле были отрезаны от туловища и лежали в снегу, чуть поодаль.

«Над ней жестко поиздевались», — пронеслось в голове Лисичкиной. — «Кому и как нужно насолить, чтобы вот так умереть?»

— С этим разберется местная полиция и детективы. Нам надо…

— Светлана, — перебил ее Виктор, — мы не сможем улететь, пока убийцу не найдут.

Светлана стояла, как вкопанная. Теперь понятно, почему люди были недовольны. Сегодня они не попадут домой. Лисичкина была взбешена. Почему кто-то сделал это именно сейчас? Почему нельзя было убить ее завтра? Или несколько дней назад? Она так хотела улететь из этого ужасного города, а теперь просидит тут как минимум еще один долгий день.

— А если его не найдут сегодня?

Виктор задумался. Он следователь, работает в полиции, и сам занимался подобными вещами.

— Возможно, я могу…

— Нет! — крикнула Лисичкина и взяла в свои руки крепкие плечи высокого Виктора.

— Даже не думайте. Ни за что!

Снегирев продолжал смотреть на телевизор, где показывали интервью полицейского, но его голос сливался с шумом посетителей в аэропорту, и Виктор ничего не расслышал.

— Послушайте. Ведь я профессионал своего дела. Возможно, я мог бы помочь им. Дело бы пошло быстрее, и мы смогли бы улететь раньше.

— Нет, — ответила мгновенно женщина.

— Да.

— Виктор!

— Это мой долг, Светлана.

Она долго молчала, смотря в его карие холодные глаза, лишенные всякого чувства, кроме напористости и твердости характера.

— Что ж, — с горечью сказала она, — в таком случае, я не пойду с вами, Виктор Снегирев.

Светлана убрала руки с его плеч.

— Желаю вам удачи, — она развернулась и прошла по аэропорту к очереди на самолет.

— Да что с ней такое? — пробормотал Уткин и удивленно посмотрел на Снегирёва, чуть приподняв голову.

— Упрямство. Пошли.

Виктор, незаметно ухмыльнувшись, развернулся и направился к выходу из здания аэропорта, минуя шепчущихся раздраженных путешественников, о чем-то бесконечно друг с другом переговаривавшихся, разбрасываясь короткими отрывистыми репликами. Всех сейчас, конечно, занимало это действительно жесточайшее преступление, и Виктор сочувственно осознавал, какая ответственность сейчас ляжет на полицейских, и как сильно на них будет давить начальство и еще больше — общественность, для которой это не только повод для обсуждений и размышлений, но и спусковой крючок, порождающий всеобщий страх и раздражительность. Какая-то женщина, державшая за руку своего ребенка, провозгласила о том, что оставлять девушку на железнодорожных путях было верхом бесчеловечности, но Снегирёв почему-то был абсолютно уверен в том, что жертва пришла к ним сама. Убийца, кем бы он ни был, наверняка рассчитывал на то, что после нанесенных травм жертва быстро скончается, и оставил умирать ее в заснеженном лесу, тогда как организм пострадавшей всеми силами пытался сохранить жизнь. Виктор уже задумывался о том, кто мог быть причастным к преступлению: железнодорожный работник, странный житель соседних населенных пунктов, лесник или, может, вовсе приезжий человек, которого в этой местности никто не знает? Следовало проверить схожие преступления, произошедшие в близлежащих областях и в самом Красноярске, в надежде выявить детали почерка убийцы.

Уткин распахнул двери забитого волнующимися людьми аэропорта и вдохнул морозную свежесть ясного январского дня. Крошечные невесомые снежинки оседали, не тая, у него на волосах. Виктор потянул его за рукав к ближайшей остановке, откуда уже отъезжал битком набитый автобус, идущий к центру города. Снегирёв успел подбежать и заглянуть в салон.

— Какой автобус довезет до прокуратуры? — обращаясь к водителю, на бегу спросил спотыкающийся Виктор и, получив ответ, остановился рядом с Уткиным в стесненном и нетерпеливом ожидании.

— Видимо, не этот…

Светлана чувствовала полное опустошение. Конечно, она поступила неправильно, ведь Виктор такой же упрямец, как и она сама. Он отправится туда и начнет расследование. Без нее. Можно сказать, она бросила своего друга. Но что еще ей оставалось делать? Идти на новую авантюру, готовясь встретить опасность лицом к лицу, которая могла обернуться смертью? Они только что пережили точно такой же ужас.

Очередь на самолет не продвигалась вперед уже несколько минут.

— Ну, что там? — спросила Светлана сама у себя.

Впереди стоял мужчина с набитым едой животом. Она называла таких мужчин «беременными» и зачастую насмехалась над ними, но сейчас ей было не до смеха. Она побыстрее хотела улететь. Пока не поздно.

— Кажется, нам придется подождать, дорогая, — сказал мужчина маленькой девочке, которую крепко держал за руку своей потной мясистой ладонью.

Она повертела головой, тоненькие светлые косички закружились вместе с ней.

— Пойдем, сядем.

Люди постепенно начали выходить из линии очереди и садиться на пустые скамьи и сидения.

«Что происходит?» — недоуменно спросила саму себя Лисичкина, вышла из толпы и направилась в начало, где сотрудники аэропорта ругались с какой-то женщиной. Она трясла перед их лицами билетами и громко кричала, что ей срочно надо домой.

— У нас приказ не пускать людей в самолеты. Вы останетесь в городе, пока дело не раскроет полиция.

— Да знаю я, как ваша полиция работает! Я не могу тут сидеть неделю. А гостиница у вас недешевая! Пустите!

Она попыталась протиснуться мимо худой блондинки, стремившейся всеми силами преградить ей путь. На помощь прибежал мужчина с мускулистыми руками и широкими плечами. Он оттолкнул бунтовщицу и вывел под руку.

— Отпустите! Вы не имеете права!

Только сейчас Светлана с ужасом подумала, что, возможно, убийца той несчастной может находиться здесь, в аэропорту, и пытается улететь отсюда, чтобы его не нашли.