Вперед на запад!

Дмитрий Зурков, 2018

Май 1916-го… Прошлым летом враг ценой неимоверных усилий был остановлен. И всё это время суетливо рыл свои крысиные норы, превращая их потом в бетонированные пулемётные и пушечные доты, блиндажи и казематы, по-тевтонски высокопарно называя свои творения «Долинами смерти», «Могилами русских»… Говорят, от Балтики до Чёрного моря можно было пройти пешком, не вылезая из окопов… И сейчас ожил, отогрелся на весеннем солнышке, ожидая, когда русские солдаты снова пойдут в атаку, путаясь в спиралях Бруно и повисая на колючей проволоке окровавленными кусками мяса под огнём пулемётов… Только вот не учёл одной детали – в Российской Императорской армии существует 1-й отдельный Нарочанский батальон, которым командует капитан Гуров. И воюет этот батальон так, как считает нужным, а не так, как ждут от него германцы. А это значит, что клич «Вперед, на запад!» заставит дрожать их ещё в Первую мировую…

Глава 4

Ну вот, слава богу, пришли на тактическое поле, где уже построены мои любимчики, мои «призраки», моя разведывательно-диверсионная рота. Парни уже успели скинуть парадную — «по первому сроку» — форму и переодеться, приготовившись показать, на что способны. И каким-то непонятным образом преобразились, или мне просто так кажется?.. Гордая торжественность плаца здесь уступила место реальному ощущению опасности, исходящей от бойцов. Такое ощущение, что в каждом проснулась и расправила свой капюшон кобра, бросок которой молниеносен, неотвратим и смертелен. И, судя по притихшим разговорам свитских за спиной, они подсознательно придерживаются того же мнения. Может быть, почувствовали разницу между тигром на арене цирка и такой же зверюгой на охоте, когда еще неизвестно, кто будет дичью. Даже конвойцы как-то подобрались, серьёзно и настороженно оглядывают строй, придвинувшись на всякий случай поближе к охраняемым персонам. Напряженность снимает Федор Артурович:

— Ваше величество! По докладу батальонного командира в честь высочайшего посещения была отрепетирована… м-м-м… некая, в своём роде, гимнастическая композиция… Разрешите вам её представить!..

Дождавшись утвердительного ответа и не обращая внимания на ехидные улыбочки сопровождающих, ясно говорившие, мол, капитанишка прогибается, сейчас, типа, нас удивлять будет какой-нибудь сокольской гимнастикой, даю отмашку Сергею Дмитричу. Тот негромко что-то командует, и…

Единым движением, неуловимым непосвященному взгляду, бойцы перестраиваются, освобождая прямоугольник шагов пятьдесят на тридцать… Сколько времени ушло на расчеты и тренировки — словами не передать! Но, похоже, то, что задумывали — получилось. А задумывались показательные выступления, вошедшие в моду у десантуры, морпехов, ОМОНов и прочих спецподразделений в конце девяностых. Естественно, с поправкой на начало века, потому, как разбивание бутылок, кирпичей и прочих твердых предметов головой, руками и другими частями тела сейчас будет понято не совсем адекватно. Но в остальном…

В центре площадки уже стоят мои «первенцы». Это даже не Первый Состав, а Самые-Самые Первые… Михалыч, Митяй и Гриня… Стоящие сзади казаки во главе с Андрейкой-Зингером затягивают «На Шамиля». Три шашки вылетают из ножен и, блестя на солнце, начинают синхронный разбег. Клинки, разбрызгивая по сторонам блики, порхают в весеннем ветерке. Со стороны кажется, что троица окружена мерцающе-серебристой завесой… В нужный момент они на мгновение останавливаются, и стоящие сзади перекидывают им шашки под вторую руку. И теперь уже шесть дышащих смертью полос остро заточенной стали купаются в голубом весеннем небе…

Украдкой смотрю на реакцию зрителей. Император довольно улыбается, великая княжна завороженно смотрит на мерцание боевых клинков, скорее всего, такого она еще никогда не видела. Свитские стоят с дежурно безразличными улыбками, часть лейб-конвойцев всем своим видом показывает, что, мол, ничего тут особенного нет, они еще и не такое могут. Вторая часть, более азартная, неосознанно пытается «подыграть» выступающим, чуть заметно поводя плечами и прокручивая кисти рук. О том, что они должны охранять самодержца и его дочь, не отвлекаясь ни на какие спектакли, никто не думает…

Песня и фланкировка заканчиваются одновременно. Шашки у всех троих замирают, скрестившись над головой, затем резко опускаются вниз. Казаки быстро делают несколько шагов назад, освобождая место следующей группе. Двенадцать бойцов выстраиваются тремя шеренгами, набирают интервал и дистанцию в четыре шага и замирают. Короткие артиллерийские карабины — в положении «к ноге». Серж Оладьин громко командует «Счет», и — понеслась! Вот этого вы, господа, уж точно никогда и нигде не видели! Комплекс рукопашного боя с автом… карабином, творчески составленный применительно к современным реалиям на основе НФП!..

Раз! Уход в стойку, карабины взлетают вверх, приклад закрывает правый бок, мушка — на уровне глаз!.. Два! Отбив вправо и тычок стволом в горло воображаемому противнику!.. Три! Шаг правой и удар прикладом сбоку!.. Четыре! Слитный разворот назад и еще дюжина виртуальных гансов получает удар затыльником приклада в голову!.. Пять!.. Разворот вправо, верхний блок карабином и удар ногой в живот!.. Шесть!..

Теперь уже все присутствующие с неподдельным интересом следят за единым многоруким организмом, вооруженным двенадцатью «маузерами». Подождите, сейчас и не такое увидите!.. Шестнадцать!.. Бойцы уступают место следующей группе. Без оружия, если не считать таковым трофейные штык-ножи… Оладьин снова командует «Счет», и гости наблюдают следующий сюрприз…

Мелькают клинки, чередуясь с разворотами, блоками и ударами. Всё происходит одновременно под слитный рев: «…Пять!.. Шесть!.. Семь!..» Даже лейб-конвойцы, подавшись вперед, во все глаза смотрят на новое для них действо… «Пятнадцать!.. Шестнадцать!..» Всё! А вот теперь начинается самое интересное!..

На середину выходит «вражеский часовой», проходит немного дальше, разворачивается, успевает сделать еще пару шагов, как сзади на него обрушивается «разведчик». Захват сзади за шею, бросок, атакующий прыгает сверху, и в землю возле горла «бусурманина» вонзается штык-нож… Свитские непроизвольно дергаются, Ольга Николаевна испуганно вскрикивает, но оба бойца уже на ногах и освобождают место следующей паре. «Враг» конвоирует «нашего», идет сзади и пару раз толкает его в спину прикладом, чтобы тот побыстрее пошевеливался. Последний толчок разворачивает бойца вокруг оси, скользящий шаг за противника, левая рука захватывает цевье, правый локоть летит в висок одновременно с подсечкой, «чужой» падает, рядом с его головой с металлическим стуком приземляется затыльник приклада… Следующая пара… Следующая… Бойцы с каким-то уже нездоровым азартом месят друг друга, так скоро и до фулл-контакта докатятся… Вошли в раж, ребятки, перед самим императором выучку показывают… Штык против карабина… Карабин против карабина… Голые руки против штыка… Все, выступление закончено! Рота вновь замирает в строю…

Император довольным жестом оглаживает бороду и зычно провозглашает:

— Молодцы! Благодарю за службу!

Ответный рёв: «Рады стараться, ваше императорское величество!» слышен, наверное, аж на другом конце Минска.

— Господин капитан, вы меня приятно удивили! Таким манером штыковой бой мне еще никто не показывал, признаться, несколько необычно, но — впечатляет! — Самодержец всея Руси довольно улыбается. — Ну а то, что потом творили ваши разведчики, — вовсе фантастика! Вы до всего этого сами додумались?

— Вместе с офицерами батальона, ваше императорское величество. — Правду о том, что в создании «шедевра» приняли активное участие опытные вояки-рукопашники из казаков, унтеров и простых солдат, говорить не буду. Не поймут-с, — дикари! Краем глаза замечаю многозначительную улыбку великого князя Михаила.

— Капитан, а почему у ваших солдат германское оружие? Что, наши винтовки хуже? — интересуется один из свитских генералов.

— Никак нет, ваше превосходительство. Что добыли в бою, тем и воюем. А вообще, для разведчиков трофейное оружие больше подходит, — легче пополнять боезапас. — И о том, что пешая сотня погранцов прибыла аж с тремя наганами-карабинами и десятком берданок, тоже умолчим, не будем портить праздник государю.

— Хорошо, вы хотели что-то ещё продемонстрировать, господин капитан? — великий князь Михаил приходит на выручку, показывая рукой на томящихся и изнывающих возле броневика штурмовиков во главе с Димитром Стефановым.

Государь-император, сопровождаемый свитой, подходит к броннику, командует «Вольно» вытянувшимся во фрунт бойцам и с интересом разглядывает наше чудо на колесах. Для показа взяли машину, недавно прибывшую из Гомеля и вооруженную трофейным МГ-шником с самодельным наклонным щитком.

— Интересное авто… Откуда оно у вас?

— Ваше императорское величество, нам передали три автомобиля, бронирование осуществлялось в железнодорожных мастерских. Один вооружен сорокасемимиллиметровой пушкой Гочкиса и предназначен для подавления огневых точек, два других — пулеметами и должны участвовать в атаке вместе со штурмовиками.

Самодержец всея Руси протискивается внутрь, устраивается на водительском месте. У меня волосы встают дыбом от внезапной мысли, что сейчас он скомандует: «Заводи!» и — либо сам угробится, либо машину угробит на наших буераках. Но, слава богу, высочайшего любопытства хватает только на то, чтобы покрутить руль, подергать рычаги и понажимать на педали. Затем, довольный до невозможности, он вылезает наружу, и мы продолжаем разговор.

— Такой способ бронирования я уже видел. Автор проекта — кто-то из офицеров стрелковой школы, если не ошибаюсь.

— Так точно, ваше императорское величество. Штабс-капитан Мгебров помогал проводить испытания одного из автомобилей в Ораниенбауме.

— И как результаты? — Самодержец заинтересованно смотрит на меня, ожидая ответа.

— Пробитие бортов с дистанции в семьдесят шагов, лобовая проекция выдержала все попадания.

— Хм-м, неплохо… А зачем ему столько колес?

— Для повышения проходимости. Привод осуществляется на две задние оси с помощью цепей Галля, вот эти колеса закреплены свободно и вращаются. — Показываю на запаску, висящую перед бронедверкой. — Помогают выбираться из рвов и преодолевать окопы.

— Господин капитан, объясните подробней, что вы собираетесь нам показывать, чтобы было понятней, — приходит на помощь Федор Артурович, как бы невзначай обводя рукой свитских шаркунов.

— Вон там находятся окопы, занятые условным противником, роль которого выполняют мешки с песком, выступающие на две ладони над бруствером. Штурмовики двумя колоннами, прикрываясь бронеавтомобилем, выдвигаются на дистанцию в пятьдесят-семьдесят шагов, затем разворачиваются в цепь и, прикрывая друг друга, атакуют окопы…

— Мешки, небось, заранее продырявлены… — сбоку доносится еле слышное хмыкание кого-то из свитских. Не, ну это вопрос решаемый! Оборачиваюсь к генералам от паркета:

— Если желаете-с, можем сходить осмотреть целостность «кайзеровских солдат». А еще лучше — с разрешения его императорского величества приглашаю сомневающихся пересидеть атаку там же, в окопе.

— Не боитесь попасть под шальную пулю, господин капитан? — Великий князь Михаил испытующе смотрит на меня.

— Никак нет, ваше императорское высочество. Гранаты сегодня использоваться не будут, так что на дне окопа совершенно безопасно, сам проверял.

— Решили изобрести новую тактику? — император вновь вступает в разговор.

— Ваше императорское величество, как мне рассказали в Офицерской стрелковой школе, первым подобное предложил штабс-капитан Поплавко, сейчас он пробует реализовать свои задумки на Юго-Западном фронте. Я лишь внес небольшие дополнения…

— Хорошо! — Николай подводит итог. — Давайте посмотрим.

БТР трогается с места, за ним топает две «ниточки» бойцов с оружием наготове. Всё это, наверное, прекрасно видно в бинокли, которых я притащил целых три штуки. Только августейшим особам. Мы с Федором Артуровичем это уже видели, а остальным, как я думаю, подробности абсолютно ни к чему.

Пулемёт долбит длинными очередями, стараясь подавить молчащие окопы… Время! В воздух уходит ракета, пущенная Стефановым, «янычары» шустро разворачиваются в цепь по обе стороны от бронника и перекатами рвут в атаку. Пулеметные очереди, грохот винтовочных выстрелов, бойцы несутся так, что обгоняют БТР. Слава богу, Ильюша Буртасов, сидящий за рулем, это замечает и поддает газку…

А потом мы идем смотреть на последствия этого «стихийного бедствия». Перепаханный пулями бруствер, разлохмаченные в клочья мешки, часть из которых валяется на дне, — вся эта картина императору вроде нравится. Но без критики не обходится:

— Без сомнения, что-то в этом есть. Но расход патронов гораздо больше против обычного.

— Ненамного, ваше императорское величество. Зато действенность огня возрастает за счет того, что в любую секунду половина солдат стреляют прицельно с колена, а не на бегу. Тем более что так будут действовать подразделения прорыва, а остальным останется только закрепиться на захваченных рубежах. А если ударные и штурмовые батальоны вооружить автоматическим оружием, эффективность таких атак только возрастет.

— Ваше императорское величество, осмелюсь напомнить наш давешний разговор, — Келлер при этих словах хитро улыбается.

— Я помню, Федор Артурович. И думаю, что соглашусь с вашим предложением. А сейчас, насколько понимаю, — обеденное время?

* * *

Зная железное правило Николая II везде, где он бывает, снимать пробу с солдатского котла, веду всех в «летнюю столовую», где Ганна, как угорелая, уже третий час мечется от одной полевой кухни к другой, проверяя, всё ли в порядке.

Место приёма пищи производит на наших гостей благоприятное впечатление. В том числе и своей грандиозностью. Как-никак почти тысяча человек должна одновременно позавтракать, пообедать и поужинать. Зимой использовали для этих целей пустующие казармы, а сейчас, когда уже тепло, — на поле стоят поротно полевые кухни с тянущимися за ними столами и лавками. Нестроевая рота, изображая очень шустрых муравьев, заканчивает расставлять миски и тарелки с хлебом. Возле одной из кухонь самодержец торжественно угостился аппетитным гороховым супчиком, в другом месте попробовал наваристой каши с жареной говядинкой и в целом остался доволен. Теперь — последний пункт официальной программы…

— Разрешите от имени офицеров батальона пригласить ваше императорское величество и всех присутствующих пообедать за нашим табльдотом.

Его величество благосклонно принимает приглашение, и мы следуем в «офицерское собрание» рядом с лазаретом. На лицах свитских видно слегка брезгливое выражение. Ну уж извините, здесь вам не тут, в смысле — не «Метрополь» и не «Яр». Впрочем, даже если и понравится угощение, всё равно ведь будете жрать в три горла и кричать, как всё отвратительно и невкусно.

Почти сразу же нам навстречу попадается Лесечка-Лисичка, несущая стопку рушников. Увидев нашу весёлую компанию, она делает огромные круглые глаза и в панике несется предупреждать «цётку Ганну», что вызывает улыбки присутствующих и звонкий смех Ольги Николаевны.

Обед проходит «на уровне» во всех смыслах. Кувертов из шестнадцати предметов на персону, конечно, мы не набрали, но недавно купленный сервиз, на мой взгляд, смотрелся вполне достойно. Что касается еды, то сегодня Ганна превзошла саму себя. Понятное дело, что и господа офицеры скинулись ради такого события, и я залез в «секретную» кубышку, и Валерий Антонович выделил толику малую из сумм, не подлежащих обязательной отчетности.

Но девчонке тоже досталось. Поднялась ни свет ни заря и целый день носилась, как реактивная, присев отдохнуть, может быть, пару раз на пару минут… Келлер и Бойко, знающие способности нашей поварихи, сразу спокойно приступают к еде, да и остальные очень быстро меняют здоровое недоверие на желание побыстрее очистить всю посуду.

После копченой буженинки, нашпигованной чесноком, студня и соленых груздей в сметане, варварскому уничтожению под прикрытием правил изысканного поведения за столом в приличном обществе подверглись суп из говядины с пирожками, жареный поросенок в клюквенном взваре с гречневой кашей, телячьи ножки под соусом пулетт и куриные котлеты по-пожарски.

Пребывая в отличном расположении духа после всего этого гастрономического великолепия, император решил лично поблагодарить талантливого повара. Пришлось чуть ли не силой вытаскивать на свет божий нашу «нестроевую вольноопределяющуюся». Ганна, покраснев от смущения до ярко-пунцового цвета, пытается что-то лепетать, причем акцент ее от волнения становится еще более заметен, но самодержец благодушным жестом останавливает это издевательство над уставным обращением младшего по чину к старшему начальнику.

— Спасибо, голубушка, вкусно накормила! — Его величество протягивает Ганне золотой империал. — Прими за труды. Не тяжело тебе управляться с таким большим хозяйством?..

Он обращается ко мне:

— Господин капитан, насколько я понял, она отвечает за питание и господ офицеров, и нижних чинов? Не слишком ли тяжёлая ноша для такой хрупкой девицы? — Он окидывает взглядом ладную фигурку в подогнанной форме.

— Никак нет, ваше императорское величество. Такая служба ей нравится, а ротные кашевары слушаются ее беспрекословно и все указания выполняют моментально.

— Это еще почему, хотелось бы узнать? — опять этот свитский генерал проявляет излишнее любопытство.

— Потому что, ваше превосходительство, в противном случае к ним может прийти выборная делегация от разведчиков или штурмовиков и очень дотошно поинтересоваться, почему на обед было вкусно, а на ужин — не очень. И что им нужно сделать, чтобы это исправить. Тем более что ее жених служит в роте огневой поддержки. Старший унтер-офицер Федор Ермошин, георгиевский кавалер, имеет два креста и медаль «За храбрость», последний раз отличился в Нарочанской операции. Командует отделением тяжелых ружей.

— Это что еще за отделение? — интересуется еще один свитский. — В высочайше утвержденном штате оно наличествует?

— Так точно. На вооружении состоит пять двадцатилинейных крепостных ружей Гана-Крнка…

— Да, я помню его, одного Георгия вручал лично, — произносит император, мельком взглянув на покрасневшую Ольгу Николаевну. Видать, крепенько досталось тогда княжне на орехи от батюшки. — Ну, раз жених… Тогда держи еще и на свадьбу.

Царь подзывает любопытного свитского, который, оказывается, работает «ходячим сейфом», берёт из подставленного кошелька пару золотых империалов и вручает вконец засмущавшейся Ганне. Та, ещё раз пролепетав слова благодарности, с облегчением вздыхает и исчезает с монарших глаз подальше.

Уделив нам еще минут двадцать своего августейшего внимания, государь со свитой отправляется дальше по своим царственным делам. С ним следует и великая княжна, предупредив, однако, что вскорости вернется для одного важного дела…

Когда кортеж исчезает из поля зрения, стоявший рядом Федор Артурович тихонько, чтобы никто не слышал, делает интересный вывод:

— Да, Денис Анатольевич, не бывать вам царедворцем, не умеете следить за выражением своего лица.

— И что же вы, ваше превосходительство, на моем лице вычитали, позвольте полюбопытствовать?

— Только одну мысль, господин капитан: «Как жаль, что вы наконец-то от нас уезжаете». Пойдемте, однако, развлекать нашего гостя…