Последний стожар

Дмитрий Емец, 2021

Магический мир отделяет от обычного стена настолько тонкая, что порой она становится проницаемой. Есть Москва и есть Магсква – и миры эти совсем рядом! С Евой Дедятой никогда не происходило ничего необычного: живёт с мамой, учится в школе. Но однажды при стечении очень странных обстоятельств Ева попадает в другой мир… С джиннами – водителями такси, с гномами, работающими в автомастерской, с русалками, драконами и другими мифическими и сказочными существами. Оказывается, Ева обладает необыкновенной способностью общаться с этими самыми Магическими существами, а те бескорыстно дарят ей свою магию. И всё бы ничего, только Евино появление в мире магии не осталось незамеченным и девушку вот-вот сцапает магическая полиция! В такой ситуации не обойтись без друга и союзника. И этим союзником оказывается очень странный парень – стожар Филат, главный жизненный принцип которого – идти против всех. А в таком случае можно ли ему вообще доверять?

Глава 5

Кап Магр бережёт

— Писать книги несложно. Надо поселить у себя в голове много разных людей, и чтобы они все рассказывали свои истории.

— Ага. А потом придёт доктор.

— Ну и прекрасно. Он и так уже давно живёт в моей голове!

Йозеф Эметс, венгерский философ

На площади Филат подхватил Еву под локоть и повлёк её вдоль здания вокзала:

— Плохо дело. Надо не светиться, хоть на пару-тройку часов где-то залечь… Как только они своих найдут — план-перехват объявят.

— Мне в школу надо!

Стожар ужасно удивился:

— Ты в школу ходишь?! У людей, что ли? С твоим-то рыжьём?! Зачем?!

— А экзамены?

Филат презрительно фыркнул:

— Вопрос на пять капов! Приобретаешь у меня талисман удачливости, привязываешь его на ручку — он небольшой совсем, просто шнурок с узелками — и начинаешь строчить на бланке чего в голову взбредёт. Чернила ручки сами выпрямляются, переползают на нужные места — и всё… А то некоторые две-три чёрточки мазюкнут, а потом заявляют, что талисман виноват, что они экзамен завалили… А ты не поленись! Нарисуй хоть бегемотика! Создай запас чернил! Один раз в жизни не пожалей себя! Талисман же тебе чернила из воздуха не вытянет!

Филат дошёл до края вокзального здания и выглянул из-за угла. Внезапно отпрыгнув, он схватил Еву за плечи и, с силой вытолкнув её вперёд, вдруг чужим, с командирскими жестяными раскатами голосом, рявкнул:

— Эй, магзели! У девчонки рыжьё! Упаковать её!

Вытолкнутая Филатом из-за здания вокзала, Ева оказалась между двумя мужчинами, для которых её появление стало ничуть не меньшей неожиданностью. Опомнились они быстро. Один подскочил к Еве и схватил её за руку, случайно коснувшись притаившегося под курткой кото-шмеля. Что было дальше, Ева не поняла, но магзель с воплем отдёрнул руку.

Второй бросил в Еву скомканный носовой платок. Развернувшись в воздухе, платок превратился в грубое холщовое покрывало, которое должно было захлестнуть Еву, но налетевший порыв ветра отнёс его в сторону. Мазнув девушку по щеке, покрывало опутало самого магзеля, и, превращённый в огромный кокон, он забарахтался на асфальте.

Увидев, что промахнулся, первый магзель выхватил из воздуха блестящее блюдо — и оно вдруг стало выпуклым щитом. Магзель начал теснить им Еву к стене вокзала, но у него за спиной мелькнул коварный стожар. Он театрально раскинул руки с разведёнными пальцами и резко свёл их вместе.

Воздух тонко и жалобно свистнул флейтой-пикколо, и жестяное колено водосточной трубы, сорвавшись с высот Ленинградского вокзала, ударило в центр вскинутого щита. За первым коленом полетели и другие… Ева ящеркой метнулась вдоль стены вокзала. Она ещё не укрылась, а по щиту вслед за трубами уже барабанили острые, невесть откуда взявшиеся штырьки от электросварки. Спасаясь от них, магзель опустился на одно колено и прикрыл щитом голову. Сверху, хлопая листами, летело кровельное железо. Со всех сторон тяжело катились крышки канализационных люков. Их было не меньше сотни. В одно мгновение герой со щитом превратился в огромную кучу металлолома и исчез из виду.

Рядом с Евой кто-то хрюкнул от смеха. Филат сидел на асфальте и, тряся головой, переводил дыхание.

— Сорок капов и пятьдесят два… — едва выговорил он. — Итог: девяносто два капа! Мамочки, я ухлопал двух магзелей, потратив всего девяносто два капа!

— Ты гад! Гад, гад! — закричала Ева.

Стожар перестал смеяться.

— Почему гад? — спросил он с жаждой самопознания.

— Вытолкнул меня к этим!

— А что мне оставалось? Нас всего пара шагов разделяла, а ты так ужасно светишь рыжьём! Ты его даже не прячешь!

— Я не умею!

— Вот! Не умеешь!

Грохот наконец затих. Последний припозднившийся люк не докатился до кучи и, закрутившись, мирно улёгся на асфальте. Огромная куча железа, а немного в стороне — барахтающийся, вполне себе целый кокон. Маг смотрел на Еву злобными глазами и во всем случившемся с ним явно обвинял её.

— Как ты это устроил? — спросила Ева, возвращаясь к Филату.

— Боевое искусство стожаров. Одержать победу, истратив очень мало магии… Всё, что надо, — поймать чужую магию в момент её зарождения и чуть-чуть подправить.

— Как?

— Очень просто. Например, я знал, что у них платок: магзели всегда его носят — любимое их средство задержания. Думаешь, зачем я тебя вытолкнул? Мне нужно было, чтобы ты оказалась между ними. Потому что платок я мог отклонить совсем немного. Помнишь порыв ветра?

— А щит?

— Щит — это их новая технология! Отражает всю магию. Атаковать щит бесполезно, и поэтому я просто придал ему новые свойства. Точнее, одно-единственное и то временно, на несколько секунд. Свойство притягивать металлы. Это стоило мне пятьдесят два капа — очень слабая магия.

— И что? Всё железо в городе собралось на эту слабую магию?

— Ну, во‐первых, не в городе. А во‐вторых, своя же магия щита и создала магнитную силу… Сам щит подтаскивал железо — и сам же от себя защищался… Недоработанный артефакт, между нами говоря… Но я понимаю их технические проблемы. Если бы магзели сделали щит экранированным вообще от всего, тогда бы он элементарно залип в пространстве… Потому что поди-ка отличи, где просто воздух, где лёгкий ветерок, а где атакующий ураган… — Филат вскинул голову, к чему-то прислушиваясь. — Нам пора. Шагай спокойно! По сторонам не глазей! Взглядом ни с кем не встречайся! Иди уверенно. Представь, что у тебя есть некая цель — допустим, успеть в камеру хранения, — а все остальные тебе только мешают… Вдруг они тоже в камеру хранения, займут очередь перед тобой и устроят скандал, что на их чемодане муха посидела — подозревай их! Держи эту цель в голове, представляй! У всякого добропорядочного обывателя всегда есть такая близкая цель. Она отпечатывается во всей фигуре, и магзели издали понимают, что человек не шатается, а куда-то там спешит… — Он потянул Еву за руку.

Площадь они пересекли наискосок, петляя между такси. Из такси выгружались люди, хватали чемоданы. Задние машины нетерпеливо сигналили. Никто ни на кого не обращал внимания. Они почти дошли до моста, когда стожар опять забил тревогу.

— У нас сложности! — быстро шепнул он Еве. — А теперь попытайся не обижаться!

— На что?

— На меня! — и он сильно дёрнул её за серёжку.

У Евы слёзы из глаз брызнули. Она взвыла и бросилась на Филата с кулаками. Тот защищался, уклоняясь от её ударов, и, пытаясь успокоить, выставлял ладони. Прохожие оглядывались на них с возмущением, некоторые явно прикидывали, не разнять ли их, но нападала девушка, а парень скакал миролюбивым зайчиком и явно потешался.

— А ну стоп! Мир-мир-мир! Ты мне чуть палец не вывихнула! Это что ещё за фокусы?! — неожиданно крикнул Филат, и Ева отпрянула, потому что голос, которым он это крикнул, был женским, высоким. Более того — это был её собственный голос!

— Вот! — похвалил Филат всё тем же украденным голосом. — Больше колотить меня не надо! Ты всё отлично сыграла! Арматур малай Тимир-батыр мало-мало проехал…

— Какой «арматур»?!

— Магшину синюю видела?

Ева смутно припомнила, что, пока она колотила стожара, мимо медленно проехала легковушка с привязанной к верхнему багажнику детской ванночкой.

— Машину? С ванночкой?

— С какой ванночкой?! Какую машину?! Магшину! Это магзели чесали с телепатическим сканером! А блокироваться ты не умеешь — все мысли наружу! Вот и пришлось притвориться, что ты устраиваешь мне семейную сцену! Вещь, конечно, неприятная, но с точки зрения телепатического сканера — невинная.

Тут он закашлялся, и Ева узнала кашель своей мамы. Голоса и звуки стожар подделывал легко. Без растягивания рта и заметного напряжения горла. Филат воспроизводил их как птица, которая вообще не видит разницы между голосом человека, гудком паровоза, скрипом двери и собачьим лаем.

— Откуда ты знаешь, как кашляет моя мама? — спросила Ева.

— Услышал мельком, когда под вашими окнами ходил… А к передразниванию у меня с детства дар! — ответил Филат и без усилия, как шелуху, отбросив чужой голос, вернулся к собственному: — Уходим, быстро!

— Никуда я с тобой не пойду! — упрямо сказала Ева.

Филат драматично вскинул руки:

— Как это не пойдёшь? Ты ещё спасибо скажи, что я с тобой вожусь! Только подумай, во что ты меня впутала! Мало того что четырёх магзелей упаковала — ты ещё им карманы пропылесосила!

— Я?!

— А кто — не я же! Кого они видели? Тебя! Я остался за кадром. Кого паутиной подцепили? Тебя! Жёлудь чей в кармане? Твой! Рыжьё у кого? У тебя! Я-то тут при чём?.. У меня магии меньше, чем у новорождённой феи, не отведавшей ещё цветочной пыльцы!.. Ну всё! Если помощь не нужна — тогда пока! — И Филат небрежно пошёл, сунув руки в карманы.

Ева, опомнившись, догнала его:

— Я с тобой!

— Прекрасно! Теперь под мост!.. Ставим себя на их место. Сбежала девчонка с рыжьём… ухлопала четверых… какой будет их ответный ход?

— Эй! Неправда! — возмутилась Ева.

— Привыкай: у магзелей правды нет, есть факты… Первым делом подтянут силы и оцепят площадь. Кого-то пошлют проверять электрички, кого-то в метро… — Внезапно Филат поймал Еву под локоть, заставив её обогнуть тумбу с театральными афишами.

— Зачем? — задыхаясь от быстрой ходьбы, выдохнула Ева.

— Как зачем? Посмотри на афишу!

— И что?

— Внимательнее посмотри!

Спектакль назывался «Чудес не бывает». И тут же сами факты доказывали обратное. Лицо с бумажной афиши ёрзало глазками по улице.

— Не бойся! Он только вблизи видит! Ишь чего учудили! Афиши оживили и шпионить заставили… Сколько ж магров надо было ухнуть! — Филат покачал головой. — И тот пост у турникетов! Целых пять магзелей! Там обычно и одного не стоит… Кому-то ты очень насолила! Вот только интересно — кому? Рыжья-то у тебя не особо много… — Филат цокнул языком и вдруг потянул Еву направо, к магазину с зеркальной витриной. — Давай мы тебе внешность слегка подправим! Конечно, серьёзные маги, которые выше четвёртого уровня, тебя и под мороком увидят, но против афиш и прочей мелочёвки сработает на ура!

Он ещё только обещал, а из кармана уже была извлечена грязная соломенная шляпа с цветочками — крошечная, не больше рублёвой монеты. Стожар подул на шляпу, заставив её увеличиться, после чего нахлобучил её Еве на голову.

— Вот теперь вы красавица! Очень-очень вам идёт! Ещё бы шарфик добавить! Лучше всего светленький! — сказал он льстивым женским голосом, явно украденным у какой-то продавщицы.

Филат развернул Еву за плечи и придвинул к зеркальной витрине. Ева увидела мощную, как ярмарочный борец, старуху, ярко накрашенную, недовольную, всем своим видом сообщающую: «Сегодня я никого ещё не разорвала в клочья!»

— Ой, мама!

— Какая же это мама? В том магическом магазине, где я это… выменял, на шляпке было написано «Кошмар апа». Баба-яга, стало быть… Вот теперь пусть афишки тебя сколько угодно разглядывают! А мы прорываемся к Кызыл Майдану!

— Куда-куда?

— Ты что, не местная? Кызыл Майдан — Красная площадь. Но на сам Кызыл Майдан нам не надо. Нам поближе, в «Тихую пристань». — Филат перестал играть с голосами и стал серьёзным. — Местечко, конечно, сомнительное. Зато туда магзели меньше чем отрядом не суются, да и то не часто!

— А что это за «Тихая пристань»?

— Трактир один, для своих… Надеюсь, меня там не забыли. Тут недалеко, на Сретенке!

— Далековато.

— Мы по-умному срежем, через старую Пушкарскую слободу. Артиллерии фузилеры там проживали и пороховые мастера. А уж вдовы пушкарские — это отдельная тема! В сказках стожарских о них рассказывается! Знаешь, что такое вдова пушкаря? Это царь-пушка, да ещё умноженная на царь-колокол! Пушкари вечно глухие были, с ними по-тихому нельзя. Так что вдовы у них шёпотом скажут — свечки гаснут! — Выражение лица у Филата стало восхищённое, даже просветлённое. Вспомнилась ему мама-стожарка, праправнучка пушкарской вдовы. И как она открывала голосом форточки, а уж чашки, которые она бросала в стену, не осколками падали, а рассыпались в пыль. — А через слободку, стало быть, к купцу Малюшину, в «Тихую пристань»… — продолжал Филат. — Сретенка, дом девять. Меблированные комнаты, торговые лавки, аптека и трактир. Не знаешь Малюшина? Он, правда, умер лет двести назад, так что теперь его редко когда встретишь.

Поняв, что жизнь никогда уже не будет прежней, Ева издала долгий воющий звук. Стожар внимательно прислушался к её вою.

— У тебя, часом, оборотней не было в роду? Уж больно натуралистично воешь… Ты не бойся сознаться… Мы, стожары, по легенде от керкопов свою историю ведём. Был такой народец, который у Геракла палицу и шкуру немейского льва одолжил. Геракл обозлился, в погоню кинулся, чуть их всех не перебил. А я так думаю, что смотреть Гераклу лучше надо было! Наверняка где-то в траве монетка медная лежала или огрызок. А он так сразу руки распускать — нехорошо!

— Так это ведь давно было!

— Давно. Но всё это в стожарских сказках осталось. А вот, к примеру, Карл Великий — ну в честь которого все правители стали называться королями, — был очень толстый. Но тогда большой живот был настолько в диковинку, что женщина, едва увидев толстого мужчину, сразу в него влюблялась. Думала, может, раз он такой толстый, то и я с голоду не помру, и детишки как-нибудь прокормятся. И вот он, этот Карл, настолько часто ел, что даже ночью у его кровати стоял золотой кубок с вином и на серебряном блюде лежал кусок жирного мяса. И тут однажды он просыпается, начинает шарить — и видит, что блюдо с кубком исчезли, а на их месте стоит деревянная миска с варёным горохом и горшочек с чистой водой. Ну разве не прелесть! За водой-то стожарам шут знает куда бегать пришлось!

Беседуя с Евой, Филат задумчиво поглядывал на неё. Соображал, решал для себя, сомневался. Словно усматривал в Еве что-то очень его интересующее, но вместе с тем и не знал, как к этому подступиться.

— Ножками… Ножками работаем. Стожара ноги кормят! — приговаривал он.

Ева стожаром не была, и его скорость выдерживала с трудом. Филат ловко петлял между домами, предпочитая тихие переулки оживлённым улицам. Если где-то попадался забор, он не смущался и быстро, раньше, чем Ева успевала испугаться, почти перебрасывал её через него. Потом и сам перебирался. В худых руках его таилась сила железа. Карабкался он с лёгкостью необыкновенной. Где можно было зацепиться хотя бы пальцем, он тут же цеплялся, перехватывался и карабкался дальше. А уж прыгучестью обладал кошачьей. На преграды выше своего роста заскакивал, просто коснувшись их рукой.

Но сам Филат был собой недоволен:

— Ослаб я как-то… Год в ларце — скверная штука!.. Устала?.. Потерпи ещё чуть-чуть… Перемахнём на ту сторону строительного котлована, дальше лёгонькая двухметровая стеночка — и мы почти на месте… Так — пара-тройка улиц! Давай подсажу! Как упадёшь — вопи!

Упав, Ева действительно завопила и сразу тревожно вскинула глаза. С ближайшей остановки на неё изумлённо глазели человек десять. Толкнув Филата локтем, она незаметно показала ему на них:

— На нас смотрят!

— Ещё бы! Притворяются, будто никогда не видели бабульку, спрыгивающую с забора…

— Они нас фотографируют!

— Человека под мороком фотографировать бесполезно… Ну ладно, если тебя это всё напрягает, давай поймаем такси!

Осматриваясь, Филат двинулся по улице, внимательно разглядывая столбы.

— Что ты делаешь? Разве такси не через приложения заказывают? — спросила Ева.

— Через приложения заказывают не такое такси. Наше ищут иначе…

На одном из столбов обнаружился знак, который Ева поначалу приняла за сварочный шов. Стожар коснулся его пальцем.

— Ишь ты… не чистят его, грязью забрызгало… Никто работать не хочет! — сказал он и сунул грязный палец в рот. Этот способ стерилизации предметов казался ему самым надёжным.

Не прошло и минуты, как откуда-то вынырнул невероятный рыдван. Жёлтого цвета, с обычными для такси шашечками, но без стёкол и без колёс. Отсутствие колёс ничуть не мешало рыдвану лихо входить в повороты. Задние двери, утраченные в уличных боях, у него были приделаны от другой магшины.

Таксист открывать двери не стал и просто вытек через лобовое стекло. Ева едва не охнула. Перед ней был джинн.

— Куда едем?

— Сретенка, девять.

Таксист пожевал губами:

— Срэтенка? Далеко, брат. Два магра, брат.

— Один магр. Не зеленью, а рыжьём. Платит она… — сказал Филат негромко.

Таксист искоса взглянул на Еву, что-то углядел и очень оживился:

— Договорились, брат! Такой хороший большой мама за пятьдесят капов довезу! По рукам, брат?

— Идёт! — кивнул стожар, и его рука провалилась в мягкую и бесплотную руку джинна.

Джинн подобострастно распахнул двери. Ева и Филат расположились на заднем сиденье. Внутри такси выглядело тоже не слишком презентабельно. Двери оказались искорёжены и обуглены, а из прожжённого сиденья торчали пружины.

— Что с магшиной? — спросил Филат.

— Бэда! Дэтей много, брат, магшина старый!

Джинн плюхнулся за руль и погнал. Летел он как на пожар. Большинство перекрёстков не переезжал, а со страшным грохотом перескакивал. Удар об асфальт всякий раз швырял Еву и стожара вперёд. Ева уже сомневалась, что добираться на такси было хорошей идеей. Лучше через заборчики попрыгать. Разницы почти нет. Только там ты сам прыгаешь, а тут тебя без подготовки швыряют.

— А почему никто не замечает, что мы без колёс? — шёпотом спросила Ева.

— Морок… — пояснил стожар. Он восседал рядом с Евой как божок с лицом, сообщающим миру: «Красиво жить не запретишь!»

Джинн повернул к ним голову. Один его глаз переполз за затылок, продолжая следить за дорогой.

— А это, брат, мои дэти, брат! — сообщил он и ткнул пальцем в снимок, прикреплённый на приборной панели.

Ева попыталась сосчитать детей, но сбилась на шестом десятке. Малютки джинны напоминали крошечные привидения. Белые шарики с неоформившимися, из облака вылепленными лицами.

— А сколько у вас детей? — спросила Ева робко.

— Двести, сэстра! — сказал джинн самодовольно. — Но я недавно женат, сестра! Я, сэстра, ещё молодой!

— Ты что, не знала? — шепнул Филат. — Джинны — восточные элементали воздуха. Джиннчики рождаются на свет крошечные, чуть больше фасолины, а потом быстро растут.

Такси пронеслось через переулок, шахматным конём перепрыгнуло пару перекрёстков и остановилось, врезавшись в одну из припаркованных машин. Джинн сильно не заморачивался торможением.

— Приехали, брат! Срэтенка!

— Огромное спасибо! — сказал стожар. — Ева! Коснись его руки и подумай «пятьдесят капов…».

Таксист цокнул языком:

— Нэт, сэстра! Нэ пойдёт! Быстро довёз! Нэ думай «пятьдесят капов»! Болше думай!

— Ну хорошо! Ева, подумай «один магр»!

Джинн ухмыльнулся:

— Нэт, сэстра! Нэ думай «один магр». Болше думай! Силно много думай, сэстра!

— Куда уж больше?! — возмутился Филат. — Мы договаривались на магр. А вы сказали «пятьдесят капов»!

— Правилно, брат: пятьдесят капов! — охотно согласился джинн. — Но нэ за вэсь путь, брат! Пятьдесят капов — это чтобы сэсть! А чтобы ехать — это другое! С теэбя сорок магров рыжьём, сэстра!

— ЧТО?! — вскипел стожар. — Да за сорок магров можно половину твоей магшины купить!

— Почему полмашины? Всю магшину можно, брат! У меня магшина плохой! Но мы так договорились, брат! — спокойно сказал джинн. — Сорок магров рыжьём за проезд!

— Тогда мы вообще не заплатим! — вспылил Филат. — Ева, уходим!

Он попытался открыть дверь, но та не поддалась. Так вот почему двери изнутри такие искорёженные! Они были явно не первыми пассажирами, старающимися отсюда выбраться.

— Бэсполезно, брат! — сочувственно сказал джинн. — Полный магический блокировка, брат! Хоть тараном бэй, брат! — Физиономия у него была торжествующая. Рот, нос и оба глаза сползлись в одну кучку.

— Прекрасно, брат! — сказал Филат. — Нас не выпускают из такси! Ева, мы здесь поселяемся!

Джинн пожал плечами:

— Сколко угодно, брат! Хоть на мэсяц. Толко за отделную плату, брат! Сто магров в день! И рыжьё запрэщено, брат! Вы нарушаете закон. Ай-ай!

Стожар в последний раз врезал по двери локтем и задумался. Джинн самодовольно скалился.

— Ты тоже нарушаешь закон, брат! — сказал Филат.

Джинн вздохнул, раздувшись в маленькое облако.

— Что дэлать, брат? У мэня дэти много! — сказал он.

— Ладно… — кивнул стожар. — Я понял, якорный бабай. Ты думаешь, ты самый хитрый? Прекрасно! Ева, ори «Я принцесса! Меня похитили!». Запомнила? Ори вон туда, в оповещатель! — Он показал на большое, словно из воска вылепленное ухо на приборной панели джинна. Джинн торопливо попытался накинуть на ухо тряпку:

— Какой такой прынцесс? Нэт тут никакой прынцесс! Никто тэбе нэ поверит, сэстра!

— Какая разница: поверят или нет. Когда Ева начнёт вопить, сработает оповещающее заклинание. Будет зафиксировано обращение. И обязательно пришлют экипаж на проверку. А это международным скандалом пахнет. Кстати, твоё корыто давно проходило магосмотр? Талисманы подвязаны правильно?

Ева набрала в лёгкие воздуха, но Филат легонько нажал ей пальцем на руку, чтоб повременила. И Ева сразу же вспомнила, что они и сами скрываются. Причём рискуют куда больше, чем джинн.

Однако таксист этого не знал и был склонен пойти на мировую.

— Зачем ругаешься, брат? Зачем обижаешь? Плати два магра — и иди! — сказал он.

Следуя указаниям стожара, Ева коснулась руки таксиста. Запястье у джинна было воздушное, но всё же ощутимое, будто погружаешь пальцы в липкий кисель.

— Сосредоточься! Ничего представлять не надо. Просто подумай!

«Два магра», — послушно подумала Ева и почувствовала, как из её пальцев в джинна перетекла жёлтая капля.

— Спасыбо, сэстра! Дэткам, сэстра! Много дэтков у мэня! — умилённо сказал джинн, и двери такси распахнулись. — Если нужно будэт куда поехать — зовите! Абу Али Хусейн ибн Ибрахим аль-Хайям ан-Нишапури! — крикнул он им, высовывая голову из магшины.

— Ага. По пятьдесят капов за метр… — сказал стожар.

— Нэт, брат! Уже дёшево будэт! Договоримся, брат! Счастливо, сэстра! Нэ свэти так рыжьём! — крикнул Абу Али Хусейн, и такси умчалось, совершая невероятные прыжки через мешающие ему автомобили. Теперь, когда пассажиров не было, Абу Али вообще с магшиной не церемонился. Магия магшины заключалась явно не в тех её частях, которые можно испортить или разбить.

— Уф! Опять чуть не влип в историю! — покачав головой, сказал стожар. — С джиннами всё непросто… Пообещают не убивать тебя — а потом скинут с ковра-самолёта.

— Нарушат клятву?

— Почему? Они обещали не убивать, а про не скидывать с ковра речи не было. Убила тебя земля! Или обещают не проливать кровь — и тут же утопят. В общем, Восток — дело тонкое.

— В ларец тебя тоже джинн засунул? — спросила Ева.

— Засунул-то джинн, да открыл его не джинн… — непонятно объяснил стожар.

— А каково это — сидеть в ларце?

Филат подвигал губами:

— Время проходит как длинная размазанная ночь, и физически ты не меняешься. Что-то такое бредится. Словно тебя кто-то напугал, ты в ужасе восклицаешь «О-о-о-о-хо-хох!» — а это всё тянется, тянется до бесконечности, а когда наконец доходишь до «хох», то уже всё… Ларец открыт, и ты на свободе!

— Ты видел всё, что было в вагоне?

— Кое-что видел, а потом сразу спрятался… — неохотно ответил стожар и заметно помрачнел.

⁂

День был тёплый. На новой детской площадке недалеко от Сретенского монастыря носилась детская мелочь. Рядом на лавке дремал смешной старичок в яркой лыжной шапочке. Один мальчик закричал приятелям:

— Давай в вампиров! Я всех кусаю, а вы убегаете!

Старичок в лыжной шапочке открыл глаза и, поморщившись, спросил:

— Господа, а нельзя поиграть во что-нибудь здоровое? В салки, в вышибалы? Кирпичами, на худой конец, покидаться? Что ж вас тянет на всё такое маргинальное?

Дети тревожно покосились на него и на всякий случай отбежали.

— Какой дед интересный! — шепнула Ева.

— Да, неплохой. Он завязал… — рассеянно ответил Филат.

— Завязал? С чем завязал?

— С прошлым. Они с Дракулой вместе начинали, но потом разошлись дорожки. Вначале этот дедок лавку мясную открыл, это где-то при царе Борисе было, потом, в петровские времена, занялся помидорами — они тогда в новинку были… Это он первым в Россию помидоры привёз и моду на них ввёл. Они тогда назывались pomo d`oro — «золотое яблоко» или «яблоко любви». Делали из них приворотные зелья! Считалось, что невозможно не влюбиться в женщину, которая накормила тебя помидорами, а цветок помидора приколола на платье!

Ева с тревогой взглянула на старичка. Тот, почувствовав её взгляд, привстал и приветливо улыбнулся, продемонстрировав желтоватые зубы, из которых глазные выглядели заметно белее. Ева в ответ улыбнулась ему тоже.

— Правильно всё сделала! — шепнул Филат, незаметно стиснув ей руку выше локтя. — Прям учить ничему не надо! Когда мы улыбаемся, мы показываем противнику, что у нас тоже имеются зубы и мы тоже можем кусаться… Мол, лучше будем друзьями!

Старичок, видно, тоже истолковал улыбку Евы в таком же стожарском смысле, потому что галантно раскланялся, шаркнув по песочку ножкой. Тут надо не забыть, что дело происходило на детской площадке и вокруг бегали хорошо упитанные, в вампиров играющие дети.

Кивнув старичку, Филат потащил Еву по направлению к ближайшему дому. Закруглённый угол этого дома смело нарушал всякую строительную геометрию, выступая, как нос корабля. Дом был подобен «Титанику» — громадному, не затонувшему, невесть какими волнами занесённому в центр сухопутной Магсквы. Круглые иллюминаторы стали полукруглыми частыми окнами, железные бока окаменели, пароходные трубы превратились в кирпичные.

«Ул. Сретенка, 9», — прочитала Ева на синей вывеске.

— А там, куда мы идём, вампиры есть? — спросила она мнительно.

— Вряд ли. Хозяин «Тихой пристани» на дух их не переносит. Какая-то запутанная семейная история с покусанными родственниками. Вон, значок видишь? — Филат кивнул на едва заметный знак в арке, нанесённый из баллончика. Знак походил на головку чеснока. — Это означает, что упырям вход воспрещён. Но они всё равно временами заходят поскандалить. Мол, не толерантный подход, предвзятое отношение и всё такое. Такие битвы тогда начинаются — вся Сретенка ходуном ходит. Видишь? — Филат ткнул пальцем в водосточную трубу, из которой был выгрызен — это было ясно по отпечатавшимся зубам — приличный кусок.

Чем ближе подходил Филат к дому-«Титанику», тем озабоченнее становился.

— Погоди… Давай пару минут посидим… Тревожусь я за тебя… У тебя вроде рыжьё есть — но ты ведь не маг? Больно уж странно себя ведёшь и ничегошеньки не знаешь!

⁂

Место, где стожар предлагал посидеть, было укромное: крошечная скамеечка, сваренная неизвестным умельцем из железнодорожных рельсов. Располагалась она метрах в тридцати от дома-«Титаника». Рельсы были холодные и мокрые. Ева открыла рюкзак, мучительно прикинула, на какой из учебников сесть, и выбрала алгебру.

Стожар уселся рядом, вытянув ноги. Ноги у него были худющие, вытертые на коленях джинсы пузырились и не отличались чистотой.

— Чутьё у меня на это дело, стожарское чутьё. Рыжьё у тебя интересное! С потолка такое не падает. Где надыбала? — спросил Филат.

Под мышкой у Евы шевельнулся котошмель.

— Нигде, — с вызовом ответила Ева.

— «Не знаю» или «не скажу»? Ладно, дело личное… Все имеют право на тайну. Я в электричке тебя видел и знаю, что ты не с этими… то есть не с Пламмелем, и от магзелей бегаешь… Это мне понравилось. Хорошо, когда человек сам за себя и никому не верит… — Стожар взглянул на закруглённый дом. — Слушай… Местечко тут аховое… ты держись со мной рядом и помалкивай… морок у тебя хороший, отпугивающий, с истерическим оттенком. Маги ниже четвёртого уровня его не просветят, а которые повыше, те, если и просветят, помалкивать будут, приглядываться… Народ тут осторожный. Элементали нейтралитет держат. Сказочники тоже… Они если и увидят что в тебе, магзелям докладывать не станут. Им что магзели, что люди — без разницы… Они в наши разборки не встревают, как мы не встревали бы в разборки мух и, допустим, комаров. Понимаешь?

— Нет. Кто такие сказочники?

— Русалки, феи, лешие, кентавры, дриады, домовые и прочие антропоморфные, которые раньше нас появились, в эпоху молодого мира… Они настолько древние, что им отдельных людей даже особого смысла запоминать нет — у нас слишком быстро меняются поколения… Разве что какой-то слишком уж интересный человек!

— А элементали кто такие?

— О, элементалей целая куча! Духи стихий. Обычно выделяют духов воздуха, огня, земли, воды… Но на самом деле существуют ещё плазма, звук, молния, свет… Тут лучше не вникать — всё равно не разберёшься. Например, элементали воздуха. Они есть?

— Ты их сам только что назвал!

— А что такое воздух? Нету никакого воздуха! — Филат вскинул руку, загибая пальцы. Пальцы у него были сильные, длинные, но сомнительной чистоты и с обкусанными ногтями. — Воздух — это… вспомнить бы… двадцать один процент кислорода, семьдесят восемь процентов азота, один процент аргона и полпроцента углекислого газа. И вот какой-нибудь элементаль, допустим, повелевает азотом. Другой пытается рулить аргоном, а третий — кислородом. Конечно, всем кислородом он повелевать не может, один дух в смысле… У него на это магии бы не хватило. Какая у него сила? Ну магров в триста, примерно. На триста магров можно испортить погоду над какой-нибудь деревней, но на город уже сил не хватит… Ясно?

Ева вежливо замычала. Мычание — звук универсальный. Его можно истолковать в самом разном смысле.

— Опять же! Например, элементаль кислорода… Он, получается, к воздуху приписан, раз кислород? А в воде — H₂О — кислорода что, нет? Значит, он, получается, и по ведомству воды проходит? А огонь? Ему для реакции кислород не нужен? А водородные элементали? Эти вообще из цикла «в тихом омуте»… Сидят такие тихие-тихие, пальцем в носу ковыряют, а чуть что — начинают всех запугивать водородной бомбой! — Внезапно Филат замолчал и напрягся.

К дому номер девять по Сретенке, раскачиваясь, приближался странный тип. Был он огромного роста, очень плотный. Земля под ним содрогалась. Порыв ветра распахнул его расстёгнутый плащ, и Ева увидела тело из красной глины. Внутри глины различался ещё один силуэт — как бы человек изо льда. Внутри ледяного человека, примерно на уровне его грудной клетки, помещался маленький силуэт человека. Этот был уже ничем не заполнен, и грудь гиганта зияла пустотой.

Великан дошёл до антикварного магазина — крошечного, занимающего буквально одну комнату на первом этаже, — быстро оглянулся, что-то сделал с дверью и исчез.

Ева дико уставилась на Филата:

— Ты видел?!

— Ага… — кивнул он. — Прям без морока шастает! Хотя, думаю, морок у него всё же имеется… Которые совсем без магии и не сказочники — те его обычным человеком увидят.

— Кто это?

— Албыч. Личность уникальная. Голем, потерявший душу. Слышала что-то про големов?

Ева вспомнила гиганта в электричке, мраморную голову которого расколол Пламмель.

— Даже видела. Атланты разве не големы?

— Атланты — големы для армейских и полицейских нужд. Албыч умнее любого из них в сотню раз, да и магии в нём гораздо больше.

— А зачем изначально лепили големов?

— Для совершения какой-либо разовой миссии. Разрушить стену города, раскидать неприятельское войско. Големы не боятся стрел и пуль. Первое время главную миссию голема записывали прямо у него на лбу.

— А когда миссия была выполнена, голем рассыпался на части? — спросила Ева, что-то смутно припоминая.

— Поначалу так и было. А потом госмагов задушила жаба, и это правило стали хитро обходить. Чтобы голем не рассыпался, в голову ему вкладывали бумажку с текстом, а на бумажке писали что-то абстрактное — такое дело, которое нельзя выполнить целиком и полностью. Ну там «Мой труд — родину защищать!» Не «защитить», а именно «защищать». Поди пойми — выполнил ты миссию или можно ещё маленько позащищать?.. Но с Албычем тут всё сложнее. Он не обычный голем.

— А какой?

— Единственный в своём роде. Обычные големы туповаты — но не Албыч. Албыча кто-то сделал много лет назад. Многие говорят, что Фазаноль, хотя прямых свидетельств нет, — по лицу Филата прошла тень какой-то давней тревоги. — Албыч — трёхконтурный голем. Снаружи он из глины, внутри — голем из льда. Это даёт ему интеллект. Все ледяные существа имеют способности к математике. Строение кристаллов, сложнейшие формулы — это им как семечки щёлкать.

— А лёд не растает?

— Пока, как видишь, не растаял. И третий контур внутри Албыча — это огненный человек. Это его душа.

— Но там ничего нет!

— Да. Душа потерялась. Причём уже давно. Албыч ходит и её ищет. А пока что он без души, и связываться с ним тебе не советую. Опасный очень тип, сильный и умный. Магзели давно к нему подбираются, да всё впустую.

— А для какой цели был сотворён Албыч? — спросила Ева.

— Быстро схватываешь… А вот не знаю! Ну, может, Фазаноль знает, если правда, что он его сотворил. Хотя, видишь, за двести лет Албыч так и не выполнил свою цель. То ли цель слишком большая, то ли что-то пошло не так, когда потерялась душа. Это единственный в мире голем с душой, хотя и потерянной.

— А буквы на лбу нельзя прочитать?

— Буквы на лбу давно уж писать перестали. Некоторые, правда, голему татуировку какую-нибудь за ухом сделают мелко, а порой напишут непонятное пророчество: «Этот голем задует солнце!» И несчастный голем, всё на свете перепутав, всю жизнь бегает за Пушкиным и дует на него, потому что Пушкин — солнце русской поэзии.

— Кто такой Фазаноль? — спросила Ева.

И сразу же почувствовала, что последний вопрос был лишним. Стожар тревожно оглянулся, проверяя, не стоит ли кто за спиной. Потом стал грызть ногти — ну что за детский сад! Раз уж взяли тебя героем — так будь хоть в привычках своих величествен!

— Фазаноль… У него огромные запасы жёлтой магии. Колоссальные! Его ищут, конечно, но вряд ли когда-нибудь найдут.

— А откуда он взялся?

— По слухам, Фазаноль родился в западных губерниях Российской империи лет около двухсот назад. Детство провёл как положено всем злодеям. Не кушал кашку, огорчал маму, дёргал кошек за хвост. Потом подрос и стал сидеть в отцовской лавке. Отец чем-то приторговывал, что-то менял, вроде даже скупал краденое. А однажды — неизвестно как — Фазаноль получил очень много жёлтой магии. Говорят, он слился с титаном или с какой-то древней магической тварью… То ли он её убил, то ли как-то иначе. Тут никто ничего не знает… С этого мгновения сын лавочника просто исчез.

— Жёлтая магия — это рыжьё? — спросила Ева.

— Само собой. Его извлекают из магических существ! Рыжьё — это их жизненные силы! Когда животное тебя любит, оно радостно делится этими силами и само не ослабляется… Ну вроде как солнце, отдающее свой свет. Или как шерсть у овцы. Её стригут, но овца от этого не сильно страдает. А вот когда ты животному враг… Тут они рыжьё обычно не отдают — их надо убить, ранить, всячески ослабить. Вроде как сдирать шерсть вместе со шкурой. И так долго бедолаг преследовали и убивали, что они уже человеку не верят — прячутся, нападают первыми, драконы выдыхают огонь… кто как может…

Ева кивнула. Что-то уже начинало складываться.

— А откуда вообще взялась жёлтая магия?

— Жёлтая магия — магия молодого мира.

— Первомира?

— Да. Вроде этого. Вспомни греческие мифы! А ведь это ещё отголосок! Когда появились греки, чудеса уже шли на убыль. Магия иссякала. Но и тогда ещё оставались титаны, циклопы, горгоны. Стоглавые чудища, сторукие, стоногие — какие угодно… А до этого что творилось в молодом мире? Представить себе боюсь! Какая-нибудь скромненькая с виду зверушка могла выпустить пятиметровый фонтан плазмы, после чего скромно спрятаться под листик. — Стожар в восторге подпрыгнул, забыв, что сваренная из рельсов скамейка скользкая. Съехал с неё, свалился на спину, но и на асфальте продолжал радостно говорить: — И главное!!! — до сих пор непонятно, откуда магия бралась. Ну что сила первотворения — это ясно. Но вот как она распространялась? Одни считают её остаточной энергией создания молодой Земли. Другие — что тут как-то замешаны вулканы, потому что многие чудища именно из недр прорываются… Третьи говорят, что магия выступала по утрам как роса — мелкими такими каплями, и были эти капли повсюду, миллиарды капель! Они испарялись, смешивались со всей остальной водой, включались во всеобщий круговорот и таким образом наполняли Землю чудесами. Потом, уж не знаю по какой причине, всё стало оскудевать, и теперь магии не так уж и много… Её приходится буквально наскребать по каплям! Оттого и слово «кап» — минимальная единица измерения магии. — Филат поёрзал лопатками и забрался на лавочку. — Например, чтобы поднять вон ту бумажку… — он кивнул на обёртку от шоколадки, которую ветер толчками двигал по улице, — мне нужно потратить пять капов. Это не очень много, но лучше я подойду и подниму её рукой, потому что… пословицу знаешь?

— Копейка рубль бережёт?

— Это у вас. У нас — кап магр бережёт… Но суть ясна!

— А чтобы поднять вон ту машину, сколько нужно капов? — спросила Ева, кивнув на припаркованную легковушку.

— Капов? Тут уже не капов — думаю, магров пять… В одном магре сто капов. Так что машинами швыряться — удовольствие дорогое, да и запреты опять же. Не стоит лишний раз к себе внимание привлекать. Людям потом, правда, память подправляют, но это большая возня…

— То есть магры — это деньги?

— И деньги, и не деньги. Это измерители мощности магии. Но одновременно как бы и деньги, потому что их можно передавать друг другу. Например, ты могла бы передать мне своё рыжьё… чисто теоретически… — Филат кашлянул с преувеличенной застенчивостью. — Всякое магическое действие сколько-то стоит! — продолжал он. — Вскипятить холодную воду до состояния горячей — примерно девять капов. Это если стакан. На чайник потратишь гораздо больше. Поэтому мы магию бережём и пользуемся обычным электричеством.

Конец ознакомительного фрагмента.