Педсовет
Потеха был на пару лет младше меня, и звали его так по причине сокращения его идиотский личности в часть фамилии. Мне, к сожалению, не повезло, и этот выкидыш пьяного соития жил в соседней квартире. Так или иначе, мы сталкивались периодически и даже начали заходить друг к другу. Для Потного было в кайф конечно, что он знаком и общается с старшеклассником. Думаю, что я был пугающим карательным органом в его рассказах о том, что будет, если кто-то из его одноклассников что-то и как-то дыхнет неправильно в его сторону. Ну, черт с ним…
В школах времена года были перетасованы с временами увлечений. Бывали сезоны, когда все ходили на стройки и плавили из каких-то сеточек свинцовые биты и солдатиков и там же прыгали со строительных лесов в кучи песка. Бывали времена, когда все варили из сахара петушков или собирали фантики и вкладыши от жвачек и играли на них на полах, хлопая по ним ладошками, чтоб перевернуть. Сезоны кубиков-рубиков, монополий, плевательных трубочек для пережеванных бумажек, стрельбы резинками из трусов и черт знает, ещё чего. И вот, кто-то как-то показал на руке, что если всосать сильно кусок кожи и подержать в вакууме, то в результате сосуды в этом месте кожи ломаются, и образуется синяк, в простонародье — засос.
Теперь давайте-ка представим придурков-пубертатов, узнавших столь необычное и новое! Разве могут они просто сидеть и молча смотреть в стену со всем этим внутри костяного шара с глазами?!
В итоге, когда наступала перемена два или три идиота неожиданно набрасывались на какого-нибудь одноклассника и, завалив его прямо на парту, удерживая, ставили ему прямо на шею или руку засос. Все это было действительно весело, и борьба, и процесс брани, и удержание, и крики с шутками всех окружающих. Наконец, нападающие отпрыгивали разом с жертвы, и далее «меченого» можно было уже трогать за живое следующие 3–7 дней, придумывать любые шутки и истории про него.
Так все и веселились. Весь класс, может за исключением пары самых здоровых детин, ходил с засосами. Все это касалось мужиков, конечно, девочек мы уже отрезали тогда от настоящих людей.
И вот однажды, когда мы сотрясали нашим обычным гоготом физкультурную раздевалку и кидались друг в друга кедами и носками, в раздевалке волею какого-то пьяного случая материализовался Пота. Лицо его как всегда излучало глупость, интересующуюся всем, кроме смысла его бесполезной жизни… Поняв, что кидаться Потным мы не можем, мы вынуждены были искать ему какое-то другое применение. Что-то щелкнуло, и я обнял родного соседа. Ребята все поняли и тут же придержали пионера. Я чмокнул его в щеку и завис. Тот замер от неожиданности на какое-то время… Что происходило в этот момент между его двумя нейронами мозга?! Может именно тогда и там между ними и установилась впервые связь! Секунд через несколько он робко пошевелился, но почувствовал, что очень плотно обнят…
«Вот как оно в восьмом Б» — наверное, подумал Потный! Еще через несколько секунд он предпринял ещё пару неудачных попыток. И тут по какому-то творческому мановению я понял, что с румянцем Буратино наш герой будет значительно более ценен для всех нас! Мы перекатили его, в прошлом такую бесполезную голову, на другую сторону, и я вновь завис в вакуумной близости.
Времени каждого засоса хватало на кипящую мыслительную деятельность, и следующий пункт приложения был определен мной на середине лба. Я уже подустал, поэтому на лбу расписывался кто-то из наших. Но перемена все не кончалась. К сожалению, и после всей проделанной работы Пота раздражал нас явной асимметрией, и, как истинный художник, я понял, что нижняя точка креста — это подбородок! Так и было сделано. Повертев нашу модель с четырьмя пока красными кругами на циферблате, мы, очевидно, представили, как все это будет смотреться в серо-фиолетовом через пару дней, и поняли, что картина все же не окончена до конца. Будучи перфекционистами, мы не могли бросить Мону Лизу без улыбки. Последним штрихом следующей счастливой недели Потехи стал синий конец его носа вместе с частью ноздрей. Прозвеневший звонок оставил уши нашего подопечного в девственной нетронутости.
Педагогический совет вызвал моих родителей не в первый раз! Нас уже судили когда-то за нарисованную в «пронографическом» стиле на промокашке в пятом классе Иру Иконникову. Тогда, в пятом, речь шла о сексуальной распущенности и унижение советской морали, и о всех остальных ужасах, связанных с коммунистическими женщинами. Меня тогда размазывали вопросами типа: «Может ты и Валентину Терешкову так нарисуешь?!». Я, конечно же, потупившись и пряча глаза в пол, отвечал: «Ну что вы?! Терешкову — конечно же нет, никогда!»
О чем же говорить теперь?! Жалобу и истерику директору школы принесла сама Потная мать, и ужасом для нашей семьи теперь было сталкиваться с ней на лестнице или в лифте. В качестве бесплатного бонуса эта маманя ещё и присутствовала на педсовете вместе со своим образцом клоунского реализма и со всеми нашими коммунистическими школьными старухами-учительницами. Старухи сверлили диоптриями очков то леопарда, то нас и похоже даже не находили в этот раз слов… Находится в этом немом кино было невыносимо. Как же я тогда сожалел, что попался. Бедная мама! Представляю, какого было ей! Ведь у нас действительно не было ни единого оправдания или даже объяснения…
