Добрый 2

Дмитрий Дмитриев (2024)

Заоконье встретило меня занудным моросящим дождём. Тем самым дождём, который мог зарядить и на неделю. Желание вылезать под него, пусть и из запущенной и неопрятной, но сухой квартиры не появлялось. Я ещё раз с тоской осмотрел двор с высоты своего окна, и… Глаза. Три пары глаз пристально смотрели на меня с улицы. Я не видел тех, кому они принадлежали. Дождливая пелена, высота далеко не первого этажа и, в конце концов, миллион лет не мытые оконные стёкла. Конечно, я не видел. Я просто почувствовал. И чёрт возьми я знал, кто на меня сейчас смотрит…

Глава 8

— Ну здравствуй, зятёк. — Голос Лои встретил меня ещё до того, как я открыл глаза. — Так же в вашем мире это называется? — уточнила королева гелов.

— И вам не хворать, — буркнул я, открывая глаза, и понял, что нахожусь не в своей квартире и даже не в своём мире.

— А ты молодец, не подвёл, — похвалила меня Зара.

— И вам здрасьте.

— А я всегда была в нём уверена, — вставила свои двадцать копеек Болотная-старшая.

— Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? И вообще, где я?

— Это теперь твой мир, — ответила Лоя. — Правда, некоторые предлагали с тобой не возиться, — лаконичный взгляд на Зару чётко обозначил этих некоторых, — но мы же ни такие кровожадные.

— Значит, объяснений не будет, — сделал выводы я.

— Тебе здесь понравится, — проигнорировав моё бурчание, продолжила Лоя. — Здесь у тебя будет всё, к чему ты так стремился в своём мире. Море бесплатной выпивки и интересный собутыльник.

— Что ещё нужно, чтобы достойно встретить старость? — добавила Болотная.

— Или покончить жизнь самоубийством, утопившись в столь желанном алкоголе, — проворчала Зара.

— Не дождётесь.

— Как знать, вечная жизнь, а именно её обещала тебе моя дочь, это то ещё бремя. Лет через сто, может, единственным выходом будет именно самоубийство.

— Нет, такого удовольствия я вам не доставлю, — твёрдо пообещал я.

— Вот через сто лет и расскажешь, — улыбнулась в ответ Лоя.

После этих слов Лоя, Зара и Болотная-старшая просто стали исчезать, не сходя со своих мест. И никаких там шагов с закрытыми и открытыми глазами. Просто подёрнулись туманом и медленно исчезли. Точнее, не медленно, а очень даже быстро. Я только и успел, что открыть рот, то ли для вопроса, то ли для пары неприличных слов. А уже всё. И спросить не у кого. И обматерить некого.

Вокруг тишина.

Одиночество.

Благолепие.

И мычание из ближайших кустов.

Стоп! Мычание?

Вот что меня никогда не останавливало, так это неизвестность. Я как тот персонаж из фильмов ужасов. Буду упорно идти на всякую непонятную хрень, будь то шорохи, скрипы, стоны, стуки или, вот как сейчас, мычание. Единственное — не буду задавать дурацкого вопроса: «Здесь есть кто-нибудь?» Нет, нет, нет. Не моё. Молча, но упорно.

— Етить твою мать! — вырвалось у меня, когда я раздвинул ближайшие кусты. — А я думал, что против лома нет приёма.

Выразительное мычание было мне ответом.

— Нет, зубами это не перегрызу, — честно признался я, на глаз оценив крепость связывающих пленника пут. — Тут болгарка нужна как минимум. Даже нож не возьмёт.

Погасшая надежда в глазах связанного была мне немым укором.

— Ну ладно, ладно, попробуем перетереть, — пообещал я, подбирая подходящий камень. Всё равно, как я понял, спешить некуда.

— Суки! — выдал Великий вождь вытаскивая кляп, после того как перетёртые мной путы упали с него.

— И это всё?! — невольно вырвалось у меня. — Я тут три грёбанных часа обливался потом, стёр руки до кровавых мозолей, чуть не сдох от теплового удара, и даже маленькое «спасибо» не родилось в твоей гранитной башке?

— Мог бы взять нож, — пробурчал в ответ Великий. — У гургута нож всегда на поясе.

Действительно, на поясе Великого вождя болтался тесак впечатляющих размеров. Не заметить его мог только слепой. Или даун. А если быть точным, то слепой даун, коим я себя и ощутил в полной мере.

— Пошёл ты, знаешь куда?! — выдал я вождю. — И даже не думай мне попадаться на глаза.

Сплюнув всю резко образовавшуюся обиду в сторону вождя, я развернулся и побрёл прочь от этого гада. Это ж надо! Я тут парюсь, а у него, оказывается, нож. Нож! Ну тварь же, а? А ведь на брудершафт пили. Почти. В стриптиз ходили.

То, что у Великого вождя был кляп во рту, мной в расчёт не бралось. Мог бы и глазами показать. И мычал бы, пока я не понял. Его же спасал. Вот оставил бы в таком виде, и пусть бы его муравьи склевали.

Клокотавшее во мне глубокое возмущение вселенской несправедливостью стало потихоньку отступать. А на его место пришла тяжелейшая усталость. Вот она достигла ног, и они, дружно подкосившись, плюхнули меня на песок, прямо на пятую точку. Потом она, усталость, резко перескочила на горло, и в нём мгновенно пересохло. Оглядев окрестности на предмет хоть какой-нибудь влаги, я понял, что Зарин намёк на самоубийство не такой уж и беспочвенный. Да я просто засохну, как египетская мумия. И ста лет не потребуется.

Знакомый кувшинчик буквально свалился мне в руки. В один протяжный глоток я осушил его до дна и даже потряс прямо в рот, добывая драгоценные капли. Только что не отжал в порыве страсти.

Второй кувшинчик возник перед моим носом, только теперь продолжением желанного сосуда была гургутская лапища.

— Я сказал не попадаться мне на глаза! — прорычал я.

— Как хочешь, — безразлично произнёс вождь, и лапа с кувшином поплыла вверх.

— Оставь! — рявкнул я и уцепился за кувшин.

На втором кувшинчике стало понятно, что в нём находится далеко не вода.

— Вот же запасливая скотина, — подумал я, как оказалось, вслух. — Спеленован был, как гусеница, а вино где-то прятал. Интересно, где?

— Значит, мир? — протянул свою лапищу Великий вождь.

— Нет, — отрезал я.

— Ну извини, я думал, что тебе камнем сподручнее.

— Думал он. Чем — вопрос?

— Ещё хочешь? — Тритий кувшинчик образовался в лапище вождя.

— Да, — ответил я так, как будто делал ему одолжение. — И где ты только их прячешь?

— Помиримся — расскажу.

— Э, нет, — замахал я руками. — Избавь меня от этих анатомических подробностей.

Короче, я ещё подулся для приличия. Недолго. Третий кувшин вина, да ещё и на голодный желудок, да ещё и после приличных физических упражнений во время освобождения вождя. Всё это вместе, так сказать, не располагает. А ещё если взять и те непонятки, которые закинули меня сюда… в общем, мне нужен был собутыльник. Великий вождь подходил на эту роль как никто другой. И я его простил. Нет, зарубочку на будущее оставил, но сейчас простил.

— А чего, закуска-то найдётся? Или как алкашня подзаборная будем?

— А то, — выдал Великий. — Пойдём.

— Пойдём, — резво вскочил я на ноги и плюхнулся обратно на пятую точку. Видимо, усталость скооперировалась с вином, и этот новый альянс принял декларацию по моему обездвиживанию. — А сюда принести не вариант?

— Легко, — ухмыльнулся вождь. — Отдыхай.

***

— Значит это ВИП-тюрьма? — в очередной раз переспросил я Великого вождя.

— Тюрьмой это назвать сложно, — не согласился с моей формулировкой вождь. — В рамках этого мира мы абсолютно свободны.

— Ага, свободны. Только еда появляется раз в сутки и в определённом месте.

— И выпивка тоже, — уточнил вождь.

— Причём в количествах, которое мы с тобой никак не осилим.

Великий вождь нетрезво кивнул, соглашаясь с моим утверждением.

— Значит, тюрьма, — продолжил я гнуть свою линию. — Следи за мыслью. Дальше, чем на полсуток, мы отсюда уйти не сможем. Пайка нам нарезана впритык на один день. Можно, конечно, поголодать, но смысла не вижу. Скопытится с голодухи при побеге вообще не вариант. Вот и получается, тюрьма на пищевой зависимости. Дёшево и сердито. Казематы строить не надо. Конвоиров и вертухаев нанимать не нужно. Кинул хавчика, и спи спокойно.

— И вина, — снова поправил Великий, хватаясь за очередной кувшин.

— Да прекрати ты бухать! — В порыве эмоций я выбил кувшин из нетрезвых рук вождя, за что словил обиженный взгляд. — Ты что, не понимаешь, что они специально столько вина нам кидают, чтобы мы спились и коньки откинули?

— Есть варианты? — нетрезво икнул вождь.

— Варианты есть всегда, — твёрдо заявил я. — И вообще, русские не сдаются. Вот ты русский?

— Я гургут.

— А я человек. И это не мешает мне быть русским. Русский — это состояние души. Понимаешь?

— Давай выпьем, — предложил Великий, — не сдаваясь.

— «Не сдаваться» это не значит «нажраться».

— Значит, вариантов нет, — резюмировал Великий и цапнул очередной кувшин.

Вздохнув, я вынужден был признать правоту вождя. Конечно, про себя и явно не подавая вида. И даже, поломавшись, взял кувшин. И пригубил его с видом глубокого одолжения, только ради Великого — просто классного парня. Но на душе вовсю практиковались в когтистом выскребании кошки. Вариантов действительно не было. И выхода не было. Даже маленькой лазеечки — и той не наблюдалось. Уж я бы протиснулся, если бы она была. Вариант с шагами и открытыми/закрытыми глазами не работал. Это первое, что я проверил. Короче, оставалось жрать, бухать и наслаждаться обществом Великого вождя до полного омерзения.

— Слушай, а за что тебя сюда? — задал я вопрос Великому, когда уровень концентрации вина в организме подвёл к состоянию поговорить.

— Власть, — коротко ответил вождь и замолчал.

— Пояснительная бригада будет или сам справишься?

— Моё общество единственное, в котором не правят бабы.

— Помню, вас за это на болота турнули.

— И сочинили сказки о нашей кровожадности, — поддержал меня вождь. — Чтобы все даже думать боялись в нашем направлении.

— Типа гургут — вселенское зло?

— Типа гургут — это смерть, — подкорректировал Великий.

— Увидишь гургута — убей его! Или он убьёт тебя!

— Похоже, — согласился Великий.

— Не думал, что предложу это, но давай выпьем.

— Поехали, — согласился Великий вождь. — А тут их девчонки у меня укрылись, — продолжил вождь после того, как мы выпили и, естественно, закусили; чай, не алкашня какая. — А они, между прочим, будущие правительницы.

— Ага, которых их мамашки хотели поубивать.

— Бред! — не согласился со мной Великий.

— Ну, не знаю, мне Ариэль все уши прожужжала про то, как эти три мегеры хотят извести своих отпрысков при помощи меня.

— Кто? — не понял Великий.

— Что конкретно тебе не понятно?

— Ариэль — кто? Про мегер примерно ясно.

— Ариэль — это водный дух. Просто она выглядит как русалка из дисне…

— А, старая маразматичка, — перебил меня вождь.

— И вовсе она не старая, — кинулся грудью я на защиту Ариэль. — И совсем не маразматичка.

— И тебя окрутила! — с прищуром констатировал вождь. — Тогда, может, и лучше, что тебя сюда закинули. По крайней мере, жизнь спасли.

— А можно как-то перемешать с подробностями столь веские обвинения? А то руки чешутся начистить одно гургуское рыло.

— Если бы мы были сейчас не здесь, то жить бы тебе оставалось ровно то время, пока мой кулак летел бы в твою хамскую башку. Но тут без тебя совсем с тоски подохнешь. Поэтому живи пока, — проворчал Великий вождь.

— Ладно, извини, — пошёл на попятную я. — Просто не вяжутся твои слова с образом Ариэль.

— Я же говорю, окрутила. Небось готов нырнуть к ней и остаться навсегда?

— Ну было дело, — признался я.

— А чего не нырнул?

— Хотел. Но мне сказали, что хвостом под зад — и на берег.

— Это она тебя так раззадоривала. Знаешь, скольких она так утопила?

— И зачем ей это? — всё ещё не верил я услышанному.

— А вот этого никто не ведает. У меня, когда с десяток гургутов утонуло, пришлось запрет вводить. Да только кого эти запреты остановят, когда перед тобой появляется мечта всей твоей жизни, которую даже представить сложно, а уж воочию увидеть… и не просто появляется, а готова прямо на всё.

— И как вопрос порешал?

— Слух запустил, — горделиво признался вождь. — Что видимость всё это. А на самом деле там страшила, которых свет не видывал. И утехи у неё настолько мерзкие и извращённые, что попавшие в её объятья предпочитают умереть самой лютой смертью, чем испытывать всё это. А трупов нет, потому что съедает она их. А тех, кто умереть не смог, ест живьём и долго. Сегодня ногу. Завтра руку. Послезавтра…

— И ты решил мне сейчас эту байку пересказать на новый манер? — перебил я вождя. — Только я не гургут, на меня такие детские сказки впечатления не производят.

— Да пойми ты, ей зачем-то нужны мужики. Причём гургуты, гелы, вары — без разницы. И именно мужики. Перед женским полом она даже не появляется.

— И опять промашечка у тебя Великий. И перед Зарой она появлялась. И к Маре, Хлое и Болотной гоняла, когда я от сока дорго умирал. И беседовал я с ней в воде много раз. И, как видишь, живой.

— Не знаю, — засомневался вождь. — Может, ты ей для чего другого понадобился. И поэтому она тебя не тронула. Но гургутов моих она изрядно утопила.

— А может, они сами утонули.

— Гургут утонуть не может! — высокопарно отрезал вождь.

— Что за неверие в собственных подданных?

— Пожалуй, остаться одному не такая уж и тоскливая идея.

— Ладно, давай замнём про Ариэль для ясности. Ты меня не убедил. Я тебя не переубедил. Здесь её нет, поэтому заметём в дальний уголок и забудем до лучших времён.

Великий поднял кувшин и предложил жестом присоединиться к нему. Молча. Было видно, что обида ещё бурлит в нём, и лучший способ её угомонить — это залить изрядным количеством вина. И я его поддержал. И молчание тоже. Мне было над чем подумать.

— А тебя за что сюда? — Как оказалось, Великому вождю достаточно было пары глотков и пары минут, чтобы восстановить душевное равновесие.

— Не знаю, — честно признался я. — С их слов звучало как в благодарность за то, что я там что-то сделал и не подвёл. Только вот я ни хрена не делал. Да. Ещё, типа, должен им был спасибо сказать, что не убили.

— Странно, — медленно произнёс вождь, — и совершенно непонятно.

— А ты мне, кстати, так и не дорассказал, за что тебя. Соскочил такой на водного духа. Оболгал её по-всякому.

— Ты, кажется, замёл эту тему в какой-то там угол, — напомнил Великий. — Вот и не выметай обратно.

— Хорошо, — легко согласился я. — Так расскажешь или будешь увиливать?

— Долгая история.

— А поведай-ка мне, куда ты торопишься? Может, и я с тобой торопиться буду. Пока у меня перспективы на ближайшую вечность — это нажирать бока и сажать печень. У тебя, кстати, тоже.

— Вот как ты думаешь, — начал вождь после продолжительной паузы, — всем в нашем мире нравится, что здесь правят бабы?

— Ну, я не сексист. И если честно, мне глубоко наплевать, кто кем правит. Лишь бы результат был хороший.

Если Великий вождь и не понял про сексизм, то вида не показал. Хотя кто его знает, как ему растолковал тот переводчик, которые перетолмачивал словечки моего мира на здешний язык. И наоборот.

— А вот многим в этом мире не наплевать, — продолжил Великий. — Тебе уже рассказывали истории прихода баб к власти?

— Угу, — поддакнул я.

— Так вот, это всё происходило настолько давно, что многие начали сомневаться в кровавости тех времён. И тут немаловажную роль играют гургуты.

— Какую?

— Пугающую. Вот посмотрите: у гургутов правят мужики. И они самые жестокие, кровожадные и беспощадные особи этого мира.

— Встретишь гургута — убей его! Или он убьёт тебя, — повторил я недавние слова вождя.

— Именно так, — согласился вождь и отхлебнул из кувшина. — А вот теперь представь, что две будущие правительницы спрятались именно у гургутов. Пожили там. И вернулись живыми, здоровыми и счастливыми. Плюс братья Хлои немало расскажут о времени своего пребывания в гургутском племени. И что получается? Что гургуты — милые парни! А власть мужчин вовсе не означает беспрестанную резню всех и вся.

— И это пошатнёт все устои матриархата, — наконец въехал я.

— А ещё мы договорились с девчонками, что, когда они придут к власти, мы заключим перемирие и провозгласим сближение наших народов. Начнём с торговли, а дальше потянется и всё остальное.

— И поэтому они решили убить своих дочерей.

— Нет, поэтому они решили убрать меня, — возразил Великий вождь. — Не будет меня, Хлою с Марой изгонят из племени.

— А ещё лучше убьют свои же, а свалят на вас.

— Да что же ты такой кровожадный-то? В вашем мире все такие?

— В моём мире это детские шалости. И лучше тебе не знать, что творится в моём мире.

— Так вот почему тебя тоже закинули сюда, — догадался вождь.

— А вот мне это совсем не понятно, — не согласился я с Великим. — Или у вас какое-то извращённое восприятия и моём мире, и о его жителях?

— Нет у меня никакого восприятия, — отмахнулся вождь. — А вот у Лои есть. Она жила в твоём мире, и не зря она тебя изолировала.

— Тогда сразу убила бы.

— Да что ж ты такой кровожадный?!

— На самом деле я пацифист до мозга костей. Но обстоятельства заставляют меня пересмотреть доктрину моего отношение к этой троице.

— Давай выпьем, — вздохнул Великий. Видимо, переводчик сломался на пацифизме, а добила его доктрина, и он послал всех лесом.

— Ну, сегодня давай, — согласился я. — Но завтра будем думать на трезвую голову.

***

Завтрашнее утро выдалось таким, что я невольно вспомнил худшие времена своей запойной жизни. Для тех, кто хоть раз умирал от жутчайшего похмелья, описывать все непередаваемые ощущения не стоит. Как говорится, лучше не напоминать. А остальным я желаю не знать этого никогда.

С трудом приподняв голову, чтобы поискать хоть каплю влаги в пределах досягаемости, я с большим усилием подавил невольный стон, чуть не вырвавшийся из моей груди. Организм отказывался функционировать хоть как-то и желал сдохнуть, чтобы избавить себя от мучений.

До моих ушей донёсся стон Великого вождя. Он себя не сдерживал,и страдал открыто, ни от кого не таясь.

— А ещё воин, — прошипел я, с трудом переворачиваясь на четыре конечности.

— Если выживу — прибью, — пообещал Великий, то ли мне, то ли тем, кто нас сюда закинул и напоил этим суррогатом.

Четыре конечности дались не сразу. Пару раз руки предательски подгибались, и я втыкался лицом в данную планету. О том, чтобы встать на две задние конечности, не было не то что речи, даже мысли отказывались течь в этом направлении.

Шатаясь как при девятибалльном шторме, я героически добрался до огромного валуна, за которым вчера мы брали еду и выпивку.

Теперь уже и мой организм не смог сдержать стон.

Еды было море!

Но ни грамма жидкости!

Даже вина, которого вчера было немереное количество и в котором можно было купаться, утопиться, и напоить пол-Китая, сегодня не было ни грамма. И нужно ли говорить, что вчера мы выпили всё.

— Русские же не оставляют всё зло на завтра, — пробурчал мне на ухо Великий вождь, неслышно присоединившийся ко мне. — Как бы сейчас кувшинчик зла пригодился. Хотя бы и на двоих.

Спорить с Великим было по меньшей мере неразумно. Он был прав на сто процентов. Даже на сто пятьдесят. А если подумать, то и на всю тысячу.

— Предложения есть? — спросил я Великого, с трудом посмотрев на него снизу вверх. Хотя он тоже передвигался на четырёх, но в силу длины конечностей был заметно выше.

— Там есть родник, — мотнул головой Великий и рухнул на землю, поддавшись силе инерции.

— Где? — переспросил я.

— Там, — рука вождя указала направление.

— Я тебя не дотащу, — честно признался я.

— Себя дотащи, — посоветовал мне вождь и отключился.

— Да, хорошо, что я вам рецепт самогона не принёс, — похвалил я себя и практически ползком двинулся к роднику.

В этом мире родник тоже не подкачал и не опозорил своего гордого названия. Он был искрящимся, манящим, с ледяной и безумно вкусной водой. Да что там водой. Он был наполнен влагой под гордым названием Сама Жизнь. Кое-как доползя до этой «жизни», я тупо уронил голову в воду и стал неистово пить, даже не переводя дыхание. Удобно, когда твой организм функционирует в воде. С похмелья самое то. Не нужно отвлекаться, чтобы перевести дыхание. Можно пить, пить и пить. Но как оказалось, и этому бесконечному «пить» есть предел. И предел этот — границы тебя. Невозможно вместить в себя больше, чем ты есть на самом деле. Даже изрядно подрастянувшись в некоторых местах. С сожалением осознав, что в меня больше не влезет ни капли, я вытащил из воды голову и, перевалившись на спину, открыл глаза.

— А ты становишься опасен. — Голос Ариэль материализовался вместе с её образом. — Ещё пара таких пьянок, и мне будут негде жить. Ты вылакаешь всю жидкость.

— Ты как здесь оказалась?

— Я дух, — оскорбилась Ариэль.

— Не уподобляйся Иту, — посоветовал я. — Малолетство тебе не идёт.

— Завязывай пить. И так от памяти ничего не осталось. Тебе же сказали, что я могу перемещаться в любой из миров, где есть вода.

— Сама завязывай. Ты говорила, что можешь перемещаться в те места, где уже бывала. Поэтому увильнуть от ответа не получится.

— А кто тебе сказал, что я здесь не была? Вот то-то, — продолжила Ариэль, по-своему оценив моё молчание.

— Ну допустим, — пробормотал я после продолжительной паузы. — И чего надо?

— Помнится, при нашей последней встрече ты был поприветливей, если не сказать более.

— Да мне тут глаза приоткрыли…

— А ни тот ли старый озабоченный хрен, который сейчас помирает вот за тем камнем?

— Так, чувствую, у вас давняя любовь. Бр-р-р, — помотал головой я, — аж похмелье стало проходить. Готов выслушать твою версию.

— Сначала ты мне расскажешь, что наговорил этот, не будем произносить вслух, а потом — может быть.

— А где у меня гарантии, что после услышанного ты не прибьёшь единственного собутыльника в порыве праведного гнева? Где я другого найду?

— Могу предложить себя, — игриво усмехнулась Ариэль.

— Нет, — твёрдо отрезал я. — Собутыльник — это другое. Не нужно путать интеллектуальное пьянство с алкоголическим бля…

— Нарисовалась. Кто бы сомневался. — Бесшумно подкравшийся вождь заставил подпрыгнуть не только меня, но и Ариэль. Как он это сделал, было непонятно, но факт остаётся фактом.

— И тебе недоброго дня, — поприветствовала Великого Ариэль. — Может, поведаешь, что ты ему наговорил?

— Правду, — лаконично отрезал вождь.

— Всю?! — округлила глаза Ариэль.

Взгляд вождя явно давал понять, что большей дуры он не встречал.

Так, значит, всей правды я здесь не добьюсь. И Великий темнит. А эта вообще блондинку из себя строит. Вон, как глазами хлопает. Но ведь заразы. Любопытство-то никто не отменял. Что этих двоих может связывать, с учётом, что она дух? Или я что-то не знаю о духах? А точнее, я вообще ни хрена о них не знаю. А ведь не спросишь. Во-первых, не скажут. А во-вторых, вообще на эту тему табу наложат и за речью следить будут, чтобы случайно не проговориться.

Между тем, вождь с водным духом поиграли в уничтожающие гляделки и, видимо, сошлись на ничьей.

— И долго вы собираетесь загорать?

Судя по тому, каким тоном был задан вопрос, с роли блондинки Ариэль слезать не собиралась. И откуда только понахваталась?

— А у нас есть варианты? — вопросом на вопрос ответил Великий.

— Варианты есть всегда, правда, Серёжа?

Задав этот вопрос, Ариэль состроила такие глазки, что я чуть не захлебнулся слюной, состоящей из одних гормонов. И вместе с этим в голове огненными буквами заискрились слова Великого вождя про всех утопленников.

— Свои варианты оставь при себе, — твёрдо заявил Великий. — Мы как-нибудь собственные придумаем.

— Слушай, вождь, — Ариэль мгновенно скинула образ блондинки и стала той, которую я знал до этого, — предлагаю оставить наше прошлое там, где его ещё не было. — Указательным пальцем она ткнула меня в грудь. — Не время сейчас ворошить наше личное.

— А что за личное у вас было? — не смог удержаться я от вопроса.

— Тебя это не касается! — в унисон рявкнули вождь и русалка.

— Да и пожалуйста, — честно обиделся я. — Только и вы свои разборки устраивайте без меня, если меня это не касается.

С этими словами я решительно повернулся на сто восемьдесят градусов и, игнорируя пристальные взгляды, которые прямо физически ощущались жжением в черепной коробке, зашагал в сторону хавчика. Во мне вдруг проснулся зверский аппетит, что с похмелья наблюдалось нечасто. Точнее, редко. Точнее, никогда. И тут нате вам, прямо ГОЛОД. И прямо вот так — всеми большими буквами. Я просто физически ощущал, что если сейчас не закину в свой организм хоть каплю еды, то он съест сам себя изнутри, ни разу не поперхнувшись. Окрикивать и останавливать меня не стали. И я, беспрепятственно добравшись до еды, решил и здесь себя ни в чём не ограничивать. Хотя жидкость, вылаканная мной, успешно сделала это за меня и, поклевав немного, прямо как птичка, я понял, что наелся.

Что же у него всё-таки с Ариэль?

— Уф-ф нашёл. — Запыхавшийся голос Ита не позволил мне уйти в размышления.

— А ты где шлялся? — запоздало поинтересовался я у духа, понимая, что всё это время и не вспоминал о нём.

— Ты же сам меня послал к Маре, — обиженно надулся дух. — А когда я вернулся, ты куда-то пропал.

— Я тебя послал? — честно не вспомнил я. — Вот прямо так и послал? Типа, иди ты?

— Ну почти, — стушевался Ит. — Только вслух не произнёс, Хлоя помешала.

— Я тебя не посы… — начал я было излияние праведного гнева, но почти сразу заткнулся. Во-первых, слишком я стал ворчлив. А во-вторых, интересно же. — И как там она?

— Как это у вас называется? — помялся Ит, наверное, подыскивая нужное слово.

— Не томи, — мотивировал я духа.

— Бухает, — выдохнул лесной дух, вложив в неё всю гаму своих чувств.

— В смысле?!

— А у этого слова есть ещё какой-то смысл? — уточнил Ит.

— И что, вот прямо вот так и бухает? — спросил я, не веря словам духа.

— Да, — трагически выдохнул Ит.

— А где алкоголь берёт? Это же не щёлкнуть пальцами и намагичить литрушечку. Тем более сам говорил, что у нас магии нет.

— Твои эти приносят, как их там…

— Собутыльники, — подсказал я Иту, всё больше убеждаясь в его ненормальности.

— Точно! Ты их так называл, — обрадовался Ит.

— Ит, а ты мне сейчас не заливаешь? — зацепился я за последнюю соломинку. — Ну, врёшь, — поправился я, оценив мхатовскую паузу Ита, как полное непонимание вышесказанной фразы.

— Я дух, — ответил Ит.

— Блин, да что с вами, духами, всё не так! Вы что, даже не врёте?

— Я дух, — последовал гордый ответ, и я понял, что продолжать этот диалог по крайней мере бессмысленно.

— И вот как мне теперь попасть к этой начинающей алкоголичке? Целое поселение варов в опасности. Без сильной руководящей руки в данном, конкретном, матриархате начнутся раздрай, шатания и брожения. А любые брожения — без должной перегонки — чреваты социальным взрывом.

— Что? — Мой персональный дух окончательно потонул в моих словесных излияниях.

— Я говорю, что принцессу варов пора выцарапывать из рук беспробудного пьянства и возвращать к руководству пушистым бабским коллективом.

— Ими правит Зара, — наконец въехал в мои слова Ит.

— А дочка, значит, пускай во все тяжкие? А ещё дух, — пристыдил я Ита.

— Я ду… — начал было по инерции он, но, поперхнувшись последней буквой, исчез из звукового эфира. В визуальном, как вы понимаете, я его больше не наблюдал.

— Что-то я начинаю подозревать, что дух — это совсем не подарок, — попытался я спровоцировать Ита, когда пауза затянулась. — Или совсем-совсем, — не сдавался я.

Реакция была идентична прежней — никакая.

— Я бы даже сказал, что это наказание. Просто кара Господня.

Если даже лесной дух и знал про «кару Господню», то пожелал мне этого не выказывать. Стойкая оказалась скотиняка. Хотя, я думаю, скорее всего, и не знал. А переспрашивать не позволила его эта… «Я же дух!» В общем, тот ещё мерзавец. Я даже как-то и зауважал его. Взрослеет пацан. Интересно, что будет, когда вырастет?

Но на самом деле вопрос взросления моего личного духа занимал меня сейчас меньше всего. Точнее сказать, он стоял не на первом месте, и даже не на втором, и даже… Ну, вы поняли.

Мара и Алкоголизм.

Вот прямо так, с большой буквы.

Причём извечный вопрос «кто виноват?» не волновал меня ни капельки.

Ну да, да. Я.

В инквизиции, конечно, не признаюсь, но самому себе-то можно.

Я же не знал, что нежные варские организмы сродни чукотским. Пробку понюхал, и всё — зависимость.

Но что сделано, то сделано. Прошедшее время данного глагола меня сейчас не интересует. Меня, как и Чернышевского, интересует будущее время.

Что делать???

И делать это что-то нужно было с максимальной скоростью. А я завис в этом мире-тюрьме, как… не будем вдаваться в подробности. И болтаюсь здесь, как… это уже совсем не при дамах. Точнее, спиваюсь. И главное, собутыльника подобрали под стать. Вот захочешь — не прикопаешься. Интересно, кто в этой троице такой психолог и знаток тонкой человеческой души обычного российского алкоголика?

— Точно! — Внезапно пронзившая меня мысль заставила не только закричать во всю силу голосовых связок, но и подпрыгнуть на месте. — Зара!

И это казалось мне гениальным. Ведь кто как не мать? Именно она поможет вырвать своего ребёнка из цепких лап алкогольной зависимости.

Смотается в мой мир. Понавтыкает ей там по первое число. А главное, заберёт её. А тут пить нечего. Тот компот, что они зовут алкоголем, скорее порвёт тебя принятым внутрь количеством, чем напоит вусмерть. Единственное более-менее стоящее — это гургутское вино. А уже в самом названии звучит недосягаемость.

— Она хотела её убить.

Слова, произнесённые Ариэль, были похлеще ушата холодной воды, вылитой на макушку. И главное — неожиданно.

— Это с твоих слов, — поправил я водного духа, когда перестал икать. — Почему я должен тебе верить?

— Хм, — пожала плечами материализовывающаяся русалка. — Дело, конечно, твоё.

— Ещё скажи, что ты дух.

— Совсем идиот? — удивилась Ариэль.

— Ну я не в плане, что дух, — начал оправдываться я, — а в плане, что не врёте.

— Совсем, — твёрдо ответила сама себе русалка и даже кивнула для убедительности.

— Слушайте, а не слишком ли вы оборзели в своём духском величии? — начал закипать я.

— Даже не начинай, — спокойно проигнорировала мой вопрос Ариэль. — А то придётся остужать. Потеряем время. А его у нас нет.

— Вот этого добра хоть отбавляй, — обречённо махнул рукой я. — Время, этот мир да вождь гургутов — это всё, что мне оставили. Только как это поможет Маре?

— Это не поможет, — твёрдо заявила Ариэль. — И даже Великий вождь не поможет.

— Ага, ни сват, ни брат, ни бог, ни чёрт и даже всесильные рептилоиды беспомощноразведут лапками.

— Вот это вот всё, не знаю, что там оно значит, точно не поможет, — заверила Ариэль.

— Интересно, а во сколько тут пополняют запас алкоголя? Да и вождь куда-то запропастился. Ариэль, а ты с нами по винцу не желаешь? С красивой женщиной оно ведь в тысячу раз приятней.

Мощная оплеуха смела меня с места как кусок пенопласта под порывом урагана. Последнее, что я явственно запомнил, это чешуйчатый хвост, летящий мне прямо в голову.

Последующее течение времени воспринималось мной где-то на уровне подсознания.

Точнее, не так.

Где-то на краешках сознания, случайно затерявшегося во мне и покинувшего меня не полностью.

— Перестаралась. — Голос Ариэль выдавал высшую степень смущения.

— Баба. — Голос вождя был обличающе точен.

Всё, что происходило в дальнейшем, остатки моего сознания не зафиксировали, основываясь на каких-то своих соображениях.

***

— Вот и зачем было так? Не девчонка же.

— Ну, не сдержалась. Терпеть не могу, когда при мне идиота корчат.

— В том-то и дело, что он не корчит. Он такой и есть на самом деле.

— Тогда всё плохо.

— Что плохо-то?

— Считай, что это неважно.

— Не зли меня.

— А то что?

Слушать дальнейшие препирательства не было абсолютно никаких сил. Эта водная гадина приложилась на этот раз настолько серьёзно, что голова не просто раскалывалась. Она раскалывалась с изощрённой долей садизма. Была бы не моя — отрубил бы на хрен. Выкинул куда подальше. И стёр бы это место из карт всех времён и народов. Но свою было жалко и приходилось терпеть, превозмогая эту нечеловеческую боль.

Единственное, на что я был способен, это шикнуть на спорщиков, чтобы заткнулись.

И даже это шиканье мне далось практической потерей сознания.

— Что с ним? — спросил Великий вождь, оценив моё состояние.

— Да он вообще как-то сильно поменялся в последнее время, — ответила Ариэль.

— А это хорошо или плохо? — ещё сильнее озадачился вождь.

— Сейчас ему плохо, — ответила русалка. — Очень плохо, — добавила она через паузу.

— Это плохо называется хреново, — уточнил я, немного придя в себя, и тут же сильно пожалел об этом: хреново перешло в разряд, который цензурными словами не опишешь.

— Так помоги ему, — накинулся на водного духа вождь.

— Не могу. Тут не могу. Мои силы здесь не так действуют.

— Значит, вытащи его туда, где действуют, — не успокаивался вождь.

— Самый умный, да? Тут тебе что, проходной двор? Кто хочет — пришёл, кого хочешь — вытащил? Вас, между прочим, сюда не последние магички определили. И защиту втроём накладывали

— Перестань ворчать, — остановил Ариэль Великий. — Если бы я тебя не знал, и то бы не поверил. Ну давай, ты же умница, придумай что-нибудь.

— Умница-разумница, — заворчала Ариэль ещё больше, совсем не в свойственной ей манере. — И чего я только с вами связалась?

— Да давай уже! — Великий с силой тряхнул Ариэль за плечи. — Только ты сможешь ему помочь.

— Ты так говоришь, как будто он при смерти, всего-то небольшая головная боль.

На этих словах невольный стон вырвался из моей груди, давая понять, что про небольшую она сильно ошибается. И это соответствовало действительности на сто процентов.

— Значит так, ты его поломала, ты его и исправляй, — отрезал Великий, давая понять, что все пререкания исчерпаны.

— А только ли я его ломала? — проворчала русалка. — Не может же он от лёгонького ударчика вот так брать и концы отдавать.

Очередной мой стон показал, что может, ещё как может. Причём эти стоны вырывались из меня непроизвольно, без какого-либо участия с моей стороны.

— Его надо вытащить из этого мира, — твёрдо произнесла Ариэль, оценив мои страдания.

— Да что ты! — Аж прихлопнул в ладоши Великий. — Я тебе об этом уже целый час говорю.

— Может, тогда и скажешь как? — огрызнулась русалка.

— А вот тут уже самостоятельно, — не повёлся вождь.

— А знаешь, я придумала. Пожалуй, я его вытащу. И не такие уж они и умные. Не все варианты умеют просчитывать.

— Я же знал, что ты умница, — просиял Великий. — Давай вытаскивай уже нас. Что нужно делать?

— А давно это его превратилась в нас? — охладила пыл вождя Ариэль.

— Не дуйся. Какая разница? Как говорят в его мире, кто старое помянет, тому глаз вон.

Даже несмотря на моё предсмертное состояние, я абсолютно не помнил, что говорил это вождю, и поэтому сильно удивился.

— Это старое я тебе вовек не забуду. Но даже если бы и захотела, то вытащить тебя отсюда не смогла бы. Точнее смогла бы, но ты не согласишься.

— А можно для обычных воинов не говорить загадками?

— Для тупых воинов можно, — согласилась Ариэль. — Объясняю. Вытащить из этого мира я могу только в своей стихии. Зара, Лоя и Болотная не додумались туда поставить барьеры. Или не посчитали нужным. Тащить придётся долго. Задержать дыхание на такое время ты не сможешь. Вывод. Из этого мира я тебя вытащу только утопленником. Согласен?

— А его, значит, утопленником можно? Всё-таки прав был я…

— А он, в отличие от тебя, — перебила вождя Ариэль, — прекрасно существует под водой. Не знаю, где у него зашиты жабры, но это факт. Не веришь — сам спроси.

Вождь рассеянно посмотрел на меня, и я, превозмогая боль и головокружение, утвердительно кивнул.

— Тогда чего стоишь? — переключился Великий на русалку.

— До родника его дотащи, а там я уже сама.

Сильные руки вождя подхватили меня словно пушинку, и уже через несколько недолгих минут я летел в ледяную воду уже знакомого мне ручья.

Вода не только ласково приняла меня в свои объятья, но и притупила чувство боли.

— Готов? — поинтересовалась всплывшая передо мной Ариэль.

— Да, — ответил я, как всегда, выпустив пузырь воздуха.

— Да, вождь прав, ты такой и есть. Сколько раз повторять? Мысленно в воде разговаривай. Всё, давай руку. И лучше закрой глаза.

— А это ещё зачем?

— Чтобы водная живность не набилась, — то ли пошутила, то ли серьёзно ответила русалка и, уцепив меня за руку, резко стартовала на приличной скорости.

Глаза закрылись сами собой без моего на то позволения.

— Всё, приплыли, — констатировала Ариэль после продолжительного заплыва, во время которого я, несмотря на состояние, успел задремать. — Давай на берег.

Шлепок под мою пятую точку отправил меня на сушу.

— Прощай. — Вынырнувшая по пояс русалка помахала мне рукой.

— Подожди, а лечение?

— Лечение, — усмехнулась Ариэль. — А ты к себе прислушайся.

Протестировав своё внутреннее состояние, я понял, что от недавней предсмертности не осталось и следа. Так хорошо я себя не чувствовал очень давно. Точнее сказать, никогда. Ну, может быть, когда родился, хотя сильно сомневаюсь. Сам процесс не располагает к отличному самочувствию. И спросить про это не у кого. Сомневаюсь, что найдутся люди, которые помнят это стояние.

— Поскольку больной самоизлечился, лекари бессильны и умывают руки. Беги, спасай свою Мару. Только в этот мир не суйтесь. Второй раз я тебя не вытащу. Своей ошибки они не повторят.

— А ты? — сам не знаю почему, спросил я Ариэль.

— Пойду думать, как этого старого хрыча вытаскивать.

— Так что же между вами было?

— Не твоё дело, — огрызнулась Ариэль и, подпрыгнув, свечкой ушла в воду, не забыв на последок окатить меня водой.

— Рыба! — выплюнул я.

Новый фонтан накрыл меня с головой.