Мы из Тайной канцелярии

Дмитрий Дашко, 2013

Действие происходит в 1735-м году, во времена пресловутой «бироновщины». Восемнадцатилетний дворянин Елисеев начинает свою карьеру в Тайной канцелярии. Умному, честолюбивому и умеющему за себя постоять юноше не по душе бумажная рутина службы, и фортуна дает ему шанс проявить себя. Помощь приходит откуда и подумать было нельзя. Из нашего времени, из 21 века, к нему, в век 18-й, попадает его потомок из рода Елисеевых. У одного – природный ум и сила, у второго – дедуктивные способности и криминальные познания, опережающие текущую эпоху. Вдвоем они составят отличный детективный тандем. Они смогут распутать дела любой сложности, а на сложные дела служба в Тайной канцелярии зело богата. Шаг за шагом они будут продвигаться вперед, раскрывая одно запутанное дело за другим. Книга рекомендована для чтения лицам старше 16 лет.

Глава 5

Фельдшер, прибывший на машине «Скорой помощи», обескураженно развёл руками:

— Ничего не понимаю. Он что, спит?

— Со стороны это выглядит именно так, — мрачно кивнул профессор Орлов. — Но боюсь, что всё значительно серьёзней.

— Летаргический сон? — усмехнулся фельдшер.

— Вроде того, — задумчиво протянул Орлов.

Так и не пришедшего в сознание пациента увезли в одну из крупнейших клиник, специализирующихся на проблемах головного мозга.

* * *

С куртага семья князя Малышевского вернулась во втором часу ночи. Наскоро поужинав (закуски на куртаге подавали умеренные, только-только, чтобы у гостей брюхо не сводило), легли почивать: князь с супругой дражайшей в спальне, обе засидевшиеся в невестах дочери в своих светёлках.

На улице забрехал цепной пёс. Кто-то настойчиво заколотил в калитку и принялся кричать:

— Немедленно откройте!

По дому забегала-заохала проснувшаяся прислуга: дворовые девки, горничные, бабки-приживалки (княгиня питала к ним почти болезненную страсть — привечала сразу четырёх старушек — божьих одуванчиков).

Князь, взяв в руки заряженный охотничий штуцер, пошёл к калитке. За его спиной прятался лакей Прошка, державший в руках горящий подсвечник — других мужчин этой ночью в доме не было.

Жена и дочки пугливо поглядывали из окон.

— Кого нелёгкая принесла? — рассерженно рявкнул князь.

— Открывайте! Государево слово и дело.

Прошка охнул. Чем же его благодетель мог прогневать Тайную канцелярию?! Грехи за душой у князя водились (о многих лакей знал не понаслышке), но чтобы «Слово и дело»… Ужас какой!

Малышевский, провозившись с затвором, открыл. В подворье ворвалось трое: два солдата со шпагами наголо и статский чин в чёрном плаще, треуголке и в машкерадной маске на лице. Видимо секретные причины заставляли его скрывать свою наружность.

Князь глядел на нежданных гостей во все глаза, но ни единым признаком не выдал своего волнения.

— Кто будете и по какому поводу?

Статский подал ему свиток, чинно промолвил:

— Извольте прочесть. Тут всё изложено.

Малышевский развернул бумагу, близоруко сощурился:

— Прошка, посвети. Быстрее, стервец!

Лакей подошёл ближе, приподнял подсвечник и, стоя в такой позе, пытался заглянуть за спину хозяину.

По мере чтения князь мрачнел сильнее и сильнее. Закончив, вернул бумагу статскому, обиженно прошлёпал губами:

— Обыск?! У меня обыск?!

— Точно так, — откозырял человек в маске и убрал свиток за пазуху. — Приказано приступить к обыску незамедлительно.

— Я… я буду жаловаться! Самой матушке-императрице отпишу… Я во дворец вхож. Малышевских по всей России знают, — забормотал князь. — Сие — чудовищная ошибка! Я ни в чём не виноват.

— Виноват — не виноват, меня это не касается, — повёл плечами статский. — Благодарите Господа, что выдано предписание лишь на обыск, а не на ваш арест. Хотя, всё будет зависеть от того, что найдём. Может, ещё вместе прокатимся до Петропавловской крепости.

Он зловеще улыбнулся. И от этой улыбки у князя Малышевского, который когда-то брал штурмом Азов, а под Полтавой по колено в крови стоял, едва не подкосились ноги.

— Вашескородие, — обратился один из солдат, — прикажете начать?

— Давай, братец, — распорядился человек в маске. — Ищи любую компроментацию.

Последнее слово он выговаривал по слогам.

Солдаты вихрями влетели в тёплые сени, застучали башмачищами по лестнице, поднимаясь в людское. Князь, как был — домашнем архалуке, тапочках и ночном колпаке, медленно опустился на колоду для рубки дров.

— Что же такое на свете белом деется? — жалобно проблеял он.

А из дома уже слышался стук переворачиваемой мебели, треск вышибаемых дверей, грохот разбитой посуды и женский визг, переходящий в истерику.

— Простите, сударь, — вежливо откозырял статский. — Я должен подняться к моим людям, не то натворят делов.

— А я? Мне что делать? — потерянно спросил князь.

— Оставайтесь здесь, никуда не уходите. Надеюсь, я могу положиться на ваше слово, и потому не буду оставлять подле вас караул?

— Не убегу, обещаю, — робко сказал Малышевский. — Только не губите, милостивый сударь.

Человек в маске сдержанно кивнул и пошёл в дом, где уже вовсю шёл обыск. Солдаты, не зная усталости, обшаривали особняк Малышевских сверху донизу, ничем не гнушаясь, разве что под юбки женщинам не лезли.

Почему-то более всего их интересовал не кабинет, в котором стояло бюро с крепкими замками, где хранились бумаги (ключей от бюро не спрашивали, замки не сбивали); не широкие полки дубовых шкафов, ломящиеся от книг, а содержимое кошельков да шкатулок с драгоценностями князя, его супруги и дочерей. Вот только испуганные до смерти хозяева смогли осознать не сразу. Далеко не сразу.

Давно уже закончился обыск. Не найдя крамолу, но наведя немалого страху, солдаты и статский удалились, унеся несколько узлов, в котором бренчало и звенело богатство семьи Малышевских, дедами и прадедами нажитое.

Князь пил у себя в спальне сердечные капли, выписанные немецким лекарем, а потом долго молился перед старинными образами, вознося благодарность Господу, что всё обошлось благополучно, что его не заарестовали и не повезли в крепость.

Рядом тихо плакала и молилась жена, а за стеной в четыре ручья ревели дурёхи дочери.