Мент. Оперативный простор

Дмитрий Дашко, 2022

Водоворот событий захлестывает Григория Быстрова и выносит его из тихой провинциальной гавани на оперативный простор – в северную столицу. Петроград двадцатых годов. Жизнь бурлит в эпоху НЭПа: энтузиазм народных масс, показная нэпманская роскошь, комсомольцы, чекисты, трактиры, налетчики, извозчики, бывшие офицеры, контрреволюционные заговоры. Где-то тут гуляет Ленька Пантелеев, шалят другие банды и уголовники-одиночки. Милиции есть чем заняться, и Григорий Быстров оказывается во всё это вовлечен. Но главное, что он должен сделать – спасти мужа сестры от ложного обвинения в убийстве. Если оно, конечно, ложное… Книга рекомендована для чтения лицам старше 16 лет.

Глава 2

Я ожидал чего угодно, но только не этого.

— Катя, ты понимаешь о чём просишь?

— Иначе меня бы здесь не было, — сказала она.

— Почему ты думаешь, что мужа посадят?

— Я не знаю: посадят или расстреляют. Я не знаю новых законов. Я ничего не знаю, кроме того, что никого другого милиция не ищет! — запальчиво выкрикнула она.

— У тебя просто могло сложиться такое мнение, — вкрадчиво заговорил я. — Понимаешь, есть такое понятие — тайна следствия. Ни милиция, ни следователи — никто не имеет права выдавать служебные сведения посторонним.

— Боже мой! Ну как мне сделать, чтобы до тебя дошло! — Катя схватилась за виски руками и принялась качать головой. — Мне прямым текстом сказали, что убийца найден и что это мой муж!

Она остановилась, посмотрела на меня с тревогой и надеждой:

— Ты поможешь мне, брат?

У меня во рту стало сухо. Я мог бы сейчас наобещать всё, что угодно, вплоть до того, что достану звёздочку с небес. Но это было бы ложью.

— Давай сделаем так, — я включил деловой тон, обычно он хорошо действует на взвинченных людей и успокаивает, — мы вместе поедем в Петроград. Я схожу к следователю, к оперативникам, которые занимались убийством, поговорю с ними. Если, как и они, приду к выводу, что Александр — убийца, прости, Катя, но покрывать преступника я не стану. Даже если это твой муж.

— Хорошо, — кивнула она. — Только Саша не убивал. Я в это верю!

— Веры здесь мало. Нужны факты, — так же сухо продолжил я. — И вот если факты будут таковы, что у меня возникнет хоть вот столечко сомнений насчёт виновности Александра, — я слегка развёл большой и указательный пальцы, — то я приложу все усилия, чтобы разыскать настоящего преступника.

Её лицо просветлело, она кинулась ко мне с поцелуями, я на секунду деликатно приобнял её, но потом отстранил от себя.

— Подожди, Катя. Для начала мне бы хотелось бы развеять некоторые иллюзии.

— А ты стал начитанным, братишка. Вон какие слова употребляешь, — улыбнулась сестра. — Не о том речь, Катя, — я поморщился. — Я не хочу давать напрасных надежд. Это здесь, в городе, моё слово что-то да значит, и ко мне бы прислушались. Для товарищей в Петрограде я никто, допуск к делу мне не оформят. Значит, придётся действовать неофициально. Как понимаешь, Натов Пинкертонов и иже с ними любят только читатели бульварной литературы — органы следствия же их на дух не переносят. Поверь, никому не понравится, когда у тебя под ногами начнут путаться посторонние люди. Ребятам из петроградского угро — тем более.

— Я понимаю, — вздохнула сестра.

— И ещё один важный момент. Кем бы ты меня ни считала, но я обычный оперативник, не Шерлок Холмс. И я не умею по кучке табачного пепла вычислять убийцу. К тому же я буду действовать один — а раскрытие преступлений, как правило, результат слаженных действий целой команды.

— Но у тебя же есть я! — в сердцах воскликнула Катя.

— Есть. И, поверь, мне бы меньше всего хотелось, чтобы ты влезла в это дело, — заключил я.

— Тогда что мы будем делать? — растерянно спросила она.

— Для начала сходим поедим в столовую. У меня есть талоны на завтрак, я с тобой поделюсь. Потом ты останешься здесь, а я пойду к своему начальнику.

— Он тебя отпустит?

— Попробую уговорить, — без особой уверенности сказал я. — Если не отпустит — напишу заявление о собственном уходе. Семейные дела для меня намного важнее службы.

Катя снова прильнула ко мне, и я вдруг ощутил, как во мне зарождается настоящая братская нежность. Быть может, это заговорила частичка души настоящего Быстрова. Я понял, что не смогу подвести Катю, что из кожи вон вылезу ради неё и порву всех врагов на британский флаг.

И пусть я видел её первый раз в жизни, но уже любил как сестру, которой у меня никогда не было в той жизни.

Я обнял девушку, сквозь одежду почувствовал заострившиеся лопатки у неё на спине.

— Ты сильно похудела, сестричка! Наверное, голодала там у себя, в Питере.

— Ты тоже не похож на Гаргантюа, — улыбнулась она. — Выглядишь совсем как Паташон: такой же высокий, худой и задумчивый.

— Тогда пойдём, исправим это.

Мы отправились в столовую. К моему удивлению, сестра не столько ела, сколько любовалась мною, тем, как я уплетаю кашу, сваренную на чём-то вроде технического масла или какой-то другой гадости, способной вызвать приступ дикой изжоги, как пью несладкий компот, как вытираю рот за неимением салфеток и полотенец тыльной стороной руки.

— Ты очень изменился, братишка, — вдруг проговорила она. — Возмужал, повзрослел. Ты сейчас так похож на папу.

— Извини, я его тоже не помню.

— Понимаю, — закивала она. — Это всё проклятая контузия.

Катя спохватилась:

— А эта твоя амнезия… Она не помешает тебе?

— Знаешь, у неё какой-то избирательный характер. Всё личное из памяти стёрто, как грифель с аспидной доски, а вот то, что касается работы — зафиксировалось намертво. Так что не переживай, сестрёнка: на моих профессиональных качествах амнезия не сказалась.

После завтрака я оставил её у себя в комнате. Потом пришёл к Степановне, предупредил, что ко мне приехала сестра и что она какое-то время поживёт со мной.

— Я сразу поняла, что это ваша родственница, — сказала вахтёрша. — Не волнуйтесь, никто вашу сестрицу не побеспокоит.

— Спасибо, Степановна! — Я чмокнул пожилую женщину в щёчку, и та просто расцвела от удовольствия.

Дальше мне предстоял визит к Смушко, но сначала полагалось доложиться непосредственному начальнику — Гиберу.

Выслушав меня, он кивнул:

— Пиши заявление, я согласую. Если Борисыч заупрямится — хотя это вряд ли, скажешь мне, я его уломаю. Удачи, Быстров!

Начальник губрозыска Смушко сидел в кабинете и говорил по телефону. Увидев меня, он кивнул и показал взглядом, чтобы я присаживался, подождал, пока он не закончит беседу.

Я не слышал, о чём говорит невидимый собеседник Смушко, но с каждой фразой лицо начальника мрачнело всё сильнее и сильнее. Кажется, ему сообщали плохие вести.

Закончив, он положил трубку и повернулся ко мне.

— Здравствуй, Быстров!

— Здравствуйте, товарищ Смушко.

Я положил своё заявление перед ним.

— Это что такое? — с подозрением спросил он.

— Заявление на отпуск по ранению.

— Какому ранению?

— Этому, — я осторожно опустил ладонь на повязку.

— Ты же сам отказался от госпиталя! — удивился Смушко.

— Товарищ начальник губрозыска, скажу честно: ранение — это всего лишь повод. У моей сестры большие неприятности в Петрограде, по обвинению в убийстве арестован её муж. Хочу попросить у вас две недельки, чтобы съездить и во всём разобраться.

— Значит, так просто — съездить в другой город и разобраться? — хмыкнул Смушко.

— Ну да, — повёл плечом я. — Кроме сестры, у меня больше не осталось родных. Кто ей поможет, если не я?

Смушко приподнялся, с грохотом отодвигая стул. Подошёл к окну, зачем-то посмотрел в него, а потом принялся ходить по кабинету, заложив руки за спину.

— Отпуск, говоришь? — спросил он, остановившись.

— Так точно: отпуск по ранению, две недели, — подтвердил я.

— Три! — вдруг сказал он.

— Что — «три»? — не сообразил я.

— Три недели! — объявил Смушко. — И чтобы все эти три недели тебя не было в городе.

— Это как прикажете понимать, товарищ Смушко? — обалдело спросил я, не ожидая такой щедрости от начальства. Если честно, я и на две недели особенно не рассчитывал, учитывая тот объём работы, который свалился на губрозыск за последние дни.

— Понимай, как сказано: сегодня же чтобы купил билет и ноги твоей в городе все эти три недели не было! — прорычал начальник.

Я слегка оцепенел от услышанного. Ну не укладывались никак эти слова в ту картину разговора, которую я мысленно прокручивал в голове, когда шёл сюда. Ждал чего угодно, но только не этого!

— Товарищ начальник, — встал я. — Если вы полагаете, что я веду себя как последняя сволочь и предатель, которая бросает своих товарищей в трудную минуту, то это не так! Вы прекрасно знаете, что я готов дневать и ночевать на службе, что я всегда с душой радею за дело!

— Дурак ты, Быстров! — резко оборвал меня Смушко. — Вернее, дважды дурак! Как ты мог такое подумать о нас, твоих товарищах!

— Виноват, — смутился я. — Только объясните, что происходит. Вы ведь не случайно хотите, чтобы я уехал из города.

— Именно, что неслучайно! — сказал Смушко. — И это будет самый лучший выход для тебя, Быстров.

— Я что-то натворил? — насупился я и стал лихорадочно вспоминать список собственных грехов. Если быть точным, то только те вещи, которые произошли на моей памяти.

Вроде ничего криминального не натворил. Конечно, даже к столбу докопаться можно, а уж тем более к оперу, однако чего-то стоящего на меня вряд бы нарыли, где мог — я обставился.

Понятно, что у нас такая профессия — чаще пистон вставляют, чем награждают. Это было и в моём времени. Уверен, что и на заре советской власти ничуть не лучше.

Тогда что?

Кто знает, может, настоящий Георгий Быстров успел как-то накуролесить, а мне предстояло расхлёбывать последствия? Но я-то о них был ни сном ни духом!

И это самое хреновое в моём положении.

— Не мучайся, Быстров! — произнёс Смушко. — Вижу, что весь озадаченный, даже взгляд какой-то стеклянный стал. Ты как раз наоборот — молодчина! Действуешь как положено. Жаль, не все у меня такие, — вздохнул он. — И потому, что ты хороший работник, у тебя большие проблемы. Есть человек, который хочет твоей крови. К несчастью, это не рядовой обыватель или мелкий бандит. Я хочу вывести тебя из-под удара, Быстров!