Мент. Инспектор угрозыска

Дмитрий Дашко (2024)

Во времена НЭПа сотрудники правопорядка не сидят без работы. Особенно в Москве. Слишком много денег крутится в огромном городе, слишком много стекается в столицу любителей легкой наживы, слишком недавно была война и на руках полно оружия. Совершён вооружённый налёт налет на типографию в день выдачи получки, похищена большая сумма денег, люди остались без зарплаты. А ещё бесследно пропала женщина, из «бывших», некоторые штрихи её биографии указывают на то, что исчезновение вряд ли может быть случайным. А ещё с просьбой найти уличного грабителя обращается соседка, и это простое расследование заводит в очень непростую ситуацию. И во всём этом должен разобраться, разрываясь между делами, опер из будущего, которого перенесло в двадцатые годы прошлого столетия, в годы, которые не случайно прозваны «ревущими». Книга рекомендована для чтения лицам старше 16 лет.

Глава 3

Мы снова вернулись в коридор, где устроили маленькое производственное совещание.

— В общем, ты понял: он ничего, кроме этой дырки проклятущей, не помнит! — вздохнул Панкратов. — И толку от него нуль, а то и меньше, если такое бывает.

— Бывает, — заверил я. — Про отрицательные числа слышал?

— Нет, и слышать не хочу! С меня и бандитов хватает! Единственное, что радует — без жертв обошлось, но это, наверное, потому что кассир и другие не дёргались.

— Согласен. Делись, Коля, что ещё без меня нарыл. Налётчиков точно было трое?

— Обижаешь! Кассир показал, что их грабили трое, но мы нашли и других свидетелей, они подтвердили слова Перцова. Правда, все видели налётчиков мельком или краем глаза, — сокрушённо произнёс Панкратов. — Так что насчёт цифры можешь не сомневаться. Трое их.

— Ну хоть на что-то можно опереться. Значит, троица злодеев ворвалась через главный ход типографии, прямиком по коридору добралась до кассы, заставила кассира отпереть дверь, деньги забрала и… Что было дальше?

— Дальше… Дальше они как зашли, так и вышли, рысью кинулись в соседний переулок, а там словно растворились! — Панкратов с досадой поморщился. — На всё про всё минуты три-четыре. Дерзкие ребята… И шустрые очень. Я бы им при встрече руки-ноги бы с огромным удовольствием переломал!

— Найдём — переломаешь. Осведомители что?

— Молчат пока осведомители. И до этого молчали. О том, что готовится налёт, у меня сведений с самого начала не было. Я своих людей, само собой, напрягу, но уверенности, что смогу через них на банду выйти, нет. Вроде чешем-чешем весь город, а урок в Москве меньше не становится! Когда ж эти уроды сами передохнут как социальное явление! — в сердцах воскликнул он.

В теорию, что по мере развития социализма с плавным переходом в коммунизм, всякие преступные элементы исчезнут сами по себе, ещё верили некоторые милиционеры. Панкратов, похоже, входил в это число. Пройдёт год-другой, и он станет таким же Фомой неверующим, как я.

— Никогда, — огорошил я его этим заявлением.

— Думаешь? — нахмурился он.

Мне, конечно, не хотелось окончательно хоронить его надежды, но скрепя сердце я твёрдо сказал:

— Уверен на сто процентов. И ловить их нам с тобой до самой пенсии. А потом нашим детям и внукам.

Потом, чтобы смягчить его чувства, добавил:

— Но могу тебя порадовать: это не залётные. Злодеи действовали наверняка. Похоже, что заранее всё прощупали и подготовились.

— Допустим, для меня это не новость. Я и сам догадался, что свои орудовали. Местных, конечно, искать проще. Они если и залегли на дно, то где-то здесь, в городе. С такими деньжищами опасно Москву покидать: можно по пути на других злодеев нарваться и тогда прости-прощай награбленное!

— Значит, по горячим найти не удалось, — протянул я. — Теперь понятно, почему Николаев меня из дома дёрнул. Что с другими свидетелями?

— Так себе: только и смогли с их помощью установить, что налётчиков трое было, но это я уже тебе говорил. Примет никаких. Один пониже, двое повыше… Хрень, а не приметы, короче.

— Печально!

— Да уж веселиться не с чего!

— Тогда ищи людей, Коля. И чем больше — тем лучше. Устроим поквартирник.

— Поква… что? — не сообразил он.

— Поквартирник. Это такой праздник жизни для нас, милиционеров, — пояснил я Николаю милицейский термин из будущего. — Пойдём по каждому дому и по всем квартирам с расспросами. Может, кто из жильцов видел чего и просто разрывается от желания излить нам душу.

Панкратов снял кепку и растерянно потёр лоб.

— Быстров, ты ведь сам понимаешь: это центр города, Арбат?!

— И?

— Тут домов как блох на барбоске, и народу тысячи. Мы округу несколько дней прочёсывать будем. За это время всё, что хошь, может произойти.

— Ну, знаешь! — хмыкнул я. — Если голова ничего путного не рожает, работаем ножками. Других гениальных идей у меня для тебя нет. Вот ежели появятся — я тут же с тобой охотно поделюсь. А пока можешь включать и меня в группу по обходу. Буду тянуть эту лямку с вами.

Коля обречённо махнул рукой и пошёл собирать всех милиционеров и сотрудников МУР, до кого мог дотянуться.

Вместе со мной набралось пятеро. Мы разделили территорию на зоны ответственности и отправились прочёсывать свои участки.

Всё-таки есть в старой Москве своё очарование. Очень уютно и по-патриархальному мило. Хотя в данном случае близость к Арбату, конечно, даёт о себе знать. Очень много праздно шатающейся публики.

Я перешёл через дорогу, свернул в маленький дворик. Так, кто тут у нас? Бабулька на лавочке. Сидит, греется на солнышке. Кто лучшие друзья милиционеров? Ну, конечно, такие вот старушки, которые несмотря на подслеповатость и тугоухость, всё видят и слышат.

Я остановился напротив лавочки.

— Здравствуйте!

Бабулька глянула на меня с интересом.

— Милицейский?

— Он самый, — кивнул я.

— Насчёт типографии спрашивать пришёл?

— Ну да. Вижу, вы всё знаете.

— Дык все уже знают. Многие напужались, из дому теперь не выходють. Подружка моя, Никитична, сказала, что неделю на улицу нос казать не будет.

— А вы, выходит, ничего не боитесь?

— А чего мне, старой, бояться-то? Какой дурак на меня польстится?!

— Что вы, гражданочка?!

— Брось, внучек! И канплиментов мне делать не надо. Ни к чему эти глупости. Который год песок из меня сыпется! Помирать пора. А что касается налёта энтого — не видела я. Слишком поздно из дому вышла, — сокрушённо развела руками женщина.

— Спасибо и на этом. Долгих вам лет жизни и здоровья!

— Удачи, внучек! Найди этих паразитов! У меня сын в этой типографии работает. Выходит, без получки пока остался.

— Обязательно найду, — пообещал я и отправился искать следующий объект для расспросов.

Две девушки в нарядных платьях стояли в тенёчке и о чём-то шептались. Судя по возбуждённым глазкам и отрывкам разговора, речь шла об амурных делах.

— Привет, красавицы!

— И вам не болеть, — сказала одна из них, невысокая и пухленькая, с длиной русой косой.

Её подруга с интересом посмотрела в мою сторону, но ничего говорить не стала.

— Я из уголовного розыска. Тут неподалёку, в Филипповском переулке, типографию ограбили.

— Думаете, мы её ограбили? — улыбнулась толстушка.

— Что вы! — засмеялся я. — Грабили три нехороших дядьки, так что к вам вопросов нет.

— Разве? — прищурилась девушка.

— Ну, кроме одного, — поправился я. — Может, видели что-то подозрительное? Например, трёх бегущих мужчин с мешком в руках…

— Чужие в наш двор заходят редко. А так вроде с утра всё тихо было и спокойно. Вы у пацанов лучше поспрашивайте, — заговорила вторая девушка.

У неё было слегка конопатое лицо и милый, чуть вздёрнутый носик.

— Что за пацаны? — заинтересовался я.

— Да наши, дворовые. В школу ещё не ходят, рано, так они вечно по округе шастают. Вы их за сараями найдёте. У них там штаб, — сообщила обладательница конопушек.

Поблагодарив девушек, я отправился искать штаб дворовых мальчишек. Действительно, за сараями виднелась постройка, сделанная из деревянных ящиков. Я подошёл поближе и услышал чей-то бойкий голос.

— Да не вру я! Вот тебе крест: трое их было и все со шпалерами. Я только из дома вышел. Иду, яблоко грызу. А тут они! Бегут прямо на меня. Глаза большие, бешенные! Ну, думаю, крышка пришла… Застрелят сейчас. Что потом с маманькой будет?! Обрыдается! А они разом в машину прыгнули, дверями хлопнули и ка-а-к дадут по газам! Только покрышки завизжали!

Как полагается хорошему сыщику, я сразу навострил уши. Уж больно интересные вещи рассказывал этот невидимый рассказчик. Вот только слушатели ему явно не верили.

Дождавшись, когда мальчишка закончит, я пригнул голову и заглянул внутрь.

На меня с испугом уставилось пять пар глаз. Все мальчуганы лет шести-семи, одетые примерно в одинаковые наряды: рубашки, штаны с помочами. А вот этот, вихрастый, и есть, наверное, тот самый рассказчик, который так переживал о своей мамке и, в общем-то, совершенно правильно.

— Добрый день, мужчины! — дружелюбно сказал я.

— Ты кто такой? — нахмурился самый крепкий и высокий пацан, очевидно бывший в этой шайке-лейке за главного.

— Уголовный розыск, — признался я.

— И чего тебе от нас надо? — продолжил расспрос тот.

— Да вот, услышал краем уха что-то любопытное. Вроде бы как кто-то из вас видел трёх вооружённых мужчин…

— Вот он видел, — собеседник перевёл взгляд на вихрастого. — Только он всё равно тебе ничего не скажет.

— Это почему? — удивился я.

— А потому, что его потом эти субчики найдут и пристрелят.

— Не пристрелят. Мы их раньше найдём, — пообещал я.

— Как же! Думаешь, они милицию боятся? У них шпалеры есть!

— Так и у нас они тоже имеются. Вот такие, например, — зная любовь мальчишек к оружию, я достал револьвер и продемонстрировал пацанам.

— Ух ты! Дяденька, дай подержать! — глаза окружающих загорелись восторгом.

— Дам, но пусть сначала вот он расскажет, кого видел, — показал я на вихрастого.

— А пострелять?

— А по ушам!

— Ладно, — вздохнул главный. — Витёк, говори — тут все свои.

Витёк помялся и стал рассказывать.

— Было б чего! Ну вышел я из дому. Мамка яблоко дала, иду, его хрумкаю. Вдруг трое вылетают. Один мешок тащит. И у каждого револьвер вроде вашего. Я сразу смекнул, что это не легав… не милиционеры то есть, — бросив на меня испуганный взгляд, поправился он.

Я благосклонно кивнул, показывая, что не собираюсь придираться.

— Сначала испужался сильно. Ну, как пристрелят? А они меня не заметили. На улице авто стоял. Эти трое в него сели и поехали. Вот и всё. Дай наган подержать, товарищ милиционер!

— Успеешь. Лучше скажи: кто машину вёл? Кто-то из этих троих?

— Нет, в авто шофёр сидел, — Витек произнёс слово «шофёр» с ударением на букву «ё».

— Так-так, — задумался я.

Вряд ли машина появилась там случайно. Скорее всего, в ней сидел сообщник. Выходит, в банде минимум четверо участников.

— Этих трёх описать можешь?

— Это как? — удивился Витёк.

— Как они выглядели?

— Да обычно выглядели. Такие же старые, как вы, — сообщил пацан.

Я ухмыльнулся. Ну да, двадцать с небольшим — почитай, древние старики.

— А рост какой?

— Один длинный, дылда, на журавля похож. А двое других… ну, как вы ростом будут. И такие… вас поупитанней.

— Ага. Волосатые или наоборот — лысые?

— Да шут его знает! Кепочки на них были навроде вашей! А что под ними, товарищ милиционер, я не разглядел. У шофера шлем, куртка кожаная и перчатки, на шлеме очки.

Витёк только что описал мне добрых сто процентов московских водителей.

— Одеты как?

— Ну не помню я, дяденька! Дайте наган-то подержать! — взмолился Витёк.

— Про машину расскажешь, тогда дам.

— Большая машина, чёрная, — начал перечислять он и застопорился.

— Марка?

— Марку не знаю.

— А ты вообще разбираешься в них?

— Спрашиваете! — фыркнул он. — Конечно, разбираюсь!

— Тогда почему марку не определил?

— Мне такие не попадались прежде.

— Какие же тебе попадались.

Витёк стал перечислять:

— Да разные. «Форд», например. Их много по Москве ездит. «Рено», «Чандлер», «Пежо», «Мерседес», «Лянчия». Почти все знаю.

— Ого! — присвистнул я. — Да ты, братец, спец, как я посмотрю.

— А то! — подбоченился Витёк. — Но эту машину раньше никогда не видел.

— Сможешь нарисовать?

— Попробую! — легко согласился он.

Я передал ему свои блокнот и карандаш.

— Рисуй.

Высунув от усердия кончик языка, мальчик стал рисовать силуэт автомобиля. Закончив, передал мне.

— Погоди, а это что? — спросил я, разглядывая надпись на боку машины.

— А ты что — читать не умеешь? — удивился Витёк.

— Я-то умею, а ты?

— И я умею. Меня сеструха научила. А это полоса жёлтая через всю машину, а на ней написано — «Прокат». Ну, что скажешь, дяденька милиционер?

— Скажу, что право подержать боевое оружие в руках ты заслужил сполна, — произнёс я.