Некоторые записи в блокноте пантеиста

Дмитрий Грачёв

«Некоторые записи в блокноте пантеиста» – это сборник коротеньких рассказов о том, что Господь Бог, скорее, идентичен Природе, Космосу, Вселенной, Реальности, чем антропоморфному, мудрому и вездесущему старцу на облаке, а в жизни много есть того, что и не снилось нашим мудрецам и богословам…

Исполненная мечта

Детская мечта — она, как первая любовь:

чистая, светлая и на всю жизнь.

Народная мудрость

Сергей, нынче уже — Сергей Петрович Воробьёв, с детства мечтал о приключениях. Именно поэтому, наверное, все последние странички его тетрадей и даже дневников были старательно зарисованы корабликами, парусниками, какими-то выдуманными картами с кучей «необитаемых островов». Робинзон Крузо был у него, конечно, любимым героем, а когда подошло время, и Сергей поступил в Ленинградскую мореходку учиться на штурмана, он знал точно, что пройдут года, и его яхта обязательно кинет якорь где-нибудь в Океании у «заветного острова», где он, словно небезызвестный Робинзон, заживёт долго и счастливо. Коррективы во всё внесла армия. Сперва Карабах, затем августовский путч 1991 года, потом Северная Осетия… Теперь уже Сергей считал, что истинное приключение для настоящего мужчины — это не яхты и острова, а защита Родины, борьба с преступностью, как бы пафосно это ни звучало. Ни о каком флоте теперь не могло быть и речи. И, вернувшись из армии, Сергей, не задумываясь, подал документы в Санкт-Петербургский ОМОН. Вот уж где приключений было с избытком: что ни день, то «маски-шоу». Потом Чечня… Первая. Вторая. Госнаграды, первое офицерское звание — мл. лейтенант… И большое разочарование. Неприятно, знаете ли, ловить всяких «уродов», когда запросто, а когда и с реальным риском для жизни, а назавтра видеть их в том же месте за тем же делом. Взятки ведь никто не отменял. А следаки — ой, не богатые люди.

И Сергей решил уйти в «опера». Так хоть он сам будет дела до суда доводить. И интереснее это, чем просто по команде «фас» автоматом размахивать. Сказано — сделано. Оформил перевод, и вскоре некогда относительно спокойная «земля» затрещала от дерзких поползновений «пьяного и отважного» опера-омоновца, жаждущего приключений. Бывало всё: приходилось и в одиночку брать вооруженного преступника, и неделями сидеть в засаде, и до потери пульса пить со «стукачами», чтобы выудить у них ценную информацию. Сергею нравилось. И он работал. Даже, наверное, чересчур. Раскрытие преступлений — это хорошо. Но когда раскрываешь много, тем более не очевидных, не убийств там, грабежей, а хранение наркотиков, к примеру, то для кого-то это плохо. Особенно для прокуратуры. Ведь в нашей палочной системе надзора и контроля это какой рост преступности. Ладно одно, два дела. Но не десяток. И тем более не сотня. Ведь их же контролировать надо, «надзирать». Сперва с Сергеем провели беседу, потом пригрозили. А когда он не понял — попросту «слили». Так вот в МВД и поступают: пока звезды на погоны сыпятся — ты хорош, когда премии — очень хорош, но как только поперёк встал — всё, до свидания.

И Сергей не выдержал, запил. Конкретно забухал на несколько лет. Где-то подрабатывал, что-то охранял (на что ещё пригоден старый омоновец), но почти что каждый Божий день пил. Пока, однажды, не стукануло… Инфаркт, больница, «стент» в сердце, и конец попойкам, коли жить хочешь. А жить Сергей хотел. Он умирать не хотел ни в луже собственной блевотины, ни на обоссанной кровати паралитика, ни со стоном измученного раком больного. Уж лучше где-нибудь одному в тайге или на яхте, борясь за свою жизнь в шторм. Проиграть природе не стыдно. Стыдно подохнуть овощем под жалобные всхлипывания родных или храп соседа по палате. И мечта о приключениях вернулась. Да — да, та самая детская мечта с парусами, свистом ветра и необитаемым островом.

Попалась как-то Сергею, теперь уже Сергею Петровичу, очень занимательная книга французского писателя-путешественника Алена Бомбара «За бортом по своей воле». В ней описывалось, как автор, будучи обыкновенным врачом, без морской подготовки, без запасов воды, еды смог пересечь Атлантический океан на обычной надувной лодке. Кому интересно — прочитайте. Сергея как обухом по голове шарахнуло: «Вот оно! Вот чего я так долго ждал». Просто, будучи реалистом, Сергей понимал, что яхту он скорее всего никогда не купит, не построит, а если и построит, то выйти в ней в «одиночку» ему вряд ли удастся. Так уж устроен мир. Федоры Конюховы — да, Сергеи Воробьёвы — нет. Однако, на каждое «нет» есть болт с резьбой. И, перечитывая ещё и ещё раз книгу А. Бомбара, Петрович вконец укоренился в своем решении: «Всё, ухожу!». Тогда он и не предполагал, что сборы и подготовка займут около трёх лет. Разве такая мелочь может остановить, когда впереди светит мечта?

Сборы увлекали Петровича чуть ли не больше предстоящего путешествия. Необходимо было все продумать, просчитать. Заработать денег и купить, наконец, множество нужных вещей. И вот, через тысячу и еще пятьдесят пять дней усиленного труда, нервотрёпки, радостных приобретений и некоторых потерь Сергей Петрович решил, что готов. Дома в зачехлённом виде лежала небольшая, меньше четырёх метров в длину, надувная лодка «Комбат-380» с вклеенной транцевой доской, деревянным настилом на полу и звучным названием «Морской Дракон», которое вместо бортового номера (благо, регистрировать столь крохотное суденышко не было необходимости) красиво вывели поверх ватерлинии художники тюнинговой компании. Небольшой подвесной мотор в четыре лошадиные силы, вёсла да парус Катайнена. Хотя, о парусе надо сказать особо. Вообще-то, как считал Сергей Петрович, с регистрацией и правами на управление парусным судном возникало слишком много проблем. Но ведь наш закон — что дышло… Парусным считается то судно, которое использует парус и движущую силу ветра в качестве основного двигателя. Парус Катайнена — гениальное изобретение одного скандинавского умельца — такое устройство, которое крепит мачту, сам парус, гик, руль и т. д. и т.п., всё вместе, к транцевой доске лодки наподобие подвесного мотора. И всегда, если что, есть возможность сказать: «Мол, мотор сломался, нет топлива, бла-бла-бла, а это так, аварийный движок, типа, не постоянный».

И всё, как думал Петрович, вопрос с регистрацией решён. А это самое главное. Закон, вроде, не нарушен и очень грамотно и нежно обойдён. Ну, о парусе хватит. Кроме этого: заботливо упакованные коробки с ЗИПом, одеждой, едой, магнитный компас, наконец, купленный на барахолке по случаю, яхтенный навигатор, батареи, куча карт и книг. Нет, к сборам Петрович подошёл очень ответственно. Проштудировал великое множество справочного материала, выслушал тысячи советов от опытных путешественников и выбрал, как он считал, самое лучшее. Ничего лишнего, минимум веса, максимум функциональности, но в первую очередь учет опыта его предшественника — А. Бомбара.

Так или иначе, на тысяча пятьдесят шестой день, отгрузив почти полтонны различного оборудования, Сергей Петрович Воробьёв в радостном и несколько взволнованном расположении духа, в последний раз закрыл двери своей квартиры в Санкт-Петербурге. Выйдя из подъезда, он постоял немного, глубоко вздохнул, затем размахнулся и далеко-далеко отшвырнул ключи. Сюда он больше не вернется. Его путь лежал во Владивосток.

Почти через месяц относительно быстрого переезда, но утомительно-длинного ожидания, постоянной ругани с «официальными лицами» из-за непредвиденных задержек, обычной волокиты для России и умения чиновников найти проблему там, где её нет, все еще бодрый и слегка похудевший Сергей Петрович снял последний ящик с небольшой бортовой «Газели», вызвавшейся за немалые деньги подвезти чудаковатого и подозрительного «туриста» к морю, поставил его на скрипнувшую гальку к остальному оборудованию, огляделся и счастливо улыбнулся.

«Газель», пыхнув выхлопной трубой, вскоре скрылась за невысокими сопками, которые плотным кольцом окружали уединенный пляж вблизи селения «N» в 30-ти километрах от Владивостока. Петрович остался один. Крики чаек, шум морской воды, ласковое солнце под легкий ветерок… Рай, да и только. Красотища, от которой захватывает дух. Но впереди ещё очень долгий путь. Петрович помнил об этом. И он не остановится. Как не останавливался ни перед шайкой чеченских боевиков, ни перед чванливыми бюрократами-транспортниками, потерявшими его груз в кипе своих бумаг.

По-армейски быстро Сергей Петрович организовал свой лагерь: разбил палатку, заготовил дрова. На какое время этот дивный пляж станет его пристанищем, неизвестно. Нужно ещё не раз все проверить, переупаковать, закрепить. Кто ходил в море, тот знает, что мелочей в подготовке нет. Ленивых и невнимательных море не прощает. И вот уже «Морской Дракон» с туго накачанными бортами весело гарцует на приливных волнах маленького заливчика, который будто специально создан природой для этой красивой лодки. На транце установлен мотор и мачта, ванты натянуты, точно струны. Оборудованный в носу почти что на две трети лодки навес заботливо охраняет от брызг и непогоды все припасы, приборы, книги и всё то, что необходимо в длительном путешествии. Каждая вещь, каждая мелочь на своем месте, зачехлена, запакована, но тем не менее готова к мгновенному использованию: и плавучий якорь, и запасные паруса, и просто веревки-канаты. Даже ружье для подводной охоты и планктонная сеть. Всё, как учил А. Бомбар. И пока Сергей Петрович ждал времени «Ч» для выхода в океан, он ежедневно все проверял по несколько раз, опробывал и был точно уверен, что со всем справится. «Морскому Дракону», маленькому и прекрасному, всё по плечу. А значит и ему, Сергею Петровичу Воробьёву.

Что же до времени «Ч», то отходить было принято решение в шторм. Как-никак, пограничники не дремлют. А при большой волне, как считал Петрович, его и так мало заметная лодка и совсем станет «незаметной». Главное — выйти в нейтральные воды, а там… острова, пальмы. Шторма Петрович не боялся. В лодке своей он был уверен, а в море, как писал А. Бомбар, на ней будет если не комфортно, то относительно безопасно. И, наконец, такой день настал.

Ещё с ночи некогда приветливое небо окрасилось темными пунцовыми тучами, подул сильный ветер, и море до самого горизонта заиграло сперва причудливыми «барашками», а потом и вовсе будто покрылось белой пеной между вздымающимися то тут, то там водяными валами. «Пора!» — подумал Петрович, — Бог мне в помощь». Палатку он собирать не стал, только затушил недовольно зашипевший костер, постоял немного и решительно зашагал к своему судёнышку, не оборачиваясь. Зачем? Сюда он больше не вернётся. Прорываясь сквозь шум ветра, тихо заурчал мотор. Из бухты, что неподалеку от поселка «N», в бушующее море вышла крохотная лодка с гордым названием «Морской Дракон».

Это покажется удивительным, но в море суденышко действительно вело себя прекрасно. Лодочка легко взбиралась на проникавшие под нее огромные пологие валы и затем резво скатывалась с них, как опытный скелетонист. И уже через два часа этих «американских горок» Петрович оказался довольно-таки далеко в море. Где-то слева еле заметно виднелись огоньки маяков г. Владивосток, а вокруг только горы из воды, пены и брызг. Бушующий океан…

Мотор чихнул и заглох — кончился бензин. Что ж, запасы топлива ещё есть, но пришло время испробовать и парус. Или же кинуть плавучий якорь и спокойно дрейфовать носом к волне по течению, которое вынесет его в открытый океан? Первая дилемма «капитана Воробьёва». И он принимает первое, к сожалению, неверное решение — парус. Несмотря на то, что шторм заметно крепчает. Вокруг уже не валы, а целые горы бушующей воды, ревущие, гипнотизирующие, уговаривающие: «Не робей, боец, дерзай, вперёд…». И так хочется уйти подальше… Значит, парус.

Ветер ударил, как молотом, в развернутый лоскуток непрочной ткани, но мачта выдержала. «Морской Дракон» подскочил, дёрнулся вперёд и развернулся бортом прямо пред нависшей над ним громадной волной. А та как будто и ждала этого. Чуть-чуть помедлив, чтобы придать побольше драматизма, всей своей многотонной массой обрушилась на крохотное судёнышко. Жуткого треска и свиста вылетающего из баллонов лодки воздуха, Сергей Петрович уже не слышал. Он медленно, раскинув руки и ноги, как морская звезда, опускался ко дну. Вокруг головы его расплывалось кроваво-красное пятно — это вырванный волной мотор раскроил бедняге череп. Глаза Петровича были открыты. Но он не видел ни пожираемых водой остатков «Морского Дракона», ни двух альбатросов, плавно парящих на штормовом ветру прямо над местом разыгравшейся трагедии. На устах его была улыбка. Ведь он видел чудесный необитаемый остров, покрытый пальмами и другими диковинными деревьями, с чудесными зверями, бабочками, птицами. Он видел то, к чему так стремилась его душа с самого рождения. И ещё он осознал, что чувствовал, наверное, всю свою жизнь. Будучи милым ребенком, курсантом, омоновцем, опером, алкашом, мечтателем и путешественником Сергей Петрович всегда ощущал себя значимым человеком, не последним «винтиком» человеческого общества. Но значимость-то оказалась совершенно в другом. Он всегда: и в радости, и в горести был неотъемлемой частью этого мира, природы, этой Вселенной. Очень важной ее частью. Как и любое живое существо под небесами. И не понимал этого. А вот сейчас сливался с этим чудом, с космосом, с Богом…

И всё же, всё же Сергей Петрович не умер в своей постели. Он умер пусть не в долгой, но честной борьбе, как и подобает настоящему мужчине. Так, как и хотел. И именно так Сергей Петрович Воробьёв, бывший омоновец, опер, просто трудяга, каких тысячи на просторах нашей необъятной Родины, исполнил свою самую заветную мечту, мечту детства.