Серые будни богов

Дмитрий Гельфер, 2019

«Серые будни богов» – первая книга дилогии «Синтетические миры» Дмитрия Гельфера. Синтетические миры – выдумка ученых недалекого будущего. Если уж опыты над животными запрещают, то опыты над людьми и подавно не в почете. Кое-кому пришло в голову создать виртуальных «мышек» и ставить опыты на них. Что ж: миры полноценны, их население живет своей жизнью, даже не догадываясь о своей иллюзорности. А вот кое-кто из тех самых ученых выполняет функции богов. Вот такая профессия. Стандартный функционал, стандартные условия оплаты труда. О каких таких приключениях вообще идет речь?

Глава 4

Весеннее солнце на время разорвало привычное покрывало тумана и спешно пыталось насытить теплом землю. Ворчунья давно избавилась от ломкого ледка, прятавшегося между камней вдоль берега. Деревушка Левый берег, что приютилась на пологом берегу напротив главной башни княжеского замка, жила своей жизнью. И половины полета стрелы не будет, а ты гляди, тишь да гладь. Будто бурный поток отсекает деревеньку от столичной суеты последних дней. Только старый паромщик привычно костерит нерадивых помощников.

Ленгмар сидел, удобно устроившись в нише высокого стрельчатого окна, больше похожего на бойницу. Со своего наблюдательного поста он отлично мог бы просматривать и деревеньку, и пристань парома, но смотрел он в другую сторону. В этой части длинной галереи, что протянулась вдоль наружной стены главной башни, висели фамильные портреты княжеского рода Магвы. А конкретно напротив самого Ленгмара висел портрет с изображением его отца. Ныне покойного младшего брата князя Айвара Магвы — Миргаса. С картины на сына смотрел, гордо вскинув подбородок, юноша с темными всклокоченными волосами и глазами цвета дымчатой стали. Между Ленгмаром и отцом на портрете было много общего, и с каждым днем сходство только усиливалось. Няня частенько пускала слезы умиления, причитая: «Ты так на него похож».

Солнце взобралось высоко над горизонтом, и было уже далеко не утро, а Ленгмар все равно чувствовал себя разбитым и уставшим. Будто и вовсе не спал. А ведь вчера завалился в кровать засветло. Так происходило каждый раз, когда дядя устраивал очередной разнос. Одно и то же: еле сдерживаемые слезы, несбыточные мечты о мести или на худой конец побеге в далекие края, засасывающая трясина липкого сна… прямо в одежде. И чугунная голова наутро. Надо сказать, что «поводов» для крика у дяди находилось много и часто. Истинная причина всегда была одна.

У князя не было собственных детей. У Ленгмара не было обоих родителей. И в сложившихся обстоятельствах он был единственным законным наследником. Юношу давно бы лишили права претендовать на престол. Причем самым радикальным способом. Если бы не одно «но»: жизнь и смерть любого из рода Магва подчинялась давнему пророчеству. Полученное основателем рода, тогда еще просто генералом армии Императора, пророчество гласило: «И завершится твой путь земной и всякого из потомков твоих по воле отмеченного печатью магии».

С тех пор смерть каждого из рода Магва была тем или иным образом связана с магами. Фамильная фобия была ровесницей Вальнарской империи и насчитывала немало лет. Каждого мага, имевшего неосторожность проявить свои способности в землях Уствинского княжества, ждала неминуемая казнь. Даже Император смирился с таким строптивым вассальным семейством, памятуя о заслугах перед короной.

Это одна сторона медали. Ленгмар был до сих пор жив только благодаря тому, что дядя Айвар слишком серьезно относился к пророчеству, а раз племянник по праву рождения Магва, то и умереть ему следовало «по воле отмеченного». Третировать, унижать, даже избивать — это сколько угодно, но убить — нет! Иначе он был бы вынужден признать, что сам наделен способностями или тот, кому он это поручит… Со всеми вытекающими отсюда выводами.

В коридоре послышались шаги и девичье хихиканье. Ленгмар забился глубже в нишу окна. С пятой по счету женой князя, леди Фрулиссой, у него сложились особые и далеко не теплые отношения. Малая разница в возрасте ничуть не смущала княгиню, и она всячески подчеркивала свой статус замужней женщины. Считай, «взрослой». В адрес Ленгмара сыпались изысканные колкости, особенно на тему няни, что до сих пор числилась за юношей. Попадаться на глаза этой стерве очень не хотелось.

— Утро доброе, — леди Фрулисса махнула рукой своим фрейлинам и те направились дальше по галерее, продолжая хихикать. — Никак снова сбежали от нянюшки?

— М-м-м-м, подстилка любимого дядюшки Айвара. Прекрасное утро. Да и вы не сильно помяты. Где же ваш давешний синяк? Он был бы так в цвет к этому платью.

Дядя был горяч на руку, и доставалось во дворце многим. Фрулисса не исключение, но именно ее напоминание о таких инцидентах почти всегда выводило из себя. Ленгмар не мог себе отказать в удовольствии ответной шпильки, но сегодня княгиня пропустила ее со спокойной ухмылкой.

— Вашими молитвами, да и сошел на нет. А вы, княжич, никак прыгнуть собрались? — Фрулисса вытянула шею, якобы рассматривая, далеко ли до земли по ту сторону бойницы. — Вот дядя-то ваш порадуется.

— Что вы. Радовать дядю не моя обязанность. И в мыслях такого не было.

— Да неужто в вашу голову мысли забредают?

— И такое бывает, — Ленгмар спрыгнул с подоконника и приблизился к юной княгине на непочтительно близкое расстояние. — Вот, к примеру, сейчас, сижу и думаю: а как подохнет дядя, сделаю-ка я его жену своей любимой наложницей?

— Ай, бросьте, — Фрулисса слегка побледнела, но быстро взяла себя в руки. — Князь в добром здравии и «подыхать» не собирается. А вот вам, юноша, я дам совет: не злить меня и следить за своим поганым язычком. А то ведь может так статься, что появится у Айвара наследник… От меня.

— И что? — Ленгмар поднял в изумлении бровь, хотя прекрасно понимал, к чему клонит Фрулисса.

— А то, несносный мальчишка, что упрячут тебя в темницу. И даже Император не поможет оттуда выбраться. А уж по чьей воле ты там сгниешь, никто не узнает. Ты понял?

Ответа от Ленгмара ей и не требовалось. Подхватив пышное платье, Фрулисса гордо направилась к ожидающим фрейлинам.

Слишком храбрая сегодня. Слишком храбрая… Ленгмар угрюмо наблюдал, как стайка девушек со смехом удаляется по коридору. От его взгляда не ускользнуло едва уловимое движение княгини, пригладившей платье на талии.

Неужто беременна? Вот гадина! Ленгмар поморщился с досады. В бесплодности дяди легко убеждали предыдущие четыре жены, так что ребенок наверняка не от него. Сам-то хорош. Расслабился. Память услужливо подбросила воспоминание, как месяц назад в замок зачастил зеленщик, поразительно похожий на Айвара в молодости. Не зря тогда кольнуло, да не придал значения. Эх, проворонил такую простую хитрость от Фрулиссы. Ленгмар в сердцах хлопнул ладонью по каменному подоконнику. Предыдущие жены-то не блистали находчивостью. Придется как-то вмешаться в процесс продления рода Магвы. И чем быстрее, тем лучше.

— Это не твой племянник, — пробурчал Ленгмар, обращаясь к отцу на портрете. — Нечего на меня так смотреть.

* * *

Огромная обеденная зала на последнем этаже донжона была у Ленгмара самым нелюбимым помещением во всем замке. Тяжелые, основательно закопченные балки перекрытий удерживали широкую медную люстру. Свечи в ней зажигали только по большим праздникам, и в обычные дни потолок терялся в темноте. Факелы, висящие вдоль стен, освещали тревожным багровым светом длинный дубовый стол. Мрачное место, навевающее только тревожные мысли. Но главным минусом этой залы было то, что именно здесь приходилось общаться с дядей. А такое общение никогда не было приятным. Если время завтрака у каждого из членов владетельного семейства не совпадало с прочими родственниками, то обед и ужин, по давней традиции, проходили совместно. Ленгмар всегда старался немного опоздать. Это давало шанс, что под горячую руку Айвара успеет попасть кто-нибудь другой: Фрулисса, зазевавшийся слуга или редкий гость. Кто угодно. Гости спасали от внимания дяди гарантированно, но, к сожалению Ленгмара, бывали нечасто. Сегодняшний обед стал счастливым исключением, и незаметно юркнув на свое место, Ленгмар постарался слиться с обстановкой.

— Я думаю, боги пошлют нам прибыльный год, — с набитым ртом разглагольствовал князь. — Поля родят, стада тучнеют. Что еще нужно для счастья?

— Воистину, вы правы, — гость кивал на каждое высказывание Айвара с вежливой улыбкой. — Еще бы пути моего каравана были всегда так легки, как по вашей земле, и я бы назвал это счастьем.

Молчаливый слуга незаметной тенью скользнул за плечо юноши и наполнил тарелку кусками печеной гусятины и тушеным картофелем. Ленгмар набросился на еду, пропуская мимо ушей беседу «о погоде». Гость — дородный и холеный зульгарский купец, что накануне прибыл в Уствин со своим караваном, старательно ублажал хозяина единственной транзитной территории. Каждый из присутствующих, не исключая юного Ленгмара, доподлинно знал: ни поля, ни стада князя не интересуют. Прочность казны рода Магва зиждилась на дорожных поборах. Даже один-единственный караван приносил больше золота, чем удавалось собрать налогами за год с тех жалких деревень, затерянных в горах.

— Скажите, Сальман, если ваши пути по моей земле так легки, то зачем здесь он? — князь ткнул гусиной ножкой в сторону здоровенного воина, стоявшего рядом с купцом.

— Ах, это… — Сальман бросил взгляд на своего провожатого, словно только что о нем вспомнил. — Это Зафир. Он мой телохранитель.

— Я догадался, что не погонщик верблюдов. Зачем вам телохранитель здесь? На моих землях. В моем замке!

Ленгмар еще перед входом заметил целую гору всевозможного оружия и с трудом мог вообразить, чтобы все это принадлежало одному человеку. Зафир был на голову выше стражников, что стояли у входа, и даже без оружия выглядел опасным. Свободные штаны телохранителя были перехвачены широким поясом, а на плечи небрежно наброшен жилет из плотной ткани без рукавов. Всю поверхность жилета покрывал традиционный для зульгарцев орнамент. На массивных ручищах, от кисти до локтя, красовались кожаные наручи с металлическими шипами. Ленгмар мог бы поспорить, что каждый такой наруч с легкостью застегнется на талии Фрулиссы заместо корсета. Тяжелый взгляд Зафира мог бы пригвоздить к месту любого. Любого, но не Айвара. Князь, ничуть не смущаясь, разглядывал здоровяка, как если бы выбирал коня на базаре.

— О, что вы, что вы… — Сальман расплылся в примиряющей улыбке. — Зафир охраняет меня за пределами ваших земель. Как я уже сказал, не везде так спокойно.

— Тогда почему вы не оставили его в своем лагере? Зачем он здесь?

— Зафир не только мой телохранитель, — Сальман гордо выпятил грудь и неопределенно поводил в воздухе пальцем с дорогими перстнями. — Я планирую выставить его на ежегодных боях… Мне казалось, вы человек сведущий и хорошего бойца оценить сумеете. Я уверен, именно он победит вашего Грома.

Зафир казался изваянием, спокойно и с достоинством взирающим на суету вокруг. Будто разговор за столом идет вовсе не о нем.

— Грома? Победит? Ха! — Айвар хохотал, периодически срываясь на кашель. Лицо побагровело от усилий. — Фрулисса, золотце, ты слышала? Он победит… Грома!

Жена Айвара сдержанно хихикнула и, подыгрывая мужу, добавила:

— Надеюсь, у вас есть запасной телохранитель. А то вдруг с этим что-нибудь случится.

— В точку, дорогуша, — Айвар смахнул выступившую от смеха слезу. — У вас, зульгарцев, отменное чувство юмора.

— Я уверен, вы зря смеетесь, — Сальман вскочил со своего стула и стал расхаживать вокруг телохранителя, то и дело похлопывая по груде мышц под жилетом. — Вот, полюбуйтесь!

— Ну, хватит. Довольно. Я же умру со смеху.

— Зафир лучший боец, что мне попадался, и череда побед вашего Грома прервется.

— Чтобы победить Грома, ему понадобится чудо.

— Что вы, нет. Ничего такого. Зафир не пользуется магией. Вы посмотрите на его мышцы. Ему это просто ни к чему.

— Я сказал чудо, а не магия! — князь резко посерьезнел. — Вам ясно?! И не смейте при мне упоминать это мерзкое занятие отбросов общества.

— В смысле? — растерянно моргнул Сальман. — М… Магию?

— Я же сказал! — кулак князя грохнул о стол. — Ни слова об этой мерзости.

— Прошу прощения, я не хотел вас обидеть. Просто у меня на родине ма… э-э-э… — Купец старательно подбирал слова, чтобы не спровоцировать новую вспышку гнева. — Эта мерзость, как вы изволили выразиться, не вызывает столь негативной реакции. Видимо, у вас есть причины так относиться к… Я хотел сказать, что глубоко сожалею и впредь буду более чуток.

— Уж постарайтесь, — князь устало потер переносицу. — Я не потерплю мерзости в своих землях. Даже упоминания о ней не хочу слышать.

Повисла неловкая пауза, и только потрескивание факелов нарушало тишину. Сальман не выдержал первым:

— Господин Айвар, позвольте все же один вопрос, — купец снова сел за стол и бездумно елозил вилкой в тарелке, избегая прямого взгляда. — Чтобы я или мои люди не допускали впредь ошибок. Почему?

Ленгмар вжался в спинку стула. Сейчас разразится буря!

— Что «почему»?

— Почему вы так относитесь к… Ну, вы понимаете.

Не надо, не настаивай. Ты даже не представляешь, о чем спрашиваешь. Ленгмар уже заметил, как взгляд Айвара подергивается пеленой гнева. Ну что за безрассудство?

— Вот почему! — князь с силой вогнал в столешницу кинжал с внушительным сапфиром в рукояти.

Кинжал в его руке появился столь стремительно, что все вздрогнули. Фрулисса не удержалась и сдавленно ойкнула. Даже Зафир потянулся было к пустующему поясу. Сообразив, что безоружен, он бросил тяжелый взгляд на кучу своего снаряжения перед входом.

— Это принадлежало когда-то владыке Жернову. Последнему из клики эксплуататоров, что променяли свой народ на мерзость и поплатились за то властью и головами.

Кинжал «Крылья ветров». Ленгмар знал каждый его изгиб, каждую впадинку, хотя ни разу не держал в руках. Этот кинжал достался как трофей Магве Ржавая секира — первому из рода Магва. С тех пор использовался как символ власти, передаваясь из поколения в поколение. В те далекие дни под натиском молодой Вальнарской империи пришел конец директорату Нейрунг. Конец власти магов над пятой частью обитаемых земель этого мира. Кинжал был изображен почти на каждом портрете предков Ленгмара. Рукоять в форме туловища орла, держащего в лапах благородный сапфир. Сложенные над головой крылья сливались в лезвие с выгравированными на нем перьями. Неудобный в бою, этот нож имел скорее ритуальное значение для прежних хозяев, но в живых не осталось никого, кто мог бы сказать наверняка.

— Сталь в руках и вера в справедливость оказались сильнее высокомерия и сказок о несокрушимости хваленой… магии, — последнее слово Айвар выдавил с явным отвращением. — Народ Нейрунга был достоин лучших правителей, чем Жернов и ему подобные. И сейчас достоин. Я же намерен быть именно таким правителем.

Историю кинжала Ленгмар уже слышал и не раз. Пафос в голосе дяди уже давно не вводил его в заблуждение. Конечно, только глупцы станут отрицать очевидное — владыка Жернов и его собратья по Кругу владык были бездарными правителями. Но не магия как таковая привела к их краху. Спесь и гордыня всему виной. Вера в превосходство магов разделила жителей директората на две непересекающиеся касты, и правящая элита опиралась только на магически одаренные семейства. Вот только одаренных было не более одного на дюжину дюжин. Подавляющая часть населения жила на положении рабов. Стоило им только почуять запах свободы, обещанной вальнарцами, как они изъявили готовность принести головы своих владык и их приближенных на блюде. В действительности, конечно, все было не настолько просто. Война унесла многие жизни, и даже неумолимое время не смогло стереть реки крови из людской памяти. Но, сколь ни был искусен в магии владыка Жернов и его ближние, без поддержки собственного народа его судьба была предрешена. Последним оплотом сопротивления как раз и стало нынешнее родовое гнездо князей Магва. А в те времена — просто загородная резиденция владыки Жернова. Именно здесь засели остатки магической верхушки директората. И взяли их не сталь и отвага, а терпение. Зажатые в угол маги, без помощи слуг, что бросили их в столь сложный момент, не смогли как следует подготовиться к осаде. Два месяца вальнарцы не могли даже подступиться к замку, а затем защитников прикончил банальный голод. И даже несопротивляющийся замок удалось взять с трудом. Например, главные ворота замка, сделанные, как и стены, из отполированного камня, так и не придумали как открыть. Новые ворота пришлось оборудовать в месте пролома, который с усилием продолбили катапультами.

— Я понимаю, — промямлил Сальман, задумчиво теребя перстни на толстых пальцах, в то время как наметанный глаз опытного торговца скользил по очертаниям кинжала. — Вы храните его как напоминание? Чтобы не повторять ошибок?

— Можно сказать и так, — Айвар выдернул кинжал из столешницы и бережно вложил в ножны. — Но есть кое-что еще… С кинжалом я всегда узнаю, если поблизости появляется мерзость. Узнаю и уничтожаю! И будь я проклят, если хоть раз этот кинжал ошибался.

Ленгмару было известно как минимум два случая, когда кинжал ошибался, но он благоразумно промолчал.