Удивительное рядом, или тот самый, иной мир. Том 1

Дмитрий Галантэ, 2016

Остросюжетный роман о нашем современнике, оказавшемся неожиданно для себя в параллельном мире. Читающий мысли старик, орлы-перевозчики, говорящие лоси, шаловливые домовые и жизнь в подземных городах в этой реальности – обычное дело. Узнать тайну существования этого мира и причины своего появления здесь и предстоит герою.

Глава 1

Необычное явление

С течением времени неминуемо начинаешь всё отчётливее и яснее осознавать тот неоспоримый факт, что жизнь являет собой длинную и непрерывную череду неприятностей. Большие, серьёзные, они наваливаются, порой меняют самым коренным образом наше дальнейшее бытие, оставляя неизгладимый отпечаток. Но, конечно, бывают и лёгкие, как чих младенца, малоприятные недоразумения, по прошествии времени и не сразу вспомнишь о них. Вскорости они и вовсе исчезают, словно стираются из памяти, улетучиваясь и растворяясь в безбрежном океане муторной повседневности. Правда, иногда, в особенно интересных случаях, эти мелочи могут аукнуться «фолликулярной ангиной», напомнив о себе так, что подскочишь и сразу «зачешешься», всё вспомнишь и крепко призадумаешься.

Правильно гласит народная мудрость: жизнь полосатая, словно шкура зебры. Это высказывание является более точным, нежели банальное сравнение с тельняшкой, ибо тёмные и светлые полосы на шкуре зебры иногда переходят не в противоположный цвет, а в свой собственный. На тельняшке же полосы чередуются и идут примитивно параллельно, а такая жизнь возможна только у бездушной запрограммированной железяки.

Неприятности и досадные падения сменяются временным затишьем или передышками, ими нужно суметь правильно воспользоваться, дабы не напустить на себя рой новых, ещё более серьёзных напастей, которые вполне могут вылиться во что-нибудь непоправимое. А уж коли такое произойдёт, тогда держись! Пришла беда — отворяй ворота: дорвавшиеся до своего любимого и где-то нужного дела неприятности, напасти и недоразумения тут же перестанут быть лишь досадными. Они, словно снежный ком, быстро перерастающий в смертельно опасную лавину, несущуюся с оглушительным рёвом с крутой горы и сметающую всё на своём пути, завалят и безжалостно раздавят, не оставив от тебя мокрого места. И тогда не будет никакого, даже самого маленького шанса на восстановление. Неприятности завершат, таким образом, своё коварное предназначение — естественный отбор в современных джунглях.

Восстановление же — вещь крайне тонкая и порой не лишённая приятности, но хрупкая и вместе с тем серьёзная, важная и ответственная. Иной в столь непростой момент жизни предаётся безудержным возлияниям, упиваясь зельем безмерно, жадно и одержимо. А кто-то начинает с многократно усиленным усердием заниматься любимым делом, зачастую никчёмным и бесполезным, но необходимым и нравящимся лично ему, опасаясь не успеть завершить его до следующей неизбежной неприятности. Одни путешествуют, другие занимаются опасным или редким видом спорта. Я же люблю в этом деле разнообразие. Порой и сам не ведаю, чего могу возжелать.

Всё зависит от настроения, которое, в свою очередь, зависит от обстоятельств. А эти самые обстоятельства я всю жизнь и пытаюсь приручить. Хоть и не так часто, как хотелось бы, но иногда получается. Можно сказать, что приручение идёт с переменным успехом. И не очень понятным остаётся лишь одно: кто кого приручает — я обстоятельства или они меня!

Возвращаясь к способам восстановления, могу порекомендовать один чудодейственный метод — поход в лес по грибы. Главное условие и одновременно залог успеха — уходить подальше от населённых пунктов и продуктов их разложения, которые называются последствиями жизнедеятельности. Дёшево и сердито!

Эта история начиналась в ничем не примечательный, пасмурный, дождливый день. Ничто не предвещало тех необыкновенных и удивительных событий, которые вскоре начали происходить со мной и происходят до сих пор. Правда, много позже мне стало казаться, что было у меня робко проклёвывающееся предчувствие, на которое я не обратил должного внимания, а отмахнулся, как от назойливой мухи. Стоило прислушаться к этому и вовремя разгадать, и тогда всё могло быть совершенно иначе.

Человеку свойственно приписывать как себе, так и другим мистические, волшебные и пророческие способности. Многие кудесники очень любят это делать задним числом, когда что-либо уже свершилось, а особенно что-то страшное или трагичное. Причём они, великие потомственные знахари в седьмом с половиной колене, похоже, сами в это свято начинают верить. Да, самовнушение — штука непростая! Приукрасят, понапридумывают, нагло приврут где нужно, уверят себя для пущей убедительности, и вперёд! Имел я удовольствие лично слышать множество откровенно абсурдных рассказов, поведанных мне самым доверительным тоном. Таинственно, с придыханием, трясущимися губами и неподдельной дрожью в голосе, а коли всё это сказано в подобающей обстановке и при определённом настрое — эффект бывает поразительным! Даже верующих в здравый смысл мороз пробирает по коже. Прямо театральное действо!

Ради справедливости надо отметить, что были среди этих историй и заслуживающие внимания. Некоторые самые удачные былины я даже додумывал и приукрашивал в силу своих скромных способностей, приберегая их до поры до времени, дабы не ударить лицом в грязь и достойно ответить эдакому пламенному любителю научно-популярной фантастики с потусторонним уклоном. Ввести его в глубокий транс удивительно правдивым рассказом, поглядеть, как он таращит в мистическом экстазе глаза и бухается в спасительный обморок. Спасительный потому, что я всё равно на этом бы не успокоился и непременно рассказал ему ещё парочку подобных душещипательных историй. И тогда — страна грёз или жёлтый дом с основательно подмоченной репутацией. Одно из двух! Иного выхода нет, это и ежу понятно.

Итак, вернёмся к нашему ненастному деньку, когда я, вырвавшись наконец из города, отправился на дачу к родителям с целью уединения и обследования местных дремучих лесов на предмет любимых грибов. Это теперь мне очень нравится собирать грибы, но так было далеко не всегда. В далёком и радостном детстве я любил их только есть и весьма тяготился лесными походами. Со временем, а главное, с помощью родителей, выражающейся в настойчивом навязывании и принуждении, я страстно полюбил и сам процесс сбора. Да так полюбил, что теперь и за уши не оттащишь!

Идёшь себе по лесу, радуешься тишине и покою, думаешь о своём, никому не мешаешь, и тебе никто не мешает. Красота, да и только, кто понимает! А остановишься вдруг, прислушаешься, приглядишься — и тут же начинаешь различать целое множество разнообразных звуков и удивительных картин.

Лес — могучий единый организм, живущий полной, настоящей жизнью, скрытой от постороннего глаза, словно защитным куполом, кронами деревьев, где царят свои вечные и верные правила. А ты будто попал в иной мир, коренным образом отличающийся от привычного своей гармоничностью, размеренностью и глубоким смыслом, где ничего не происходит без толку, всё идёт своим чередом, из всего извлекается наибольшая польза. В любое время года он великолепен. В лесу всё совершенно, нет ничего лишнего. Так обстоят дела до тех пор, пока в это великолепие не вламывается самое глупое и вредоносное на свете существо — человек прямоходящий, пустоголовый, кругом гадящий.

Накрапывал мелкий дождик. Стоило слегка коснуться какой-нибудь ветки, как на тебя с отяжелевшей листвы обрушивался не очень-то приятный и довольно прохладный душ. Дождик то усиливался, и тогда приходилось искать густое ветвистое дерево, чтобы укрыться и не вымокнуть до нитки, а то и вовсе прекращался. Солнце, изредка выглядывавшее до этого, теперь совершенно скрылось за низко нависшими свинцовыми облаками.

Грибов было немного, но всё же были, поэтому возвращаться домой пока не хотелось. Видимо, я ещё недополучил своей порции лесного счастья. Дождь мерно постукивал по листве. Ощущался целый букет ароматов: приятно пахло хвоей и прелыми листьями, мхом и грибами, лесными цветами и травой и ещё непонятно чем. Всё в совокупности создавало неповторимый лесной дух. Этот дух жадно впитывается телом, каждой его порой, каждой клеточкой. Организм насыщается им, словно терзаемое жаждой, измученное животное, пьющее кристально чистую воду из ручья, тем самым очищаясь и исцеляясь.

Воздух вокруг необычайно прозрачен и свеж. Тихо и уютно, невольно и в душе воцаряются покой и умиротворение. Все неприятности и невзгоды отходят на задний план. Это ещё одна из причин моей любви к подобным прогулкам, во время которых набираешься моральных и физических сил.

Шёл я вдоль довольно большого оврага и, за неимением грибов, наслаждался запахами и видом мокрых деревьев, шевелящих ветками-руками, будто смывая накопившуюся за жаркие деньки пыль, чтобы засверкать, переливаясь, обновлённой листвой. Вскоре погода испортилась настолько, что неплохо было бы где-нибудь укрыться. Лес был дремучим, но подходящего раскидистого дерева с густой листвой поблизости, к моему глубочайшему сожалению, не нашлось. Зато край оврага таким замечательным образом нависал, образуя козырёк, что грех было не воспользоваться этим укрытием, которое заботливая природа любезно предоставляла измученным непогодой путникам вроде меня, словно извиняясь за доставленные неудобства.

Я с благодарностью принял извинения и спустился в овраг, встав под навес из переплетённых корней и дёрна. Становилось прохладно и зябко, изо рта шёл лёгкий парок.

С раннего детства я люблю непогоду, естественно, когда сам надёжно укрыт от неё. Во время дождя или снега на меня находит спокойствие, хорошо думается, появляется чувство защищённости и свободы.

Отдыхая и покуривая, я раздумывал: а не достать ли из рюкзака термос с чаем и бутерброды, чтобы стало совсем хорошо? Над головой причудливыми узорами свисали мочалкообразные хитросплетения корней, словно сотканные из толстенных нитей и канатов кружева. Видно было, что с течением времени овраг продолжал осыпаться и, следовательно, постепенно, но неудержимо расширяться. Об этом факте говорили свежие следы множественных обвалов почвы.

В одном месте я заметил что-то похожее на небольшую нору, в которой вполне могла жить-поживать лисица или даже средних размеров волк. Но никаких следов животных вокруг видно не было. Я машинально постукивал палкой по краям норы, представляя, что сейчас оттуда кто-нибудь как выскочит, как выпрыгнет, и пойдут клочки по закоулочкам! Края дыры довольно легко осыпались. Она делалась постепенно всё больше и больше, увеличившись настолько, что я при желании мог протиснуться в образовавшееся тёмное отверстие. «Ну, — думаю, — вот и славно. Если дождь усилится, то расширю её ещё немного, залезу и буду здесь жить!» Шутки шутками, а дождик и не собирался заканчиваться, небо ещё сильнее обложило и затянуло низкими тучами.

Вот и капать начинает с краёв козырька и с корней, накаркал! «Мало радости тут мокнуть», — подумал я, начав целенаправленно расширять лаз, ковыряя и обстукивая его края походной увесистой палочкой. Земля в том месте была рассыпчатая: лесной перегной с небольшими примесями глины и песка. Осыпалась она крупными комьями, легко поддаваясь моим усилиям. Поэтому в считаные секунды я расширил проход настолько, что лишь слегка нагнувшись, мог свободно протиснуться внутрь открывшейся передо мной пещерки, что и не преминул сделать. Наклона вниз образовавшийся лаз практически не имел, зато дальше немного расширялся, образуя подобие галереи с полукруглыми земляными сводами. Специфически пахло сырым подземельем. Хоть коридор и был довольно просторен, но приди мне в голову мысль посмотреть, что на другом его конце, — пришлось бы двигаться на четвереньках. А подобный способ передвижения меня не очень воодушевлял.

Довольный до невозможности тем, что удалось найти укрытие от непогоды, я совершенно спокойно уселся на ведро с грибами правым боком к тоннелю и, соответственно, левым к выходу. Теперь я уже наверняка решил напиться горячего крепкого чая с чабрецом и наесться вкусных домашних бутербродов с запечённым в духовке мясом, сыром, помидорами и зеленью.

Отобедать на природе! Что может быть лучше? Но сначала нужно хорошенько проголодаться, утомиться как следует и нагулять здоровый волчий аппетит. Да так нагулять, чтобы запах пищи обострённо и жадно воспринимался истосковавшимся обонянием. Только тогда включатся естественные процессы пищеварения при виде еды: потекут слюнки и вовсю начнутся внутриутробные завывания с перекатами. А коли получится иначе и аппетит не нагуляется в должной мере, то эффект будет с гулькин нос, а удовольствие слабоватым. Разумеется, сознательно нагуливают аппетит только истинные гурманы, употребляющие в пищу домашние, простые, но качественные и проверенные продукты. Проглотам же, закидывающим в себя, словно в помойку, что ни попадя, этого никогда не понять. Правда, долгожданным подобный аппетит можно назвать, когда пища имеется в достатке, а ежели она отсутствует, то этот самый аппетит сразу превращается в «к сожалению, ожидаемый».

Так и у меня получилось. Сперва проголодался по всем правилам искусства, а затем отобедал по полной программе! И на этот раз мне крупно повезло: зверски нагулянный аппетит и глубочайшее чувство удовлетворения, всегда посещающее моё бренное тело в минуты скромного насыщения, присутствовали в полной мере. Было очень вкусно, слов нет! Всем рекомендую подобный способ потребления пищи. Это несравнимо прекрасней, нежели примитивное посещение наших ресторанов с их обычной человекообразной публикой. Лучше бутерброд с чаем в лесу среди раскидистых дубов и ядовитых поганок, чем изысканные кушанья в ресторации среди тех же дубов и поганок, но только принявших человекоподобный облик, а попросту — среди явных дубин и откровенных поганцев обоих полов.

Хотя теперь, как оказалось, пола вовсе не два — мужской и женский, как и должно быть в природе, а целых три! Как же надоели эти мутации и извращения! Это же надо, количество полов сравнялось с числом родов, ковыляя, добавился ещё один, дефективный и смешанный — средний. Средний не средний, так, непонятно какой, но отвратительный настолько, что по-хорошему это надо бы тщательно скрывать, а не выпячивать подобные убожества на каждом углу! Но что делать? Это же не лес, где всё чётко и ясно, где вряд ли встретишь медведя-гомика или лося-педика, зачем-то гоняющегося сломя рога за слегка розоватой зайчихой!

Никуда не торопясь, я закончил трапезу и степенно закурил, с наслаждением выдувая сизый ароматный дым вперемешку с паром. К своему удивлению я заметил, что дым не выходит наружу, а плавно засасывается внутрь, в самые недра пещеры. Это означало, что нора имеет выход. Но я совершенно точно знал, что в радиусе ближайших двадцати-тридцати метров никаких нор не было! Разве что отверстие совсем маленькое? Или их даже несколько, где-нибудь под корнями деревьев или кочками? Да, наверняка так и есть! Пролезть, что ли, немного внутрь и посмотреть, куда затягивает дым?

Подобное решение окончательно созрело, как только боковым зрением я заметил на полу что-то светяще-шевелящееся, будто живое, чего раньше не было. Вот и клочки с закоулочками пожаловали! Наверное, это горящий в темноте дьявольским огнём огромный, размером с тарелку глаз свирепого подземного хищника, пока не известного науке благодаря своей кровожадной прожорливости.

Резко, с неожиданно-противным хрустом повернув голову и чуть не свернув этим движением шею, я вытаращил глаза, пытаясь разглядеть это нечто. Надо думать, видок у меня был весьма необычный! Если в тот момент мне бы довелось увидеть себя со стороны, то я, как пить дать, издевательски насладился бы своим искренним удивлением и натуральным недоумением. Но тогда мне было не до смеха!

Метрах в десяти от меня что-то засверкало довольно ярко и, как мне показалось, вызывающе нагло. Оно шевелилось, меняясь в форме и размерах. «Не пора ли заканчивать размышлять и пялиться, — пронеслась мысль, — а побыстрее удирать отсюда? Вдруг это пятно живое? Ещё покусает… или вообще сожрёт и не подавится! Вместе с грибами сожрёт! Вот здорово, сам пришёл и гарнир с собой принёс — собственноручно собранные грибочки. Но раз до сих пор не съело и даже табачный дым вынесло, значит, либо не живое, либо терпеливое. Или слишком хитрое. Ждёт-выжидает, когда я всю стаю приведу. Тогда можно будет и запасы на зиму сделать в виде мясных консервов».

Пока я усердно размышлял о природе этого необычного явления, оно, видно, обидевшись на моё невежество, взяло да и исчезло. «Ну и хорошо, — выдохнул я облегчённо, — баба с возу — кобыле легче». Рассказать кому, не поверят или скажут: «Сдвинулся! Всякие горящие голодным огнём пятна ему в лесных норах мерещатся! Одному-то по лесу шататься — и немудрено!» Но когда пятно вновь замаячило на том же месте, я твёрдо решил разобраться и узнать, что это за феномен такой завёлся и безобразничает, издеваясь надо мной.

Так иногда бывает — увидишь что-то необычное и начинаешь рисовать в воображении разные чудеса, а разберёшься — окажется всё настолько просто, что даже обидно делается! Сейчас слазаю, а вернее, схожу. Ход дальше намного шире, но не очень просторный, словом, не метро, идти придётся сильно согнувшись. Вот сейчас посмотрю, разберусь…

Сходил на четвереньках и выяснил. Всё оказалось очень просто, как я и предполагал, проще пареной репы. Это самое пятно было совсем даже и не пятно, а небольшая лужица на плотном, будто утрамбованном глиняном полу хода. В этой лужице, как в зеркале, отражался лучик солнца. Метрах в восьми от неё, под небольшим наклоном вверх, был выход из тоннеля — небольшое отверстие, в которое и проникал тот самый лучик. Мне стало на мгновение легче, но сразу возникла другая проблема, от которой, очевидно, выражение моего лица приняло опять удивлённый и даже ошарашенный вид. Только теперь я стоял на четвереньках, да ещё с ножом в зубах, словно заправский пират, и если с отсутствием попугая на плече легко можно было смириться, то поза не очень-то располагала к размышлениям. В ней ощутимо недоставало солидности и самоуважения, что вызывало инстинктивное напряжение, к которому, к сожалению, многие привыкают… со временем.

Я почувствовал, как у меня зашевелились волосы. Или это просто земля осыпалась сверху? В сознании пронеслось: если впереди солнце — это очень хорошо, но почему тогда сзади дождь? Или он закончился? Но этого не может быть, ведь прошли считаные секунды! Или мне так только казалось, а на самом деле я уже давно стою здесь в этом неудобном положении?

Так думал я, пятясь задом, словно рак, до конца не определившись — огорчаться или радоваться? Дополз до родного пластикового ведра с грибами. Классической корзине я всегда предпочитал ведро, потому что оно может быть использовано и для других целей, например, как табуретка, или столик, или для мытья машины. Оно и находилось всегда в багажнике, а тот, в свою очередь, в самой машине, которая, между прочим, осталась на даче у отца в трёх-четырёх километрах отсюда, а может быть, и пяти, да ещё лесом! Так что если мне откусят что-нибудь существенное и безмерно близкое, то ковылять ползком до машины будет затруднительно и весьма проблематично.

С этими мыслями я добрался, наконец, до входа. Какое там солнце? Дождь нагло и упорно как ни в чём не бывало продолжал идти. Злосчастное пятно вместе с тем исчезло. Неужели, пока я пятился, солнце опять спряталось и пошёл дождь? Другого объяснения у меня не было. В тот момент, как сейчас помню, я чувствовал себя полным идиотом. И немудрено! Ведь если бы дождя не было, то я, естественно, пошёл бы дальше собирать грибы и дышать вкусным лесным воздухом. Но дождь шёл, а потому я решил ещё перекурить, так, про запас, и собраться с духом, а заодно с силами и мыслями. Не успел выкурить и половину сигареты, как моё лицо вновь приняло ставшее уже таким знакомым выражение ошалелости средней тяжести и, естественно, небеспричинно! Вот он — дождь, а вон оно — солнечное пятно! А ещё говорят: чудес не бывает, чудес не бывает! Тогда что это такое? И посоветоваться не с кем! Хоть телефон и есть, но попробуй расскажи кому-нибудь! Я первым высмеял бы сказочника, который бы попытался нести подобный бред сивой кобылы.

Таким безрадостным раздумьям предавался я, так и не решив, что мне делать дальше. Но решение было очевидно — лезть к тому выходу и посмотреть в глаза тому солнцу. Как бы удивительно это ни выглядело, но не уходить же не разобравшись. Уйдёшь, а потом никогда себе этого не простишь. Лучше жалеть о том, что было, чем о том, чего не было. Но это, кстати, тоже не всегда. Вряд ли кому придёт в голову сожалеть о несостоявшейся встрече, коли следствием её станет заражение инфекционно-вирусным заболеванием, даже если вы и являетесь яростным поклонником богини неписаной красоты — Венеры!

И решил я лезть. Метр за метром, как мустанг-иноходец (правая нога — правая рука), я пробирался к заветной цели, держа свой неизменный нож в зубах, пока наконец не добрался.

Что же я увидел? Обычный лес, обычное солнце, только одно необычно — на другой стороне хода вовсю поливает нешуточный дождик! «Надо же, какой забавный случай, — подумал я, — а вылезать-то всё же придётся, хотя бы чтоб развернуться». И вылез. Огляделся. Вдруг меня осенило: раз уж дождя нет, то я имею счастливую возможность быстренько перейти поверху к своему заветному ведёрку и пойти себе собирать грибы дальше. Пошёл. Облазил всё в округе, но так и не нашёл не только ведра, но даже оврага! И опять мой разум отказывался понимать, старательно и настойчиво пытаясь найти хоть какое-то логическое объяснение происходящему. Тут уж я дал волю эмоциям и высказался вполголоса, используя простонародные эмоциональные и малоиспользуемые выражения по поводу этой странной и удивительно-пугающей ситуации с упоминанием хитрого солнца, так похожего на фонарь, дождя и подземного хода! Я не на шутку расстроился по поводу своего, возможно, серьёзно пошатнувшегося здоровья, но всё же решил пойти к лазу и так, на всякий случай, попробовать пролезть через него обратно. И что вы думаете? Пролез совершенно легко и непринуждённо! И ведро с грибами, и дождь были на месте. Нашёлся и овраг, похоже, и не помышлявший никуда исчезать. Случай явно клинический! Вся надежда, что это галлюцинации, вызванные всего лишь переизбытком кислорода!

Решил я на днях вернуться к этому оврагу с кем-нибудь из знакомых и обсудить это непонятное явление природы, а может, и не только обсудить. Одному мне сейчас пытаться во всём разобраться было немного жутковато, а с кем-нибудь — совсем другое дело, за компанию-то и монах женился! Как говорится, одна голова хорошо, а две — лучше. Хотя, возможно, лучше было бы сразу обратиться к врачу. Но ход моих мыслей в этом направлении мгновенно прервался благодаря собственному опыту общения с теперешними эскулапами, которые деградировали в духе времени. Нет уж, спасибо! Галлюцинации на свободе в относительно добром здравии гораздо лучше, нежели быть залеченным заживо, да ещё со своей собственной подачи.

Я медленно брёл в сторону дач и думал о произошедшем со мной непонятном случае. «Озадаченный шёл к даче! Вот и думать стал в рифму! Ох, не к добру это всё! Что дальше-то будет? Увижу ли родных?» И юмор стал какой-то чёрный. Не до грибков уже.

Но через некоторое время всё вошло в норму, мрачные мысли улетучились сами собою, жить стало веселее. Не иначе волшебный, чудодейственный лес помог! Я же говорю, что иногда полезно прогуляться! Когда совсем полегчало, я совершенно случайно набрёл на пару удачных пней и набрал полное ведро мелких красивых опят и так, по мелочи, большой пакет благородных грибов, которые я ценю несколько меньше.

Через несколько дней заманил я на родительскую дачу (походом за всё теми же грибами) одного знакомого, редкой души человека. Правда, большого любителя прихвастнуть. Да и другие грешки за ним замечались, но не смертельные в основной своей массе. Так что ничего страшного в этом нет, я считаю, всё познаётся в сравнении. Взять любого высокопоставленного чиновника или церковника, да даже и тех, кто рангом пониже. Они же такое вытворяют, что чертям тошно делается! Их, чертей, прямо-таки наизнанку выворачивает от «благочестия» оных, в судорогах мутузит и немилосердно скручивает в бараний рог и обратно! И что же? Да ничего! Живут и благоденствуют, плодятся и процветают как сами, так и их выкормыши! А как иначе? Иначе никак! Практически у всех поганцев, явно убогих духовно, на лице и во всём облике отпечатаны все известные пороки общества… в многократном увеличении. Так отпечатаны, что и не сотрёшь — жизнь шельму метит!

А у кого с обликом всё в порядке, те ещё страшнее, о них-то, двуликих, и вообще не хочется думать, ибо ничего хорошего за ними не стоит. Объединяет же все эти порочные организмы то, что все они, сердешные, нашли свою кормушку. У одних это нефтяная труба или что-нибудь в этом роде, у других «заблудшие овцы», а вот третьи направляют и организовывают первых двух ради неких сомнительных интересов. Налицо тройственный паразитирующий симбиоз. Для них выпить кровь невинного младенца — всё равно что высосать сигару, сидя на золотом унитазе и подёргивая ножками. Бывают, ясное дело, и исключения, только лишь подтверждающие правило. Говорят, что бывают. Наверное, бывают. Но я таких чудес пока не встречал, а все эти россказни — пустое. Благочестивый церковник! Честный чиновник! Да ещё в придачу чином от ума не избавленный! Эти понятия несовместимы, смешно даже. Почему-то я считаю, что по сравнению с другими мой приятель — редкой души человек, прямо-таки ангел божий!

Так вот, пошли мы с этим святошей по грибы. И я повёл его прямиком к заветному месту. Сразу же нашёл овраг, отыскал козырёк, но дыры не было. Я глазам своим не поверил! Залепили её, что ли? Сколько я палкой ни тыкал, никаких следов, ничегошеньки. Хорошо ещё, что я ему ничего не рассказывал, хотел удивить, а то бы точно прослыл сказочником, может, даже похлеще, чем он сам. Он и так распереживался за меня, наблюдая, как я с озабоченным видом палкой в землю тычу. Даже несколько раз повторил, что грибов тут нет и быть не может! Как будто я и сам этого не вижу! Хорош бы я был, заяви ему в тот момент: «Понимаешь, тут должна быть такая небольшая пещерка… мерцающий свет, тайный лаз и выход неизвестно куда, но там очень хорошо, я там был».

Теперь мне вдвойне было о чём призадуматься. Думал я, думал, но так ничего путёвого и не придумал!

И потянуло меня в следующий раз к этому загадочному оврагу, как муху на мёд или чиновника на мзду. Я и не сопротивлялся, пошёл. И что вы думаете? Вот она, дыра, на своём старом месте! Я глазам своим не поверил, проморгался, протёр их. Всё то же самое: лаз, пещера, мерцающий свет, и даже дождь снова накрапывал. Получалось, что это отверстие открывается мне, только когда я один. А не будь тогда солнца на другом конце, я вообще не заметил бы ничего, спокойно переждал дождь и ушёл, пропустив всё самое интересное. Но мне повезло, дождь был, и было солнце, теперь-то уж я всенепременно вылезу с другой стороны и разберусь, что тут за чудеса такие творятся! Настроение резко улучшилось, появился кураж, как перед прыжком с парашютом в неизвестность. Но прыгать я собрался в загадочный и неведомый, определённо скрывающий какую-то тайну, быть может, былинный или даже вещий лес. Ведь любому на моём месте было бы интересно! Тогда я даже предположить не мог, насколько затяжным окажется этот прыжок!

Мы способны выбирать себе будущее. Если знаешь, чего хочешь, и думаешь наперёд, ставишь перед собой разумные цели, шаг за шагом продвигаешься к ним, то начинаешь понимать, что уже не столь важен результат, как захватывает и приобретает смысл сам процесс стремления.

Возможно, мы вольны выбирать себе и настоящее при условии выполнения вышесказанного.

Но, оказывается, мы вполне способны менять своё прошлое. Сразу как-то не очень верится, но если подумать, то вдруг делается вполне реальным и это. Например, нам со временем всегда предоставляется возможность определить заново движущую силу тех или иных своих поступков, а иногда удаётся разобраться и откопать их новую, истинную причину. Так что же это, если не изменение смысла произошедшего, то есть прошлого, и осознание себя другим в этом самом прошлом, а следовательно, и в настоящем, и в будущем?

* * *