Центурион Македонского

Дмитрий Витальевич Виноградов, 2006

Американцы щедры на обещания. За голову Бена Ладена они готовы заплатить десятки миллионов. А в России как раз есть люди, которые хотят этих денег. Печатается в авторской орфографии и пунктуации.

Глава 6

Собес слезам не верит

Открыв шкаф, Михаил Антонович, задумался. Его глаза прошлись вдоль висящих пиджаков. Следом пробежали пальцы. Сняв новый, коричневый, доставшийся ему от располневшего соседа, Михаил Антонович покрутил его и повесил обратно. Сжав губы, он вытащил свой ветеранский пиджак. Старенький, местами зашитый, с блестящими в якорях пуговицами, с тремя рядами медалей, двумя орденами Красного знамени, и двумя полосками ранений, он придавал старику силы. Накинув его на плечи, он посмотрел в зеркало, одернул лацканы, накинул сетчатую панамку, взял тросточку и вышел из квартиры. Выйдя из подъезда, он чуть не угодил под колеса машины.

— Куда прешь старый пень, — закричал коротко стриженный молодой человек, — напялил цацки как на девятое мая.

Михаил Антонович прошел мимо, не обращая внимания на водителя. БМВ, ударил громом музыки, взвизгнул колесами и сорвался с места как ракета, обдав ветерана газами. Дождавшись муниципального автобуса, старик бодро вскарабкался по ступеням, сел на свободное место и поехал в собес.

Очередь в собес, напоминает музей восковых фигур. Счастливые люди сюда не ходят, а несчастные сидят молча. Оглядываясь на приходящих, они ждут своей очереди, изредка улыбаясь встретив знакомые лица. Михаил Антонович, занял очередь, проверил еще раз пенсионное, ветеранское удостоверения, поправил орден и стал ждать. Очередь двигалась шустро, специалисты не вдаваясь в детали, выслушивали жалобы, уточняли адрес и выпроваживали из кабинета.

— Садитесь, — женщина краем глаза глянула на медали и решила, что посетитель станет клянчить гуманитарную помощь.

— Дочка, — старик улыбнулся.

— Одну минуту, — женщина сняла трубку с дребезжащего телефона.

Старик смотрел на портрет Путина, висевший на стене. С открытой улыбкой, с добрыми глазами, он выглядел другом всех пожилых.

— Слушаю, — дама положила трубу.

— Я…, — старик привстал со стула.

— Фамилия, — женщина одернула Михаила Антоновича.

— Абросимов, — старик сел.

— Автомобилей нет, — чиновница решила, что старик очень вежлив.

— Каких автомобилей? — не понял Михаил Антонович.

— И путевок тоже, — женщина решила заставить старика прекратить улыбаться, — на этот год розданы. И на следующий тоже, — добавила для убойности дама.

— Люда, — дверь распахнулась как от урагана, — ты слышала? В Америке самолеты дома взрывают. Пол миллиона убитыми…

— Да ты что! — забыв о посетителе, женщина вскочила с места.

— Прямо в небоскребы…жертв куча…

— Да…, теперь и у них попрошаек прибавится, — дама зыркнула на старика.

— Естественно! — защебетала вошедшая, — одних пособий родным на миллиарды…

— Ужас…, — Люда поправила прическу, — а точно пол миллиона?

— Может даже больше.

— Кошмар!

— Извините, — терпение Михаила Антоновича стало подходить к концу, — мне бы…

— Совести совсем у людей нет, — вошедшая покосилась на старика, — в Америке траур, а им плевать.

— Мне бы в дом престарелых, — сник старик.

— Мест нет, — как отрезала Люда.

— Ну ладно, — старик поднялся.

— Подождите…, — спохватилась вошедшая, — а квартиру кому оставляете?

— Государству хотел, — старик открыл дверь.

— Нет…ну с этого и надо было начинать, — Людмила, подбежала к старику, — найдем Вам место.

— Вот Вам! — старик скрутил фигу и сунул ей под нос, — накася выкуси.

Когда дверь захлопнулась, Люда вернулась на место.

— Долбанная Америка, — в сердцах она стукнула по столу рукой, — квартиру вот из-за нее просрала.

— Не волнуйся, — подруга встала, — прибежит, никуда не денется. Надоест обсыкать брюки, еще умолять будет. То же мне…Наполеон!