Центурион Македонского

Дмитрий Витальевич Виноградов, 2006

Американцы щедры на обещания. За голову Бена Ладена они готовы заплатить десятки миллионов. А в России как раз есть люди, которые хотят этих денег. Печатается в авторской орфографии и пунктуации.

Глава 10

Профессор Павлодарский

Железнодорожные вокзалы, бывают разными. Большими и маленькими, со всеми удобствами или с биотуалетами возле ближайших деревьев, с буфетами или со своей едой. Единственное, что их всех объединяет, это близость железной дороги. Стальные нити, прибитые намертво к земле, песку или глине, как натянутые нервы Аксененко. Если к нервам прислонить ухо, то при условии, что Вы не глухи, можно будет услышать приближение локомотива. Профессор Павлодарский, груженый чемоданом и наплечной сумкой, прохаживался вдоль перрона, ожидая свой поезд. По системе колокольчиковой связи, уже объявили о скором приближении на станцию Самара, скорого поезда №5 «Узбекистан», следующего по маршруту, «Москва-Ташкент». Отмененный год назад, из-за технического и санитарного состояния, он вновь соединил бывшие братские народы, узбеков и россиян. Аркадий Борисович, еще раз проверил документы, билет, заглянул в кошелек. Четыре сорта купюр, рубли, доллары, теньге и сомы, теснили друг дружку.

— Да…, — профессор нахмурился, — такую страну развалили. По всей Европе евро, а нас скоро каждый свою денежную единицу заведет.

Повздыхав, и сокрушенно помотав головой, он вытащил из сумки бабочку. Распластав крылья, она покоилась под стеклом. Лицо профессора смягчилось, в уголках глаз явно выразились морщинки.

— Какая прелесть, — сняв очки, приближая и отдаляя линзы, словно лупой, он стал разглядывать усики, ножки, крылышки, — боже мой.

Насмотревшись, профессор Павлодарский положил бабочку на место и посмотрел на часы. Пора. Вдалеке раздался гудок, который словно разряд электричества, пронзил ожидающих его людей. Схватив сумки и чемоданы, огромные баулы и торбы, узбеки и казахи, русские и каракалпаки, стали глазами гипнотизировать видимую часть дороги.

— Десятый вагон здесь будет? — обратился к Павлодарскому человек в тюбетейке.

— Я сам не знаю, — тот прижал свободную руку к груди, — мне двенадцатый нужен, и я надеюсь, что состав остановится рядом.

— Э! — человек махнул рукой, и побежал дальше.

Профессор пожал плечами, поправил очки.

— Едет! Едет! — раздался крик мальчугана в войлочном колпаке.

— Касымжан! Касымжан! — позвала его женщина, похожая на кореяночку, — а ну иди сюда!

Профессор взрыхлил чуб, у пробегавшего мимо паренька.

— Я домой еду, — парень остановился, — в Актюбинск!

— Хороший город! — сказал профессор спине мальчугана.

Состав подходил медленно, словно уставший марафонец. Среди раздвинутых занавесок, виднелись довольные лица. Торговцы уличного общепита, сидящие рядом с вокзалом, изможденные ожиданием и мухами, обрадовались. Пирожки почуяв зубы, перелегли на свежие бока. Пельмешки и вареники, замерли в ожидании. Аркадий Борисович, смотрел на номера проходящих вагонов. Первый, пятый, четвертый, пятнадцатый…Осознав, что это гиблое дело, он дождался полной остановки поезда.

— Девятый, — прочитал профессор на ближайшем окне.

Первой на землю спустилась проводница. В ярко голубой рубахе без погон, юбке прикрывающей круглые чаши коленей, шерстяных носках и полукедах.

— Простите, — Павлодарский улыбнулся как положено ученому, дюжей улыбкой, — я ищу двенадцатый вагон.

— Пожалуйста, — проводница отошла в сторону, — проходите.

— А Вы не подскажите куда? — профессор продолжал очаровывать даму.

— У меня тут не справочная, — женщина осадила Аркадия Петровича, — тем более все вагоны подписаны.

— Простите, — улыбка сползла с чела.

Посмотрев по сторонам, ученый принял решение идти в сторону хвоста. После девятого вагона, крепились: семнадцатый, девятнадцатый, двадцать второй. Дойдя до конца, и не найдя единственно желанного, ученый повернул обратно. Проходя мимо знакомой проводницы, он заметил ее ухмылку.

— Не нашли? — спросила она.

— Пока нет, — профессор выдохнул.

— Ну что же Вы так, — проводница пропустив и выпустив всех очевидно заскучала, — двенадцатый вагон, после головы поезда, сразу третьим крепится.

— Спасибо, — подхватив чемодан, Павлодарский посеменил в указанном направлении.

По трансляции объявили о скором отходе «Узбекистана». Поддав газу профессор прибавило обороты. Сердце вылетало из его груди, когда он наконец остановился возле родного вагона. Проводница, в похожей одежде, но в туфлях, смотрела на задыхающегося человека. Вытащив билет, Павлодарский выдохнул ей в лицо.

— Еле успел.

— К поездам надо заранее выходить, — барышня глянула на билет, — проходите…ваше место в конце коридора…у гальюна.

— Благодарю.

Кое как забравшись по узкой лестнице, Аркадий Петрович, потеснил углом чемодана нескольких пассажиров, изучающих окрестности через окно. Следующего обойти было сложнее. На полу, скрестив ноги, сидел пожилой мужчина в чалме. Судя по закрытым глазам, мужчина спал. Остановившись в нерешительности Павлодарский, поставил чемодан на пол. Оглянулся в поисках объяснения.

— Извините пожалуйста, — он наклонился к голове сидящего, — можно…мне в крайнее купе…я быстро.

Старик молчал. Ученый, протянул руку и ласково коснулся его плеча. В ту же минуту из мешка лежавшего рядом, словно пружина, в воздух взвилась змея. Раздув щеки, она стала возмущенно болтать языком, шипя и качаясь как маятник. Павлодарский словно лягушка, отпрыгнул назад и замер. Старик открыл глаза, надавил на змеиную голову.

— Асалам алейкум, — поздоровался он с профессором, — у нее зубов нет, не бойтесь.

— Ва..ва…ваалейкам ассааалаам, — ответил тот.

Пропустив ученого, старик закинул мешок за спину и зашел в номер.

— Казахцирк, — объяснила Аркадию Петровичу попутчица сзади, — в нашем купе клоуны едут.

— Замечательно, — профессор поправил запотевшие очки.

Остановившись, судя по запаху, возле своего купе, Павлодарский постучал костяшками пальцев и открыл дверь. Три человека, мужчины, один из которых старик, смотрели на вновь вошедшего.

— Добрый день, — профессор поставил на пол чемодан, потеснив стоящие босые ноги, — разрешите.

Петр поставил ступни на кровать, почесал пятку, отмахнулся от залетевшего следом комара.

— Прошу прощения, — профессор стал тулить свое барахло наверх, пытаясь уместить его с уже лежащим там чемоданом и сумками.

Закончив укладку, он потоптался на месте, посмотрел кругом.

— Разрешите представиться, — протянул он руку Михаилу Антоновичу, — профессор Павлодарский, Аркадий Петрович.

— Абросимов, — ветеран пожал руку, — Михаил Антоныч, на пенсии.

— Профессор Павлодарский, — ученый протянул руку Пете.

— Да слышал уже, — буркнул тот хватая ладонь.

— Это Петр…, а это Василий, — ветеран по очереди показал пальцем на друзей.

— Дак Вы вместе? — чему то обрадовался профессор.

— Ну вместе, и что? — Петр снизу посмотрел на Павлодарского.

— Разрешите присесть, — спросил тот словно в отместку.

— Садитесь, — Петя поднял часть матраса, освобождая дерьмантин.

— Дак значит вместе? — уточнил Аркадий Петрович.

— Вместе, — Петр раскрыл кроссворд, — сказали же вместе.

— А я вот один…, — профессор развел в горечи руками, — супруга приболела. Что-то с желчным пузырем.

— Это у нее отрыжка кислая, — с верху пояснил Вася, — я болел тоже.

— Не говорите, — профессор сложил руки на животе, — возраст уже не тот. Одно дело, когда молоды, а пожив теряешь иммунитет, нервы, стрессы… А Вы по делу или отдыхать?

— По делу, — доложил Вася.

— Отдыхать, — одновременно с ним сказал Петр.

— Понятно, — профессор пожал плечами.

— Отъезжаем, — Михаил Антонович сев возле окна, стал зырить по сторонам.

— Дак Вы, простите куда говорите едите? — улыбнулся профессор.

— В Термез, — сказал Вася.

— В Ташкент, — Михаил Антонович удивленно посмотрел на Васю.

–…, — обрадовался Аркадий Петрович, — значит мы вместе!

Не дождавшись ответной реакции, ученый замолчал. За окном, с легким ускорением, стали бежать столбы и люди, окна и шлагбаум. Михаил Антонович, помахал рукой летевшей рядом ласточке.

— Красиво, — не удержался Вася.

— Да! — не удержался профессор, — Куйбышевская область, уникальна по своим параметрам. К примеру в Волгоградской области, одно Цимлянское водохранилище, а в Куйбышевской два.

— Не может быть? — подал голос Петя.

— Точно Вам говорю! Собственно Куйбышевское и Саратовское.

— А разве Саратовское не в Саратовской области? — повернулся Михаил Антонович.

— Совершенно верно! Но водозабор находится именно на территории Куйбышевского района, река Волга.

— Извините, а Вы профессор географии? — с уважением спросил Вася.

— Не совсем так, — Аркадий Петрович, поправил сбившиеся на кончик носа очки, — я профессор кафедры естествознания, Московского государственного университета. Это должность, а звание у меня доктор. Если Вам угодно, это как в кавалерии…должность чистильщик коня, а звание…

— Есаул? — спросил Петя.

— Совершенно верно.

— А Вы на раскопки едите? — спросил Василий.

— Да нет, что Вы! — Павлодарский замахал руками, — я уже старый…я к другу еду в Ташкентский университет. Вот приглашение.

Достав из нагрудного кармана сложенную в четверо бумагу, он развернул ее и подал Васе.

— Вот…пожалуйста.

— А…у…, — Вася почесал щеку.

— Ой…это на узбекском, — профессор достал другой, — кстати узбекский язык относится к карлукской группе тюркских языков.

— Можно, — Михаил Антонович, перехватил бумагу.

Встав возле окна, для лучшей освещенности, он стал читать.

— Уважаемый Аркадий Борисович, — старик посмотрел на ученого, — настоящим письмом, имеем честь пригласить Вас на международную конференцию, посвященную проблеме интегрирования науки в новых условиях социальной разобщенности.

Петя удивлялся количеству умных слов. Вася слушал не совсем понимая, но догадываясь.

— Профессор кафедры лепидо…пидо…, — ветерана заело.

— Лепидоптирологии, — улыбнулся профессор, — в переводе с латыни Lepidoptera, lepis — чешуйка и ptero — крыло. Получается чешуекрылые.

— Летающие рыбы? — догадался Петя.

— Да нет, — профессор полез в свою сумку, достал бабочку, — у бабочек крылья покрыты маленькими чешуйками. Эти чешуйки могут быть пигментными и оптическими, тогда крылья отливают металлическим блеском с тем или иным оттенком, который возникает вследствие различных оптических эффектов. Понимаете?

— Нет, — за всех ответил Петя.

— Ну как же! — Павлодарский сунул ему под нос бабочку, — крылья видите?

— Вижу, — согласился Петя.

— Ну дак они и покрыты чешуйками! Это кстати, систематический признак отряда. Отсюда и название, чешуекрылые!

— Дак это Ваш друг, он бабочки ловит? — уточнил Петя.

— Ну да! — с облегчением воскликнул Павлодарский, — он лепидоптиролог!

— Это точно не ругательное слово? — уточнил Петя.

— Абсолютно! — профессор передал бабочку Михаилу Антоновичу.

— Какая большая, — удивился тот.

— Капустница? — спросил Вася, представив как этот зверь таскает качаны.

— Нет, — не согласился профессор, — это Центурион Македонского.

— Солидная особь, — перешел на научный язык Михаил Антонович, — сами ловили?

— Не совсем, — профессор положил бабочку на стол, — это единственный в мире образец, полученный в лабораторных условиях. Он приносится в дар учеными Москвы, ученым Узбекистана.

— Всю жизнь ловить бабочек, — поразился Петя, — и за них еще деньги платят?

— Этот экземпляр…цены не имеет, — Павлодарский, гордо ткнул пальцем в лежащего на спине Центуриона.

Бабочка лежала широко расставив большие бархатные крылья с реснитчатой оборкой. Черные с сиреневыми блесками, с овальными вкраплениями янтарных зерен, они переливались в лучах падающего света. Длинный хоботок, торчал эрогированно вверх. Лапки, покрытые маленькими отростками, напоминали крошечные пальчики.

— Красиво, — Вася смотрел не моргая.

— Древние римляне верили, что эти удивительные создания, ни что иное, как оторвавшиеся от растений цветки, — поразил Павлодарский красотой слова.

— А может цветы, это бабочки приклеенные к траве? — удивил своим взглядом Петя.

— Может и так, — профессор убрал насекомого в сумку, — цветы составляют отдельное семейство, тоже интересное и богатое видами. А Вы значит в Ташкент едите?

— Ага едим, — Михаил Антонович, зевнул, намекая на желание поспать.

— Вы устали наверное, — Павлодарский вскочил, — пойду за бельишком схожу.

— Принесите мне чая, — Петя оторвал голову от кроссворда.

— Если Вам не трудно, — добавил Вася.

— Конечно! — профессор прикрыл дверь.

Михаил Антонович посмотрел на соратников.

— Уснуть не даст, — пожаловался Петя.

— А мне бабочка понравилась, — свесился Вася, — я в детстве тоже с сачком бегал.

— А я в детстве отцу помогал пшеницу молотить, — Михаил Антонович постучал по подушке, придавая ей объем, снял тапки и улегся, — крыс помню…а бабочек нет.

— А может их раньше не было? — Петя поправил матрас, зевнул и тоже лег.

— Все может быть, — старик прикрыл глаза.

— Надо у него про дорогу на Термез спросить, — обратился к товарищам Вася, — может посоветует, как быстрее доехать.

— Боишься, что Бена Ладена, раньше нас найдут? — Петя посмотрел на верх.

— Спросим, — старик открыл глаза, — интересное имя, Бен Ладен.

— Чем интересное? — Петя повернулся на бок.

— Бен, это английское имя, ладен, считай ладан, христианское, а сам мусульманин, — Михаил Антонович смотрел в кровать Васи.

— Он же не виноват, что родители так назвали, — Вася свесил лицо.

— Почему же не виноват? — Петя подложил руку под голову, — у меня знакомый был…его родители Ихтиандром назвали, дак он изменил его, на Казимира.

Продолжить дискуссию, не дал Аркадий Борисович. Открыв дверь, он аккуратно занес стакан чая.

— Пожалуйста, — ставя на стол проворковал он.

— Спасибо, — Петя раскупорил сахарный пакетик, ссыпал содержимое в стакан и стал стучать ложкой о грани.

— Кроссворд? — профессор поднял отложенный в сторону Петром альбом.

— Развивает, — Петр постучал себя по голове, делая первый глоток.

— Совершенно правильно, — профессор стал читать вслух, — майское насекомое, из трех букв…

— Жук, — подсказал ветеран.

— Кстати…, — ученый отложил кроссворд, — жуки, это самый многочисленный отряд насекомых. А бабочки…находятся на втором после жуков месте…

— Пропустите, — Петр с лету попал ногами в тапки Михаила Антоновича.

Выкурив в тамбуре, подстреленную сигарету, он зашел в туалет, нарвал бумаги и вернулся в купе. Каждый лежал на своем месте с закрытыми глазами. Осторожно ступая, Петя лег, глянул на ученого, накрыл голову полотенцем и вздрогнул.

— Если Вас не затруднит, толкните меня пожалуйста в Оренбурге.

— Ладно, — не срывая маску ответил он ученому, — пихну.

— Большое спасибо Петр.

— Не за что, — поворачиваясь к доктору задом, буркнул тот.