Тяжело в учении

Дмитрий Брянцев

«Кто в армии служил, тот в цирке не смеется», – прописная истина, призванная описать все то непотребство и хаос, что зачастую царят в войсках.

2. Три дороги

На завтраке мы снова вкусили солдатской пайки, которая разительно отличалась от еды, что предлагала родная столовая института. Нам и раньше приходилось её пробовать — нас не единожды возили в Екатеринбург на площадь одна тысяча девятьсот пятого года, для тренировки к параду Дня победы, а ночевали мы в *** дивизии. Однако в это раз нам предстояло питаться подобным образом гораздо дольше, а это угнетало. К слову, столовых там было четыре, может быть мы выбрали не самую удачную: сейчас я уже не знаю.

Ближе к полудню дежурный по дивизии нам сообщил, что нас заберут на дежурной машине и отвезут в часть. А уже ближе к вечеру посоветовал «Добираться самим, на автобусе от города доехать — раз плюнуть!». Перед дорогой мы решили подкрепиться — зашли в солдатскую чайную и доели останки запеченного кролика в фольге, который болтался в Сашиной огромной сумке еще с поезда. По пути нам встретился старший лейтенант Яшин — выпускник нашего института две тысячи первого года, чемпион Вооружённых Сил по лёгкой атлетике (так уж случилось, что я очень хорошо запоминаю лица). Он в двух словах рассказал нам о своей службе, и патологической бедности. С его слов, из мебели он за полтора года сумел нажить только матрац и музыкальный центр, и посему теперь твёрдо решил уволиться. Мы его внимательно выслушали и продолжили свой путь, в душе надеясь, что у нас всё будет по-другому.

Прибыв на автовокзал, мы стали пробиваться к билетной кассе. Каково же было наше удивление, когда на табло «Расписание маршрутов» мы увидели три разных Пышмы! Верхняя и Нижняя в Свердловской области, а так же просто Пышма в Тюменской области. Абсолютно обескураженные данным развитием событий, мы попытались уточнить у военного патруля в какую же Пышму нам нужно, где есть танковый полк, но начальник патруля — молодой лейтенант, лишь глупо пожал плечами, — не знаю, мол. Сотовых телефонов тогда у нас не было, и позвонить кому-то не представлялось возможным. Делать было нечего. Мы скинулись на билеты и направились… в Пышму. Проехав сто сорок километров и откровенно устав от дороги в тесной «Газели», мы засомневались в правильности нашего выбора, потому что Пышмы всё не было и не было. Блиц-опрос пассажиров, путешествующих с нами, показал, что танкистов в Пышме нет. И тогда мы твёрдо решили, что нам необходимо возвращаться в Екатеринбург. Выйдя на вокзале в городе Камышлове, мы пересели на обратный рейс, отдав почти все оставшиеся деньги за билеты. На вокзале Екатеринбурга нам попался таксист, который горел огромным желанием нам помочь. Но услышав цену, мы естественно отказались от помощи, а он, то ли из-за уважения к армии, то ли из-за любви к Родине всё-таки поведал нам, что последний искомый нами автобус вот-вот уйдёт. Так что если мы хотим попасть в Верхнюю Пышму (а там, как уверял нас таксист, точно есть танкисты), то нам надо поторопиться на метро, на станцию «Геологическая». А там уже комфортабельный, чёрт его дери, автобус домчит нас точно по адресу.

Поблагодарив таксиста, мы стали пробиваться к входу в метро. Доехав метрополитеном до нужной станции, пересели в автобус, который с натяжкой можно было назвать комфортным, и вышли на нужной остановке. Благо КПП было близко — зияющая дыра в заборе указывала нам кротчайший путь на плац части, а там и до штаба было рукой подать. К слову, добирались мы от вокзала до части около двадцати минут.

Прибыв в штаб полка к одиннадцати вечера, мы доложили, как положено, дежурному по полку о своем прибытии и полной готовности служить Родине. И стали ожидать заместителя командира полка по вооружению — нашего вчерашнего знакомца. Зайдя в штаб, он нас построил, рассказал в течение пятнадцати минут кто мы такие, для чего мы приехали, что бы он с нами сделал в другой ситуации и всё в таком роде.

Короче говоря, он явно был немного расстроен нашим поздним визитом, но после общения с этим замечательным человеком у нас уже выработался стойкий иммунитет к уже знакомому нам языку, и осознание того, что, если тебя ругают — значит, ты ещё нужен. Так сказать, бьет — значит любит. В свое оправдание мы с гордостью протянули ему билеты в Пышму. В этот момент мне показалось, что он как-то нервно улыбнулся. Потом он переключился на, не вовремя подоспевшего, начальника автомобильной службы и, в плотном потоке ненормативной лексики, мы расслышали его негодование по поводу того, что Игорь (именно так звали начальника автослужбы) нас не забрал и не сопроводил в часть.

Далее нас разместили в канцелярии казармы, в которой вместе уживались две роты и небольшой взвод связи, выдав кровати и постельное бельё, как это ни странно, из комнаты для хранения оружия.

— Завтра в восемь утра построение в парке. Попрошу без опозданий товарищи курсанты. Вводный инструктаж завтра проведет командир роты, — сообщил нам заместитель командира роты старший лейтенант Петров.

Откуда и когда в канцелярии появился командир роты, мы не поняли. Но инструктаж был краткий, чёткий и лаконичный:

— Так. С дагестанцами в конфликт не вступать, по этой же причине в магазин одиночно не ходить, только втроем. Солдатскую баню не посещать.

— Почему? — возмутились, было, мы

— Эпидемия педикулёза, бельевые вши «БТРы». Не хватало мне ещё, чтоб вы в роту их принесли, я потом их не выведу. Мыться будете в поселковой бане там лучше. «Целоваться» пока не будем. Если захотите отдохнуть, — он ударил тыльной стороной ладони себе по гландам, не двусмысленно намекая на алкоголь, — Валяйте. Но с утра в парке в рабочем состоянии!

Конец ознакомительного фрагмента.