Даже если вдвоем

Дмитрий А (2024)

В тени футуристического городского пейзажа, где сверкающие небоскребы отбрасывают длинные гнетущие тени на улицы, разворачивается история Оскара — человека, на котором запечатлено зловещее клеймо, которое отмечает его на всю жизнь. Будучи шоуменом, Оскар когда-то очаровывал публику своими смелыми и зачастую противоречивыми поступками. Однако его последняя выходка — кража очень ценного виртуального помощника во время прямой трансляции — приводит к ужасным последствиям. Заклейменный преступником, Оскар становится добычей чистильщиков — безжалостной группировки, наживающейся на страданиях отмеченных.Жизнь Оскара переплетается с Домиником, только что проснувшимся после тридцати лет криогенного сна, чья дезориентация в этом новом веке ощутима. Вместе с Германом, другом, чья преданность вскоре будет проверена, они путешествуют по миру, где технологические чудеса сталкиваются с человеческой уязвимостью.

Глава 4

Я понимал, что нужно теперь придумывать что-то самому. Моя копия кинула мне взгляд, означающий, что я бессовестно бездействую и мне пришлось выйти из комнаты. Снаружи меня окатило странным ощущением, и я снова открыл дверь, увидев себя со стороны, сидящего на подоконнике. Это не галлюцинация, нужно привыкнуть.

Направляясь к выходу, увидел Лидию, которая, по всей видимости, уже встала открыть дверь, на что я ей сделал успокаивающий жест, показывающий, что всё под контролем.

Открыв дверь, я увидел на пороге Оскара и всё вокруг словно обрело более яркие краски. За этим человеком всегда шёл шлейф впечатления, словно он одним своим присутствием открывает в твоей жизни плотные шторы и впускает яркий свет. Его лицо, хоть оно и принадлежало восемнадцатилетнему юноше, всегда сопровождалось жизнерадостной энергией.

— Решим проблемку? — начал он без прелюдий.

В своём любимом шарфе он был похож на героя из фильма для подростков, что, как раз, было не далеко от истины. Скрестив брови, несмотря не его возраст, он представлял сейчас из себя машину, что перемелет любую задачу, что попадётся на пути и в этот момент я понял, почему попросил о помощи именно его. Появилось желание поделиться с ним произошедшим, отвести за руку в комнату и показать на проблему, пожаловаться, ведь ему веришь, знаешь, что он справится. Как будто нет чего-то, что он не способен преодолеть.

Но сейчас я уже не могу ему ничего сказать. Мне стало стыдно от того, что я просто так заставил Оскара к себе приехать. Нужно было выкручиваться, а я даже не знаю, что такого придумать чтобы выйти из положения.

— Оскар, знаешь.. — начал я.

— Помощь уже не нужна? — спросил он, прогулявшись взглядом по моему лицу.

— Не нужна, но… — я начал перебирать в голове варианты.

— И ты не хочешь об этом говорить, потому что это личное, я понял. — утвердительно закончил он.

— Да. — на выдохе подтвердил я.

— С Лидией всё в порядке? — спросил он, заглядывая мне через плечо.

— Да, она в норме. — ответил я и у нас возникла неловкая пауза из-за тупика в диалоге. — Оскар, извини, что отнял у тебя время, была неоднозначная ситуация.

— Если она решена, то всё уже хорошо. — улыбнулся Оскар. — А время я трачу так, как хочу, ты его не сможешь отнять.

Он по-дружески опустил руку мне на плечо. Опять проскользнула мысль о том, что мы с ним кардинально разные, но все-таки умудрились познакомиться и даже подружиться. Я всего-то обслуживал в его доме аппаратуру для съёмок, а он всего-то завёл со мной диалог, отчего полилось общение, полное взаимного удивления. Я не понимал, как можно быть настолько открытым, а что он увидел, я даже не подозреваю.

— Кстати о времени. — сказал он, и его глаза игриво заискрились. — Как у тебя с этим?

— Достаточно. — ответил я, считая, что после первого слова что-нибудь придумаю, но вышло коротко.

— Отлично. — воскликнул Оскар и схватил меня за плечи, радостно тряся. — Сегодня у тебя появился шанс, который нельзя упускать. Срочно поехали со мной, я покажу тебе кое-что, от чего у тебя снесёт крышу. Хотя не знаю, правильно ли, что я так говорю.

Его не интересовало, правильно это или нет, но этот энтузиазм просто не давал шанса отказать или хотя бы сказать что-то против. Правда сказать, этого и не хотелось.

— Я переоденусь. — сказал я и захлопнул дверь.

Войдя в комнату, я не увидел никого. По вискам прошли мурашки, я вздохнул и начал себя успокаивать, когда из-за кровати появилась голова, напугав меня неожиданностью.

— Оскар предложил прокатиться. — сказал я.

— И ты, естественно, не смог отказать. — ответил он, по большей части подтверждая свои мысли. — Я разберусь, можешь ехать.

Так и не понимая, в чем он собирается разобраться я кивнул и пошёл к выходу.

Покинув дом, я увидел своего друга, поправляющего свою причёску в отражении серебристого электромобиля. Профессиональная деформация в секторе выглядит очень забавно. Также мой взгляд зацепился за то, что у Оскара я никогда не видел неряшливых движений и нерабочих сторон. В любой момент можно было заморозить его движения, сделать слепок и создать скульптуру, что будет не стыдно поставить в парке. Он так же безупречно повернулся в мою сторону и сверкнул улыбкой:

— Классный прикид! — он открыл дверь в машину. — Ты когда-нибудь терял сознание от удивления, Дачс? Сегодня будет твой дебют!

Я понял, что не переоделся и понял, что он это увидел. В машину я залез полный заинтересованности, Оскар умеет даже из мелочей сделать шоу.

Оскар сел на водительское сиденье, запустил на панели интерфейс и тронулся с места. В салоне пахло чем-то кисло фруктовым, что напомнило мне про будни моего дорогого друга.

— Мне интересно, ты даже сейчас снимаешь? — спросил я, попытавшись изобразить улыбку.

— Дачс, ты не представляешь, на записи каждое мгновение моего каждого дня. — сказал он и, выбрав маршрут на сенсорной панели для автопилота, повернулся ко мне лицом с светящимся выражением. — Если захочу, могу выпустить видео со всеми отрыжками за прошедшие пять лет.

— Так и всё, что я говорю, записывается? — мне стало не по себе.

— Да, нейросеть давно собирает о тебе целую папку с названием"компромат". — он построил физиономию, похожую на ту, что можно увидеть в фильмах о военных действиях, где герои обязательно попадают в неприятности, но эта маска быстро слетела. — Шучу, там всё личности, что не поставили согласие, скрыты. Неудобная политика, часто приходится собирать разрешения с кучи народа.

Частенько вижу в новостях и на различных передачах смазанные лица с изменёнными голосами, которые не позволяют вычислить человека и каждый раз думаю, насколько же это удобно.

— Зато сложнее кого-то оскорбить. — заключил я.

— Жалко людей, которых легко оскорбить. — сказал Оскар. — Обиженные люди похожи на пиявок, которые никогда не насытятся.

На этой фразе я увидел в глубине его глаз что-то похожее на тоску. Я бы даже и не заметил, если бы она не так контрастировала с его образом. Быть может, его оптимизм идёт от его юного возраста и дальше он будет всё ближе к негативу, чем в свои восемнадцать лет, но мне хочется верить, что его позитив монолитен.

За окном нашего транспорта начали появляться краски броских билбордов и огни фонарей. Яркие оттенки оказывали на меня влияние, которому было трудно не поддаться, к счастью, головной боли за ним не последовало, лишь небольшое раздражение.

— Оскар, сделай что-нибудь с видом из окна. — сказал я.

Он, улыбнувшись, залез в настройки электромобиля и выбрал заполнение пейзажем. Вид за окном плавно преобразился в солнечный пляж, омываемый голубыми волнами. Благодаря аудиосистеме в салоне глубоко передавалась атмосфера спокойствия и даже, прислушавшись, можно было разобрать пение птиц. Я, почувствовав себя комфортно, расслабился в кресле, в такой тихой обстановке мне становится легко. Довольный и размякший, я посмотрел на Оскара, который ждал моего взгляда, чтобы вниманием утянуть меня в свой диалог.

— Дачс, можно личный вопрос?

— Если считаешь, что оно того стоит. — ответил я.

— В моём окружении нет никого, кто бы находился в отношениях. Я хочу, чтобы ты объяснил, что ты чувствуешь.

Его слова прозвучали в лоб. По глазам я видел, что этот вопрос вызывал в нём интерес, который ему хочется утолить.

— Я знаю, что все остальные почему-то не могут чувствовать подобное, но то, что во мне, ощущается как второй стержень. Я думаю о ней, и эти мысли проникают в меня и врастают. Хотел бы заключить её внутрь себя и оберегать там от всего извне.

— Так описываешь, что начинаю сомневаться в том, откуда что ты родом. — сказал Оскар. — А такое чувство, оно разве не делает больно?

— Это, скорее, другой вид боли. Такая, которой ты не можешь напиться.

— Выглядит как форма мазохизма. — задумался он.

— Можешь ещё спросить об этом Германа, тоже, как он говорит, влюбился.

— Кто? — удивился Оскар. — Герман? Очень интересно. Он сейчас в студии, спрошу, что это за счастливица.

В салоне прозвучало"вы прибыли в место назначения"и вид из окна сменился с морского берега на район, окружённый затейливыми знаниями, как неряшливо разбросанные коробки, на которых тут и там мерцали логотипы, персонажи и медийные лица.

Когда мы вышли из машины, у подъемников я увидел Германа, который тут же вскинул руку.

— Рад, что меня так легко вычислить, — сказал Оскар. — ведь так хорошие знакомые всегда смогут меня найти.

Он нарочно сказал"знакомый", ведь другом Герман приходился больше мне, чем ему и без меня их вряд ли что-нибудь бы связывало. В любом случае Оскар его дружелюбно обнял, и мы все вместе прошли в прозрачную коробку подъемника, который, после закрытия дверей, тут же тронулся с места и повёз нас на второй этаж в одну из коробок, в которую без него никак не попасть.

— А если он сломается? — не удержал я мыслей за зубами. — Как попасть внутрь?

— Ждать кого-нибудь вроде тебя, полагаю. — улыбнулся он в ответ.

— Или своими ручками принести лестницу. — сказал задумчиво Герман.

Паз дверного проёма пристыковался, обнажая перед нами студию Оскара. Интерьер был блеклый и выглядел спокойно, а за стойкой сидел молодой парень в светлой неприметной одежде, как будто он здесь проходит лечение. Мы пошли к нему, под нашими шагами пол светился сиренево-розовыми диодами, из-за чего, хоть и не люблю яркие краски, я начал волочить ноги, оставляя длинные полосы. На наши шаги молодой человек обернулся, и я увидел его лицо, которое выглядело осунутым и нездоровым, хоть и было видно, что он даже чуть младше меня.

— Ты бы ещё дольше ходил. — сказал парень. — Твои светящиеся поверхности забавны, но они мне не заменяют общения.

— Модест, почему ты не развлек нашего гостя? — сказал в пустоту Оскар.

На полу появились яркие следы от шагов, словно кто-то подошёл к нам, но никого на этом месте не было видно. Из ближайшей колонки прозвучал голос:

— Человек не идентифицирован, взаимодействие может привести к неприятным последствиям.

Герман с ухмылкой посмотрел на Оскара, тот улыбнулся.

— Ты же вроде не умер от тоски. — Оскар подошёл к нему, обнял за плечо и повернулся к нам. — Знакомьтесь, эту занозу в заднице зовут Доминик, и вы не поверите, откуда он.

— Какой-то твой новый фанат? — спросил Герман.

— Фанат? Заноза? — возмутился Доминик. — Я бы попросил побольше уважения, моя семья вообще-то имеет большое влияние и вряд ли вы хотите ощутить его вес на своих шкурах.

Мы с Германом засмеялись, это представление было очень забавным. В глазах Доминика была растерянность, а у Оскара отвисла челюсть.

— У тебя ещё живы родители? — спросил он. — Знаешь, это просто фантастика!

— Не считаешь, что было бы странным, если бы они не были живы, учитывая, что даже мою болезнь смогли вылечить?

Я вопросительно посмотрел на Оскара. Тот нагнулся и еле слышно произнёс:

— Гемофилию.

— Ну кто знает, за тридцать лет многое могло произойти. — вмешался Герман. — Твою семью могли съесть собаки или убрать из-за приверженности к определённому полит вектору. Знаешь, пока ты отлеживался в крио-сне, были довольно тяжёлые времена.

Я опять вопросительно посмотрел на Оскара.

— Да, просто Герман не любит сюрпризы. — сдался он. — Доминик пробыл тридцать лет в крио-камере и я, как добропорядочный представитель нашего общества, решил помочь ему социализироваться и привыкнуть к новому миру, ведь его старый мир рухнул, как можно этому симпотяжке не помочь?

— Не наблюдаю особой помощи, Оскар. — огрызнулся Доминик. — За время моего пробуждения я не увидел ничего нового, кроме центра пробуждения и этой коробки с клоунскими вспышками.

Пока Оскар ему доказывал, что вспышки совсем не клоунские, а вполне себе даже серьёзные, я заметил, как цветные следы на полу проследовали до Германа. Тот надел устройство для дополненной реальности и начал говорить с Модестом.

— Где Доминик родился? — спросил он в пустоту.

— Страна, в дореволюционное время славящаяся своей архитектурой и изысканным вкусом к еде…

Конец ознакомительного фрагмента.