Я и моя сестра Клара

Димитр Инкиов (1978)

Рассказы цикла «Я и моя сестра Клара» были написаны в Германии в 1970-х годах и с тех пор издаются по всему миру. Они были переведены уже на 25 языков, а теперь впервые выходят на русском. Главные герои этих рассказов ‒ ученица начальных классов Клара и её младший брат Клаус, от имени которого ведётся повествование. Это самые обычные дети из семьи среднего достатка. Как и все дети, они много проказничают. Но все свои шалости совершают из самых благородных побуждений, руководствуясь безупречной детской логикой и острым чувством справедливости. Книга «Я и моя сестра Клара» идеально подойдёт для семейного чтения перед сном детям 4-6 лет. В лёгкой форме эти добрые, смешные и очень живые рассказы преподносят ценные жизненные уроки. Они укрепят связь между родителями и детьми, братьями и сёстрами, заставят посмеяться и задуматься. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Наша собака Шнуффи

Папа принёс домой собаку. Таксу с короткой шерстью и длинными ушами, которая непрерывно виляет хвостом и обнюхивает всё вокруг.

Мы с Кларой сразу стали звать её Шнуффи, и ей это очень понравилось. Стоило нам крикнуть «Шнуффи!», как она мчалась к нам со скоростью ракеты.

Папа сказал, что Шнуффи очень породистая собака. Поэтому она такая длинная и у неё такие короткие лапы.

— У Шнуффи есть родословное дерево, — объяснил нам папа и показал какую-то бумагу.

Мы с Кларой уставились на неё, чтобы рассмотреть, какое такое дерево есть у нашей Шнуффи. Но на бумаге не было никакого дерева.

— А где дерево? — спросил я.

— Это не обычное дерево, — сказал папа, — а родословное. И это очень важная бумага. Такая бывает только у породистых животных и у королей.

Дальше папа нам рассказал, что отец Шнуффи был знаменитой собакой, а её дедушка ещё знаменитее и что её мама, бабушка и прабабушка происходили из очень благородной собачьей семьи. Все они когда-то получили множество призов.

Услышав это, мы с Кларой положили Шнуффи себе на колени и гладили её целый час. Мы сидели на диване рядышком, и передняя половина Шнуффи лежала на коленях у Клары, а её задняя половина — на моих. Клара гладила её голову, а я её хвост. Шнуффи лизала руку Кларе и выглядела очень счастливой.

— Знаешь, — сказал я Кларе, — мне очень нравится Шнуффи. По-моему, это ужасно милая такса. Но, если бы она была чёрной, она нравилась бы мне ещё больше.

— Я тоже считаю, что цвет у неё некрасивый, — сказала Клара. — Мне кажется, что светлый пошёл бы ей больше.

Мы погладили Шнуффи ещё немножко, а потом Клара сказала:

— Мы можем поделить Шнуффи. Если ты не против, то голова и передние лапы будут моими, а хвост и задние лапы твоими. И пусть каждый заботится о своей половине.

Мне показалось, что это хорошая идея. Я был не против получить заднюю часть нашей Шнуффи, потому что её хвост всегда так задорно виляет.

— Ладно, — сказал я, — только поделить её надо честно.

— Мы её измерим, — успокоила меня Клара, — и у каждого будет ровно половина.

Она принесла измерительную ленту, и точно в том месте, которое оказалось посередине Шнуффи, мы положили ей на спину монетку. Потом мы взяли ножницы и аккуратно выстригли вокруг монетки шерсть. Теперь было ясно видно, где у Шнуффи середина.

— С этого момента каждый заботится только о своей половине, — объявила Клара. — Я буду её кормить, а ты будешь выводить её гулять, когда ей потребуется, — ведь это твоя половина.

И мы начали заботиться каждый о своей половине Шнуффи. Каждый гладил и расчёсывал только свою часть. Клара кормила, а я выгуливал.

Однажды вечером папа и мама ушли в театр. Не успели они закрыть за собой дверь, как Клара сказала:

— Ну всё, решено. Я перекрашу Шнуффи в светло-золотистый цвет.

— Нет, — запротестовал я, — я не разрешаю!

— Но ведь так она будет выглядеть гораздо лучше, — стала убеждать меня Клара, — и светлое идёт к моим волосам.

Когда Клара что-то говорит, она тут же это и делает. И минуты не прошло, а она уже принесла из ванной мамину краску для волос.

Я крепко обнял Шнуффи и сказал:

— Ты можешь покрасить только свою половину. А мою — нет! Я не разрешаю!

— Хорошо, я покрашу только свою половину.

И она действительно осветлила переднюю половину Шнуффи. Меня это очень рассердило, потому что мне не нравятся собаки со светло-золотистой шерстью.

— Тогда я покрашу свою половину в чёрный, — заявил я.

— Что ж, это даже неплохо, — решила Клара. — Каждый будет любоваться своей половиной.

Я принёс чёрный спрей для обуви и принялся за работу.

И вскоре наша Шнуффи стала выглядеть так, будто её собрали из двух частей. Одна половина светлая, другая чёрная. Наверное, она очень удивилась, когда увидела себя в зеркале. Потому что пять минут лаяла на своё отражение.

— Спорим, — сказала Клара, — что другой такой собаки нет во всём городе.

Когда мама и папа увидели Шнуффи, они целую минуту стояли с открытыми ртами, а потом два раза обошли вокруг собаки.

— Кто это сделал с бедным животным? — грозно спросил папа.

Клара тут же сказала, что это был я, хотя начала-то она — это всем известно. Но, к сожалению, Шнуффи не умеет разговаривать, и поэтому она не могла рассказать родителям правду. Меня стали ругать и ругали целый час.

А под конец папа добавил:

— На этой неделе ты не получишь карманных денег!

Тут ко мне подошла Клара и шепнула на ухо:

— Я дам тебе половину своих карманных денег, если ты меня не выдашь. Договорились?

Я ответил:

— Договорились!

После этого мы вдвоём начали отмывать Шнуффи. Но сошла только чёрная краска с моей половины. Кларина светло-золотистая осталась.

— Здесь её шерсть сама отрастёт, но не сразу, — злорадно прошептала она мне на ухо. — Моя половина ещё долго останется светлой!

Я разозлился. Но что было делать? Клара — она такая. Чует моё сердце, я с ней ещё намучаюсь.