Воздушный замок

Диана Уинн Джонс, 1990

Какую бы фантастическую историю ни рассказала читателю Диана Уинн Джонс, автор прославленной серии «Миры Крестоманси», скучать точно не придется. На этот раз ей может позавидовать сама Шахерезада. Читателя ждут магический детектив и волшебная сказка, коварство и любовь, похищение принцессы (и не одной), заоблачные края и воздушный замок, знойные пустыни и лесные чащи, разбойники и волшебники, а также уже знакомые герои «Ходячего замка». Жил да был в далекой южной стране юноша по имени Абдулла. Он торговал на базаре коврами, но больше всего на свете любил строить воздушные замки, грезить о чудесах и мечтать о женитьбе на прекрасной принцессе. Но не успел Абдулла и впрямь обзавестись волшебным ковром-самолетом и познакомиться с самой что ни на есть настоящей принцессой, как спокойная жизнь кончилась: прелестную Цветок-в-Ночи тут же похитил ужасный ифрит. И начались захватывающие приключения… Вскоре Абдулла волей-неволей выяснил, что воздушные замки бывают более чем реальны, а люди (и не только люди), которые встречаются тебе в странствиях, – вовсе и не те, кем кажутся на первый взгляд!

Глава вторая, в которой Абдуллу принимают за юную даму

Он проснулся и обнаружил, что лежит на пригорке — по-прежнему на ковре — в таком прекрасном саду, что ничего подобного он и вообразить не мог.

Абдулла был уверен, что это сон. Вот он, сад, который Абдулла пытался представить себе как раз тогда, когда ему помешал незнакомец с ковром. Луна здесь была почти полная и плыла в небесах, заливая густым, как белила, светом сотни ароматных крошечных цветов в траве вокруг ковра. На деревьях висели круглые желтые фонари, рассеивая густые черные тени, оставленные лунным светом. Абдулла решил, что это очень правильное решение. В смешении желтого и белого сияния за лужайкой, на которой лежал Абдулла, был прекрасно виден густой плющ, увивающий изящные колонны галереи, а откуда-то издалека доносилось журчание невидимой воды.

Журчание навевало такую небесную прохладу, что Абдулла поднялся и отправился искать источник, для чего пришлось пройти по галерее, где лицо ему ласкали звездчатые цветы, белоснежные и сверкающие в лунном свете, а громадные колокольчики дурманили его нежнейшим из ароматов. Абдулла погладил огромную упругую лилию и двинулся в дивную долину чайных роз. Такой прекрасный сон снился ему впервые.

За густыми, похожими на папоротники кустами, усеянными росой, Абдулла обнаружил источник — оказалось, что это скромный мраморный фонтан посреди другой лужайки, залитой светом гирлянд из фонариков, развешанных по кустам, отчего струйки воды казались чудесными золотыми и серебряными полумесяцами. Абдулла в восторге кинулся к фонтану.

Лишь одного не хватало ему для полного счастья, и, как бывает в самых прекрасных снах, оно сразу и нашлось. По лужайке навстречу Абдулле шла, мягко ступая по густой траве босыми ножками, невозможно прелестная девушка. Воздушные одеяния позволяли заметить, что она стройна, но вовсе не худа — в точности как принцесса, о которой мечтал Абдулла. Когда девушка приблизилась, Абдулла увидел, что личико у нее не такое правильное и овальное, каким должно было быть лицо его принцессы, а в огромных темных глазах не было и следа поволоки. Напротив, они смотрели на него с живым интересом. Абдулла поспешно внес в свои мечты соответствующие поправки, поскольку девушка была очень, очень красива. А когда она заговорила, ее голос отвечал всем его мечтаниям — он был легок и весел, словно журчание фонтана, но одновременно решителен и тверд.

— Ты что, новая разновидность служанки? — спросила девушка.

Абдулла подумал, что в снах часто задают странные вопросы.

— Нет, о шедевр моего воображения, — ответил он. — Знай же — я потерянный сын чужеземного князя…

— А, — кивнула она. — Тогда другое дело. Значит ли это, что ты не такая же женщина, как я?

Абдулла в некотором изумлении уставился на девушку своей мечты.

— Я не женщина! — воскликнул он.

— Правда? — усомнилась она. — На тебе платье.

Абдулла опустил взгляд и обнаружил, что, как часто бывает во сне, на нем действительно ночная рубашка.

— Это такое чужеземное одеяние, — поспешно сказал он. — Моя родина очень далеко отсюда. Заверяю тебя, я мужчина.

— Нет, — возразила девушка. — Не может быть. Ты совсем иначе выглядишь. Мужчины вдвое толще тебя в обхвате, а на животе у них жир, который называется брюшком. Лица у них сплошь покрыты седыми волосами, а на голове гладкая блестящая кожа. А у тебя на голове волосы, как у меня, а на лице их почти нет. — Когда же Абдулла не без возмущения коснулся шести волосков на верхней губе, девушка спросила: — Может быть, у тебя под шапкой тоже голая кожа?

— Разумеется нет! — воскликнул Абдулла, гордившийся своей густой волнистой шевелюрой. Он поднял руку и стянул с головы то, что оказалось ночным колпаком.

— А, — сказала девушка. Личико у нее стало озадаченное. — У тебя волосы почти такие же красивые, как и у меня. Не понимаю.

— Кажется, я тоже, — признался Абдулла. — А не вышло ли случайно так, что ты видела слишком мало мужчин?

— Конечно мало, — отвечала девушка. — Как же можно! Разумеется, из мужчин я видела только отца! Но видела я его столько раз, что знаю, о чем говорю!

— А… разве, ты никогда не выходила из дому? — растерянно спросил Абдулла.

Она рассмеялась:

— Но я же сейчас не в доме! Это мой ночной сад. Отец велел разбить его, чтобы солнце не погубило мою красоту.

— Я хотел сказать — в город, на людей посмотреть? — поправился Абдулла.

— Честно говоря, пока нет, — сказала красавица. Эта мысль, по всей видимости, ее тревожила, — во всяком случае, девушка отвернулась и присела на край фонтана. Снова взглянув на Абдуллу, она продолжила: — Отец говорит, что когда я выйду замуж, то смогу иногда выходить в город, если, конечно, муж не будет против, только это будет другой город. Отец хочет выдать меня за принца из Очинстана. А до тех пор, само собой, мне нельзя покидать эти стены.

Абдулла слышал, что некоторые занзибские богачи держат своих дочерей — и даже жен — будто в темницах и запрещают им покидать дворцы. Ему частенько приходило в голову, что было бы неплохо, если бы кто-нибудь так упрятал Фатиму, сестру первой жены его отца. Однако сейчас, в этом прекрасном сне, ему казалось, что обычай этот совершенно возмутителен и бесчестен по отношению к такой прелестной девушке. Ничего себе — она даже не знает, как выглядит нормальный молодой мужчина!

— Извини, что спрашиваю, но разве очинстанский принц не староват для тебя и не страшноват с виду? — осторожно поинтересовался он.

— Ну, — с явным сомнением протянула девушка, — отец говорит, что принц сейчас в самом расцвете сил, как и он сам. Но я полагаю, все дело в звериной природе мужчин. Отец говорит, что если какой-нибудь мужчина увидит меня прежде, чем я покажусь принцу, то сразу влюбится и похитит меня, а это, естественно, нарушит все отцовские планы. Отец говорит, все мужчины — звери. Ты зверь?

— Ни в малейшей степени! — возмутился Абдулла.

— Так я и думала, — кивнула девушка и озабоченно посмотрела на него. — Мне тоже не кажется, что ты зверь. И это представляется мне дополнительным аргументом в пользу того, что на самом деле ты не мужчина. — Видимо, девушка принадлежала к тем людям, кто, раз измыслив теорию, от нее не отступается. Подумав с минутку, она спросила: — А не могло получиться так, что твое семейство по каким-то причинам взрастило тебя в неведении относительно твоей истинной природы?

Абдулла едва не воскликнул: «На себя посмотри!» — но, поскольку это было бы вопиющей неучтивостью, он просто мотнул головой, с умилением думая, как это любезно с ее стороны — тревожиться о нем и как эта тревога красит ее прелестное личико.

— Вероятно, это как-то связано с твоим чужеземным происхождением, — предположила она и похлопала по бортику фонтана рядом с собой. — Присядь и расскажи мне, откуда ты родом.

— Сначала назови мне свое имя, — попросил Абдулла.

— Оно довольно глупое, — смутилась девушка. — Меня зовут Цветок-в-Ночи.

Абдулла подумал, что для девушки его мечты ничего лучше и придумать нельзя. Он с обожанием взглянул на нее.

— А меня — Абдулла, — сказал он.

— Надо же, — возмущенно воскликнула Цветок-в-Ночи, — тебе даже дали мужское имя! Сядь же и все мне расскажи.

Абдулла присел на мраморный бортик рядом с ней и подумал, что сон его необычайно правдоподобен. Камень был холодный. Брызги из фонтана намочили ему рубашку, а сладкий аромат розовой воды, исходивший от Цветка-в-Ночи, весьма реалистично мешался с благоуханием садовых цветов. Но это был сон, а следовательно, мечты Абдуллы здесь становились самой настоящей правдой. Поэтому Абдулла рассказал девушке и о дворце, в котором жил, когда был принцем, и о том, как его похитил Кабул Акба, и о том, как ему удалось сбежать в пустыню, где его нашел торговец коврами.

Цветок-в-Ночи слушала его, затаив дыхание.

— Ужасно! Невероятно! — воскликнула она наконец. — А не мог ли твой отец, чтобы обмануть тебя, вступить в сговор с разбойниками?

Несмотря на то что это был всего лишь сон, Абдулле все отчетливее казалось, что он добивается сочувствия девушки нечестными путями. Он согласился, что отец мог и подкупить Кабула Акбу, и сменил тему.

— Вернемся же к твоему отцу и его планам, — предложил он. — Думается мне, выйдет несколько неловко, если тебе придется стать женой этого очинстанского принца, так и не повидав других мужчин и не имея возможности ни с кем его сравнить. Как же ты узнаешь, любишь ты его или нет?

— Да, ты прав, — кивнула она. — Меня это тоже очень тревожит.

— Так вот что я тебе скажу, — воодушевился Абдулла. — А что, если я вернусь сюда завтра ночью и принесу тебе столько портретов мужчин, сколько сумею разыскать? Это поможет тебе выработать некоторое представление о мужчинах в целом и впоследствии составить мнение об очинстанском принце. — Сон это был или не сон, а между тем Абдулла ничуточки не сомневался, что завтра вернется сюда. А портреты — удобный предлог.

Цветок-в-Ночи обдумала его предложение, обхватив колени и с сомнением покачиваясь взад-вперед. Абдулла так и видел, как перед ее внутренним взором шествуют шеренги лысых толстяков с седыми бородами.

— Уверяю тебя, мужчины бывают самых разных видов и размеров, — заверил он ее.

— Что ж, в таком случае это окажется весьма поучительно, — согласилась Цветок-в-Ночи. — По крайней мере, у меня будет предлог снова с тобой увидеться. Мне нечасто приходилось видеть таких симпатичных людей, как ты.

Это преисполнило Абдуллу еще большей решимости вернуться сюда завтра. Он сказал себе, что было бы нечестно оставлять бедную девушку прозябать в таком невежестве.

— И я про тебя тоже так думаю, — смутился он.

При этих словах Цветок-в-Ночи, к его величайшему огорчению, поднялась, чтобы уйти.

— Мне пора возвращаться домой, — объявила она. — Первый визит длится не более получаса, а мы с тобой разговаривали наверняка вдвое дольше. Но теперь мы знакомы, и в следующий раз можешь пробыть здесь по меньшей мере два часа.

— Спасибо, обязательно, — пролепетал Абдулла.

Она улыбнулась и растаяла, словно сон, удалившись за фонтан и за два пышнейших цветущих куста.

И тогда и лунный свет, и сад, и ароматы потускнели и поблекли. Абдулле осталось только побрести восвояси. И вот на обратном пути, на залитом луной пригорке, он обнаружил ковер. Абдулла совсем забыл о нем. Но раз уж ковер тоже оказался во сне, Абдулла прилег на него и задремал.

Проснулся он несколько часов спустя от яркого дневного света, хлынувшего сквозь щели его палатки. Витавшие в воздухе запахи позавчерашних благовоний показались ему дешевыми и душными. Да и вся палатка была теперь затхлой, душной и дешевой. К тому же у Абдуллы заболело ухо, потому что ночной колпак у него свалился. Однако, как заметил Абдулла, шаря там и тут в поисках колпака, ковер никуда не делся. Абдулла по-прежнему на нем лежал. Это было единственное светлое пятно в его скучной и бессмысленной жизни.

Тут Джамал, преисполнившийся благодарности за две вчерашние монетки, крикнул снаружи, что приготовил завтрак на двоих. Абдулла с радостью раздвинул занавески у входа. Вдали пели петухи. Небо было голубое и сверкающее, и лучи ослепительного сияния, пробившись в палатку, пронзали голубую пыль и дым старых благовоний. Даже при таком ярком свете найти колпак Абдулле не удалось. Жизнь стала еще мрачнее.

— Скажи, случалось ли тебе по временам чувствовать необъяснимую печаль? — спросил он Джамала, когда они уселись, скрестив ноги, позавтракать на солнышке.

Джамал нежно потчевал пса кусочком глазированной булочки.

— Если бы не ты, я был бы печален сегодня, — сказал он. — Сдается мне, кто-то подкупил этих мерзких воришек, чтобы они стащили у меня кальмаров. Так ловко у них все получилось! И мало того — Стража меня оштрафовала. Я говорил тебе? Друг мой, думаю, у меня появились враги.

Хотя это подтвердило подозрения Абдуллы относительно продавшего ковер незнакомца, но ничего не прояснило.

— Быть может, — предположил он, — тебе следует внимательнее приглядеться, кого кусает твой пес?

— Нет-нет! — воспротивился Джамал. — Я — убежденный противник насилия. Если пес решит искусать все человечество, кроме меня самого, я не стану ему препятствовать.

После завтрака Абдулла еще немного поискал колпак. Колпак попросту исчез. Абдулла попытался вспомнить, когда же он на самом деле надевал его в последний раз. Это было накануне вечером, когда Абдулла думал о том, как бы продать ковер великому визирю. После этого ему приснился сон. Во сне на нем был колпак. Абдулла помнил, как снял его, чтобы похвастаться Цветку-в-Ночи (какое прелестное имя!) шевелюрой. С тех пор, насколько он мог вспомнить, колпак был у него в руке, пока он не присел рядом с красавицей на краешек фонтана. Затем Абдулла рассказывал ей о том, как его похитил Кабул Акба, и при этом, как ему ясно помнилось, размахивал обеими руками, а значит, колпака в них не было. Во сне предметы часто исчезают, это Абдулла знал, однако все свидетельствовало о том, что он уронил колпак, когда садился на край фонтана. Неужели он оставил его валяться на траве? Но тогда…

Абдулла окаменел, стоя посреди палатки и глядя на солнечные лучи, в которых, вот странность, не было больше видно уродливых следов пыли и старых благовоний. Нет — теперь это были золотые ломти небес.

— Так это был не сон! — воскликнул Абдулла.

Дурное настроение как рукой сняло. Даже дышать стало легче.

— Это была правда! — добавил он.

И повернулся, чтобы задумчиво поглядеть на ковер-самолет. Он ведь тоже был во сне. А это значит…

— Выходит, пока я спал, ты перенес меня в сад какого-то богача! — сказал Абдулла ковру. — Должно быть, я заговорил во сне и велел тебе это сделать. Скорее всего. Я думал о садах. Так ты куда ценнее, чем я считал!