Спи, моя радость

Диана Билык, 2018

Вам часто снятся сны? Мне нет. Только один месяц в году они жестоко меня изводят, заставляя ненавидеть предпраздничную кутерьму. Вы хотите, чтобы сладкие сны исполнились? А я мечтаю, чтобы они скорее оставили меня в покое. И как продолжать жить, когда сны и реальность переплетаются?Содержит нецензурную брань.

4

Стоны вновь кажутся не моими,

будто бы я провалилась в безвестность.

Я никогда по тебе не остыну,

и наша любовь, как слова из песни…

Двадцать восьмого декабря засыпаю под утро. Я не хочу этой встречи, но бренное тело отключается, когда серое молоко рассвета просачивается сквозь тюль.

Мой любимый призрак улыбается, а в глазах горят жадные огоньки.

— Ты задержалась, — говорит лукаво, с порывистым шёпотом, а я не могу уловить его тембр и запомнить голос. Он каждый раз другой: неведомый, незнакомый.

Стою посреди комнаты и жадно хватаю воздух. Мне рядом с ним всегда всего мало. Воздуха, тепла, света, страсти…

— Отпусти меня. Не мучай, — говорю, а сама вопреки словам тянусь к его щеке. Хочу рассмотреть знакомые черты, родинки, морщинки. Хоть что-то, за что можно зацепиться в реальной жизни. А вижу только глаза. Золотые, невозможно глубокие, с чёрными расширенными зрачками и отражением моего испуганного лица и копны алых волос. Сон размывает образ Призрака и уничтожает меня. Ещё два дня, и любимый снова растает на целый год.

И это меня огорчает и мучает больше, чем предательство друга. Чем увольнение и полный мрак в будущем.

— Ты сама меня держишь, — отсекает разговоры и оказывается ближе. Я слышу слабый запах чайного дерева. Невесомый, как и его облик.

— Скажи, кто ты?

Тысячу раз заданный вопрос остается без ответа. Тёплая рука приподнимает ночную сорочку и скользит по груди, сжимает, не спрашивая разрешения. Торможу его, перехватив пальцы.

— Имя скажи! Где тебя найти? Умоляю…

— Нет, это не поможет, — он усмехается и наклоняет голову. Волосы щекочут ключицу, но я не могу рассмотреть их цвет.

Призрак склоняется, гладит меня горячим дыханием, касается губами груди, обхватывает сосок, прикусывает до легкой боли и водит языком по кругу ареолы. Нежно мучает, а затем резко отталкивает меня на кровать.

— Прошу… — шепчу неистово. — Четвёртый год я, как в бреду. Или явись мне, или уходи. — Выгибаюсь от его ласк, хочу усилить прикосновения, чтобы запомнить их. Призрак прижимает меня сильней к постели и не позволяет раскрепоститься, владеет, будто не он в моем сне, а я в его.

— Всему своё время, — говорит и второй рукой немного раздвигает мои бедра. Водит пальцами по коже и шумно дышит. — Скажи, ты будешь меня ждать? — ласкает и смотрит. Будто прожигает насквозь. Мучает. Испепеляет.

— Не-е-ет, — не краснея вру. — Я не хочу тебя больше ждать. Ты не хочешь раскрыть себя, значит, я начну строить новую жизнь.

В пламени его радужек загорается ревность.

— С другом, который предал?

— Не твоё дело! Ты призрак, тебя вообще в моей жизни нет! — Пытаюсь оттолкнуться, но он сильнее напирает и проникает пальцами глубже, растягивая меня изнутри, заставляя вскрикнуть.

— Будешь ждать, сказал. Я не отпускаю тебя. И никогда не отпущу, потому что ты моя. Мой мираж.

— Бессовестный, — еле выговариваю, язык заплетается, а надломленный вожделением голос не хочет слушаться. В голове фейерверк от наката эмоций и страсти. Ловлю мерцание ёлочных гирлянд за крепкими плечами моего мучителя.

Я никогда не отмечаю Новый год, в моем доме тихо и пусто в последнюю ночь декабря, потому что этот праздник наполнен болью и тоской разлуки. Разлуки с тем, кого на самом деле не существует.

Когда темп его движений во мне ускоряется, я рычу сквозь зубы: — Ненавижу-у-у.

— Любишь… — властно припечатывает он и наклоняется к губам. Толкается языком в рот настойчиво, рождая трещины на моих защитных ограждениях. Шарит по телу горячими ладонями, распаляет так, что я не могу дышать и беспомощно тяну его на себя.

Призрак всегда приходит без одежды: но и цвет кожи не различим в иллюзии сна. Я представляю его себе смуглым, как крепкий кофе. Хочу до безумия: то ли прогнать, то ли сделать своим навсегда. Это безумие, и я уже давно неизлечимо больна.

— Можно я с тобой останусь? Во сне. Не хочу возвращаться во мрак реальности. Прошу тебя… Забери.

— Уверена, что ты спишь, когда со мной? Или, что бодрствуешь, когда просыпаешься? — отодвигает руку, разрешая мне секунду передохнуть, и забрасывает мои ноги себе на бедра.

Приятное тепло наполняет меня с мягким толчком. Жёсткие губы накрывают рот, не разрешая говорить. Да и я и не смогла бы: стон рвётся наружу, цепляется за его язык, переплетается с шумным дыханием. Его или моим. Не важно.

— Ты отравил меня, — жалобно шепчу, когда он отрывается, чтобы перевернуть. Дерзкий, сильный и мой. Хватаюсь за спинку кровати и принимаю его жар. Плачу от распирающей приятной боли, что заливает низ живота и ошпаривает поясницу, и наклоняюсь ниже, упираясь на локти. Сильные ладони оглаживают мои бедра и тянут рывком на себя.

— Только посмей… перечить мне, — толкаясь, рычит Призрак. — Только моя, поняла? Узнаю, — хрипит и вбивается в мой жар, — что спуталась с кем-то, убью обоих.

Хочу сказать «ещё как посмею», но оргазм настигает быстрее, чем я ожидала. Падаю и не могу удержаться. Хватаюсь за спинку кровати, а она пролетает сквозь пальцы…

Звон впивается в уши, и я понимаю, что проснулась.

Это хорошо. Я знаю, что буду делать дальше.