Записки стороннего наблюдателя

Диана Александровна Чеснокова, 2021

История трагических страстей, связавших меж собою обитателей холодного Петербурга, заставляет читателя задуматься, задаться вопросами, на которые, к большому сожалению, нельзя дать решительно никакого ответа. Северная столица включает в себя люд разнообразный: здесь и воры, и мелкие жулики, и карточные шулера, и убийцы… Однако сами ли они выбрали такой путь? И возможно ли всегда оставаться человеком?

Глава седьмая. Сделка апашей

Мадам Лафоркад еще раз оглянулась, прежде чем указать Анне на нужную дверь. Она облегченно вздохнула: Конюшенный переулок был пуст в это время.

— Стойте! — крикнула вдруг Анна. — Там кто-то есть!

— Где носит этих фонарщиков? — выругалась мадам Лафоркад и буквально затолкнула Анну в массивную черную дверь.

Анна прищурилась от яркого света и на секунду замешкалась: в помещении было невероятно много людей. Вошедшая за ней мадам Лафоркад захлопнула дверь и задвинула огромный железный засов, издавший страшный скрежет. Затем она подошла к молодому человеку, стоявшему тут же, и грозно повелела ему никого не впускать. Взяв Анну под руку, она потащила ее на противоположный конец огромного зала, к большой лестнице. Анна еле поспевала за своей шустрой спутницей, но, постоянно спотыкаясь то об чей-то стул, то об пробегавшего мимо служащего, она все таки благополучно дошла до кабинета, в который ее приволокла мадам Лафоркад. Закрыв за собой дверь, она усадила Анну за круглый стол и глубоко вздохнула.

— Можно перевести дух.

— Что это за место?

— Я удивлена, что ты здесь впервые. Это заведение — пристанище всех проигравшихся картежников, заядлых пьяниц и неудачливых воров. Иногда — место сводничества.

— То есть, бордель? — не унималась Анна.

— Нет, просто здесь много потенциальных клиентов.

— Но почему мы здесь?

— Если нам лишь показалось, что на улице кто-то был, нам повезло, они не знают, где мы, и здесь искать будут в последнюю очередь.

— Постойте, а почему ищут вас? — вдруг спросила Анна.

— Я поссорилась с твоими друзьями. Не так давно.

Анну прошиб холодный пот. Кажется, человек, у которого она хотела просить помощи, сам нуждался в помощи, при чем, еще более, чем она сама.

— С этим я разберусь самостоятельно, — попыталась успокоить девушку мадам Лафоркад. — У тебя было ко мне дело?

— Сейчас это неважно, — прошипела взволнованная Анна.

— Успокойся, я…

Стук в дверь прервал их беседу. Заглянул официант и спросил, что им подать.

— Кофе.

— Изволите коньяку?

— Неси.

— Бутылку, — добавила Анна.

Через пару минут официант вернулся с серебряным подносом. Когда дверь за ним захлопнулась, мадам Лафоркад села напротив Анны и посмотрела ей в глаза.

— Если ты так переживаешь, давай заключим сделку: я помогу тебе, ты — мне. Уверена, ты сможешь найти контакт со старыми знакомыми.

Девушка лишь растерянно кивнула и опрокинула рюмку коньяка залпом.

— Анна, соберись. Сейчас не время… Подожди, — неожиданно переменила тон мадам Лафоркад, — ты боишься!

После недолгой паузы Анна подняла на нее глаза и мертвенно-бледными губами прошептала:

— Беркут.

Ее компаньонка так и застыла. Одного этого слова, этого имени было достаточно, чтобы ввергнуть человека ее круга в ужас. Однако, будучи опытной в таких делах женщиной, она довольно быстро смогла совладать с собой.

— Что ему от тебя нужно?

— Вы помните Бернштайна?

— Конечно! Никогда ему не везло, я еще удивлялась, почему он ходит всегда такой потерянный, разумеется, пока не узнала, что он принимает морфий. Но я его уже давно не видела, полагаю…

— Он умер год назад, — перебила Анна, — и оставил незаконченные дела с Беркутом. Меня, как единственную, знавшую его хоть сколько-нибудь, просят за него.

— Это несправедливо! — вскрикнула мадам Лафоркад.

— Неважно. Если пришли ко мне, делать уже нечего. Рассуждать и подавно.

— Ты уже была у него?

— Еще нет.

— Значит, ты не знаешь, что ему нужно?

— Надеюсь, деньги.

— Что ты намерена делать?

— В этом и заключалась моя просьба. Допустите меня к столам, как только разберусь с этим, я исчезну, вы меня больше не увидите, клянусь, — с жаром проговорила Анна в страхе получить отказ.

— Хорошо. Ты не будешь играть честно, но, прошу тебя, делай это, не привлекая внимания. Тебя все знают, а репутацию моего салона второй раз я уже не поправлю.

— Даю слово, — Анна немного успокоилась.

— Тогда идем. Сегодня «Норд» открыт, там будет много народу. Возьмем извозчика, так безопаснее.

— Нет, — отрезала Анна.

— Как это нет? А куда ты пойдешь?

— На Спасский переулок.

Анна как можно глубже надвинула на лицо капюшон своего плаща. Она знала, что пребывает в полной безопасности: за ней следят и уж точно не позволят случиться чему-нибудь скверному. С трудом переставляя ноги по засыпанным снегом тротуарам, она не без ужаса представляла предстоящую встречу, что не обещала ничего приятного.

Фонари уже зажгли, их тусклый свет едва ли помогал разбирать дорогу, чего нельзя было сказать о луне, яркий лик которой разливал приятное, даже успокаивающее, серое свечение по петербургским бульварам. Город словно застыл: на улице не было ни единой живой души, лишь где-то вдалеке можно было различить тихий свист зимнего ветра, что гулял по узким переулкам.

Шагая по Невскому проспекту, Анна невольно вышла на центр, точно стараясь попасть в самый освещенный его участок, как будто это еще более способствовало ее безопасности. Она остановилась у Казанского собора, что великолепным гигантом возвышался над дорогой. Луна красиво окутывала его широкий купол своим мягким светом, придавая ему приветливый, умиротворенный вид, грандиозные булыжники его казались мягкими, словно плотный тюль, способный укрыть от холода и опасности.

Анна приблизилась к колоннам собора, медленным шагом она прошла по скверу, растягивая время, отдаляя минуту, которой так боялась. Она замечталась: мысли унесли ее в далекое прошлое, когда она еще не знала ни отчаяния, ни страха перед своей будущностью. Из ее приятных размышлений ее выдернул отвратительный шепот, разорвавший тишину Невского проспекта и всего Петербурга своим пугающим, клокочущим звуком. Анна в испуге повернула голову в направлении, из которого он исходил, и успела заметить мелькнувшую меж колонн тень, что исчезла так же быстро, как и появилась. Взволнованная, она сорвалась с места и, чуть ли не бегом, двинулась в сторону Дворцовой площади, на которой, следует отметить, в это время царило некое оживление: множество хмельных господ гуляло перед Зимним дворцом, распевая песни, перекрикивая ветер, дувший с замерзших берегов Невы.

Свернув на Спасский переулок, Анна стала вглядываться в дома, что казались одинаковыми в тусклом лунном свете. Наконец, взгляд ее упал на засыпанную снегом черную вывеску. Она с трудом подпрыгнула, ударив по ней рукой, и прочла показавшуюся золотую надпись. Аптека.

"Я на месте," — подумала Анна.

Дрова, сложенные аккуратной стопкой в камине тихо потрескивали, охваченные безжалостным пламенем, огоньки свечей в старинных канделябрах взволнованно колыхались из стороны в сторону. Анна, уверенно вошедшая в помещение, в котором царил успокаивающий полумрак, направилась прямо к деревянному прилавку в углу комнаты и, подойдя к нему, уже собиралась нажать на потертый золотой звонок, как тихий, спокойных голос окликнул ее из-за спины.

— Добрый вечер. Я вас ждал.

Вздрогнув от неожиданности, она обернулась. На массивном кресле, обитом красным бархатом, восседал молодой человек лет двадцати пяти с огненно-рыжими волосами, убранными в аккуратный хвост на затылке. Поза его напоминала ту, в которой часто изображали художники-портретисты великих монархов Британской империи. Одет юноша был в вычищенный до блеска черный фрак, прекрасно дополнявший целостность его солидного образа.

— Вы изменились.

— Надеюсь, что так, — улыбнулся он.

— Я хочу, чтобы вы оставили меня в покое, — отчеканила Анна, но голос ее при этом предательски дрогнул.

— Не сомневайтесь, я оставлю, — все тем же невозмутимо спокойным тоном проговорил молодой человек.

Конец ознакомительного фрагмента.