Рассвет в моем сердце

Джулия Вольмут (2024)

Книги Джулии Вольмут — это истории любви, в которых эмоции искрят будто оголенные нервы. Сквозь боль, непонимание и страхи герои двигаются вперед в надежде получить то, чего хотят, или то, чего думают, что хотят. А мы наблюдаем за ними то с замирающим, то с ускоряющимся пульсом и глотаем страницу за страницей, гадая, куда заведет их судьба? Их истории — это истории падения или взлета? Яна осознанно выбрала одиночество после череды травмирующих событий. Для нее главное — карьера. Но встреча со своенравным художником меняет все. Он называет ее своей музой. Он не принимает отказов. Он нарисует для нее свободу. Константин разочаровался в себе и в любимом деле. Его мечты о карьере художника обернулись крахом, а болезненный разрыв лишил вдохновения. Когда он встречает свою музу, в его сердце наступает рассвет. Достаточно ли искры, чтобы призраки прошлого сгорели в первых лучах солнца?

Глава 3

За тихой маской неопределенности

Я жду света, словно дождя с небес,

И я снова потеряна.

(с) Christina Perri, «Sea Of Lovers»

Яна

Осень, 2016. Москва

Солнце пробивалось в кабинет офиса сквозь жалюзи с тем же упорством, с которым мысли о встрече на мосту лезли в мою голову. Все воскресенье я била себя по рукам, чтобы не искать в интернете информацию о Косте, и не смогла сосредоточиться на работе. Я приготовила еду на неделю вперед, посмотрела залпом второй сезон «Американской истории ужасов» и пришла в офис без готового отчета. Хуже всего, что все оказалось зря! Лучи играли солнечными зайчиками на стенах, а я, наклонившись к монитору, читала статью: «Талантливый художник Константин Коэн заключил контракт на четыре года с компанией „Пейнт“». Что ж, не обманул. Он и правда художник.

В понедельник я проснулась радостная: наконец-то новая неделя! Смогу загрузить себя работой и выбросить из памяти зеленые глаза, кривоватую обаятельную улыбку и шепот: «До встречи, Яна». Но, когда включила компьютер, пальцы сами — клянусь, сами! — вбили в поисковик «Константин», «художник», «Москва».

На экране замелькали десятки ссылок. Я сделала глоток кофе, открыла статью авторитетного журнала про искусство… и не смогла закрыть. В сотый раз за утро рассматривала фотографию: Константин Коэн стоял посреди конференц-зала и гордо держал свою картину. Он, молодой парень в потрепанном пальто, с неаккуратной прической и счастливой ухмылкой, казался неуместным на фоне стерильно-белых стен и панорамных окон. Выделялся Костя и среди других людей на фото: они, в деловых костюмах, смотрели в объектив хмуро, а он — по-мальчишески наивно.

Я вглядывалась в фотографию: у Константина такие же светлые волосы, впалые скулы, широкие брови, но глаза… на фото два изумрудных огонька сияли, а в ночь на мосту — тускло светились.

Статью я не прочитала, снова и снова возвращаясь к снимку. Сравнивала подростка с фотографии и реального мужчину из парка. Всего четыре года прошло, а Коэн сильно изменился. Любопытство щекотало мне ребра: что случилось? Почему он бросил успешную карьеру и для чего выбрал в музы меня?

Я встрепенулась. Какая разница! Не мои заботы, а он — пофигист и эгоцентрик.

Нахмурившись, я закрыла браузер и уставилась на пустую страницу с заголовком «Отчет». Что-то в Константине зацепило и меня… Загадочная «свобода». Забытое, казалось бы, чувство безопасности. Подумав немного, я снова открыла статью, сохранила фотографию на рабочий стол компьютера и почистила историю браузера.

— Тут ночуешь, а?

Заглянув за монитор, я увидела в дверях кабинета Ивана Солнцева — самого близкого мне человека в сумасшедшем доме, то есть в нашем офисе. Да простят меня Настя и Карина.

— Доброе утро, Воронцова! — прогудел Ваня низким басом.

Мой темноволосый и коренастый друг детства мог бы озвучивать медведя. «Кто-о-о ел из моей тарелки?» — представила я фразу из сказки «Три медведя», сказанную его голосом, и не удержалась от смеха.

— А настроение у тебя отличное, — заметил Ваня. Его голубые глаза блеснули: вот она, Янка, с которой он лазил по дачным заборам. Бесстрашная хохотушка.

— Привет. — Я смутилась и начала копаться в бумагах. Все, выкидываю из головы красивого художника, встречу на мосту, мое любопытство. Живу дальше, как всегда. — Не видел факс? В пятницу должен был прийти от Котова Валентина Михайловича, — поинтересовалась я у Вани, всем видом показывая, что думаю только о работе. Это же правда. Так должно быть.

— Не видал. — Друг повесил пиджак на спинку стула, стащил с моего стола «Сникерс» и плюхнулся на свое место — стул боязливо скрипнул. Ваня, закинув руки за голову, беспечно добавил: — Я единственный, кто сегодня опоздал, потому за Марию не беспокойся. Настроение у нее терпимое, а Эдика я вообще не видел. Не день, а лафа!

Ваню я слушала вполуха, свернув страницу «Ворда» и вновь наткнувшись среди папок на рабочем столе на фото из статьи про компанию «Пейнт». Сердце пропустило удар: даже на маленькой иконке улыбка Константина привлекала внимание и навевала навязчивые воспоминания — как близко он стоял, как шумно вдыхал сигаретный дым, как его губы касались моих волос… Ну каким образом тут работать! Я застонала и выпустила из рук документы — листы веером разлетелись по кабинету.

— Яна? Обидел кто? — В голосе Вани сквозило беспокойство.

Я вскочила, чтобы собрать документы, и отвернулась, пряча от друга вспыхнувшие щеки. Надеюсь, он не пялится на мой зад, пока я ползаю на коленях.

— Никто не обидел, я могу за себя постоять. — Вернувшись на свое место, я собрала листы в аккуратную стопку. Отложила подальше. Прикусила щеку изнутри. Нет. Зазнайка-художник лишил меня покоя! Может, если утолю любопытство, то смогу забыть о нем? Подняв взгляд на озадаченного Ваню, я спросила: — Знаешь что-нибудь о Константине Коэне?

Гениально! Спросить у всезнающего интернета? Не-е-ет. Показать другу, что меня впервые за два года заинтересовал мужчина? Вуаля! Да и как Ваня мне поможет? Его интересуют футбол, бокс и книги по философии — последнее, на мой взгляд, для того чтобы впечатлять девушек. «Мы предназначены друг другу и бла-бла-бла». Подмывало спросить у Солнцева про теорию «частиц души», но тогда я бы доказала себе, что верю в бредни шарлатана, а это абсолютно точно не так.

Ваня приоткрыл рот и приподнял брови домиком, напоминая мишку, которому посулили бочонок с медом. Я бы рассмеялась, не будь мне так неловко. И Солнцев туда же! Ладно подруги, им я и не собиралась рассказывать о встрече на мосту — они бы сразу принялись сводить меня с Коэном. Помогли бы, все узнали бы о нем, да в малейших деталях, но и ему бы про меня все выложили. Но Ваня!.. Где его беспристрастность?

Вздохнув, я максимально спокойно добавила:

— Яна Воронцова интересуется мужчиной. Шок-контент. Но сразу изменю ход твоих мыслей: интерес спортивный. Я поспорила с Настей.

Вру и не краснею! Костя определенно меняет мою жизнь. Но к лучшему ли?

— Поспорила? — недоверчиво переспросил Ваня.

Я кивнула, а друг усмехнулся:

— Понятно, Яна. Узнаю у Насти про эдакий спор, спасибо за отличный предлог позвонить ей.

Черт! Я и забыла, что месяц назад на корпоративной вечеринке Ваня весь вечер крутился вокруг моей подруги. Узнала я об этом от Карины, сама на вечеринку, разумеется, не пошла. Я думала, что Ване просто было скучно на корпоративе: алкоголь он не пил. Но, оказывается, до сих пор вспоминал эффектную блондинку из отдела маркетинга. Насте мой друг не особо понравился: он, по ее словам, недостаточно успешен… но чертовски целеустремленный, в этом я уверена. Он обязательно ей позвонит.

А мне влетит за придуманный спор! Надеюсь, информация того стоит и Ваня что-то знает: он давно в бизнесе.

— Как, говоришь, его зовут? — деловым тоном уточнил друг.

— Константин Коэн. Художник, работал на компанию «Пейнт». Они занимаются продажей картин.

— О, да ты сама нехило справилась, — подтрунил Ваня, разминая пальцы. — Мне бояться за Коэна? У тебя замашки сталкера.

Захотелось кинуть в Солнцева чем-нибудь тяжелым. Вместо этого я широко улыбнулась и попросила:

— Ванечка, ну вспомни что-нибудь. Или у Эдуарда спроси.

— Не буду отвлекать Ковалева, сам справлюсь!

Прекрасно, этого я и добивалась: Ване только повод дай с кем-нибудь посоревноваться. В данном случае, в добывании информации.

— Коэн… Коэн… — бормотал друг, потирая широкий лоб.

На миг Ваня затих, и я испугалась, что перенапрягла моего далекого от искусства (как, собственно, и я сама) друга.

— Коэн! Это же который Константин! — Ваня вскинул руками, изображая непонятный, но явно радостный жест, а следом вскочил и весело пропел: — Би-и-инго! Янка, би-и-и-инго!

— Бинго, — пробормотала я, усаживая Ваню обратно в кресло. — Тише, а то из соседнего отдела прибегут узнать, почему мой начальник сходит с ума. Так что ты вспомнил?

— Константин Коэн приехал в Москву из какого-то поселка. Ему вроде лет девятнадцать было. Не поступил на бюджет, но это не помешало ему подписать контракт с компанией «Пейнт». Его, не подведи меня память, на Арбате нашли, он там уличным художником работал. Давно это было…

— Четыре года назад, — вставила я.

Ваня присвистнул: «И это знаешь?!»

— Короче. — Ваня, видно, расстроился: он не сказал мне ничего интересного, типичные факты из интернета. Развернув «Сникерс», друг хмыкнул: вызов принят. — Два года прошло, и Костя Коэн послал все к чертям собачьим. Поговаривают, были у него неразрешимые разногласия с владелицей компании. — Друг поиграл бровями, а меня отчего-то бросило в жар.

— Сплетник, — шутливо сказала я. Но это ведь правда: мужчины любят слухи не меньше, а порой и больше, чем женщины. Когда я пыталась заниматься боксом, то не раз слышала, как суровые потные мужчины перемывали косточки и друзьям, и женам. Я улыбнулась воспоминаниям и попросила: — Давай конкретнее, без домыслов, ты не Малахов^[11].

— Или это ревность, Янка? — отбил мой подкол Ваня. — Ладно, если по фактам, то Костя уехал из Москвы. Исчез, как в воздухе растворился.

— Подожди. — Я нахмурилась. — У него же был контракт?

— Ага! Поэтому несладко пришлось компании. Более того скажу: на Коэне они деньги-то и делали. Был парень золотой жилой для них. Вернее, руки у него золотые. Когда Костя деру дал, «Пейнт» чудом не разорилась и до сих пор концы с концами еле сводят. Грандиозный скандал! — Ваня в два укуса доел батончик и, вытерев рот от шоколада, спросил: — Ну а кто «Пейнт» руководит, угадаешь?

Я пожала плечами.

— Начальница наша! Мария Исмаиловна! Ей поэтому пришлось в срочном порядке рекламное агентство открывать, чтобы детище осталось на плаву. Сильно ее Коэн подставил. Творческая личность… — Ваня вдруг задумался. — Яна, а какое тебе дело до Кости? Мальчишка этот безумный, небось, в Европу сбежал, и след его простыл. А для спора художник-скандалист — так себе кандидат. Я думал, вы на красавчика из «Тиндера» спорить будете. Ну или на Эдика в крайнем случае.

Я поморщилась. На Эдуарда Витальевича Ковалева, начальника отдела маркетинга, я бы спорила в последнюю очередь. Во-первых, он совсем не в моем вкусе. Во-вторых, Карина повыдирала бы мне волосы.

Я попыталась увести разговор о споре:

— Ого, Вань. Спасибо! Ты «Википедия» и журнал «Сплетник» в одном флаконе.

Поверить не могу, что наша начальница руководит «Пейнт». Гламурная женщина в деловом костюме и с неизменно-красной помадой слабо ассоциировалась у меня с искусством и… с Костей. Непримиримые разногласия?.. Я решила позже проверить информацию в интернете.

— Не очень похоже на спор, Янка.

— А про Марию Исмаиловну ты уверен? — гнула я свою линию разговора. Костя сбежал, понятно. Но почему? Он показался мне беспечным пофигистом, но все же… Подставил стольких людей, был вынужден скрываться, потерял авторитет и деньги… Должна быть веская причина. — Я думала, у Марии Исмаиловны только наше агентство.

— Ну посмотри в великом «Яндексе», — обиделся Ваня. — Я больше ничего не скажу! А в спор твой не верю!

— Прости-прости. Слушаю внимательно. — Я одарила «мишку» заискивающей улыбкой. — Ты мне очень-очень помогаешь выиграть спор!

Ваня насупился, сделал вид, что занят документами, а потом махнул огромной ладонью и снова заговорил. Ему, наверное, самому интересно вместо работы поговорить о делах начальницы и талантливом художнике.

— Паренек этот… горы сворачивал. Но я бы ни с кем его не сравнил. Самобытный он! В фирму, где я тогда работал, привезли его картину. Повесили в вестибюле. По сей день помню, что на картине нарисовано было: морская пучина, затонувший корабль, сундук с сокровищами. — Ваня улыбнулся. — Косте бы это… как оно называется… выставки свои открывать! Гастроли по миру устраивать! А он коммерческие заказы выполнял. Портреты бизнесменов, реплики известных полотен. Тьфу! А эта картина… Из его раннего творчества, до «Пейнт». Как сейчас помню, смотрел я на морской пейзаж, и он словно оживал. Представляешь? — Ваня ахнул. — Мне казалось, я чокнулся, настолько реалистичная картина! Будто это… в другое измерение манит. Фотографии не такие яркие и наполненные жизнью, как та картина. Жаль, безумно жаль Коэна…

— Ты говоришь о нем так, словно он умер, — пробормотала я, испытывая что-то вроде гордости за то, что Константин захотел видеть меня своей музой. Я предполагала, что новый знакомый талантлив, но настолько… Ладно, теперь он может быть и наглым, и эгоцентричным. Маэстро же!

— Умер не умер, а дело свое бросил. — Голос Вани наполнился грустью. Друг тихо добавил: — Как в воду канул. Ну, мое мнение, в Европу он уехал и правильно сделал. Там его по достоинству, небось, оценят. И авось увидим мы его работы.

Я прикусила язык, чтобы не рассказать: Костя тут! В столице! Собирается рисовать мой портрет! Но отчего-то эта информация казалась личной, сокровенной. Делиться ей даже с другом детства мне не хотелось.

— Считаю, зря он подписал контракт с «Пейнт», — сделал вывод Ваня. — Душу продал. Знаешь ты Марию… Не кудесница, а искусительница. Напела сладких речей. Потому как ей что нужно? — Ваня поморщился. — Деньги, деньги. А он молодой был, из деревни. Мария его одевала в красивые шмотки и держала в новостройке на привязи, будто он неведомая зверушка! — Ваня ударил кулаком по столу. — Творца! Художника! Ну и не смог он исполнять чужие приказы. Летел к солнцу, Икар с душой нараспашку…

— И сгорел, — подытожила я.

— Да, верно. Чтобы не засудили за невыполнение контракта, скрылся. Мария ориентировки давала в прессу… в полицию… Будто Костя преступник какой-то. — Друг пошмыгал носом, расчувствовался. — Он пацан всего-то! Преступник, блин. Скажут же…

Я задумчиво посмотрела в монитор. Понятно, почему Константин сбежал: свободный художник не выдержал натиска коммерции. Но зачем Коэн вернулся?

— Спасибо, Вань, ты мне очень помог.

Тепло волнами растеклось по телу. Согрело. Давно я не разговаривала с Ваней о чем-то, кроме работы. А раньше, в юности, мы часами болтали обо всем на свете, у нас не было секретов. Но, когда я вернулась из Лондона, лучшим решением показалось закрыться. Прежней я быть не могла. А сейчас, душевно болтая с другом, почувствовала: прежней мне, конечно, не быть, но нынешней мне не все желают зла.

— Давай на ланч пойдем в бар, закажем твои любимые ребрышки?

Ваня если и удивился, то не подал виду. Он ухмыльнулся и кивнул:

— С удовольствием, Янка.

Что же получается? Константин Коэн помогает мне на расстоянии. Наверное, я должна ему рисунок.

— Хм… — Ваня взял со своего стола календарь с котиками и полистал. — Контракт-то закончился! Упыри эти, небось, забрали у него все имущество и финансы, а значит, брать нечего с него, и Костя мог вернуться в Москву. — Хмурясь, Ваня добавил: — Но я бы не вернулся. Пока Мария тут, пока «Пейнт» существует… не будет ему покоя. — Друг обратился ко мне: — Ты довольна? Помог я тебе обойти Настю в споре?

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

11

Отсылка на шоу «Пусть говорят».