Легенда о старом маяке

Джулианна Брандт, 2022

Гленнон гостит у дяди, работающего смотрителем маяка на таинственном острове, окутанном туманом. Однажды мальчик становится свидетелем кораблекрушения и видит, как спасаются несколько моряков. Но лица у них совсем бледные, а ещё они страшно боятся местного кота… Тем временем жители острова готовятся к какому-то жуткому празднику. Поговаривают, что после праздника с острова уже никому не выбраться… Неужели мальчику придётся остаться здесь навсегда?

7

Больше молнии сквозь облака не прорывались, но небо стало сине-чёрного цвета, который сразу напомнил Гленнону уроки рисования, акварель и банки с грязной водой. Пока он шёл к дому третьего смотрителя, грудь болела так, словно в лёгких поселилось тяжёлое воспаление, но кашля не было.

Когда мальчик подходил к дому, изнутри раздался вопль — мама!

Он влетел в гостиную и увидел маму, стоявшую на подлокотнике дивана. Дрожащим пальцем она указывала себе под ноги. Крыса вонзила в диван острые когти и драла обивку. Что-то было неправильное в том, как она двигалась, в клочковатом мехе на спинке. Гленнон бросился к камину и выхватил головешку.

Гленнон бросился к крысе и подпалил ей шкуру, согнав с дивана. Она свалилась на спину. Мальчик размахивал головешкой, готовый снова огреть ею крысу, если та приблизится к маме. Но крыса не шевелилась. Она лежала неподвижно, не дыша.

Неужели он её убил? Он же едва дотронулся до неё!

— Странно. — Мама слезла с дивана. От её ног на подушках остались вмятины.

Существо было уже почти скелетом. Тело крысы распадалось у них на глазах. Оно сложилось пополам, расплющилось и по краям превращалось в пыль. Мама и Гленнон нагнулись над ним. Мальчик зажал нос, чтобы не чувствовать трупной вони, распространявшейся от маленького тельца.

— Никогда такого не видела, — сказала мама. — Должно быть, она была больна. Не трогай! — Она схватила Гленнона за руку, хотя он и не собирался трогать крысу. — Принеси миску с кухни.

Гленнон принёс одну из тяжёлых мисок, в которых мама мешала тесто для печенья. Мама накрыла крысу и придавила её тяжёлыми вещами, словно крыса могла ожить, как животные-зомби, которых так любила Ли.

— Попросим Джоба выкинуть её. — Мама отряхнула руки.

— Миску надо будет отчистить, — заметил Гленнон.

— Ты не хочешь есть из посуды, где лежала дохлая крыса? — засмеялась мама.

Гленнона передёрнуло. Мама снова засмеялась.

— Где твоя сестра? — спросила она, и Гленнон заметил, какая мама бледная. Крыса её здорово напугала, и это напугало его. — Нам нужно ехать в город, купить билеты на паром, который отходит тридцатого. Надо ещё купить овощей и новые ботинки тебе и сестре. Знаю, что ты не любишь выполнять поручения, но мог бы папе письмо послать.

Гленнон торопливо взбежал по лестнице. У себя в комнате он вытащил из-под кровати коробку с блокнотом и вырванными листками. Он всегда держал отдельно то, что писал для себя, и то, что хранил для папы. Они всегда переписывались, когда папа был в отъезде. Хотя иногда Гленнон нескоро получал ответ: папа был очень занят работой.

— Этот атлас врёт. — В дверях появилась Ли. Под весом Симуса рюкзак низко болтался у неё на животе.

— Что? — спросил Гленнон, не поднимая глаз: он подписывал конверт.

— Атлас у тебя на полке. Там два десятка карт острова Филиппо, но они все разные. И я насчитала пятьдесят четыре маяка. Но их точно столько нет. И маяки на разных картах разные. Даже Грейвинг есть не на всех.

Подняв глаза, Гленнон увидел чёрную книжечку.

— Это смотрителя Орвелла. Положи на место.

— Ты пишешь письмо папе?

— Ну да, — он лизнул конверт, чтобы заклеить, — хочешь добавить своё письмо?

— Зачем? Он не ответит.

— Отвечает.

— Не очень-то. Ты исписываешь ему много страниц, а он присылает красивые открытки. А это не одно и то же.

— Если папа тебя не любит и ты не хочешь ему писать, это не значит, что я тоже не буду. Мне нравится получать открытки. — Гленнон сжал зубы, уже жалея о своих словах. Никто никогда не говорил, что папа не любит Ли. Все делали вид, что не замечают этого.

Ли сощурилась:

— Ты думаешь, папа тебя любит?

Гленнон молча засунул письмо в карман, зная, что лучше прекратить этот разговор, чем бесполезно препираться с сестрой.

Мама уже села в машину и завела двигатель. Её «Тойота Камри» была старая, ещё бабушкина, с пробегом больше двухсот тысяч миль, но мама не хотела покупать новую машину. Ли села впереди, а Гленнон — на заднем сиденье.

— Что с тобой? — спросила Ли, и Гленнон заметил, что мама прижимает ладонь к животу.

— Изжога. Думаю, сегодняшний завтрак плохо улёгся.

Гленнон услышал, как Ли что-то рассказывает о фильме «Чужой», и перестал прислушиваться к разговору.

Дорога проходила по краю острова, иногда так близко к обрыву, что, казалось, вот-вот уйдёт в воду. Гленнон откинулся на сиденье и разглядывал озеро. Дядя Джоб говорил, что вода очень холодная и скоро совсем замёрзнет. Человек в ней не продержится и часа.

Дорога резко поворачивала и устремлялась к бухте Каукауна, к порту. Большие корабли осторожно обходили друг друга. Когда семья впервые была в городе, Гленнон застал параллельную парковку крупных судов у разгрузочного терминала. Зрелище было впечатляющее.

Непонятно почему, но остров Филиппо и здесь не отпускал мальчика. Гленнон чувствовал его, словно голод или прикосновение льда. Почти то же самое он ощущал, стоя рядом с Эвереттом: что-то не так. Но что — он не мог объяснить.

Может быть, это потому, что здесь собралось слишком много разных кораблей? И деревянные баркасы, и пароходики, и колёсные суда, и шхуны под огромными парусами, похожие на пиратские корабли…

Они медленно въехали на главную улицу. Там, как и в порту, кипела жизнь. Люди ходили прямо по мостовой, словно не знали, что она предназначена для машин, а для пешеходов есть тротуар.

— Мама, почта! — закричал Гленнон, приподнявшись на сиденье, когда они подъезжали к почтовому отделению.

— Дойди пешком. Я встану перед овощным. — Мама направила машину на стоянку.

Ли не пошла с мамой.

— Пойду на пирс, — сказала она и направилась прямо по улице.

Симус выбрался из рюкзака и устроился у неё на плечах, разглядывая дома и людей вокруг. Гленнон обратил внимание на женщину, выходившую из магазина. Её длинное платье было совершенно таким же, как у его сестры на школьном празднике.

Когда Гленнон входил на почту, звякнул дверной колокольчик. Почтовый служащий оторвался от дел и поднял голову. Его тёмно-синяя шляпа совсем не была похожа на бейсболку, в которой ходил почтальон там, дома.

— Одну марку, пожалуйста, — сказал Гленнон, положив письмо на стойку.

— Минутку. — Служащий оторвал марку от листа и прилепил её на конверт. — Два цента, пожалуйста.

Гленнон нахмурился. Его всегда удивляло, что здесь такие дешёвые марки.

— Разве не пятнадцать?

— Почему пятнадцать-то?

— А разве не так? Марки всегда стоят пятнадцать центов. — Он много раз покупал марки в последнее время, и они никогда не были дешевле пятнадцати, особенно для международной почты. Наверное, раньше они и стоили меньше, но не теперь.

Порывшись в карманах, Гленнон достал пять центов, которые дала ему мама. Получив три цента сдачи, он зажал монетки в руке. Колокольчик у двери звякнул, и вошла женщина.

— Скажите, пришли ли мои посылки? — Она улыбнулась Гленнону.

— Конечно, мисс Лейси. Вы заказывали несколько хороших книг? — спросил служащий.

— Я постаралась. Заказала столько книг, что хватит до конца века! — Она засмеялась, и её смех был похож на звон дверного колокольчика.

— Готовитесь к празднику?

— Как обычно!

Гленнон непроизвольно напрягся, услышав это. Пытаясь справиться с собой, он прослушал часть разговора между почтальоном и мисс Лейси.

— Я раньше тебя здесь не видела. — Гленнон понял, что женщина обращается к нему.

— Я здешний, — сказал он не задумываясь, — мой дядя Джоб Джонсон. Он третий…

–…Смотритель маяка Грейвинг. Значит, ты Гленнон. Я слышала, что вы живёте около Грейвинга и скоро собираетесь уезжать. — Выражение лица мисс Лейси изменилось. Она уже не улыбалась. — Я знаю твоего дядю. Он часто приходит ко мне в библиотеку.

— Не знал, что он читает книги, — заметил Гленнон.

— Он много читает. Особенно любит фэнтези.

Гленнон был удивлён.

— Ты спросил бы его как-нибудь. Если тебе понадобится книга, заходи.

Тут появился почтовый служащий с тележкой, нагруженной коробками. Женщина протянула руку, и Гленнон увидел несколько красных шрамов на смуглой коже. Они напомнили ему молнию, сверкнувшую сегодня в небе.

Гленнон поспешил уйти с почты, прежде чем его воображение разыграется и он увидит молнию, как уже видел лицо Эверетта в воде.

— Сходи за сестрой, — окликнула его мама с тротуара. Она загружала покупки в багажник. — Пойдём искать для вас ботинки.

Гленнон не стал возражать, но поднял воротник куртки и уткнулся туда подбородком, словно старался стать невидимым. Ему казалось, что за ним наблюдают, словно кто-то подглядывает за ним через жалюзи на верхних этажах.

Добравшись до порта, Гленнон почувствовал себя словно муравей среди гигантов. Он проскользнул в ворота в железной изгороди. Цепь поперёк ворот преграждала въезд автомобилям.

Засмотревшись на суда, Гленнон уткнулся в грудь человека раза в два больше себя.

— Простите, — Гленнон остановился и одёрнул куртку.

— Это ты! — человек до боли крепко схватил Гленнона за плечи.

Теперь Гленнон его узнал: это был Гибралтар, матрос, который вскарабкался на утёс с Эвереттом и Китом.

Человек нагнулся так низко, что Гленнон мог сосчитать золотистые проблески в его тёмно-карих глазах. Дрожащим голосом он спросил:

— Скажи, пожалуйста, малец, ты уже придумал, как выбраться с этого острова?