Хоббит

Джон Рональд Руэл Толкин, 1937

«В земле была нора, а в норе жил хоббит». Эти слова написал Джон Рональд Руэл Толкин на обороте школьной экзаменационной работы, которую проверял одним жарким летним днем. И кто бы мог подумать, что именно из них, как из волшебного зернышка, произрастет одно из самых известных произведений мировой литературы… В данное издание вошел перевод А. Грузберга.

Глава третья

Короткий отдых

В этот день путники не пели и не рассказывали истории, хотя погода улучшилась; так продолжалось и весь следующий день, и еще один. Чувствовалось, что опасность угрожает со всех сторон. Ночевали под звездами, и у лошадей было больше еды, чем у всадников: трава была изобильная, но в сумках, даже с тем, что забрали у троллей, оставалось немного. В полдень одного из дней переправились через реку в мелком месте, полном шума воды на камнях и пены. Противоположный берег оказался крутым и скользким. Когда путники, ведя за собой пони, поднялись на его вершину, они увидели впереди, но совсем близко большие горы. Казалось, до ближайшей всего день пути. Гора казалась темной и страшной, хотя на ее коричневых склонах лежали полосы солнечного света, а над склонами поднималась белоснежная вершина.

— Это та самая Гора? — спросил взволнованно Бильбо, глядя вперед круглыми глазами. Он никогда раньше не видел ничего такого огромного.

— Конечно, нет! — ответил Балин. — Это всего лишь начало Туманных гор, и нам нужно пройти через них, или над ними, или под ними, чтобы добраться до Пустыни за горами. И даже с противоположной стороны до Одинокой Горы на востоке, где поселился Смог, очень далекий путь.

— О! — отозвался Бильбо. В этот момент он чувствовал себя страшно уставшим. И снова вспомнил удобное кресло перед камином в своей любимой гостиной в хоббичьей норе и закипающий котелок. И не в последний раз!

* * *

Теперь путников вел Гандалв.

— Мы не должны пропустить дорогу, иначе пропадем, — говорил он. — Прежде всего нам нужна еда и отдых в относительной безопасности. Туманные горы следует пересекать по тропе, в них легко заблудиться. Тогда придется возвращаться и начинать все снова (если вообще удастся вернуться).

Его спросили, куда он направляется. Гандалв ответил:

— Вы на самом краю Дикой местности, как кое-кто из вас знает. Где-то впереди находится прекрасная долина Ривенделл. Там в Последнем Домашнем Приюте живет Эльронд. Я через встреченных друзей предупредил о нашем приходе, и нас ожидают.

Звучало это приятно и успокаивающе, и вам, наверно, кажется, что легко было сразу направиться в Последний Домашний Приют к западу от Гор. Казалось, впереди путникам не помешают ни деревья, ни ущелья, ни холмы. Только пологий склон, уходящий к подножию ближайшей горы, широкое пространство цвета вереска и растрескавшегося камня с полосками зелени: там, где могла быть вода, росли трава и мох.

Светило полуденное солнце, но путников окружала безмолвная пустыня без единого признака жилья. Они проехали некоторое время и поняли, что дом может скрываться где угодно между ними и горами. Впереди открывались неожиданные ущелья, узкие, с крутыми склонами, и они с удивлением видели далеко внизу под своими ногами вершины деревьев и текучую воду. Некоторые ущелья были так узки, что их, казалось, можно перескочить, но в них скрывались водопады. Были и темные пропасти, которые не перескочишь и в которые не спустишься. Встречались трясины, внешне зеленые и приятные на взгляд, на них росли яркие высокие цветы. Но один пони с сумками на спине никогда не выберется уже из такой трясины.

После брода и до самых гор местность стала совершенно дикой. Бильбо был поражен. Единственная тропа обозначалась белыми камнями, часто мелкими или заросшими мхом и вереском. И вообще, даже под водительством Гандалва передвигались по этой тропе очень медленно, хотя колдун, по-видимому, хорошо знал дорогу.

Казалось, они прошли совсем немного, следуя за колдуном, чьи голова и борода раскачивались впереди, когда он осматривал путь, но уже стало темнеть. Давно миновало время чая, и похоже, то же самое ждет и час ужина. Вокруг летало множество мошек, спустились сумерки, а луна еще не взошла. Пони Бильбо начал спотыкаться на камнях и корнях. Путники так неожиданно оказались перед крутым спуском, что конь Гандалва едва не соскользнул вниз.

— Ну наконец! — воскликнул колдун, и все собрались вокруг него и заглянули вниз. И увидели далеко под собой долину. Слышался шум торопливой реки, текущей внизу по каменистому руслу; в воздухе пахло деревьями, а на противоположном склоне долины, за рекой, виднелся огонек.

Бильбо никогда не мог забыть, как они, скользя и спотыкаясь, спускались по тропе, вьющейся по крутому склону, в тайную долину Ривенделл. Чем глубже они спускались, тем теплей становился воздух; хвойный запах сосен навевал на хоббита сон, и поэтому время от времени он опускал голову на грудь и едва не падал или ударялся носом о шею пони. Они все спускались, и настроение путников улучшалось. Сосны сменились буками и дубами, и в полутьме охватывало приятное ощущение. И когда наконец выехали на открытую поляну недалеко от ручья, зеленая трава была уже совсем не видна.

«Гм! Пахнет эльфами!» — подумал Бильбо и посмотрел на звезды. Они горели, яркие и голубые. И тут из-за деревьев донеслась песня, похожая на взрыв смеха.

О! Что вы делаете

И куда направляетесь?

Ваших пони нужно перековать!

Река течет!

О! тра-ла-ла-лалли

у нас внизу в долине!

О! Что вы ищете

И куда направляетесь?

Хворост трещит в костре,

Лепешки пекутся на огне!

О! трил-ли-лолли

весела наша долина,

ха-ха!

О! Куда же вы идете,

Размахивая бородами?

И не знаете, не знаете,

Что привело мистера Бэггинса

И Балина и Двалина

вниз в долину

в июне

ха-ха!

О! Останетесь ли вы

Или улетите?

Ваши пони устали!

Дневной свет умирает!

Лететь будет глупо,

А остаться — весело,

И слушать, вслушиваться

До конца темноты

нашего времени

ха-ха!

Впереди, под деревьями, смеялись и пели; и несли прекрасный вздор, должен я вам сказать. А поющим было все равно: они рассмеялись бы еще сильнее, если бы вы им так сказали. Конечно, это были эльфы. Скоро Бильбо рассмотрел их в сгущающейся темноте. Он любил эльфов, хотя редко встречал их; но и немного их побаивался. Гномы с ними не ладили. Даже такие приличные гномы, как Торин и его друзья, считают эльфов глупыми (думать так очень глупо), или эльфы их раздражают. Потому что смеются над ними и дразнят — больше всего из-за бород.

— Ну-ну! — произнес чей-то голос. — Вы только поглядите! Хоббит Бильбо на пони! Разве это не замечательно?

— Поразительно!

И снова прозвучала песня, такая же нелепая, как та, что я привел полностью. Наконец из-под деревьев показался высокий молодой эльф. Он поклонился Гандалву и Торину.

— Добро пожаловать в долину! — сказал он.

— Спасибо! — ответил Торин чуть ворчливо; но Гандалв уже спешился, стоял, окруженный эльфами, и весело разговаривал с ними.

— Вы немного сбились с пути, — сказал эльф, — если, конечно, хотите пройти единственной дорогой, которая ведет через реку и к дому. Мы вас проведем, но вам лучше идти пешком, по крайней мере до моста. Хотите задержаться и попеть с нами или сразу пойдете дальше? Вон там готовится ужин, — продолжал он. — Я чувствую запах костра, на котором готовят пищу.

Как он ни устал, Бильбо предпочел бы остаться. Не стоит пропускать пение эльфов, особенно в июне под звездами, если вам такие вещи не безразличны. К тому же ему хотелось поговорить немного с этими существами, которые как будто знают его имя и все остальное, хотя он с ними никогда раньше не встречался. Он решил, что их мнение о его приключениях будет для него интересно. Эльфы многое знают и очень интересуются новостями; они узнают обо всем происходящем быстро, как река течет, и еще быстрее.

Но гномы хотели как можно быстрей добраться до ужина и не желали задерживаться. Все пошли дальше, ведя пони, и вскоре вышли на хорошую дорогу и так добрались до берега реки. Река текла быстро и шумно, как горные ручьи в летние вечера, когда солнце весь день светило на снега вверху. Реку пересекал узкий каменный мост без парапета; по нему мог за раз пройти только один пони. Пришлось переходить по очереди, медленно и осторожно, ведя пони на поводке. Эльфы принесли на берег фонари и пели веселые песни, пока путники пересекали реку.

— Не окуни бороду в речную пену, папаша! — кричали они Торину, который согнулся и шел почти на четвереньках. — Она у тебя такая длинная, что почти достает до воды.

— Смотрите, чтобы Бильбо не съел все печенье! — говорили они. — Он еще слишком толст, чтобы пройти в замочную скважину!

— Тише, тише, добрый народ, и спокойной ночи! — сказал Гандалв, шедший последним. — У долины есть уши, а у некоторых эльфов слишком веселые языки! Спокойной ночи!

Так они наконец пришли к Последнему Домашнему Приюту, который ждал их с широко раскрытыми дверями.

Странно, но о хороших днях, которые проходят так быстро, почти нечего рассказывать; а вот о печальных и даже страшных происшествиях получается интересный рассказ, и требуется на него немало времени. Путники долго прожили в гостеприимном доме, не менее четырнадцати дней, и им трудно было уходить. Бильбо готов был остаться тут навсегда — даже если бы по желанию мог без труда вернуться в свою нору. Но рассказывать об их пребывании почти нечего.

Хозяин дома был друг эльфов, потомок тех людей, о которых рассказывается в необычных сказаниях до начала истории, в легендах о войнах со злыми гоблинами, об эльфах и первых людях на севере. В дни, когда происходит действие нашего рассказа, еще встречались люди, у которых предками были эльфы и герои севера, и Эльронд, хозяин дома, был вождем этих людей.

Он был благороден и прекрасен, как эльфийский лорд, силен, как воин, мудр, как колдун, и добр, как лето. Он герой многих сказаний, но в великих приключениях Бильбо принимает небольшое участие, хотя и важное, как вы увидите, если мы когда-нибудь доберемся до их конца. Дом у него был прекрасный и годился для тех, кто любит поесть, или поспать, или поработать, или рассказывать истории, или петь, или просто сидеть и думать, или приятную смесь всех этих занятий. В эту долину не было доступа злым существам.

Хотелось бы иметь время, чтобы рассказать вам хоть одну-две истории или песни, что слышались в этом доме. Путники и их пони отдохнули и окрепли. Одежду им починили, синяки и ссадины зажили, настроение улучшилось, и надежды окрепли. Мешки наполнили продуктами, которые легко перевозить, но которых должно было хватить для перехода через горы. Путники выслушали советы и усовершенствовали свои планы. И вот наступил канун Иванова дня, и ранним летним утром им предстояло отправиться дальше.

Эльронд знал все о всевозможных рунах. Он осмотрел мечи, которые путники взяли в пещере троллей, и сказал:

— Их изготовили не тролли. Это древние мечи, очень древние, и принадлежали они эльфам. Мечи были изготовлены в Гондолине для войны с гоблинами. Должно быть, происходят из драконьего сокровища или добычи гоблинов, потому что много веков назад гоблины и драконы разграбили этот город. Этот меч, Торин, на древнем языке Гондолина называется Оркрист, что означает Разрубающий Гоблинов. А это, Гандалв, Гламдринг, Молотящий Врага. Им когда-то владел король Гондолина. Берегите их!

— Любопытно, как они попали к троллям? — сказал Торин, с новым интересом разглядывая мечи.

— Не могу сказать, — ответил Эльронд, — но можно догадаться, что ваши тролли ограбили других грабителей или натолкнулись в горах на севере на остатки древних грабежей. Я слышал, что в покинутых пещерах Мории лежит еще много забытых сокровищ, оставшихся после войны гномов с гоблинами.

Торин обдумал эти слова.

— Я буду почитать этот меч, — сказал он. — Пусть он опять рассекает гоблинов!

— Вероятно, это пожелание вскоре исполнится в горах! — заметил Эльронд. — Но покажите мне вашу карту.

Он взял карту и долго разглядывал ее, потом покачал головой, потому что не одобрял любви гномов к драконам, ненавидел злобных драконов и горевал, вспоминая руины города Дейла, его звонкие колокола и обгоревшие берега веселой реки Бегущей. На небе горела ярким полумесяцем луна. Эльронд поднял карту, и на нее упал белый лунный свет.

— А это что? — спросил он. — Тут есть лунные буквы. Они рядом с простыми рунами, которые означают «дверь пяти футов высотой, и трое могут пройти в них в ряд».

— А что такое лунные буквы? — возбужденно спросил хоббит.

— Лунные буквы — это руны, но их невозможно увидеть, — ответил Эльронд, — когда просто смотришь на них. Их можно увидеть, только когда за ними светит луна, причем в то же время года и при той же фазе луны, когда они были написаны. Их изобрели гномы и записывали серебряными перьями, как могут подтвердить твои друзья. Должно быть, эти буквы написаны когда-то давно в Иванов день при луне в форме полумесяца.

— А что тут написано? — в один голос спросили Гандалв и Торин; они были чуть раздражены тем, что буквы первым увидел Эльронд, хотя, конечно, у них не было такой возможности, да и неизвестно когда представилась бы новая.

— Встань у серого камня, когда пропоет дрозд, — прочел Эльронд, — солнце, садящееся в Дюрин день, упадет на замочную скважину.

— Дюрин, Дюрин! — воскликнул Торин. — Это отец отцов одного из двух народов гномов — Длиннобородых гномов. И он предок моих дедов.

— А что такое Дюрин день? — спросил Эльронд.

— Первый день Нового года у гномов, — сказал Торин. — Как всем известно, это первый день последней луны осени на пороге зимы. Мы называем день, когда последняя луна осени видна одновременно с солнцем, днем Дюрина. Но, боюсь, это нам не поможет: в наше время не умеют определять, когда приходит такой день.

— Посмотрим, — ответил Гандалв. — Еще что-нибудь написано?

— Ничего такого, что видно при луне, — сказал Эльронд и вернул карту Торину; потом все пошли на берег реки и смотрели, как танцуют эльфы в Иванов день.

Следующее утро — утро дня середины лета — оказалось прекрасным и свежим, как во сне: голубое небо без единого облачка, и солнце плясало, отражаясь в воде. Путники отъехали, сопровождаемые прощальными песнями и пожеланиями удачи, готовые к новым приключениям, зная, по какой дороге они могут пересечь Туманные горы и достичь земли за ними.