Путь длиною в смерть

Джой Моен

На одном из северных побережий Сканды стоит община, такая же, как и любая другая. Однако гуляет по ней былина о волчице с золотой шерстью, некогда бывшая юной девой, что отправилась в мир мёртвых за душой любимого мужа. Лишь ей одной удалось открыть врата в Хельхейм, и встретиться лицом к лицу с великой Хелью. И была то, никто иная, как Илва Ульве. Сирота, воспитанная местной ворожеей, с тяжёлой судьбою и туманным будущим. Примирится ли воительница со смертью мужа, завершится ли удачно ее путь? Книга содержит нецензурную брань.

Часть 1. Урожденная свободной

Глава 1. Дочь охотницы

Двадцать зим назад

— Давай Лива, ну же, тужься!

Белокурая красавица, широко расставив ноги, крепко впилась тонкими пальцами рук и ног в белую шкуру, на которой лежала. Лицо ее раскраснелось, волосы выбились из косы, прилипнув к мокрому лицу. Девушка тяжело дышала и рычала, но это не помогало ей даровать жизнь младенцу.

Подле нее стояла женщина, в простом льняном платье цвета мха, на ее плечах так же покоилась теплая шкура оленя. Она нервно переминалась с ноги на ногу, в такт ее движениям покачивались на поясе кожаные грубые ножны. Хозяйка нахмурила темные брови, обратив внимание, что поленьев для растопки очага осталось ничтожно мало. Этого будет недостаточно для того, чтобы сделать глинобитный пол хоть чуточку приветливее для нового жителя Скъяльта.

— Ну где вы там, быстрее!

Рявкнула та, и на крик в землистый дом вбежали две молодые девушки. В руках первой был большой глиняный горшок с дымящейся водой, на локте висели чистые тряпки. Вторая несла охапку дров, она быстро свалила их возле печи, присела на корточки, поджав подол непослушной жесткой юбки, и принялась подкидывать поленья в огонь.

Хозяйка встала на колени подле роженицы, положив рядом чистые ткани и свежую воду.

— Симона, мы еще можем чем-то помочь?

— Нет, спасибо, девочки. Можете подождать снаружи.

Девушки кивнули и мигом выбрались из плохо освещаемой избы.

— Так, Лива, мне нужно, чтобы ты была сильной девочкой. Прошу тебя, сосредоточься, направь оставшуюся энергию на эту малышку. Да прибудет с ней великий О`дин, и сила твоего имени!*² Давай же, тужься!

Симона упёрлась твёрдыми руками в колени будущей матери. Лива тотчас отреагировала на ее слова, дав отпор ногами, и вскрикнув. Женщина заглянула под подол ночнушки, тихо ахнув. Кровь. Из чрева лилась кровь. Если не поторопиться, то можно лишиться и дитя, и матери. Лива тяжело дышала между схватками и с придыханием произнесла, взглянув на хозяйку уставшими зелёными глазами.

— Ты.. Сказала.. Малышка.. Ты.. Уверена?

Симона кивнула.

— Чувствую ее. Ты и сама прекрасно знаешь, что бывает при смешении северной крови и совершенно ей чуждой. Твой поганец кривич*³ вероятно не знал этого, когда лез к тебе под подол. И где же он теперь?

Льва стиснула зубы, проскулив словно дворняга, которой передавили ноги телегой.

— Ну полно. А теперь давай еще раз. Если головка так и не появится, придется резать. Я не могу потерять вас обеих.

— Спаси.. Мою.. До..

Не успела та договорить, как ее тело вновь напряглось. Схватка накатила с новой силой, застилая тёмной пеленой глаза. Мучительно простонав, Лива погрузилась в бессознательное состояние.

— Лива!! Святой Один!

Белая шкура под роженицей пропиталась бордовой кровью, намертво впитавшись в шерсть и вычищенные остатки кожи животного. Арне чертыхнувшись, подпрыгнула и схватила пучок травы на столе. Растерев между ладонями, поднесла получившуюся кашицу к лицу Ливы, но та никак не отреагировала на резкий горький запах трав. Хозяйка поняла, что у нее нет другого выхода.

Вытащив из ножен маленький острый нож, Арне окунула его в кипяток, тут же обтерев чистой тряпкой, и поднесла лезвие к раздувшемуся животу молодой девушки. Кровь хлынула из раны, заливая руки хозяйки дома.

Через несколько минут в избе раздался громкий визг новорождённой. Девушки как на зов вбежали на помощь.

— О, Видящая, кажется, Лива… Она… мертва?!

Тихо и неуверенно произнесла первая девушка. Вторая же ахнула, но старалась не отвлекаться, наблюдая за методичными движениям Симоны, которая только что перерезала пуповину, разрушая физическую связь младенца с матерью, что все же останется вечной.

Женщина взяла на руки ребенка, грустно смотря на знакомые черты, которые будто в зеркале отражались на его сморщенном личике. Малышка ухватила большой палец ведуньи и сразу принялась тащить себе в рот, крепко уверенно сжимая розовыми деснами. Симона не смогла не улыбнуться.

— Видящая, не найти чести больше, чем быть вами нареченной. Какое имя вы дадите девочке?

Помощницы накрыли тело Ливы Ульве белой тканью, все еще не веря в случившееся. Однако не отвлекаясь от уборки дома, бросали любопытные взгляды. Ранее они так близко никогда не видели младенцев и уж тем более не присутствовали на отмывании и наречении.

После рождения малыша было принято проводить церемонию принятия отцом. Дитя клали на землю до тех пор, пока отец не брал его под свою одежду. А было так потому, что мерли дитятки довольно часто. После церемонии можно было переходить и к ритуалам. Обычно ритуалы Ауса ватни и Нафнфести*⁴ проводились совместно с отцом дитя, после которых можно было смело считать ребенка человеком, но не в этот раз.

Арне продолжала улыбаться, ее черты лица смягчились, теперь она казалась старше своих пятидесяти зим. Подняв взгляд, она увидела изображение на коже, написанное местным неумелым художником, на котором запечатлена навеки дышащая Лива.

Художник тот рисовал отменно, но худо грамоте обучен был, а потому подпись была сделана не верно. Вместо «Лива» в углу красовалось «Илва». Женщина кивнула сама себе, будто отвечая на заданный вопрос, поднесла малышку к уже остывшей воде, и еще раз кивнула собственному отражению в водной глади. Лицо её стало решительным.

Сложив вместе большой, указательный и средний пальцы Симона щепотками набирала воду и окропляла лицо, тело и дух младенца, тихо шепча:

— Я — Симона Арне, видящая из Скъяльта, очищаю твой дух и тело, дочь охотницы Ливы Ульве, и нарекаю тебя Илвой Ульве. Да прибудет с тобой сила и мудрость Одина, да будешь же ты достойной дочерью мне, и всем жителям Скъяльта. Живи, да будет свободным твой дух, Илва!

На ее слова малышка вскрикнула, будто принимая, но уже борясь с собственной судьбой.

Глава 2. Ветер перемен

Десять зим назад

Холодный ветер начинал свой путь меж ветвей ближайшего к поселению леса. Он укрывал жителей Скъяльта, как бы мягко обнимая с трёх сторон. Прятал от ока, которое могло бы сглазить честной народ, не нужных кровопролитий, со стороны одичалых соседей, в любой момент способных захотеть присвоить себе красивых женщин или плодородные земли.

С каждым скрупелем*⁵ ветер, терявший энтузиазм подморозить жителей, ударяясь о стволы могучих сосен и ясеней, прибывал к домам уже ослабшим. Илва почувствовала его легкое прикосновение к своей девичьей щеке, и прикрыла глаза.

— Мама, это ты?

Ответом ей была тишина. Девочка сидела на траве, затянувшей собой весь склон скалистой пригорки. Ей нравилось проводить время в одиночестве, подальше от мирской суеты. Возможно, Илве понравилось бы играть вместе с другими детьми, да только не звали они ее с собой.

Всю свою жизнь, все скромные десять зим, девочка жила под покровительством слышащей Симоны Арне, которую боялись из-за ее силы и видений. Детей она пугала особенно знатно. Бывало, проходит мимо места, где дети играются, посмотрит черными глазами, и вымолвит вдруг: «Айка, ты пошто у сестры гребень украла. Верни пока поздно не стало». А через пару дней слышен плачь той самой Айки, которую сестра сильно бранила, а мать того хуже, за уши оттаскала. Со временем страх накрыл тенью и образ малышки.

Однако Илва не горевала, могла часами гулять по лесу, знакомясь с его мирными жителями. Животных она любила особенно. Где-то белочке орешек подарит, выудив из кармана льняных брюк, где-то ёжику грибочек положит подле норы, а когда дикий кабан с поросятами дорогу переходил, то всегда пряталась, чтобы на клыки не напороться, да и не спугнуть животину.

Еще одним излюбленным местом для протирания штанов стала эта пригорка, с которой открывался вид на чудную водную гладь. Убаюкивающе покачивались волны, морская птица и рыба занимается своим делом, иногда приходят бабы, за водой для стирки, а Илва замерев, наблюдает за течением жизни.

Чибис северный нарушил покой девочки, усевшись на край обрыва, вглядываясь в незнакомку пытливыми черными глазками. Илва от удивления даже перестала дышать и моргать, внимательно разглядывая переливающееся на солнце черное с сине-зелёным отливом оперение птицы.

Чибис крутил головой так, что даже хохолок подрагивал, а после выдал нескромную трель. Малышка рассмеялась, но птица была не из пугливых. Настойчиво подбираясь ближе к интересному белокурому существу, с огромными голубыми глазами. Клюнув девочку в кожаный сапог, птица снова гаркнула.

— Аа, тебя прислала Симона, да? Ах, ничегошеньки от нее не скроешь, даже это место уже выведала. Что ж, пора вертать домой, заждалась матушка.

Порой Илва забывалась, и называла Симону матушкой в лицо. И, конечно же, сразу получала за это оплеуху, и неустанное напоминание, что она дочь охотницы по имени Лива Ульве. Но как запомнить наречение, если Ливы она никогда не видала? Осталась от нее на память лишь старое изображение на коже.

Приятная глазу то была женщина. Высокая, статная, с хорошей копной светлых, практически белых, словно молоко волос, заплетенных в толстую косу. На голове ее венок одет, из красных луговых цветов. И наряд на ней праздничный, простое белое платье, с вышивкой на рукавах, поверх красный кафтан, новенький.

Только это и знала Илва о своей матери. Даже имя не успела ей подарить, так быстро ушла иной тропкой.

Илва вприпрыжку направилась по узкой протоптанной дорожке к общине, каждый раз, словно в первый, любуясь окружающими красотами. Волосы цвета молока распушились и лезли в глаза, а изумрудная лента, удерживающая их, почти слетела, сапоги местами были покрыты илом, жесткие штаны и белая свободная рубаха испачканы во влажной земле.

Но ничего из этого девочку не беспокоило, переживать она будет позднее, под осуждающим взглядом знающей. Небольшие тучи мирно плыли над лесом, нужно успеть до того, как брызнет дождь.

Подходя ближе к Скъяльту, девочка сбавила темп, одернула рубаху вниз, подтянула тесёмки, и смахнула с лица, лезущие в глаза и рот волосы. Звуки поселения заполнили уши.

У ближайшего домика стояла женщина и что-то громко кричала вглубь хижины, где-то лаяла собака, домашние птицы чувствовали себя хозяевами, неустанно сообщая об этом, разевая рты куда придётся. Чем дальше приходила девочка, тем больше становилось звуков, от них заболела голова, ведь после нескольких часов тишины какофония ощущалась громом среди ясного неба.

Женщины слева громко рассмеялись, стирая одежду и хлопнув одного из мужиков мокрыми штанами. Впереди играли в салки дети разного возраста, но увидев Илву, изменили своё направление, бросая странные взгляды. Видимо выглядела она сейчас не лучше заблудшей овечки.

Малышка тяжело вздохнула, предвкушая нравоучения матушки. Но как усидеть на месте, если свободный дух, словно ветер, ищет простор для крыльев. Ей осталось лишь дойти до конца коротенькой улочки и свернуть чуть левее тропы, она достигнет конца их земель, где и будет стоять ее дом, взросший в холм.

Дома здесь у всех выглядели примерно одинаково, с той лишь разницей, что в одном могло оказаться четыре комнатушки, в ином две или три. В зависимости от количества скота у хозяев.*⁶ Из глины, земли и дерева, возведённые стены защищали от настырных ветров, промозглых зим и знойного лета. На глинобитном полу было прохладно в жару, в холода же спасало большое количество шкур и немаленькое количество членов семьи. Спать ложились бок о бок, отдавая дополнительное тепло.

Крыша нередко протекала, но решалось это легко, заменяя сгнившие доски на новые, которые вновь покрывались слоем земли и глины, порастая мхом и порослью. То же самое делалось и с опорами внутри дома. По наступлению теплого времени года, как сейчас, двери жителей общины были открыты для всегда желанных гостей. Мужики частенько уходили на охоту или отправлялись на рыбалку в долгие плавания, а бабам только и приходилось, что развлекаться, выполняя бытовые обязанности, в хорошей компании друг друга.

Наконец перед глазами появился знакомый покосившийся низенький заборчик, из отверстия в земле валил дым. Симона ожидала дома. Не успела Илва переступить порожек, как за спиной раздался грубый старческий голос.

— Пришла, значит. Где пропадала? Уж не сбежать ли решила?

Женщина сощурила глаза, пристально наблюдая за ребенком. У Илвы выступил на щеках румянец.

— Ты всегда так говоришь. Мне это не нравится! Ты и сама знаешь, что не убегу и где я была, ты тоже прекрасно знаешь!

Симона попустилась, будто ей действительно каждый раз необходимо напоминание малышки, что она не мираж, не видение и навеки останется подле названной маменьки. Улыбнувшись, она сделала шаг вперед и положила мозолистую теплую ладонь на макушку Илвы, которая прикрыла глаза, получая долгожданное тепло. Только сейчас она ощутила, что озябла, хоть и весна нынче выдалась теплая.

— Пойдем в дом, дитя. Голодна? А потом ступай, приведи себя в порядок, да отправимся по делу. Помогать мне станешь, раз уж все равно проку дома от тебя не то чтобы много, а любоваться красотами родимого края не надцелась.

С готовностью девочка закивала в ответ и довольная забежала в дом, освещаемый пока еще дневным светом и единственный свечой на столе, где уже стоял кувшин с молоком, вареный кусочек мяса и пара картофелин, плавающих в бульоне.

От чашки исходил пар и такой аромат, что в животе предательски заурчало. Наспех сбросив обувь, стряхнув с себя кусочки почвы, Илва принялась поглощать приготовленное для нее Симоной.

Знающая бойко, что удивительно для ее возраста, перетаскивала в темный уголок бутыли и кринки с отварами и порошками, сделанными загодя. С верхней полки достала поясок, с пришитыми мешочками, аки карманами, и стала собирать все необходимое в дорогу.

— Куда сегодня?

С набитым ртом спросила девчушка. Симона сначала хмуро посмотрела на девочку, но умалчивать не стала. Знания еще никому не навредили.

— Наведаемся к Хардгердам, отнесем ему пару веток Тюрухъяльма*⁷. Знаешь, что за травка такая?

Девочка положила в рот последний большой кусок картофеля и, облизав большой палец, помотала головой.

— Волчий мор, по-другому.

Илва подскочила с лавки и невежественно ахнула.

— Неужто конунг*⁸ травить вздумал хозяина леса?

— Хозяин не хозяин, а владения свои знать надобно. Особенно где они кончаются. Негоже ходить в людское селение да коров пожирать. Да не боись, девонька, волки умные животные, жрать не станет, но предупреждение не лишним будет.

Немного успокоившись малышка вернулась на место, допить оставшийся еще теплый бульон.

— Потом Ярвинен просил заглянуть. Жена у него на сносях, уж почитай пятого вынашивает, а все как в первый. Не ладное дело.

— А чем здесь помочь сумеем?

От разыгравшегося любопытства малышки женщина тепло ей улыбалась. Хорошая душа знание любит, Один мудрого духа пошлет.

— Бровь Бальдра будет кстати.

Арне с хитрой искоркой в глазах повернулась к девочке, ожидая от нее верного ответа. Понимая чего ждет от нее знающая, Илва осмотрелась по сторонам. Висящие возле печи высушенные растения подсказали ей.

— Ромашка?

— Веерно молвишь. От всего помогает, и здесь свою роль исполнит.

— А потом?

Женщина хохотнула, убирая последний бутылек в карман.

— Ну а опосля зайдём к Ингрид Хьёрдисен. Одна она опеть осталась, утонул мужик, надо бы проведать да кервеля*⁹ с элем занести. Сердце успокоить женское.

Убирая со стола посуду, девочка кивнула на слова наставницы, поймав себя на мысли, что не понимает, отчего, только женские сердца такие буйные.

— Оставь посуду, потом приберешь, некогда уж, дело к вечеру клонится.

Женщина махнула рукой и уже почти вышла из дома, как малышка задала ей вопрос, который та меньше всего ожидала.

— Сегодня ночью будет призыв, матушка? Можно мне посмотреть?

Быстро переплетая пальцами косу, с мольбой в глазах ожидала Илва ответа. Каждый год проводился обряд призыва духа зверя, и каждый год девочка слышала один и тот же ответ.

— Даже не думай об этом.

Гаркнула Арне и затопала прочь, ожидая, что девочка нагонит ее позже, а пока будет бежать, то растеряет по пути дурные помыслы.

— Но матушка…

На ходу надевая ботинки, почти падая, бежала за ней Илва, надеясь получить желаемое.

— Каждый год одно и то же, дитя. Сумасшествие какое-то, ей-богу. Дурно мне становится от твоих желаний. Не пришло еще твое время.

— А когда же оно придёт, мое время то?

Симона остановилась и, опустившись на колени пред девчушкой, нежно завела торчащие волосенки той за уши.

Илва всегда смотрела на знающую восторженными глазами, она не казалась пугающей. Сколько бы раз не пыталась Ульве представить на месте родной матушки устрашающую знахарку — не выходило. Видела лишь заботливые тёплые руки, со сморщенными ладонями и пальцами, от постоянного пребывания в кадке с водой, где варятся настои, седые шелковистые волосы, насквозь пропахнувшие фенхелем и крапивой, и милое сердцу, такое знакомое лицо с отметиной полумесяцем, на левой щеке прямо под глазом.

— Наберись терпения, Илва. Ежели Один позволит, то пробудим и призовём твоего духа хранителя, не сомневайся. Никуда он от нас не денется, а до тех пор ты должна делать все, что необходимо, дабы духа своего не разочаровать, а укреплять и насыщать.

Щекой прижалась малышка к мозолистой ладони Симоны.

— И что же делать надобно?

— Учись, дитя. Каждый день учись. Терпению, храбрости, мудрости набирайся. Уходишь в лес, смотри на растения да грибы разные, да запоминай чего вещаю, покамест я жива, обучу всему, что сама умею. В жизни, моя девочка, все пригодится. Когда подрастешь, то сумеешь подковать и иные умения. Тогда хранитель сам поскорее захочет тебя посетить.

Женщина поднялась, отряхнула подол юбки, исподлобья поглядывая на девочку, и зашагала нужной дорогой.

Домик Ярвинена была сразу за поворотом, его хозяин встретил старую провидицу и ее помощницу скромной улыбкой. Махнув рукой на входную дверь, он продолжил колоть дрова, подгоняя старших детей поскорее утаскивать поленья на место.

На деревянном полоке лежала его жена и тяжело дышала. Живот сильно раздулся и ходил ходуном, что причиняло будущей матери сильный дискомфорт.

— Приветствую, Анитра. Как наши дела?

Услышав голос Симоны, женщина неловко спустилась с лежанки, сложив руки на животе.

— Приветствую, Арне. Совсем замучил меня, ирод. Еще не родился, а уже охото прибить.

Видящая подошла к Анитре, провела кончиками пальцев по животу, придирчиво подмечая любые изменения. Мрачная маска тенью легла на ее лицо.

— Готовься, вот-вот появится.

— А не рановато ишо?

Встревожено наблюдала женщина за действиями ведуньи.

— Ему лучше знать, когда пора. Ты тут не хозяйка.

— Опять мальчишка чтоль? Ох, и замучили они меня, сил нет.

Симона поджала губы, протягивая приготовленный настой и порошок из ромашки.

— На-ка, поможет успокоить вас обоих. Боль снимет. Как всегда принимай. Вот только…

Анитра благодарно кивнула, принимая кульки.

— Только что?

— Бранишь мальчонку почем зря. Крепкий будет, достойный сын, хоть и раньше положенного явится. Ругаешься, а он все слышит, от того и буянит. Давай пошепчу.

— Ой, ох, пошепчи, пошепчи уж, пожалуйста. Не думала я, что так…

Илва смотрела во все глаза, стараясь не упустить ничего, уж больно нравилось ей смотреть на врачевание Симоны. Вытянув скрюченные пальцы, та замерла подле живота.

Младенец словно почувствовал и потянулся в сторону помощи. Тихий шепот заполонил сознание Ульве, но слов разобрать не получалось. Однако через пару минут бледность сошла с лица хозяйки дома, она будто вздохнула свободнее.

— Ну все, теперь отдыхайте. И не ругай ребятенка, а то сама не рада будешь!

Когда они уходили, то маленькая помощница заметила, с какой любовью жена Ярвинена глядела на мужа и своих детей. Всё-таки многого она еще не понимала.

По пути к дому конунга Илва решилась на непростой вопрос.

— Симона, а ты почему замуж не пошла?

Брови слышащей взметнулись вверх, словно чибисы над океаном. Она даже остановилась, хотя дойти осталась всего пара миль.

— А зачем мне это надобно? Такие уж мы северные женщины. Не нужен нам мужик, чтобы себя бабой чувствовать. Руководит моей жизнью лишь один мужчина.

Пришла пора удивляться и самой Илве.

— Кто таков? Неужто и я его знаю?

Симона от души рассмеялась над детской нелепостью и непосредственностью.

— Ты пока с ним не знакома, девочка, но каждый день ходишь по его земле, под его солнцем и луной.

Девочка призадумалась на мгновение.

— Конунг Хардгерд?

Симона продолжила движение, тепло улыбаясь, а после возвела руки к небу.

— Один, моя девочка. Лишь он единственный властен надо мной. Хардгерд хороший мужик, держит Скъяльт, защищает, хоть и закостенелый, чего греха таить. Но это нам даже лучше так будет.

Илва открыла рот, чтобы спросить, что такое закостенелый, не болезнь ли какая скорчила вождя общины, как до них донёсся от его дома гром барабана. Симона напряглась и ускорила шаг, девочка старалась не отставать.

— Что-то случилось, Симона? В этот барабан стучат, только когда беда на общину опускается! Неужто стряслось чего?! Симона, что чувствуешь?

Со всех уголков Скъяльта начали сбегаться к дому конунга жители. Бросали все домашние дела и стекались на звуки тревожной мелодии. Бомг. Бомг. Бомг. Стук был мягкий, кожа по коже, но отчего-то мурашки пробегали по всему телу народа.

Подойдя к самому входу, они увидели, что Хардгерд стоит у барабана и держит незнакомого мужчину за копну кудрявых рыжих волос. Он почти не сопротивлялся, не мог, руки за спиной туго связаны коровьей верёвкой. По инструменту продолжал бить его верный помощник и младший брат — Вигге Хардгерд. Похожий как две капли воды на конунга Якоба, разве что в плечах тому немного уступал.

Оба мужчины производили неизгладимое впечатление. Высокие и мужественные, с русыми волосами по пояс, разве что у младшего, по обеим сторонам от лица заплетены две косички, и такой же кустистой бородой. Нос с горбинкой, глубоко посаженные серые глаза смотрят зорко, видят насквозь твои мотивы и замыслы.

Конунг общины самый лучший воин. Так часто он участвовал в боях, с самых что ни наесть двенадцать зим, а потому мало где осталось на его теле чистых мест без каких-либо шрамов и рубцов. Вигге от братца не отставал, но его лицо было более приветливым.

— Жители Скъяльта, благодарю вас за то, что откликнулись на мой зов. Пред вашими очами человек недостойный зваться мужчиной, он пришёл на мою землю, вкусил со мной из одной чаши мою еду и нанёс ущерб моей чести, чести моей семьи, и нашей общины!

Якоб выдержал паузу, а услышав в ответ ожидаемые возгласы удивления и пренебрежения, адресованные гостю, продолжил свою речь. Его голос звучал басовито и нарочито громко.

Конунг показательно дернул за космы мужчину и бросил его на колени перед жителями. Неизвестный сгорбился, почти коснувшись носом земли. Пыль поднялась и осела на юбке Симоны. Илва спряталась за видящую, вцепившись в ее подол всеми силами. Резко мужчина вскинул голову, и на коленях двинулся в сторону Арне, глядя безумными глазами. Скъяльтцы попятились, испуганно вздыхая и вздрагивая.

— Он лжет, ничего такого я не делал! Поверьте мне! Я всего лишь принес вести с соседних земель!

Одним прыжком вождь достиг своей цели, вновь схватив нарушителя за волосы, рванув на себя с такой силой, что мужик прикусил язык, глаза его закатились. Он дёрнул кадыком, а Илва за спиной матушки заметила, как пот стекает с его лица и шеи крупными каплями. Девочка ощутила, что пот выступил и у нее подмышками и под коленями, ноги стали ватными.

— Да как ты смеешь упрекать меня во лжи, стоя предо мной и моим народом на коленях, скот! Как может твой поганый язык такую дерзость молвить!

Зарычал Якоб, и его внутриутробный рык подхватил Вигге. Толпа оглушительно закричала, загудела и принялась топать ногами. Кто-то из толпы выкрикнул:

— А чо за весть то?

Вождь устремил холодный взгляд на вопрошающего, но все же пнул в бочину мужика.

— Говори, о чем просят, животное!

— Я.. Яя-я.. вещал, мол, у соседей в домах полы из досок делаются, так теплее говорят, а ссс-скот на улице живет и не мм-мерзнет..а у вас все по старому ишо..

Толпа ахнула. Бабы прикрыли рты руками.

— Можете ли вы в это поверить жители Скъяльта? Что я, ваш конунг да мог бы сделать, шоб вам хуже жилось, чем соседям нашим, а? Шоб я против народа своего пошёл?? Суд над тобой грядет, наглец!

Ульве увидела, как пристально следит за реакцией народа вождь, и как за ним наблюдает Симона. Однако никто не вмешивается. Тихие шепотки и гул продолжались.

Мужик снова собирался двинуться вперёд, но тут Якоб вытащил из лежащего рядом полена топорик и со всего маху воткнул гостю в шею. Тот лишь захрипел и упал наземь. Кровь брызнула в разные стороны, продолжая окроплять землю и бревна священной жидкостью.

Мужики Скъяльта свистели и оглушительно орали, одобряя поступок Якоба. Бабы старались закрыть детям глаза, но находились и те, кто наоборот демонстративно показывал зрелище, мол, так и надо. Илва была бы рада закрыть глаза, да не смогла. Вместо этого она уставилась, не в силах отвести взгляд, на торчащий из горла топорик, ровные края раны.

В блеске орудия виднелась человеческая плоть и кость, отражался край языка, выпавшего изо рта. Глаза, выпученные от страха, смотрели, казалось прямо на нее.

Симона Арне повернула голову на девочку, поджав губы в тонкую линию, но ничего не сделала. Когда люд начал расходиться по своим обыденным делам, словно ничего не произошло, Видящая взяла девочку под локоть и сказала:

— Беги-ка, малышка в дом, да поскорее. Помойся и спать ложись. Дальше сама закончу.

Илва сделала, что велено. А ночью ей приснился знакомый тихий шёпот матушки.

Глава 3. Невеста ясеня

Пять зим назад

— Илвааа! Илвааа, святой Один, Илвааа, скорее!

Девочка выглянула из дома на чей-то зов, наскоро вытирая о штаны мокрые руки. Она только что отмачивала травы для настоек, но назойливый крик отвлек ее от важного дела. Размокнут лепестки и стебли слишком сильно, как пить дать.

Из-за забора появился старый житель Скъяльта, он встал у самого входа, опустив руки на колени, и тяжело дышал.

— Что случилось? К чему такая спешка? Я отвар делаю, а если он попортится, то Симона мне уши надерет.

— Молю, Илва, помощь нужна, корова то наша, кормилица последняя в семье осталась, с ума сошла! Помоги в чувства привести!

— С ума сошла? Это как это?

Ульве нахмурила брови, внимательно вглядываясь в старика. Мужик пару раз тяжело вздохнул, переводя дух, а после продолжил.

— Паслась она на лугу, возле леса который, заплутала видать, али бес какой ей на шею прыгнул, уж не знаю. Увел он ее вглубь, а обратно она как ошалелая домой прибежала. На дыбы встаёт, прыгает, словно коза молодая, глаза кровью налиты, да шеей все крутит. Я верёвку то закинул на шею, привязал к столбу, а дальше усе. Подойти не даёт. Чаво делать то, Илва?

— Дак это тебе к Симоне надобно.

— Она меня к тебе отправила. Говорит, что уже почитай десять зим ты у нее в ученицах ходишь, разберешься, чо да как.

Илва не удивилась такому исходу, однако глубоко призадумалась, как же проблему решить можно. Не любила она напоминать про обычай обращения к ворожеям, но иначе не сработало бы.

— Хорошо, попробую, но просить правильно нужно.

Мужик кивал так, будто его самого бесы оседлали, засунул руку в карман штанов, под длинной рубахой в заплатах, и выудил оттуда пару денарий*¹⁰, протянув их девушке. Илва приняла монеты, и низко поклонилась.

— Бог в помощь.

Ходил такой обычай, который нравился, конечно же, не всем. Чтобы попросить помощи у тех, кто пользуется покровительством богов или дьявола, необходимо дар материальный к порогу поднести в уплату. Высшие силы задобрить, иначе обидятся и откажутся подсобить.

В голове девушки сразу закрутился план. Для начала нужно было что-то, что помогло бы увидеть то, чего не видно обычным глазом. Симона может это и без приспособлений, Илва же сил ведовских не имела, но за пять зим неплохо стала разбираться в травах и отварах. А опосля можно и заняться самой животиной.

— Обожди немного, соберусь!

Она забежала в дом и принялась судорожно искать, где же лежат необходимые травы. Надела поясок с кармашками, сделанный видящей специально для нее на такой случай. Ранее единожды приходилось оказывать помощь жителям, когда Арне не было рядом.

Зажгла свечу от горевшего очага и встала повыше, ногами на полок, чтобы добраться до самой верхней полки. Засушенные головки и стебли клевера, настой из вербены, мазь из мать-и-мачехи*¹¹, хворобой*¹², все перечисленное тут же отправилось в путь, вместе с ученицей ворожеи.

***

Прибыв к месту, где была привязана корова, девушка сникла, но виду не подала. Взмыленная скотина была в ужасном состоянии. Ноги и бока поцарапаны до крови колючими кустарниками и преградами, что попадались на пути движения к дому. Глаза вытаращены, белки сплошь покрыты кровяными сосудами, ясно как день, что животное испытывает мучительные боли.

Ноздри кормилицы раздулись, выдыхая с паром густой воздух, в уголках рта образовалась сбитая пена. Она была бы рада остановиться, но невидимая сила заставляла продолжать совершать дьявольский танец, то и дело поднимая копыта к серому, затянутому тучами, небу.

— Чо с ней, Илва? Ты уже видишь что-то?

— Еще нет. Отойди-ка.

Девушка передала старику в руки по-прежнему горящую свечу. Сперва Илва опустошила бутылек с один глоток из вербены, дабы самой защититься от темных влияний, подожгла пучок клевера*¹³, приблизив сначала к себе, и глубоко вдохнув терпкие запахи, а после начала окуривать и животное.

Корова жалобно мычала, но тянулась к заветному дыму. Девушка старалась дышать ровнее, во все глаза пытаясь рассмотреть, что же с животиной не ладно. И только когда травы, наконец, достигли разума помощницы, чувства обострились, а грань между мирами стала зыбкой, девушка увидела неизвестный ей доселе дух, крепко вцепившийся в бока коровы своими длинными и острыми, словно серпы, ногтями на больших пальцах ног.

То была маленькая женщина, чья голая обвисшая грудь скрывалась под черными тяжёлыми волосами, а то, что ниже живота покрыто мхом и корой. Длинные конечности вились словно ветки, она сидела, скрючившись так, что колени оказывались на уровне плеч. Голову венчало гнездо, да и глазки были словно птичьи, узкие черные бусинки, неотрывно следящие за тем, кто нарушил ее покой.

— Дух какой-то…

Тихо прошептала девушка и услышала каркающий голос духа.

— Ха! Тожа мне ворожея, вы только гляньте кака невежда, весь разум прокурила чели, ужо и духов лесных не признает!

Илва метнула взгляд на старика, но тот, кажется, ничего не слышал. Сердцебиение отдавалось в висках, но девушка заставила себя глубоко вдохнуть и выдохнуть.

— Лесных духов, говоришь. Ты пошто скотину мучаешь??

Лесная дикарка поёрзала на несчастной животном, усаживаясь удобнее, отчего корова взвыла и вновь вскинула задние ноги. Однако духа это никак не смутило.

— А нечо мое дерево портить. Усе ветки поломала, тупая скотина, да листья пообдирала. То-то же! Вот изведу сейчас, и домой вернусь, ты маленько обожди, ей недолго мучиться осталось.

Илва сложила руки на груди, затушив и выбросив истлевший пучок.

— Ага, щас же, а ну, поди вон говорю. Али не хочешь по-хорошему?!

Дух скорчила рожицу.

— Дак а чо ты сделашь, ежели усе по-справедливому, да и чо ты можешь, шибко молода для знающей. Меня не признала, значит, и толковать неверно бушь.

Голубые глаза девушки впились в лесную бестию. Из заготовленного кармашка появился зверобой, и энтузиазм нечистой мигом поубавился.

— Я может, тебя не признаю пока, но запомню обязательно. А ты, чо признала травушку?

Рожа бестии сделалась злобной, и та ослабила хватку животного.

— Откудова взяла?? Аа?? Откудова?? Не так-то легко добыть!! Нелегко, ой неет!

— Откудова взяла дак ещё найду, ежели понадобится. А ты уходила бы подобру-поздорову, пока цела.

Неохотно маленькая женщина вытащила из боков коровы свои острые когти.

— Могла бы и повежливее, чаво така злая-то. Я давненько никого не трогала, чин по чину. Дань то тожа с собой притащила?

— А то, сейчас вот подожгу травушку и будет тебе дань!

Лесная богиня каркнула напоследок, растворившись в воздухе. Бедное животное тут же прекратило плясать, непонимающе озираясь по сторонам. Как стояло на ногах, так и рухнуло подле.

Старик тотчас опустился перед своей кормилицей на колени, причитая да охая. Девушка убрала сухоцвет, все еще не веря, что справилась. На нетвёрдых ногах она и сама села подле коровы, обмазывая защитной мазью потрепанную кожу животного, да нашептывая заговор.

— Ой, Пресвятые боги, спасибо тебе за помощь! Ой-ой-ой, спасла ты нас! Илва, дитятко моё, ой, спасибо! Дак а хто это был то?

С напряженным лицом поднялась девушка с колен, вглядываясь в любимую деревню.

— Сама пока не знаю, дедушка, но обязательно узнаю.

***

Вернувшись в дом, Илва посмотрела на испорченные травы, но тревожиться по этому поводу не стала. Важнее было помочь животному. Симона вернулась ближе к ночи, обеспокоенно глядя на названную дочь.

— Отчего ты такая напряжённая сегодня, Илва? Что тревожит твою душеньку, дитя?

Тусклый свет свечи падал на шрам Арне, когда она доедала свою порцию похлёбки. Ульве, подложив руку под щеку, с любовью смотрела на неё, но мрачные мысли одолевать не прекратили.

— Беспокоюсь, матушка. Завтра мой пятнадцатый день рождения, а значит, приближается призыв. Намедни убедилась я, что по-прежнему недостаточно знаю, хоть и пользуюсь советом твоим. Все заучивать да запоминать. А если дух так и не придёт, али недостойна я хорошего духа, и пошлет мне Один гусеницу в помощники?

Арне отложила плошку и захохотала, что есть мочи.

— А чем тебе гусеница плоха? Выживальщики из них отличные, должна сказать. Ну не кривись ты так, чаво стряслось такого, что ты вбила это в головушку свою светлую?

Мягкий взгляд провидицы блуждал по повзрослевшим чертам лица молодой девицы. Не проходило ни дня, чтобы не вспоминала она про Ливу Ульве, и в этот раз без того не обошлось. Илва обняла себя руками и отвернулась от наставницы.

— Духа видела сегодня. Корову измучил всю, чуть было не сгубил. Повезло, что конунг зверобой из дальнего плавания нам привёз тогда, а то не миновать беды.

Борозды морщин на лице слышащей стали глубже.

— Расскажи-ка подробнее, дитя. Чо за напасть эдакая была?

Илва все как на духу изложила, не упустила ни единой мелочи. Симона понимающе кивала да не перебивала, а после встала подлить кипятка в кружку.

— Даже хорошо, что встретилась она тебе сейчас. Для опыта послана. На практике то оно всегда лучше. Частая это гостья наших мест. Аскефруой кличут.

Илва удивлённо вскинула брови.

— Жена ясеня чтоль?

Сделав глоток горячего напитка с толченой ромашкой, женщина причмокнула губами.

— Она, она, девонька. Видимо наша еще не така злобная была. Обычно сразу морок наводит, вмиг сгубить может, а тут пощадила. Корова могла навредить деревцу, в котором Аскефруа обитала, вот и накликала себе беду. Тесно связан наш мир с ихним. Если в нашем мире умирает дерево, то умрет и божество, и наоборот. Вот будет пепельная среда, сходи в лес, полей корни ясеня и скажи «вот тебе жертва наша, не причини нам зла».

Девушка ощутила тень страха в своей душе, уж больно не хотелось ей идти в лес, снова встречаться с нимфой ясеня, но усилием воли задушила она сей порыв слабости.

Если желает Илва себе сильного духа, то и свой дух должен быть стойким ко всему. Не подавая виду, заправив волосы за уши, девушка встала и принялась переделывать неудавшиеся отвары.

— А за остальное не беспокойся. Все по справедливости станется, деточка. Один никогда не обижает, дарует во благо. Даже если и гусеницу пошлет, то тебе надобно. Судьба такова значить, с честью примешь. Положись на высшие силы, они укажут путь.

Илва ничего не ответила ворожее, наливая в кадушку свежего кипятка. Уже было уходя спать в соседнюю комнатушку, женщина остановилась.

— Ты бы тожа спать пошла, Илва. Завтре все-таки праздник, сил набирайся, чую будет тут люд шастать до позднего вечера.

— Не могу, матушка. Энергии во мне что-то неукротимо много скопилось. Закончу, а там уж и спать пойду.

Симона бросила взгляд на улицу. Заметив на черном небосводе яркий свет полной луны, нахмурилась, будто мысль ей в голову пришла, которой она сама была не рада, но делиться ею не спешила. Едва заметно кивнув сама себе, скрылась в густых тенях комнаты.

Глава 4. Собственный путь

Илва не спала добрую часть ночи, и встала довольно поздно. Первое, что она заметила, а точнее ощутила, было отсутствие рядом Симоны. Она ходила по кухне, шаркая ногами по полу, и что-то тихо бурчала себе под нос. Девушка поправила руками волосы, протерла глаза и вышла.

На столе уже стоял небольшой сладкий пирог, со свежими ягодами и орехами, как и положено. В него было воткнуто и зажжено пятнадцать свечей, ровно столько зим, сколько исполнилось Ульве сегодня. Его нельзя будет попробовать до самого вечера, и девушка про себя сетовала на это.

Свечи должны гореть до того часа, пока именинник не задует их во второй половине дня, загадав желание, а после они с Арне поделят его пополам и прекрасно отужинают. В животе заурчало. На этот звук Видящая повернулась и улыбнулась одними губами, завидев стоящую лохматую помощницу.

— Хорошо отдохнула? Смотрю, все отвары вчера переделала. Всю ночь поди не спала, трудилась?

Женщина сняла с огня дымящийся котелок с крючка, который был подвешен цепью к потолку, и поставила его на стол. Положила рядом две деревянные плошки да ложки, разливая густое варево из различных овощей и крольчатины.

— Да не спалось что-то. Вроде устать устала, а энергии, будто только больше стало. А так хоть полезным делом занялась. Откудова кролик взялся?

— С самого утра уже пороги оббивают. Брат конунга Вигге приходил, еще трав принес. Старый Гамли заходил, рассказал, как отважно ты вчера его корову отвоевала у нечистой, молока да сливок холодных передал в благодарность. Ивар тоже уже был, он кроликов и притащил. Ждет не дождется, када ты на занятия придешь.

Загадочно сведя брови, Арне посмотрела на Илву, присаживаясь за стол, и опуская ложку в насыщенный бульон. Девушка распустила косу, волосы сливками стекали с плеч до самых бедер.

— Чаво ты так смотришь на меня?

— Ты бы присмотрелась, дитя. Ивар не плохая партия для тебя.

Не успела Илва взять ложку, как тут же стукнула ей по столу.

— Это чо еще за разговорчики такие? Рано мне ишо о таком думать. Как будто делать больше нечего.

Симона улыбнулась, но смолчала, прекрасно понимая чувства названной дочери, но по долгу матушки не могла не спросить. Все же не имела она права навязывать свои собственные устои кому бы то ни было. Девушка успокоилась и стала похлебкой наслаждаться. Бульон получился наваристый, нынче кролики жирные пошли, но от того даже вкуснее. Овощи, попадая на язык, мигом растворялись на языке, а само мясо хоть и волокнистое, но нежным сделалось. От удовольствия обе зажмурились.

— Не охота мне больше к Ивару ходить. Я хочу остаться здесь, с тобой. Буду людям помогать. По лесу бегать да животных умертвлять и без меня могут, тут много ума не надо.

Женщина задержала ложку у рта, внимательно наблюдая за девочкой. Кажется, она говорила совершенно серьезно, что не понравилось Симоне.

— Ошибаешься, дитя. Охота мастерство не для слабых. Для этого нужн`о острое зрение, гибкий ум, храбрость, сила, ловкость, да и много чаво ишо. Да и как бы мы жили без охоты то. Почитай вся торговля на этом держится, как сбор урожая с огорода и даров леса, да животинок наших хозяйских.

Румянец вспыхнул у Илвы на щеках, она стыдливо опустила голову, и тихо сказала.

— Не получается у меня, маменька. От того и не хочу идти, высмеют.

Камень с души упал у женщины от такого признания. Она уже было заподозрила девчонку в пустом высокомерии, но все оказалось куда проще и понятнее. Рано или поздно это должно было случиться. В ее возрасте не удивительно, что молодая девушка начинает смотреть на окружающий мир и люд более пристально, реагируя на каждый направленный в свою сторону вздох. Симона знала, что детская непосредственность и безразличие на мнение других со временем отступит, будет труднее найти свое место.

Арне могла бы согласиться, уступить, что девочке место подле нее. Отшельничество и затворничество дают определенную базу знаний и умений, через собственные ошибки, благодаря которым можно спокойно и счастливо жить, но женщина чувствовала нутром, что у Илвы иной путь.

— А чо, уже смеются чтоль? Ивар?

Илва помотала головой, все еще не поднимая взора.

— Нет. Ивар хороший парень, не обижает, но мне достаточно его жалостливого взгляда, чтоб понять, что я опять облажалась.

— Жалостливый взгляд не приговор, милая моя. Если бы каждый бросал любое дело када у него не получается, то не было бы у нас сладкого меда, холодных нежных сливок, мехов теплых, драккаров могучих. Один пустырь. Да и нас с тобой, дитя, тоже бы на свете белом не было. Бог бы все прибрал. Понимаю, сложно тебе приходится. Одна из немногих девушек в Скъяльте обучается совсем не женскому ремеслу, но поверь моему старому сердцу. Во благо зачтется, да и нет прекраснее чувства, чем победа. Уделать заносчивых мальчишек, эх, все бы отдала, чтоб заиметь такую смелость в свое время.

Илва подняла задумчивый взгляд цвета пены морской и решительно кивнула Видящей.

— Да. Сделаю это. Призыв через две недели, а до того буду трудиться, дабы не разочаровать духа.

До самого вечера жители общины приносили различные подарки и дары. Яйца, мед, шкуры, дичь, новый поясок, и даже украшение принесли к порогу. Такое внимание радовало и пугало одновременно молодую девицу. Однако принимала поздравления с благодарностью.

Наконец пришло время загадывать желание. Свечи почти до конца прогорели.

Илва сосредоточилась и мысленно пожелала самого сокровенного — выстоять на жизненном пути, и сильного помощника на тернистой дорожке. В один миг все свечи погасли.

Пирог действительно оказался очень вкусным. Сверху политый свежий медом, присыпанный мелко нарубленными орехами, с мягким нутром и похрустывающими на зубах косточками малины.

Никогда еще девушка не ощущала себя такой уверенной в собственной силе. Во что бы то ни стало, она решила сделать все возможное, чтобы прожить достойную и насыщенную жизнь.

Глава 5. Покоренная стрелой

Спозаранку девушка встала, умылась, перекусила краюшкой вчерашнего хлеба и отправилась в поле, где Ивар учил молодых людей искусству убивать. Через равное расстояние стояли щиты, с намеченной красками из ягод мишенью, на самодельных козлах. Ближе к концу поля бросали копья с резными наконечниками. Те копья были легче охотничьих, но достаточно увесистые, чтобы ветер не менял их траекторию. Все для того, чтобы развить меткость и привычку к напряжению мышц от веса орудия.

Около заготовленных к зиме стогов будущие воины развлекались поединками. А чуть дальше от них стреляли из лука. Илва не хотела упускать ни минуты, времени не так много, чтобы суметь подковаться в каждом деле. Хуже всего получалась стрельба из лука.

Рука, держащая оружие затекала, пока девушка прицеливалась, словно каждая часть ее тела работала сама по себе и никак не хотела объединиться с другими. В ближнем рукопашном бою ей тоже особо не везло, девушка она среднего роста и хрупкого телосложения. Порой получалось победить лишь присущей женщине хитростью и скоростью, недоступной большим неповоротливым мужчинам.

Однако она считала, что нет никакого смысла подходить к врагу нос к носу, когда есть лук и стрелы, гарпуны да копья. Поэтому воспринимала махание кулаками исключительно для физического развития и выносливости.

Ивар заметил ее сразу, как только она подошла к вычищенному полю. Трудно было спутать помощницу знахарки. Она всегда ходила в льняных брюках, в отличие от остальных девушек Скъяльта, простой домотканой рубахе, подпоясанной тканью с вышитыми узорами, с загнутыми по локоть рукавами.

Сейчас на плечах ее лежала шкура белого оленя, а белая грива волос, обычно заплетенных в косу, была обернута вокруг головы и закреплена голубыми лентами.

— Бог в помощь, Илва! Рад нашей встрече. Я ждал тебя.

На минуту девушку сковал тот самый страх провала, но она сжала кулаки и решительно прогнала негодные мысли. Ивар был на голову ее выше, стройный и подтянутый, от постоянных драк и занятий. В любое время года тренировался он в одних жестких штанах, с голым животом, но это никого не смущало.

Северные народы не из тех, кого можно так легко заставить покраснеть. Длинные тёмные волосы даже в бою никогда не убирал, они волнами опускались на плечи мужчины. Девушка не знала, сколько именно ему зим, но считала, что не менее двадцати.

— Бог в помощь, Ивар! И я рада снова тебя встретить. Пришла заняться делом, ежели позволишь.

Ухмылка тронула его лицо, но тяжёлый холодный взгляд Ульве стер ее.

— Ты всегда такая молчаливая, Илва.

Сказал он, пока они шли до козлов.

— Я не против послушать.

Девушка мельком взглянула на идущего рядом парня, но тот лишь замялся, потерев шею.

— Дак я как-то и не знаю даже… Рядом с тобой я робею, бормочу чо то невнятное. Хотел предложить как-нить сходить на охоту вместе, чо думаешь?

Илва недолго думая согласилась. В любом случае будет не лишним применить знания на практике, а такой опытный следопыт подсобит где нужно, если болтать много не будет. А то с него станется.

Начать девушка решила с самого для неё легкого. Метания копья. Перед любым физическим трудом не лишним будет размяться. Она подождала, когда закончит другой парень и встала к корзине из палок, перетянутой толстой проволокой, выудив длинное копьё.

Закрыв глаза и шумно выдохнув, Ульве прицелилась. С громким криком «иииаа» отправила орудие точно в цель. У стога сена Ивар наблюдал за ней, сложив руки на груди и оперившись о слёжавшийся корм. Грациозно переставляя ногами, словно лань, девица добежала до деревянного щита, вытащила копье, упираясь ногой в дерево, и вернулась обратно продолжить разминку.

Илва продолжала до тех пор, пока не ощутила, что мышцы рук и ног горят. Бой на кулаках решено оставить напоследок, после поединка энергии и концентрации не останется, а чтобы добиться успеха в стрельбе из лука ей необходимо как можно больше сил. Вытерев пот со лба, девушка направилась через все поле к другим щитам. Те были меньше и дальше. Все три лука были заняты.

Два мужчины и женщина посередине, не издавая ни звука, целились и попадали в самую сердцевину едва видимого кружка. Казалось, что они даже задерживали дыхание. Илва так не умела, ей всегда думалось, что ее оглушит собственный стук сердца или она задохнётся раньше, чем случится чудо.

Женщина нисколько не уступала мужчинам в росте и результатах. Ее узкие плечи и бедра были обмотаны теплым коричневым мехом и кожей. Длинная юбка чуть ниже колен, по поясу украшена кожаным ремнем, из той же кожи были сделаны нарукавники и короткий топ, открывающий пышную грудь и плоский живот. Черные волосы девушки были зачесаны назад в тугой конский хвост, но некоторые прядки играли на ветру. Ее профиль был приятен Илве.

Маленькие губы, такой же маленький прямой нос, но что-то в ней настораживало. Возможно, тяжёлый взгляд таких же чёрных глаз, которым она смотрела на свою цель, будто представляла, как голыми руками душит ее. Когда стрелы в колчанах закончились молодые люди, победоносно улыбнулись друг другу, соприкоснувшись ладонями. Илва сглотнула, направляясь к луку как к собственной смерти.

Она грустно посмотрела на одиноко лежащий лук на деревянном столике, как ощутила, словно прикосновение на коже, чей-то взгляд. Подняв голову, заметила, что та самая девушка впилась в нее глазами, и вот-вот прожжет дыру во лбу. Поежившись, Ульве решила не думать о ней и игнорировать.

Быстрее потеряет интерес, и отстанет. Положив руку на оружие, она вдруг поняла, что для холодного оружия он слишком тёплый, даже раскалённый, и вскинулась, отдёрнув руку.

— Ой, прости. Не хотел тебя напугать.

Перед ней стоял молодой мужчина с густой бородой, чуть отдававшей в рыжину. Кудрявые волосы заправлены за уши, но по-настоящему заставило ее сердце забиться чаще — это его глаза. Пронзительные и глубокие васильковые глаза. Илва испугалась собственной мысли и сделала несколько шагов назад. Позади нее раздался оглушительный смех, но помощница ворожеи тонула в нем, будто в киселе.

— Ха-ха! Хэльвард, ты чаво с дочкой ворожеи нашей наделал. Поломалась чот.

Пышные ресницы парня опустились, вновь открывая мягкий взор, который он не отрывал от Илвы. А после перевел его на свою боевую подругу.

— Киа, ты сейчас дошутишься, ворожея тебя скорчит.

Киа поперхнулась смехом и закашлялась, на что Хэльвард лишь улыбнулся, вновь переводя колдовской взгляд на Илву.

— Дочь ворожеи нашей почтенной, значит?

Его голос был бархатным и глубоким, словно только что собранный мед, перетекающий в бочку. Девушка поняла, что смотреть на него сплошная мука, и, не выдержав более, рванула в сторону дома.

Она не смогла объяснить что с ней даже Симоне. Та лишь покачала головой в безнадёжных попытках выяснить столь внезапное возращение девочки в дом. Словно взмыленная лошадь, тяжело дыша, перепрыгнула она порог дома и улеглась на шкуры, отвернувшись даже от солнечных лучей, да так и проспала до самого утра.

***

На следующее утро девушка почувствовала себя разбитой, но всё-таки собралась и отправилась в поле. Она до сих пор не могла понять, что произошло с ее телом и духом, но твердо решила держаться подальше от этого мужчины. Благо его нигде не было.

Проделав тот же ритуал, что был начат вчера, она, наконец, добралась до пресловутого лука. Медленно выдохнув, выравнивая дыхание, Илва крепко сжала в левой руке дугу из ясеня, доходившую ей почти до колена, второй рукой оттянула тетиву длинной стрелой. Маленькие перышки на конце стрелы щекотали пальцы, это сильно отвлекало. Стараясь быть честной с собой, и понимая, что на самом деле все что угодно будет отвлекать от не любимого дела, девушка сникла.

Она чётко видела мишень перед собой, и в момент, когда казалось, что точно попадет, отпустила нить, сплетенную из человеческих волос*¹⁴. Стрела мгновенно рассекла воздух острым носом и попала ближе к краю щита. Ни на что не надеясь, выпускала стрелу за стрелой, и так ни разу не попав в нужный круг заметила, что весь колчан мигом опустел.

Возвращаясь домой ближе к вечеру, уставшая и измождённая, она бранила себя за то, что никак не может покорить свое же народное орудие, и каждую свободную минуту в ее сознании возникал образ синеглазого парня, за что ругала она себя пуще прежнего.

Симона наблюдала за Илвой в перерывах между домашними делами и прихожанами, не по себе становилось от вида расстроенной дочери. Невдомёк ей было, почему так болит сердце материнское, хотя кровушку чуждую по телу качает.

— Дитя, отчего ты так невесела? Аль случилось чо?

Илва села на толстое бревно у дома, запрокинув голову на стену, одинокая горячая слеза скатилась по ее щеке и, спрыгнув с подбородка, навеки исчезла.

— Не покоряется мне стрела упрямая, не хочет лететь, куда глаз мой смотрит. Стока сил потратила, а все впустую летит!

— Я б предложила тебе пошептать да заговор прочесть, но ведь откажешься, упрямица. Все самой надобно.

— Самой!

С горяча крикнула девушка, сжав руками ткань на коленях.

— Так и думалось мне. А ты вот чо, не хошь помощи от моих сил, используй собственную!

Чуть громче обычного сказали ведунья, чтобы соответствовать настроению девушки. Лицо Илвы сморщилось, будто снова она заплакать хочет.

— Нету у меня никаких сил, тебе ли не знать.

Женщина повернулась спиной к наставнице, делая вид, что сажей нацарапывает, где какая трава положена.

— Это как это нету-то! Все от природы человеческой данное, иль хошь сказать, шо глаз у тебя нет от рождения, али ума? Посмотри на люд вокруг, кто вместе с оружием твоим сладить может, внимательно гляди, да поспрашивай. Гордыня, кроме слез, тебе ничаво больше и не давала. Язык тела тожа слушать уметь надобно…

На последнем слове Арне ахнула, сжала ее ноги в тиски какая-то сила. Опустив голову, женщина увидела, что Илва пала пред нею на колени и обняла, что было сил. Не надо было ни речей красивых, ничего более, Видящая все поняла и так, да улыбнулась кротко. Ощутила благодарность и любовь девочки, к ней обращённую.

***

Илва не могла сосредоточиться на метании копья. Мысль о непокорном луке не давала покоя. Она не сводила глаз с Кии, которая казалось, так просто приручила деревянного зверя. Воительница не была напряжена, каждая ее мышца расслаблена. Она смеялась вместе с другими, одновременно натягивая тетиву. Заметив, что Илва наблюдает за ней, ухмыльнулась и выпустила точно в цель стрелу.

Ивар встал на ее место, а Хэльвард остался на своем, но даже не смотрел на девушку с момента, как она пришла на поле. Илву это радовало, так она ощущала себя спокойнее, но маленький червячок в груди противился этому и хотел, чтобы он обратил свой взор к ней.

Она выпустила первую стрелу, и снова мимо, щит дрогнул, издав слабый треск. Сжав зубы до боли, девушка взяла в руки следующую. В голове раздался голос Видящей: наблюдай и ты увидишь…

Но сейчас было не лучшее время пялиться на хотя бы одного из мужчин. Она решила понаблюдать за ними позже, и попробовать снова, как вдруг почувствовала позади себя чужое тепло, и крупную руку, всю истерзанную мелкими шрамами. Рука эта легла поверх ее, оттягивающей стрелу, и еще немного потянула на себя. Лук заскрипел.

Девушка хотела было возмутиться, отклонившись назад, но спиной уткнулась в чью-то грудь, тем самым сделав осанку ровнее и вынуждено переставив ноги. Шёпот уже знакомого мягкого голоса полился медом и элем в уши.

— Смотри на наконечник стрелы. Он должон поравняться с центром щита. А теперь… Отпускай.

Благодаря его теплу девушка расслабилась и сделала, как сказано. Свист раздался, и она уставилась на пробитый в ровном красном круге снаряд. Илва даже не успела накричать за дерзость на Хэльварда, настолько ее ошеломила собственная победа.

Он вернулся на свою позицию и продолжил тренировку, словно никуда не отходил. Запомнив положение, в котором девушка только что одержала победу, она попробовала еще раз, и еще. Теперь по всему телу разлилась приятная усталость и азарт. Она не успокоилась, пока каждая стрела в колчане не достигла цели.

Прилив энергии толкнул ее подойти к мужчине ближе, тихо поблагодарив.

— Благодарю тебя за помощь, воин. В долгу не останусь.

— Настоящий воин не признает никакого долга, кроме долга перед родиной и семейного.

Сложив на стол боевое оружие, Хэльвард повернулся к Илве, в его глазах бегали задорные искорки.

— Однако с тебя его стребую, если позволишь.

Щеки девушки залились румянцем, а в груди снова появилось это странное ощущение. Тут же подоспел как из ниоткуда Ивар.

— Илва! Вот енто да! Кака молодец, отлично потрудилась. Пойдем, провожу до двора, посужу с твоенной наставницей, дело у меня к ней есть.

Илва кивнула обоим и пошла в сторону дома. Всю дорогу обратно она то и дело думала про долг Хэльварду, и даже не слушала идущего рядом товарища. В приятном расположении духа, с улыбкой на устах девушка таскала поленья в дом, набирала воду в бочки, разжигала огонь, пока парень и ворожея о чем-то негромко переговаривались.

Глава 6. Долг платежом красен

— И чаво Ивар от меня хочет?

— Знамо чаво. Сходить с ним в лес да вызнать чо же такое делается то. Не просто же так здоровые медведи падают с перегрызенными глотками, как думашь? Из меня воин никудышный, только ежели как приманка сгожусь, да и то, даже медведь побрезгует старым жёстким мясом. А у тебя вона како нежное ишо.

Ворожея с улыбкой на устах смотрела на девушку, которая прищурилась, шутка пришлась ей по вкусу. В уголках закралась ответная улыбка, но та ее подавила.

— Чаво же ждать мне, маменька? Чем обернуться может поход эдакий?

Причмокнув сморщенными губами, Арне сделала глоток крепкого обжигающего чая, пребывая в расслабленном настроении, сидя подле очага.

— Готовься ко всему, дитя. Чую не на то думает Ивар, куда сложнее дела обстоят. Плохой дух бродит, замышляет что-то. Я те дам малехо сил моих, некада будет травки раскуривать. Луки возьмите, не забудьте, авось пригодятся. В такого лучше издалека стрелять. Близко не подходи, вразумела?

Илва поёжилась не то от спокойствия знающей, не то от предупреждения. Не так она планировала проводить время до призыва, но деваться некуда. Придётся пожертвовать пару дней тренировок, чтобы подготовиться. К лучшему будет.

В смешанных чувствах пребывала девушка. С одной стороны, испытывала трепет от неизвестности, какова же будет цена знаний Хэльварда, но и страх, не будет ли слишком она высока для той, кому исполнилось лишь пятнадцать зим. С другой же стороны, хотелось пребывать в неизвестных доселе эмоциях подольше. Размышления Ульве прервала фраза знахарки.

— Гостя вскоре жди.

— Каково ишо гостя?

Мало ли кто мог прийти к порогу единственной в Скъяльте ворожеи, но девочку смутило то, что обратилась с наречением она именно к Илве.

— Неизбежного.

Еще одна загадка. Посетовала Илва. По тому, как спокойна была Симона, девушке подумалось, что гость будет хорошим, или же чай у маменьки с доброй порцией хмеля*¹⁵.

Илва долго еще не могла сомкнуть глаз. Думалось ей о больших и крепких животных. Какую силушку нужно иметь, чтобы завалить, по меньшей мере, одного охранника леса? Ивар говорит, что убито не меньше пяти за последние пару дней. Отчего дух этот неспокойный, что ему сделали медведи?

Тревога поднялась в животе и от слов маменьки, что поделится она силами своими. Никогда раньше Симона этого не делала, от того девоньке становилось и вовсе страшно, поэтому ближе придвинулась она к теплой спине уже вовсю посапывающей Арне.

***

Весь день не покладая рук трудилась девушка. И дров нарубила, и опару поставила, вещи хорошенько отбила камнями, развесив у дома, воды натаскала, а гостя никакого так и не было. Хотелось ей думать о чем-то ином, кроме страха предстоящего путешествия, а потому лучше мысли занять приятным перебиранием всех, кто смог бы ее посетить по собственному желанию, а не по нужде, но таких на ум не приходило.

Не зная чего и ожидать, Илва прочла несколько сильных заговоров защиты, да отваров замочила мутящих не только воду из ручейка, но и разум противника. Смешала с целебной глиной сухие травы, чтобы проще было в дальнем бою отбиваться. На всякий случай, как подсказала маменька. День кончался быстрее, нежели дела. Много предстояло сделать, девонька надеялась, что все успеется в срок.

***

Второй день без тренировок сказывались на теле. Мышцы ныли и просили правильной нагрузки. От постоянной ходьбы и домашних дел у девушки разболелась спина и ноги, но она не позволяла себе думать об этом. Симона заставляла ее отдохнуть, но впустую.

Время близилось к вечеру, уставшая Илва вытерла пот со лба и затянула сильнее сползающие с бёдер штаны. Она не помнила, когда в последний раз видела свое отражение. Видимо в водной глади, когда ходила к бережку, однако не обратила на него ни малейшего внимания. Кому какое дело, как выглядит ученица ворожеи?

Стали замечать ее существование относительно недавно, когда приблизился почти вплотную день призыва. Именно пятнадцать зим является переломным моментом для всего люда живого. Момент, когда из мальчиков и девочек, как из песка и глины начинают появляться будущие мужчины и женщины.

Какой она будет женщиной? Все чаще в голову проникала эта мысль, не давая желанного покоя и сосредоточения на важном. Илва опустила голову вниз и увидела, что руки ее обветрили и покраснели от частого пребывания в холодной воде, волосы, заплетенные в тугую косу, распутались, одежда покрылась пятнами. Если бы она не знала точно, что она девочка, то встретив себя сейчас на тропке, подумала, что мальчик перед нею.

Плоская грудь и живот плавно переходили в сильные жилистые ноги. Отчего-то вдруг ей стало стыдно за свой внешний вид, и она решилась передохнуть, привести себя в более менее пристойный вид. И как раз во время потому, что только Илва переоделась в сухую и чистую одежду, успев наскоро умыться и причёсаться, как Симона громко окликнула ее со двора.

— Поди сюда, Илва. Гостя встречай.

В ее голосе слышалась хитринка и некое упование на то, что предупреждала она девушку, и оказалось не зря. Первой мыслью стало, что пришел Ивар, пора собираться в дорогу, но поистине гость сумел ее удивить.

— Хэльвард? Ты здесь откудова?

Растерянная Илва несмело подошла ближе к заборчику, подле которого стоял мужчина, упираясь ладонями в низенькие колышки.

— Другого кого ждала?

Девонька помотала головой и со смущением взглянула на Симону. Та будто не понимая намека, лукаво улыбнулась и отошла подальше. Делая вид, что не замечает молодых людей, она то и дело краем глаза подглядывала за ними через плечо.

— Ты чаво пришел то? Дело какое есть?

Рот мужчины растянулся в улыбке под густыми усами.

— Переживал все ли с тобой ладно. Несколько дней не видел тебя в поле, вот и решил зайти, заодно и долг стребовать.

От слова заветного, румянец лег на нежные девичьи щеки. Она даже сама себе боялась признаться, в том, что думает об этом слишком часто.

— Чем же я могу тебе отплатить? Ежели есть цена такова, то называй, не умалчивай.

Мужчина нарочито долго думал, потирая колючую бороду, желая потомить юную деву. В неловком молчании переминалась Илва с ноги на ногу.

— Прогуляйся со мной, Илва. До берега реки да обратно. Более ничего мне не надобно.

— Прогуляться?

Девушка ошарашено подняла светлые брови. Хэльвард кивнул и подал ей руку. В нерешительности она сначала коснулась рукой своей груди, а после обернулась на мать.

— Ну чо встала то, аки осел на выданье. Не хочешь чоль, аль занята чем важным?

Симона развернулась к молодым, уперев руки в бока.

— Во время вы мил человек, совсем она меня измучила. Никакого покою, одна суета от неё.

Парень низенько поклонился и представился.

— Бог в помощь, я о вас наслышан, но сам ни разу не хаживал. Меня Хэльвардом кличут.

— Значит, надобности эдакой нет, чему нельзя не порадоваться. Стало быть, меня как звать знашь. А батька и матушка у тебя не Йорунн и Хенрика Бьярни случаем?

Мужчина тепло улыбнулся и снова протянул руку Илве, ожидая ее ответ.

— Они. Верно молвите.

— Знамо. Было времечко ходили ко мне скот отпаивать. Мерли кони, все как один. Добрые люди.

— Благодарствую за тёплые слова, Симона. Передам.

Илва слушала их разговор, и как-то спокойно ей стало на душе от того, что родители парня благочестивые люди во здравии. Поддавшись порыву приятных чувств, девушка вложила свою руку в его большую мозолистую ладонь. Распрощавшись с маменькой, тихим шагом они двинулись в сторону пригорки, облюбованной в детстве Илвой.

У птиц казалось, работа есть всегда. Неустанно летали они над водой, кричали, ловили рыбу, однако море было непреклонно в своей горделивой тишине. Дойдя до самой кромки воды, девушка вдохнула свежий прохладный воздух и шумно выдохнула. Хэльвард смотрел вдаль, усаживаясь прямо на землю подле.

— Ты мог стребовать чо угодно от ученицы ворожеи, почему же отделался малым?

Солнце в зените играло приятными глазу оттенками, заставляя бороду и волосы мужчины переливаться яркими красками. Он слегка зажмурился и внимательно посмотрел в глаза Илве.

— Чо угодно у меня и у самого имеется. А вот покоя не всегда удаётся найти.

Илве понравился его ответ, она улыбнулась, вглядываясь в красоту окружающего мира. Вдалеке виднелись островки суши, обросшие высокими деревьями и кустарниками.

— Скоро твой призыв, да? Боишься?

— Боюсь.

Честно призналась девушка и сжала руки в кулак.

— Думашь, боги не явятся?

— Думаю, что недостойна буду хорошего духа.

Мужчину это несколько удивило, так прямо вываливать свои мысли может либо очень умный человек, либо глупый.

— А какой дух у тебя и твоей семьи?

Вдруг вывалила девушка, развернувшись на пятках. Хэльвард пару секунд медлил, но отчего-то ему казалось, что ей можно доверить и не такое знание. Под рубахой на простой верёвке на шее висела деревянная, искусно вырезанная фигурка медведя. Мужчина достал ее и показал девушке.

— Бьярни… могучее животное.

Заворожено глядя на небольшой кусочек дерева, прошептала Илва. Шепоток Видящей вновь заговорил в голове девушки: «мууудрость, сииила, защииита, открывввааает внууутреннееее знааааниееее…»

Голова медведя в тотеме была круглая, но заостренная к низу, словно игла, в ней и ушко, в которую вдевается веревка. Говорят, что получая свой тотем, молодые люди предопределяют собственный путь.

Сила животного, которого дарует бог и которому предстоит молиться до конца дней, помогает и влияет на разум человека, носящего такой оберег. А еще говорят, что после смерти человека дух его обратится в покровительственное животное, и проживёт еще одну жизнь в этом мире, хоть и в ином обличии, дабы приглядывать за своей семьёй, оставшейся хоронить бренное тело и поминать бессмертный дух. Но кто знает, где правда скрыта? Пока свой век не доживёшь, это знание останется сокрытым.

— Однако не без своих тайн.

Парень кивнул, убирая тотем назад.

— Чо ты имеешь ввиду?

Колеблясь и раздумывая рассказывать ли, чтобы девушку не спугнуть, Хэльвард сам того не ведая залюбовался ее голубыми, почти прозрачными глазами. Откашлявшись, решил, будь что будет.

— Есть у нас медведей, былина одна. Стара как мир. О Бьерне Косматом. Жил на древней земле Скъяльта нашего. Не было ничего более устрашающего, чем он. Берсерком служил у самого Одина. Однажды разгрыз он зубами собственный щит перед битвой, и дрался лишь голыми руками. А чтоб такую силу заиметь, нужно жить как животина. Часто уходил он в лес, питался мухоморами едиными, а как безумие по крови начинало бурлить и кипеть, то возвращался, и жизнь испытывал как в последний раз.

Кровь застыла в жилах девушки, рисуя живо и красочно сцены, что шептал ей Хэльвард. Так же шёпотом решилась спросить Илва.

— А чо дальше то с ним сталось?

— А один раз ушел, и не вернулся. Говорят, обратился в медведя с концами, так и живёт в лесу нашем и по сей день. Кто при жизни обращен был, тот ни зверь, ни человек вовсе, и успокоится с миром, никак не может.

Закончив свой рассказ мужчина, наконец, обратил внимание на дрожащую девушку и резво поднялся.

— Прости, Илва. Негоже было тебя пугать, глянь, ты дрожишь вся. Пойдём, провожу до дома.

Легонько приобняв ее за плечи, мягко подталкивая, отправились они в сторону избы ворожеи.

— Не беспокойся за меня. Вот только, правда ли чо ли, что он все ишо в лесу бродит?

— Да россказни это все. Никто не видывал ничаво такого. Неужто не испугалась?

Девушка помотала головой, только сейчас ощутив тёплую мягкую руку Хэльварда на своем плече, и смущенно опустила глаза.

— Никому не пожелала бы такой участи. Навечно застрять между мирами, никак выход и покоя не найти.

Мужчина убедился, что дрожь ушла, взял ее нежную руку в свою, продолжая идти.

— Тут твоя правда. Однако волку волчья смерть.

— И той ему не видывать.

Девица грустно вздохнула. Хэльвард сорвал желтый полевой цветочек и коснулся им кончика носа девушки, дабы развеселить, что непременно помогло. Солнечная краска с пестиков растения окрасила кожу Илвы, от чего она тихо чихнула, как котенок, как раз в тот момент, когда мужчина собирался коснуться ее лица, чтобы стереть пыльцу. Вышло неловко, но от того они лишь громче засмеялись.

— Спасибо за прогулку, Илва. Надеюсь, друзьями будем!

На прощание крикнул Хэльвард и скрылся за поворотом. Симона как обычно ждала дома, но выспрашивать ничего не стала. Молодая горячая душа сама распахнется и все расскажет, когда время придет.

Илва лежала в полной темноте, улыбаясь, едва различая силуэт цветка, тайно сжатого в кулак и спрятанного от чужих глаз. Подумать только, впервые в жизни у неё появился настоящий друг. Но не знала она, как ведут себя истинные друзья? Всегда ли их сердца рядом друг с другом бьются так часто?

Глава 7. Судьбоносная встреча

Только шкура медвежья лежала на стане,

Не сочтет враг сегодня потерь.

Окровавленный молот держал он в руке,

И кричал, будто раненный зверь.

Он один без брони, и без страха в глазах,

В бой бросался как Одина сын.

Восседает в Вальхалле теперь этот воин.

С отцом небесных дружин.*¹⁶

Чуть свет, а Ивар и Илва уже направлялись к тому самому лесу, любимому всему Скъяльту. Долгое время кормил жителей лес, и пришла пора отдать ему должное, помочь нуждающемуся старому кормильцу.

Под ногами шелестела трава, трещал мох, издавая приятный нежному слуху хруст. Уходя с территории людей, ты словно попадаешь в совершенно иной мир. Он не только живёт по своим правилам, но и течёт соразмерно своему времени. Дни словно замирали вовсе.

Нужно быть очень осторожным, чтобы не попасть в когти какому-нибудь зловредному баловню, от скуки желающему обглодать твои косточки. Углубляясь дальше в лес, становилось холоднее, Илва сильнее закуталась в меховую жилетку. Короткие изогнутые луки были при них.

Девушка не забыла про наставление маменьки, и тщательно подготовилась, прежде чем переступить порог дома. Сначала надобно найти место, где убили последнего медведя. Поискать зацепки, запрятанные следы на земле или остатки энергии, которые невидимым облаком нависают над недавним обитанием существа.

Немного в стороне девушка заприметила знакомую тропку, куда и сама недавно ходила делать подношение невесте ясеня, за потревожившую ее скотину. Только коснулась водица корней дерева, как ветки зашуршали. Илва увидела на самом верху, прижавшуюся и нежно обнимающую ствол невесту. Одна из веток в благодарность погладила девочку по щеке. Со многими жителями леса можно сладить, главное делать это с умом.

Пахло сырой землей, свежестью и травами. Ожившие после дождя растения напитывали путников энергией. Ивар взял на себя самое тяжёлое, вести Илву к нужному месту, ведь он лучше разбирался на местности, а так же нес большую часть необходимых вещей. Лук и колчан болтались на спине из стороны в сторону, при каждом движении, там же покачивался и едва слышно постукивал маленький барабан, необходимый для того, чтобы помочь девушке войти в медитативное состояние для призвания духа, ежели он не пожелает выйти к ним сам. Девушка же несла настои и травы, и радовалась тому, что не придётся тащить больше, ведь Симона поделилась с ней своей силой.

Поначалу Илва испугалась, думая, что Арне хочет отделить от себя силы, погрузив их в новый сосуд, но это болезненно и девушке пришлось бы вечно быть хранителем. Тогда что осталось бы самой ворожее, если это ее ремесло и прямое предназначение? Она не представляла Симону без дара так же, как знала и то, что Ульве бы с ним не совладала, но все оказалось куда проще. Видящая дала ей самое важное, что есть в человеке. Жидкость жизни. Свою кровь.

Чтобы смягчить вкус добавила кое-какие травы, особо это ничего не изменило, но пить стало легче. Симона прижала лезвие к ладони, что-то шепча, пока бордовая жидкость капля за каплей стекала в миску. Тошнотворный сладковатый запах, и вкус заполнил, казалось даже мысли ученицы, сдавливая изнутри черепную коробку, но через мгновение все прошло.

Девочка ощущала себя как раньше, и думала было, что ничего не сработало, но подходя к краю леса, заметила в воздухе светло-розовое свечение. Присутствие спокойного доброго духа, охраняющего территорию. Увиденное поразило девушку до глубины души, она прошептала так тихо, что шедший на расстоянии вытянутой руки Ивар ничего не расслышал.

— Дак вон оно как значит. Так и выглядит мир глазами знающей.

Основательно вокруг не изменилось ничего. Все-таки женщина передала ученице лишь каплю своих умений, чтобы грань между мирами приоткрылась, и можно было узреть различных существ без каких-либо средств. Это во многом облегчало задачу, помимо того, что брать с собой нужно меньше вещей, но и интоксикация организма девушки будет минимизирована.

Чем больше трав потребляет не имеющий способностей знахарь, тем хуже делается ему. Некоторые травы имеют не столько горькие послевкусия, сколько последствия. Имея ядовитые корни или галлюциногены, при этом из тела выводясь не скоро, растения запросто могли умертвить еще вчера пышущего жизнью смертного.

На перекрёстке мужчина ненадолго призадумался, но почти сразу выбрав направление, кивнул девушке. Впереди виднелась небольшая полянка, но солнечный свет туда попадал мало, такими густыми там были кроны. Деревья стонали и поскрипывали, будто общаясь между собой, а постукивающий барабан добавлял особый ритм и настрой.

Лишь пару раз девушке удалось узреть ауры существ. Бледно-желтый свет, говорил, что вероятнее всего это лось, который уже довольно далеко ушел отсюда, и тёмно-красный, этот след они обошла стороной на всякий случай. Симона ввела девушку в курс дела настолько быстро, насколько Илва успевала схватывать и запоминать. Чем светлее оттенок, тем добрее будет душа и помыслы ее, чем бледнее след, тем давнее существа нет поблизости.

Вдруг все звуки смолкли. Даже назойливый дятел притих. Молодые люди шли по протоптанной кем-то узкой тропинке к той самой поляне и почти вышли на нее. Ульве остановилась, сложив руки домиком перед лицом, и сказала:

— ᛟᚺ, ᛏᚺᛖᚷᚱᛖᚨᛏᛟᚾᛖ. ᚹᛖᚨᚱᛖᚤᛟᚢᚱᚲᚺᛁᛚᛞᚱᛖᚾ, ᚹᛖᚨᚱᛖᚤᛟᚢᚱᛖᚤᛖᛋ, ᚹᛖᚨᚱᛖᚤᛟᛖᚾᚠᛁᛚᛚᛏᚺᛖᛗᚹᛁᛏᚺᚤᛟᚢᚱᛈᛟᚹᛖᚱ, ᛋᛟᛏᚺᚨᛏᚹᛖᚹᛁᛚᛚᛒᛖᚠᚨᛁᛏᚺᚠᚢᛚᚠᚨᛁᛏᚺᚠᚢᛚᚤᛟᚢᛟᚢᚱᛟᚢᚱᛒᛖᛒᛖᛞᛖᚨᛏᚺᛟᚢᚱᛞᛖᚨᛏᚺᛞᛖᚨᛏᚺᛞᛖᚨᛏᚺᛞᛖᚨᛏᚺᛞᛖᚨᛏᚺᛟᚢᚱ. ᛞᛟᚾ'ᛏᛚᛖᚨᚡᛖᛗᛖᚾᛟᚹᚹᚺᛖᚾᛁᚾᛖᛖᛞᚤᛟᚢ, ᛗᚤᚠᚨᛏᚺᛖᚱ. *¹⁷

Руки девушки были покрыты синей и красной краской из лесных даров. От запястья тянулись к каждому ногтю прямые линии, словно лучи солнца. К ее лбу Симона приложила свой большой палец, предварительно окунув в красную густую жидкость. Это знаменовало об особой связи с иными мирами, открывало внутреннее знание и возможность выпускать свою силу. Так сказать стать проводником света и его энергии. Когда защитный заговор был произнесен, девушка протянула парню лист, который она зажимала между ладоней, пока читала заветные слова, и он тут же сжевал его.

Поляна была затянута жухлой мёртвой травой, сорняками, а в центре и вовсе ничего не росло. Голая рыхлая земля, на которой лежала брошенная туша медведя. С каждой секундой оказываясь ближе к ней, Илва чувствовала, как учащается дыхание, и сердце выскакивает из груди.

Ивара впрочем, зрелище не смутило. Оно напугало его впервые, когда он только наткнулся на тело, но теперь не испытывал ровным счётом ничего, кроме скорби по зря оборвавшейся жизни. Илва поборола желание убежать и опустилась на колени перед зверем.

Грудная клетка до самого низа живота медведя была разорвана лапами гораздо большего размера, судя по отметинам, внутренние органы съедены. На шее две дыры от клыков, толстая шкура прокушена, словно противник хотел выпить всю кровь поверженного до последней капли.

Приглядевшись, названная дочь видящей заметила слабую фиолетовую, почти черную дымку вокруг мертвого тела. Физических следов от лап не было. Проведя вдоль остатки ауры рукой, едва касаясь кончиками пальцев слежавшегося меха, девушка поднялась на ноги, хмуро глядя парню в глаза.

— Есть чо сказать. Одно хорошее, другое плохое. Чо выбираешь?

Мужчина сглотнул и пожал плечами.

— С добре давай.

— Медведь упокоился. Его дух ушёл в Хельхейм почти сразу.

— А плоха весть?

До ушей Илвы донесся треск ветки где-то левее поляны, на что она сразу повернула голову, но никакой ауры поблизости не почувствовала. Видимо, какое-то мелкое животное, белка или заяц.

— Тот на ково мы охотимся очень старый и озлобленный дух. Сладить не выйдет. Только боем идти. Он давно отсюда ушел незнамо куда. На поиски время уйдет, предлагаю призвать.

Ивар на ее слова поджал губы и нахмурил темные брови.

— Делай, раз так надобно.

Илва кивнула, забрала у мужчины барабан, обтянутый телячьей нежной кожей, села подле туши медведя, скрестив ноги и положив инструмент между ними. Глубоко выдохнув, прикрывая глаза, девушка принялась постукивать по нему пальцами в такт собственному сердцебиению. Сначала быстро и ритмично, а потом все медленнее.

Входя в состояние полного покоя, она принялась легонько раскачиваться, издавая вибрирующие звуки, поднимающиеся от самого живота. Ивар тоже не стоял в стороне, подхватывая сакральную мелодию. В сознании девушки рассеялась пустота. Она представила темно-фиолетовый след и шла по нему, хватаясь за него руками и подтягивая ленту к себе. С каждым шагом след был все чётче. Взору в голове предстала бесплотная бушующая материя, плюющаяся черными смоляными сгустками, она развернулась к девушке и зашипела.

— Иди сссюдааа.. Иди.. Услышь мой зов… Я взываю к тебе, явись!

На эти слова Илвы темная масса отреагировала рьяно. Ее неровные края подрагивали, издавали скрежет и свист, постепенно надвигаясь к освобожденному сознанию. Сердцебиение замедлилось, и дробь почти перестала быть слышна. Пустые глаза девушки вдруг открылись и она, не моргая, уставилась на Ивара.

— Скоро он будет здесь…

Ивар тут же снял лук, озираясь по сторонам и натягивая тетиву. Илва встала и сделала то же самое. Вокруг по-прежнему все было мертво.

— Ты уверена…

Парень не успел договорить, как они услышали пронизывающий нечеловеческий рев разъярённого зверя. Из-за акустики леса было трудно понять его направленность, но по ощущениям слишком близко. Прежде чем они увидели самого духа, появилась его дикая неуёмная аура.

Она заполоняла собой все пространство вокруг и расползалась крайне быстро. Оказавшись на расстоянии нескольких фотов*¹⁸, дух начал принимать форму. Он будто сам лепил себя из глины, быстро наращивая кусочки друг на друга.

Сначала появились мощные мохнатые ноги, потом тело, передние лапы с длинными и на вид острыми когтями. Морда казалась нелепым черным месивом, но вскоре появились круглые уши, пылающие гневом глаза и раззявленная пасть с полным набором зубов. Дух, клацнул ими в воздухе, недовольно заворчав.

— Ты кто такой??

Огромный медведь непонимающе наклонил голову и сделал несколько неуклюжих шагов навстречу молодым путникам. Девушке стало страшно, да и по парню пробежала тень.

— Чаво молчишь?? Отвечай! Пошто охранников леса портишь. Зачем явился в наш лес?

Илва закричала, воистину лучший способ побороть эмоции. Но животное все так же молчало, крутя головой, а после встало на все четыре лапы и громко взвыло, угрожая.

— Илва, ты понимашь чаво он говорит то?

— Нет. Он словно не говорит вовсе. Только рычит как зверь, будто сам ни слова не понял.

Воины Скъяльта внимательно наблюдали за медведем, подступающим все ближе, издавая внутриутробное рычание. Слюни капали на землю из его открытой пасти, а тёмные щупальца энергии гуще обвивали его толстое тело. Страх сковал сердце, уронив его в самые пятки.

— Чо делать будем?

— Стрелять!

Как раз в этот самый миг медведь рванул с места в их сторону. Стрела Илвы пронеслась мимо. Ивар запустил свою стрелу следом и попал в плечо. Существо разозлилось еще сильнее и ускорилось.

Путники не нашли ничего лучше, как бежать и отстреливаться по пути. Следующие стрелы попали зверю в бочину и переднюю лапу. Медведь остановился и зубами разрубил на щепки торчащие орудия из собственного тела. Илве это напомнило рассказ Хэльварда о берсерке, который разгрыз зубами собственный щит. Но возможно ли такое спустя столько веков?

Пока Ивар отбивался, девушка налепила новых глиняных шариков, немного изменив состав трав внутри. Угодив снарядом точно в голову животного, оно застонало и Ульве показалось, будто она слышит нечто напоминающее слово «сдохнешшшь».

С сомнением, но девушка все же решила попробовать.

— Бьерн? Бьерн Косматый??

Медведь, чей нос был разодран в кровь, поднял затуманенный болью взор. Казалось, что в глазах пробежала тень осмысленности. Уже увереннее девушка продолжила.

— Бьерн! Мы пришли помочь тебе. Я могу освободить тебя, только дай мне…

Не успев договорить, медведь кинулся на нее, часто клацая зубами, как заведенный, будто мечтал поскорее вкусить свежей плоти. Ивар призадумался, но смолчал. Отступать больше некуда, нельзя чтобы они приблизились к деревне.

— Ивар, отвлеки его как-нить. Есть заговор один, на освобождение, но мне нужно выжать масло.

Мужчина кивнул, отчаянно отбиваясь от злющей скотины, которая грозилась вот-вот перекусить ему ногу. Илва отбежала подальше, спрятавшись за дерево, и принялась быстро растирать стебли между ладонями, чтобы выделился сок. Стрелы Ивара заканчивались, и он крикнул об этом девушке.

Сделав все необходимое, она кинула ему приготовленные шарики со смесью, поделившись с парнем своими снарядами, так как Ивар явно лучше был подкован в стрельбе из лука. Илва подумала, что если ей удастся спастись, то трудиться она станет ещё усерднее. Несколько снарядов попали в цель, медведь дёрнулся и взвыл, но силы его от этого не кончались.

Воины все отступали, уводя левее бойню, но скоро им ничего не останется, как перейти в ближний бой, а тогда есть все шансы не вернуться в общину, умерев в каких-то паре фотов от нее. Бесславно и глупо.

Дыхание сперло от непрерывного бега. Боковым зрением девушка заприметила тени скверны, обуявшего дух, отвлекшись, она запнулась за корни и плашмя упала на мох. Мгновенно перевернувшись на спину, Илва не успела даже испугаться, как почувствовала острую боль и закричала. Бьерн стоял так близко, что подрагивающие язычки скверны лизнули ее лицо, обжигая щеку. Зловонный запах из пасти медведя закупорил ноздри.

Слух уловил свист стрелы напарника, которая тут же практически безрезультатно воткнулась в шею зверю. Тот немного подался назад, но этой заминки хватило, чтобы Илва вытащила из-за пояса бритву¹⁹, и крепко сжимая рукоять двумя руками, вонзила в голову медведю. Лезвие вошло в нижнюю челюсть и появилось в верхней. Горячая черная кровь вперемешку со скверной полилась по рукояти прямо на запястья девушке. Она не обратила внимания на жгучую боль, сосредоточившись на проблеме серьезнее.

Взвыв от боли и шока Косматый поднялся на задние лапы, выдернув из челюсти кусок плоти, насаженный на острие. Илва, не теряя ни секунды, вскочила на ноги и побежала вслед за Иваром.

Придя в себя, медведь яростно замотал головой в разные стороны, разбрызгивая вокруг дарующую смерть жижу. Скинув с ножа плоть зверя, девушка вновь убрала его за пояс и достала чудом не сломавшийся от падения лук.

Илва зарычала, выпустив еще одну стрелу в переднюю лапу медведя, и услышала крик Ивара, который неосмотрительно оступился и уже катился вниз по склону.

Иного выхода не было, как последовать за ним. Она начала было читать заговор, но зверь приблизился так близко, что еще доля секунды и половина ее молодого лица была бы обглодана. Не раздумывая, девушка прыгнула вниз, приземлившись на бок, и покатилась, лес закружился перед глазами.

Упав и ударившись головой, перевела дух и увидела, как прямо на нее летит косматый зверюга, широко раскрыв сиреневую пасть и растопырив когти. Тело девочки забилось в бешеном страхе, дрожал каждый скрупель кожи. Думая, что это ее последний миг она закрыла лицо руками, взмолившись духам леса. Медведь почти коснулся когтями и пустил свежую кровь, но в полете его что-то сбило. Что-то не менее косматое и рычащее. Волк!

Илва даже не сумела вскрикнуть так и застыв в немом вопле, до того резким оказалось появление стаи. Они окружили зверя, который рвал и метал, пытаясь укусить внезапно прибывшее на молитвы девушки подкрепление. Ивар выбежал откуда-то со стороны, по голове его текла кровь, волосы слиплись. Видно сильно приложился головой после падения. Из-за пояса он выудил скрамасакс*²⁰, и собирался ринуться в бой, но девушка его остановила. Волки пока лишь помогали, задерживая и обращая на себя внимание.

В кровь бывшего человека, вероятно, попали масло и травы, значит, стоит попробовать провести ритуал. Для усиления эффекта Илва разрезала руку ритуальным ножом, прежде вытерев его о брюки, кровью нарисовав прямо на коже особые знаки. Четко, но быстро вырывались слова с ее уст, и с каждым новым словом дух мерцал все сильнее.

Когда последнее слово было произнесено, она воздела руки к небу. Образ медведя распался на желеобразные смолистые куски, а тот, кто скрывался под ним, резко упал на колени с рыком и исчез. Ивар дышал часто и прерывисто, открыв рот. Он пребывал в шоке, не понимая, что случилось, и кто был этот мужчина, чьи бедра и плечи опоясывала толстая шкура, мышцы были размером с добротное полено, а торчащие в разные стороны волосы, покрывали матушку землю позади него.

Илва только сейчас поняла, что и в другой части леса солнце не светит. Разве они были в лесу так долго? С этим они справились, напряжение ушло, но оставалась и другая проблема. Волки обнюхивали воздух вокруг путников, которые забрались на чужую территорию.

Илва опустилась на колени перед стаей, незамедлительно так же поступил и сопровождающий ее мужчина. Они склонили головы к самой почве, ожидая приговора. Вожак явно выделялся среди остальных, был больше и выше в холке. Он зарычал, и часть стаи вернулась туда, откуда пришла, другая ее часть во главе с вожаком направилась в сторону, где предположительно должен находиться Скъяльт. Будто какая-то неведомая сила заставила девушку посмотреть прямо в глаза главарю. Он выдержал ее взгляд, и она вдруг произнесла:

— Ивар, вставай. Они проводят нас домой.

Все еще пребывая в ошеломлении, мужчина последовал за Илвой и стаей. Они шли молча, не решаясь заговорить. Когда они вернутся, им придётся еще долго зализывать раны, но дело сделано и в глубинах душ воинов зародился покой и удовлетворение. Они были уже совсем близко, как услышали знакомые крики и голоса.

— Илва!! Там Илва, смотрите!

Девушка оглянулась на зов, перед ней из самой чащи вышли Хэльвард, Киа и еще парочка незнакомых ей селян. Хэльвард хотел было подойти и обнять девушку, но дорогу ей перегородил рычащий остромордый вожак. Его глаза блестели в тенях леса, а нос приподнимался, обнажая клыки. Илва удивилась и отступила.

— Не бойся! Он не хочет, чтоб я приближался. Мы слишком разные животины, но у нас одна цель. Охранять этот лес.

Селяне присели на одно колено, опустив взгляды, показывая, что не желают зла, но и не склонились к земле, указывая на равенство видов и их удел. Волки заворчали, но отступили.

— Спасибо, милостивый бог.

Илва поблагодарила волка, продолжавшего наблюдать за ее действиями, а после скрылся в зарослях.

— Вы как? Мы перепугались, вас не было почитай весь день. Я уж было решила, что вас сожрали.

Незнакомцы закивали на слова Кии, грустно вздыхая. Илва стояла, не шелохнувшись, продолжая смотреть вслед ушедшим божкам, не пытаясь даже выдавить из себя улыбку, и казалось, ничего не замечая вокруг. Хэльвард мягко улыбнулся ей, прекрасно понимая ее состояние, а потом перевёл взгляд на друга.

— Пошли, не помешало бы помыться да накормить наших воинов, а там всяко потолкуем. Симона места себе не находила.

***

Когда Ульве оказалась на безопасной для себя территории, то увидела, что Симона уже вышла встретить ее. Не доходя до порога, девушка ощутила, как ноют кости, ушибы и ожоги дали о себе знать почти сразу же, а ноги попросту отказались идти дальше. Позволив себе, наконец, быть слабой Илва рухнула на колени перед женщиной, плечи ее сотрясались в горьком плаче. Арне опустилась на колени подле нее, прижимая голову девочки к своему плечу, и осторожно поглаживая по грязным спутавшимся космам.

— Святой Один, живая! Али призрак предо мной?

Девушка и правда выглядела как тонкая измученная оболочка прежней Илвы, и чувствовала себя крайне опустошенной. Сквозь всхлипывания, успокоенная теплотой родного тела, она прошептала лишь одно слово, которое значило теперь намного больше.

— Жива.

Глава 8. Сочувствие перьям

На следующий день, когда каждый из воинов немного пришел в себя, друзья собрались в доме ворожеи, попивая терпкий насыщенный чай. Он мягко лился с губ в гортань, стекая в желудок и обволакивая его жаром, каждый глоток дарил восстановление.

Никто из присутствующих не решался нарушить молчание, Симона терпеливо ждала, когда хоть кто-то достаточно смелый начнет свой рассказ. Взгляд видящей блуждал от Кии, Хэльварда, до Илвы и наконец, задержался на Иваре. Едва заметно женщина покачивала головой, подмечая разлившиеся синяки и ссадины, а так же свежий ожег на щеке дочери. Киа не выдержала первая.

— Дак чо, чо енто было то, а? Не томи, Илва.

Девушка подняла уставший взгляд на воинственную подругу. Хэльвард бросил в ту осуждающий взгляд.

— Хэльвард…

Ульве сделала паузу, чтобы обратить внимание мужчины на себя. Его лицо смягчилось, когда она произнесла его имя.

— Перед самым… Походом, ты рассказал мне о старом берсерке, помнишь?

У Кии округлились глаза. Она шлёпнула себя ладонью по колену, расплескав немного напитка из кружки.

— Да ладно? Хошь сказать это был он самый? Бьерн Косматый??

Илва кивнула, уставившись в свою кружку, поглаживая пальцами влажные от губ следы по кромке. Со вчерашнего вечера она так и не смыла с рук краску, и та вся размазалась.

— Я думал, енто все сказки таки.

Ища поддержки у Арне, то ли спросил, то ли сказал мужчина.

— Ты чо, сбрендил?! Зачем про это девочке малой рассказывал? И когда тока успел??

Перебил их Ивар, насупившись.

— Старые сказки и былины самые точные. В них пишут все, чо сами видели. Нет в них лжи.

Пояснила старая женщина, делая еще глоток чая.

— Он все сделал верно. Если бы Хэльвард смолчал, то я бы недотумкала поменять травы, и сегодня нас бы уже жгли на кострах. Спасибо тебе.

Обращаясь уже к Хэльварду, девушка поклонилась.

— Полно. Не надо преклонений, али не равная ты мне?

Вопрос не терпел возражений. Илва про себя отметила, что хотела бы быть равной, а не маленьким неразумным дитём, которым провозгласил ее Ивар. Гости снова умолкли.

— Я горжусь вами. Особенно тобой, Илва. Не тока енто заслуга Хэльварда и Ивара. Ежели бы ты слушала меня хуже чем есь, то не смогла бы и вспомнить про заговор освобождения. Я почитай и сама уже не помню, када рассказала о нём.

Слова старой женщины казалось, подняли общий дух, немного улыбнувшись друг другу, молодые люди подняли кружки в знак согласия.

— А ты, Ивар, как смог зверя увидать? Неужто и у тебя дар какой имеется?

Вдруг вспомнила Илва о том, что крови ворожеи он не касался и отвар никакой не пил. Мужчина зарделся и сел ровнее.

— Мой дух такой же, как и у Симоны. Внутренние знания больших птиц всегда открыты миру. Орёл кружит над земскими и морскими владениями, и видит далече, нежели простой люд.

Илва призадумалась над сказанной истиной.

— Киа, а у тебя каков дух?

Девушка прыснула со смеху, громко поставив пустую кружку на стол.

— Никаво нету. Мой призыв через два дня, аки твой.

Помощница ворожеи старалась не подать виду, что удивлена, ведь она считала девушку гораздо старше. К тому же, она все время проводила среди взрослых мужчин, и не отставала от них ни в чем.

— Значить вместе пойдём.

Киа улыбнулась новой подруге, подмигнув ей.

— Ну чо, идем ребята? Завтра большой день. Надобно сил набраться.

Воительница встала с места, поблагодарив хозяек за гостеприимство, и уже было направилась к выходу, ожидая, что мужчины отправятся следом, но Ивар вдруг воскликнул.

— Есть ишо о чем потолковать. Вы идите, а я…

— Ак чо, и я тада останусь. Обожду.

Перебил парня Хэльвард, с показной улыбкой. Киа подняла чернявую левую бровь, и так и осталась стоять подле выхода, подпирая опору плечом. Пребывая в смятении, мужчина замолчал, но набравшись невесть откуда смелости, сжав руки в кулаки на своих коленях, протараторил.

— Симона, хочу руки попросить у дочери твоенной.

Ворожея, кажется, даже не удивилась, в отличие от остальных. Щеки у девочки вспыхнули, и она мигом соскочила со своего места.

— Это ишо чо такое?? Какой руки такой? Мне они и самой нужны, али твои пристали?

Киа прикрыла рот руками, чтобы ее смех не казался слишком громким. Однако Хэльвард не разделял ее радости.

— Чо ты взъелась то?? Ты подумай об этом, не отвечай сразу. Я обожду, чай время то есть. Шибко мне нравится наша команда. Тока представь, я бы делился с тобой силами, каки у меня есь, ходили бы на охоту вместе…

Он хотел сказать что-то еще, но Илва его опередила, больно стукнув ладонями по столу и ближе наклоняясь к мужчине.

— А откудова ты взял, шо это то самое, чаво бы мне хотелось?

Ивар повторил за ней, приблизившись через стол. Голос его стал на тон громче.

— Откудова ты сама можешь знать чаво хошь? Ты ишо мала для таких вот раздумий эдаких. Даже духа своего пока не имешь, а ужо каки-то претензии.

На этот раз лицо девушки покраснело не от смущения, а от гнева. Симона молча наблюдала за происходящим. Уж если Илва сумела справиться со старым Берсерком, то уж с мужиком и подавно сладит.

Киа продолжала улыбаться, с интересом глядя на молодых, а вот лицо Бьярни с каждым криком становилось суровее. Желваки ходуном заходили, взгляд сделался каменным.

— И думать забудь об этом!

— Чаво така упрямая! Када волки пришли покладистая была, чо овца, а теперь..

Услышав упоминание священного животного на земле Скъяльта, стоящие рядом замерли. Симона прищурилась и решила вмешаться.

— О волках вы мне ничо не говорили.

Ивар и Илва разом умолкли, поворачивая голову в сторону ворожеи.

— А чо говорить-то, их полно в лесу-то.

Арне продолжала стоять и смотреть на молодых людей, ожидая продолжения. Бегло рассказав женщине последние события, гости выдохлись, и устало вздохнули.

— Подите-ка ребятки домой. Отдыхайте. Свидимся завтре.

Намек поняли все. Доброжелательно распрощавшись с хозяевами, покинули тёплый дом. Илва не понимала, почему вдруг Симона так зацепилась за появление волков. Даже сам злой дух интересовал ее куда меньше.

— Значить волки пришли на помочь.

Илва кивнула, судорожно пытаясь разгадать загадку, но на ум ничего не приходило.

— Сильные енто духи, очень сильные. Говоришь, ты сразу узнала, куда вам идти надобно?

Девушка вперилась взглядом в Знающую.

— Да. Не знаю, как объясниться. Словно внутри нити каки потянули меня за волками. Я должна была.

Ворожея понимающе кивнула, и как-то грустно опустились веки над ее глазами. Словно долгое бремя на своих плечах несла она тяжкий груз.

— Не удивительно. Твоенна мать имела такой же несгибаемый дух, как у тебя, дитя. На призыве ее тотемом был волк, но она отреклась от дара своего.

Девушка ахнула. Не слышала она раньше ни от кого таких подробностей о своей кровной матери.

— Как енто отреклась? Разве можно?

Женщина тепло улыбнулась, положив свою сморщенную, покрытую пигментными пятнами руку на белоснежную кожу девочки, испещренную теперь мелкими, начинающими заживать шрамами.

— Нельзя, но Ливе никакой закон не писан был. Против всех пошла. Против богов, судьбы своей и природы, от того и мучилась так долго. Те, у кого дух хранитель волком делается, имеют сложную жизнь и до самой смертушки бремя несут тяжелее буйвола на спине. Лишь по-настоящему храбрый воин решится на такой путь. Лива таковой не была, моя милая, но ее дар никуда не девался, даже если она старалась его не замечать. На роду написано да нитями судьбы связано принести в этот мир тебя, и как бы Лива Ульве не противилась, а усе равно по-ихнему сталось.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

2

Имя переводится как «жизнь», «дарующая жизнь». Древние скандинавы верили в силу имени.

3

Так ранее называли русских.

4

Аус Ватни — ритуал окропления водой. Нафнфести — наречение. Отец давал ребенку имя и дарил подарок. Обычно подарком выступали кольцо, оружие, ферма, или земельный надел.

5

Самая маленькая мера измерения длины, равна примерно 18 мм.

6

Скот до Х века находился под одной крышей с людьми.

7

Трава добавлялась в качестве яда в приманку для волков.

8

Глава общины (города). Дословно «король».

9

В русском языке носит название Миррис душистый. Имеет широкое применение. Полностью съедобен, даже в виде семян. А так же добавляется в ароматическую полироль для мебели.

10

В XI в. — западноевропейский денежный эквивалент (в основном немецкие монеты).

11

Используется для усиления защитных заговоров копытного домашнего скота.

12

Зверобой связан с Бальдром и Солнцем; носится солдатами для победы. Используется в заклинаниях на защиту от депрессии и безумия. Отпугивает демонов, злых духов и некромантов.

13

Помогает узреть невидимое обычному глазу.

14

Изначально тетива делалась из человеческого волоса, ссученного в веревку. Позднее стали делать из жил, идущих вдоль позвоночного столба крупных копытных животных.

15

Настаивается как умеренно-седативный чаи и раствор для ванн. Усиливает сонные заклинания, если вшить в подушку.

16

Автор неизвестен.

17

О, великий Один. Мы дети твои, мы очи твои, мы руки твои. Наполни же их силой своей, да будем верны мы тебе до самой своей смерти. Не оставь меня сейчас, когда нуждаюсь я в тебе, отец мой.

18

Стопах.

19

Имеется в виду ритуальный нож.

20

Рубящее холодное оружие, напоминающие короткий меч.