Путь ко Господу

Анна Олеговна Князева

Ольга Троценко – обычная девушка, живущая в России, чтобы влюбиться, выйти замуж и родить детишек, что будут её будущим. Она видела сны о своей мечте в лице любимого мужчины и встретила его в настоящем, что повлекло начало этой истории на фоне общей катастрофы человечества… Книга содержит нецензурную брань.

© Анна Олеговна Князева, 2021

ISBN 978-5-0051-2976-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Путь ко Господу

Любое совпадение этой истории с реальными обстоятельствами является случайным, поэтому после прочтения во всём советую придерживаться стандартов изучения социальных процессов общества Российской Федерации.

Пролог

Всем привет, меня зовут Ольга Троценко. Отчество я вам не скажу для сохранение своей тайны. Я очень люблю себя и свою внешность — для меня моя фотография отражение моей естественной красоты в обыденности моей родины.

Я живу в Санкт-Петербурге и очень люблю родной город: это великое удовольствие пройтись на фоне зданий. Сочетающих в себе нечто европейское, английское, напоминающее при этом о Париже, но сделанное, как правило одним российским архитектором давних времён.

Я очень люблю эти серые и бежевые невысокие строения с красивыми окнами родного города: они напоминают мне о некоей статности и неравноправии людей, за что я сильно держусь в своей жизни.

У меня отличная профессия — я программист и разрабатываю web-сайты, работая в среднего уровня организации. Я не столь популярна, но мне хватает — меня знают многие. Я уверенная в себе женщина и просто ищу любимого в родном и мирном обществе.

Я давно исследую этот мир, ставя опыты на окружающем пространстве. Я учёный-исследователь и работаю на частного инвестора, спонсирующего наши исследования: он русский, но имя я не могу вам рассказать.

Сам я брюнет и ношу длинные волосы, что для мужчины считается необычным. На работе я заплетаю их в хвост, чтобы не мешали.

Я провёл множество экспериментов и сделал великое открытие, основа которого раскрывает миру все религиозные писания: пространство проявило разум в ходе нашего опыта и в волновых частотах проявились русские слова, гласящие нам — остановитесь. Это доказательство мы сохранили для нашего нанимателя, который был в восторге уже от этого результата — я не знаю, зачем ему это, но он хорошо платит всей нашей команде. Что же делают учёные в отделе механики и кибернетики? Нам туда запрещено даже звонить…

Глава 1

На дворе стоял февраль. 28 число 2008 года — Зима. Никто не ведал ничего плохого, так как все люди рассчитывали, что недалёк день расцвета России, искренне веря в эти мечты каждый день.

Переживая в своих обыденных реалиях привычный день сурка, люди мучились от этой обыденности: всё одинаково, никто ничего нового не начинает, все ходят в одни и те же места и ничего нового не видят. Сидя у компьютеров и рабочих мест — это кошмар одного дня любого обывателя и никуда из него не убежать.

Что только люди не придумывали в попытках бегства: Ад, Рай, Космические цивилизации, драконов, рыцарей, приведения, но никто не видел в этом дне сурка оживающее настоящее — никому уже от тошноты от того дела не было.

Ольга точно также страдала от обыденного: деревья одинаковые настолько. Что уже тошно замечать их жизнь и красоту! Тошнит, тошнит, тошнит! Надоело всё! Надоело, надоело!

Все эти чувства женщина не проявляла вообще внешне: на её лице была гробовая тишина, с которой она, словно на костёр, шла опять на работу делать кучу незавершённых дорогих проектов сайтов для разных предприятий.

— Приветики всем, — с широкой американской улыбкой сказала молодая и модная женщина, веющая своими красотами так ярко, что можно было ослепнуть.

— Привет, Оля, — воскликнули разными словами её коллеги, словно приглашая на каторгу лёгкого однообразия в этой обыденности.

«Это я <<Lelechka>>, скинь мне в чате макеты для проекта» — писала она маркетологу.

Работая, как обычно, она постоянно смотрелась в зеркала, а, когда уставала от рутины, отвлекалась на свои фотографии в своём любимом Смартфоне HONOR 30 Pro+8/256GB (Примечание автора: учитывая состояние рынка мобильных телефонов их всё равно больше от этого не станут покупать, так что молю, не считайте рекламой или PR. Просто хочется привести использование реальных вещей в истории и всё, отразив уровень их престижа). Ольга хоть и имела дорогой смартфон известной марки, но совершенно не умела полностью использовать его функционал — только фото, сообщения, звонки и иногда видео. Смотря на себя в зеркалах и аппаратах, Ольга получала этетическое удовольствие, наслаждаясь фактом: «на сколько я красивая». По существу — это есть вообще в любой женщине, но у Ольги её внешность была опорой. Неизвестно, что бы она сделала, стань она менее красивой, чем в эти дни зимы февраля 2008 года.

Черты характера у Ольги были разными в зависимости от обстоятельств, но она не всегда их видела в полноте происходящего: она не могла принять многие отрицательные черты людей, включая плохую внешность и бедность. Как и все люди России, Ольга бежала от реальности в свой престиж и успешность, надеясь, что в её маленькой жизни этого большого мира с ней не произойдёт ничего плохого никогда, никогда.

Так и проходил рабочий день сурка пока что незамужней женщины: одинаковые алгоритмы, коды и похожие друг на друга рисунки для социальных жмотов — это всё. Что она видела в своей жизнь в этой рутине. Компьютеры, работа, дом, порой случайный секс — всё, что было. Иногда это напоминало ей подобие некоего Ада.

Она искренне мечтала развеять эту скуку рождением детей и сексом с любимым человеком — это всё, что она настойчиво желала в своей жизни. Но всё это никак не приходило к ней и изо дня в день одиночество и работа провожали её до конца весны 2008 года.

Ольга не видела вокруг ничего и даже уже не читала новости — она пребывала в состоянии некоего забвения, только бы сбежать от всего этого в глубину своего существа и отключиться.

Ольга не замечала множественные потоки мелкого предательства человека человеком вокруг, даже в собственной организации — всё в её глазах было справедливо. Однако это всё, что наполняло ощущаемые женщиной дни — ни событий, ни интриг, ни обстоятельств — пустота. Словно вкруг неё, кроме неё нету вообще ничего.

Такое проклятье жизни Ольги только и создавало ей разнообразие жить до одного прекрасного дня, наполнившего её жизнь неким новым смыслом: она увидела его во сне, проснувшись очень возбуждённой. По телу пошёл приятный адреналин, что наполнял женщину радостью и жизнью, проявляя новые мечты о будущем. Ольга строила разные планы и рисовала множество картин разных обстоятельств — всё благодаря этому сну.

Время шло, и мужчина всё чаще и чаще ей снился, как будто к ней приближаясь ближе и ближе — обстоятельства её снов были разными, но всегда она его находила в искажённых лабиринтах. В ней расцветала любовь.

Ольга не знала: существует ли этот прекрасный мужчина из её снов или он просто плод её фантазии, но это не мешало ей мечтать его найти в реальности. Она перелазила много сайтов знакомств, постоянно гуляла, ища его среди прохожих Петербурга, но нигде его не находила, укутываясь в печали своего сокровения. Это длилось всегда до момента очередного сна с его участием, где она один раз с ним даже смогла переспать.

Изо дня в день Ольга становилась красивее — что-то броское и агрессивное покидало её, оставляя лишь ласку и природную женскую нежность. Она, гуляя среди скудных мятежей и разбитых тяжестью обыденных проблем человеческих сердец всё продолжала искать того, кого любит.

Наступил июль 2008 года. Ольга переехала в Москву в связи с переводом на работе. В жизни пошло разнообразие из её мечтаний: Кремль, Федеральная верхушка, отражение власти державы здесь. Сила, сила, мощь. Какая мощь здесь! Атмосфера Москвы в сердце женщины отличалась от лирических настроений Петербурга — здесь власть, здесь сила и дисциплина.

Она как раз шла с работы и вдруг обомлела: шёл кто-то со знакомыми ей чёрными распущенными волосами — такой стройный и женственный, но мужчина. Мужчина же он? Ей же не показалось? Да, раз большой такой и мышцы сильные — мужчина точно. На кого же он похож? Надо убедиться. Ольге уже было наплевать на его реакцию: только бы догнать его и убедиться. Она подбежала и схватила его за плечо со спины — он вздрогнул.

— Что вам нужно? — спросил мужчина из её сна.

Ольга оцепенела от неожиданности, но быстро нашлась:

— Простите. Можно мне с вами познакомиться? — сказала женщина в трепете. Она это посчитала чуть ли не подарком, посланным ей с самого неба.

— Извините, мне до лирики, — сказал холодно молодой человек и отправился даже вести исследования, о которых Ольга ещё не знала.

— Возьмите мою личную визитку! — догнала она его, — тут адрес есть. Если вам нужна будет помощь в разработки web-приложений и сайтов, я сделаю для вас бесплатно. Обещаю.

Мужчина подумал и взял, сказав: «благодарю». После он просто пошёл дальше, чтобы делать свою работу, словно виляя волосами, заплетёнными в хвост.

Ольга до сих пор смотрела в след и мечтала: аристократические русские черты, голубые глаза, бледная кожа, чисто выбрит, а духи какие! Хоть полюбоваться… Хоть полюбоваться на него!

Придя домой, Ольга осознала, что надежды быть с ним у неё больше нет — мукам сердца женщины не было конца. Сердце тянуло к нему, а ему она и не нужна. Её очень сильно тяготило осознание одиночества и хотелось отвлечься на какую-нибудь ерунду, но, увы — ничего не радовало. Куда ей деть свою природную нежность? Кому отдать свою искреннюю любовь, если мужчине, что так ей понравился она не нужна? Никакой случайный секс несравним: здесь прямо был тот, ради кого она жила. Так близко… Так близко и, всё равно, что нет его вообще.

Эти приступы мучений начали циркулировать в это же время в ней, как кровь циркулирует по венам: она пересиливала это по утрам, но ночью боль её не оставляла. К концу осени Ольга, хоть и ходила на работу, но желание жить её жестоко покидало. Эти две недели осени она была подобна живому мертвецу в безразличии: глаза потухли, не было желаний и не было интереса к чему-либо вообще. Женщина жила на автомате матушки-природы, продолжая всё исполнять по указаниям. Надолго ли её хватит в этой борьбе с самой собой?

На следующий день было пасмурно, а беседа с возлюбленным всё кружилась в её воспоминаниях. Этот пасмурный рабочий день, словно олицетворял её душу: настолько совпадало настроение. Грязь московских тротуаров, запах грязи в воздухе и нищие, что встречались с мольбой им помочь — всё навевало тоску и брезгливость к обстоятельствам. Как комфортно было в безразличии…

Отпахав очередные каторжные и однообразные дела на работе, она шла домой, чувствуя себя хомячком в скучном колесе, которое нельзя — по закону — даже покрутить в другую сторону. Президента в этот момент женщина представила продавцом хомячков, а его наёмников — элитными мышами с ошейниками. Она была далека от реальности, но тоже имела об иерархии общества определённые представления — это уже вызвало ужас в сердце одинокой женщины. Как ей одной выживать в этом жестоком мире? Её никто не любит… Она никому не нужна… Может умереть?

Ольга не выдержала и достала быстро свой любимый смартфон, чтобы быстрее остановиться. Она просто ввела наобум: «Новости США» и начала читать.

Согласно новостям, в США внедрены две государственные программы для регулирования рынка сигарет: каждая базируется на двух потоках налоговых платежей — для народа и для производителей. «Правильно, — подумала Ольга, — пусть меньше курят. Нам тоже такое надо» — она не знала, на сколько в этот момент она читает пророческие вещи русского будущего 2020… Так многие аналитики и делают прогнозы: смотрите реформацию Америки и сразу прикидываете, когда наши для себя начнут делать тоже самое — начнут полюбому, если у реформы отрицательные последствия в потенциале её осуществления и она связана с налогообложением. Если же реформа требует финансы — могут не делать… Экономят. Понимаем…

Ольга бежала от мучений куда угодно в эти дни: работала на износ, читала новости, активно комментировала на форумах полит-социальные исследования и просто много ела приятной еды. Что угодно, только бы отпустить возлюбленного из сердца побыстрее.

В этот день она по-настоящему начала мечтать о самоубийстве, когда начальник на неё накричал: «Тупая, глупая женщина. Иди детей рожай, а не сайты корректируй.» Это был для неё очень тяжёлый психологический удар осознания факта не выживания женщины в мире самостоятельно. Прямо в голове, словно укоренился цикл обиды с правилом: «если ты не рожаешь, то ты не имеешь права на жизнь в этом обществе». Сердце бедной девушки в этот день потерпело сильный крах в немом внешнем безразличии — только паранджу надеть оставалось.

Ольга шла домой пошатываясь, но добраться всё-таки смогла на метро. Радости не было вообще — только какая-то пустота её глодала, и она почти ничего в этом состоянии не соображала. Девушка уснула в глубокой печали.

Раздался звонок в дверь. Потом стук. Потом пошли пинки. Она стала и открыла дверь, откуда на неё упал тот самый вожделенный брюнет, раненный в левый бок вражеской пулей. Естественно, Ольга встрепенулась и начала оказывать ему первую помощь, готовая вызывать скорую. Он остановил её:

— Не смей, мне конец, если ты так поступишь.

— Ты же умрёшь! — повысила девушка голос, — надо немедленно вызывать врачей.

— Я не умру, — сказал он, — меня убьют, если ты их вызовешь. Мой наниматель им просто заплатит, и они меня сдадут — как ты понять не можешь, дура…

— Подожди секунду, — сказала Ольга с широко открытыми глазами, — а тебя как хоть зовут? Где ты работаешь? Я же о тебе и не знаю ничего…

— Я скажу, — ответил молодой мужчина, — Я Дмитрий. Работал исследователем по частному найму известного состоятельного человека.

— А на кого? — спросила Ольга.

— Не поверишь, — сказал Дима с сожалениями, — на Сулеймана Керимова.

— Правда, что ли? — спросила Ольга ещё раз, — На Керимова? Это который из золотых господ?

— Да, — ответил Дима, — и я не просто так именно к тебе пришёл. Понимаешь, я сделал важное открытие, меняющее все представления людей о физике мира и психологии их мышления. Предоставил Керимову отчёт о работе команды, и он принял ужасное решение в вопросе использования наших результатов. У меня не было выбора: я украл все данные, удалил всю информацию об исследованиях и сбежал. В меня стреляли при преследовании, намеренно стараясь не убить. Я знаю, что это похоже на идиотизм…

— Ты прав, — сказала Ольга, — в нашей стране правда, что ли могут что-то новое открыть?

— Ну перестань, — сказал Дима, — это шутка актуальная, но она не уместна сейчас, понимаешь? Ты хочешь, чтобы у правительства был контроль над глубинами твоего подсознания, включая все богатые круги нашей нации? Хочешь послушной марионеточкой быть у них?

— А что, это возможно? — спросила Ольга.

— Было нет, — сказал Дима, — из-за нас, дебилов, да.

— Погоди, погоди… — впала Ольга в ступор, — а вы вообще там что изучали?

— Ты присядь, — глумился учёный, — мы исследовали проявление ультразвуковых волн в нервных условных и безусловных реакциях людей. Это было бы ерундой, даже при том, что ультразвуком действительно возможно влиять на наши мысли, так как им бы пришлось искать концентрацию такой звуковой волны для сильного массового эффекта. Я всё испоганил… Надо было остановиться и это просто отдать, как мне коллеги говорили…

— Да меня уже это пугает, — сказала Ольга, — а что всё ещё хуже?

— Увы, да, — отрезал Дима, — я открыл здесь закон цепной реакции звуковой волны, при учёте привязки к ней информационного содержания. Понимаешь — мы все давно этим пользуемся. Что у тебя в руке?

— У меня? — спросила Ольга, — А! Телефон, а что?

— Правильно мыслишь, — сказал Дима, — ты понимаешь содержание разговора по звуку?

— Естественно, — сказала Ольга, — а что?

— А то, — сказал Дима, — что это явление справедливо и для ультразвуковых волн, а то и тоньше типов излучений, понимаешь? Он по моей просьбе, когда я открыл это, заказал сборку упрощённого коллайдера для экспериментов. И знаешь, что?

— Что? — спросила Ольга.

— Здесь целый спектр способов твою голову заполнять открывается, — сказал Дима, — он привозил былых убийц, которым заплатил достаточно много, и мы на них опыты ставили. Знаешь, что с ними было?

— Что? — спросила Ольга, на самом деле начиная бояться.

— Мы их выпустили на лужайку и запустили излучение в рассчитанную точку направления, чтобы оно в потоке проявилось неподалёку от них и их этим не убило. Координаты рассчитываются только методом практической навигации — просто так угадать проявление полного искажения волны от потока частиц коллайдера нельзя, понимаешь? — Когда Ольга кивнула, Дима продолжил, — эффект был выше, чем от опытов программирования их сознания ультразвуком. Мы подключили специальные квантовые компьютеры и задали информационное содержание на смерть. Они все умерли или от сердечных приступов, или просто задохнулись. Только один жив остался, но так и пытался себе сам шею свернуть. То есть они вообще приказу не могли сопротивляться.

— Это бред, — сказала Ольга испуганно, — этого быть не может! Как это возможно?

— Поняла, что всё серьёзно? — спросил Дима, — или ты всё ещё считаешь, что это шутка и всё будет ок?

— Так… — Ольга была вообще в трансе, — так нельзя допустить, чтобы он это себе вернул…

— Ну хоть что-то ты поняла правильно, — сказал Дима, — молодец. Даже если я сдохну в скорую не звони. Все данные о технологии и настройках чтобы сожгла, если меня не станет. Обязательно!

— Хорошо… — пообещала Ольга, — может сейчас сжечь?

— Сейчас не требуется, — сказал Дима, — мне эти данные пока нужны, чтобы сделать этому скоту подарок на память немного позже. Собирайся, мы отсюда кое-куда полетим завтра. Пока можешь расслабиться.

— А он сам не сможет теперь настройки подобрать? — спросила Ольга.

— Даже в ЦЕРНе ещё не умеют это, как и не знают этот метод эксплуатации, — сказал Дима, — они его машиной времени считают из фантастики. Они вообще не представляют, что конец света им легко устроить человечеству недолго.

— Это хорошо, — сказала девушка, — а то они бы тоже неясно, что сделали бы…

— Бывший сотрудник ЦЕРН, который завтра сюда приедет, тоже знает об этом, — сказал Дима, — я с ним давно дружу. Он нас заберёт из страны пока, чтобы просто эти данные не достались никому вообще.

— За ним тоже охотятся? — спросила Ольга.

— Пока нет, — сказал Дима, — видишь ли, он сам ушёл из ЦЕРН в конце своих исследований, которые даже публиковать не стал в отчётах. Ты даже не представляешь, как я устал от всего этого!

Ещё долго Ольга и Дима обсуждали дальнейших план своих действий, радуясь в душах, то пока люди не умеют использовать коллайдер. (Примечание автора: До! Я решила устроить конец света! (Надеюсь, поняли вы, что я шучу… Даже если это возможно, тут как настройки сделать не написано.))

Нанятые Керимовым люди были ограничены в действиях, несмотря на всё его богатство. Они не знали, где им теперь искать Дмитрия: будь у них полномочия обыскать все квартиры Москвы… Но Керимов не мог рассказать правительству такой куш: он дал им указание искать на улицах, так как всё равно вылезет.

Ольга и Дима ощущали это преследование, но все их обсуждения ни к чему не привели. Они даже догадок не имели как встретиться с человеком, когда-то работавшим в ЦЕРН, на помощь которого так рассчитывали. Ситуация напоминала банку с одним выходом, который закрыли грудью люди Керимова, что искали их на улице.

Эти события вызвали сумасшествие одной девочки четырнадцати лет. Девочка всю жизнь была абсолютно здоровой, мечтая о необычных приключениях и не более: родители в раннем детстве жутко её любили, училась она на отлично и активно занималась бегом и лёгкой атлетикой. Жила девочка в Петербурге и звали её Анастасия Панина Аркадьевна. В этот день была суббота и лето ещё не закончилось, 2008 год. Она шла мимо церкви с разноцветными куполами, засмотревшись. Вдруг она почувствовала, что не может сама двигаться: словно кто-то управляет её телом вопреки её воле. Она упала на улице и завизжала в истерике от страха. Люди вызвали скорую помощь и, после того, как врачи ввели ей успокоительное, она попала в психиатрическую больницу, где она себя помнила каждый миг: страх ощущения потери собственной воли не давал ей забыться даже с помощью препаратов. Девочка ещё не могла понять, что именно с ней происходит… Она лишь видела лицо человека, что ею управляет: мужчина в костюме, очках, похожий на отличника, как и она. Анастасия не знала даже кто это такой и почему он улыбается ей ртом, полным золотых зубов…

Много страдающих было в этом учреждении и у всех дорога жизни была безнадёжно закрыта навсегда: их только мучила надежда на то, что когда-нибудь они будут приняты обществом. Анастасия никого из них не видела: она об этом не думала, потому что образ её хозяина пугал девочку сильнее всего остального.

В тоже самое время, словно герои глубокого сна разума этой девочки, Ольга и Дима отправились на метро к Красной площади, надеясь спрятаться в гостинице, что располагалась недалеко. Вдобавок они решили отправиться именно туда, так как там часто бывают журналисты и прочие важные свидетели: там никто их не тронет.

Пока они ехали в метро, у них завязался разговор о сигаретах. Дмитрий спросил:

— Ты куришь?

— Нет, — ответила Ольга, — я вообще плохих вещей в жизни маловато делаю.

— А ты знаешь, что в США на каждой пачке печатают предупреждение о вреде курения здоровью человека? — спросил Дима.

— Да, я что-то такое читала в сети, — сказала Ольга, — у нас тоже так скоро будет, раз так в США.

Они вместе рассмеялись, понимая одну и туже тенденцию мышления российский законодателей.

— Значит ты в курсе причины тирании наших людей государством? — смеялся Дима, — за США просто повторяют. Никакой оригинальности в решениях.

— Слушай, — острила девушка, — это значит, что если кризис начался сейчас в США, то у нас тоже сделают?

Дима схватился за живот и был краток:

— Да.

— А почему? — спросила Ольга.

— Понимаешь, — стал объяснять Дима, — есть два типа реакции людей на чужую ошибку: тоже также сделать или научиться на чужой ошибки, начав поиски решения. У нас государство считает учёных тупыми, следовательно, у них нет выбора: они лучше последуют в пропасть за Америкой, понимаешь? Ха-ха-ха… Сознательно и принципиально.

— А чего в этом смешного? — спросила Ольга.

— Оль, это только учёный поймёт, — сказал Дима, — особенно если им предлагал приобрести свой патент.

— Ну объясни мне тоже, — настояла девушка.

— Ладно, время есть, — сказал Дима, — смотри. Есть сложившийся канон их отношения к учёным: они все теоретики и ничего о жизни не знают. В ситуации с анализом опыта США им остаётся с ними только согласиться и начать реализацию некоторых патентов НИР, либо самим начать мыслить в том же самом направлении. Без использования научного подхода у нет даже способа найти новые пути развития страны. Здесь смешон их детский принцип: выбрать прямо осуществление такой же ошибки, как и Америка, при том сознательно, чем начать в чём-то соглашаться с учёными России.

— А что? Типичные мужчины, — сказала Ольга, — любой мужчина так принципиально делает. Если надо с мамой согласиться не прыгать через бордюр, они всегда решаются прыгнуть… Свершено естественная реакция.

— Хорошо, что ты смогла это понять, — сказал Дима довольно.

— А ты уверен, то они не решатся нам что-нибудь сделать в этом районе города? — уточняла Ольга план Дмитрия.

— Да, я уверен, — сказал Дмитрий, — если люди Керимова что-то предпримут в нашем отношении — будет слишком много свидетелей, так как там всегда людно. Пока нам с тобой нужно оставаться именно в таких местах и районах.

— Да, логично, — сказала Ольга, — мы на месте. Выходить надо.

Молодой мужчина и женщина вместе вышли и отправились пешком к заветной гостинице, где Дима зарезервировал номера по телефону. Оба шли молча и были погружены в свои мысли, на естественном автомате делая шаг за шагом. Люди часто в эти моменты бегут от обыденного в глубину своих мыслей и душ: это маленькая сокровенная тайная каждого человечка каждого города России. Каждый человек в толпе прохожих, что встречались Ольге с Дмитрием был в точно таком же состоянии: где только мысли людей не летали в этот момент! Кто-то, мечтая, что он президент, составлял компанию настоящему президенту, словно олицетворяя его востребованность по факту реалиев; кто-то, мечтая о других мирах, так и летал по космическим просторам, словно герой мифа о Бога космосе; кто-то от скуки представлял себя богатым и знаменитым, прикоснувшись своими мыслями к состоянию каждого богача Земли — велики просторы человеческой фантазии, но как мала наша выдержка остаться там, где мы есть…

Однако среди всех этих людей был тот, кто это замечал: он видел всё, что требовалось видеть этому миру от него. Он не был обычным человеком, но никому не рассказывал о том, кто он есть. Его силы было достаточно даже для того, чтобы деревянная тумба перед ним моментально сгнила и распалась: он делал это, словно поднимал руку. Концентрировался на объекте и, как бы, давал ему глубокую атомарную команду: мир случался его просьбу и уничтожал в себе объект. От природы он был платиновым блондином с голубыми глазами и, после того, как вернулся с армии 2 года назад, больше не стриг свои волосы: там он случайно своим небольшим умением убил сослуживца, но все решили, что у парня просто был сифилис. Никто не задумался там о факте, что при сифилисе гниение тела человека происходит медленнее… Люди часто не задумываются об очевидностях.

Он вышел на улицу и остановился рядом с гостиницей на красной площади. Как можно до сих пор использовать это уважаемое и старое здание, а купить столь дешёвую краску каркаса. Дело не в том, что краска плохо смотрелась, а в том, что он отлично различал в мельчайших подробностях молекулярные составы реальных веществ и объектов, так как ощущал атомарные колебания церебральными центрами. Скука… Как же его истязала эта глубокая реальная скука… Для него сейчас не было других проблем, кроме истязающей его скуки от спокойной обыденности общества.

Тут мимо него пронеслась Ольга, а за ней задыхался Дмитрий. Оба спешно шли в гостиницу, где их уже ждали, но не люди Керимова, а просто сотрудники гостиницы.

Родители Анастасии приехали навестить дочь и убедиться в её невменяемости. Естественно, учреждение в посетительской выглядело очень миролюбиво, что не сказать о внутреннем и эмоциональном содержании в глубинах цитадели конца рассудка, которую боится вся Российская Федерация: для любого там оказаться конец. При том не важно, как пациент или как посетитель. Всё. Ты об этом обществе в любом случае слишком много узнал…

Девочка смотрела на родителей только виноватыми глазами, что были настолько пропитаны этой виной, будто шторм раскаяния проник в их сердце. Можно было даже предположить, то девочка тысячи людей перед этим убила, чтобы настолько сильно чувствовать себя виноватой. В своих мыслях перед родителями она была страшным монстром и предателем: она теперь для них обуза, которой закрыты все дороги в обществе. Что она прекрасно понимала просто из-за того, что вообще интеллектуально была одарена по своей природе. Её мучила вина за то, что она заболела неизлечимой болезнью: все будут видеть в ней паразитку и нахлебницу, что просто сидит раком на шее здорового общества. Хорошо, что девочка не знала всех потенциальных мнений людей о себе! Она бы совершила суицид, узнав об этом.

Любой сумасшедший по существу сходит с ума из-за отсутствия социального эгоизма, так как человек эгоистичный не будет даже пытаться другого понять и его интеллект за рамки этого эгоизма никогда не выйдет, в отличии от таких, как Анастасия. Вместе с такими детьми, что один раз проявили слабость и оступились, умирало в каждом всё светлое и сокровенное любому человеку, потому что люди уже относились друг к другу, как к потенциальному биологическому конкуренту в вопросе войны за ассигнации. Никого больше ничего не волновало, потому что просто заработать на еду мало! Нужен престиж! Нужно покорить всех своей красотой и силой! Чтобы уважали и не вякали вообще! Чтобы боялись, боялись! Кого вообще волнуют слабаки? Медленная смерть от любых обстоятельств — просто их социальная участь. Только мешают жить здоровому обществу!

Анастасия даже не предполагала, что люди вообще к любому типу инвалидности так относятся: они в подобии агрессивным животным, больным бешенством, просто шли на поводу у противоестественной потребности эмоционально топтать того, кто в чём-то неполноценен, искренне считая. Что вот они во всём состоялись. Правда, они так считают ровно до первого краха, но цепочка соблюдается жёстко — победитель схватки вообще никогда не поймёт, зачем кого-то уважать. Смысл? Они же слабее… Пирамида идиотов процветала… Сегодня один нагадил конкуренту на макушку, а завтра он ему в ответ. Но вот, увы — отходя от повествования немного, в 2020 году из-за этой тенденции, проливая слёзы я пишу, в стране всё меньше сигарет…

Так Анастасия и ощущала себя, когда не видела того мужчину: среди диких правителей природного азарта, что травят не более привлекательную стаю агрессивных мутировавших издревле бабуинов, готовых перебить друг друга за любую ценность и блёсточку.

Родители много ей говорили, но она продолжала сидеть и молчать, так как эти мысли о поведении людей, что ей говорили даже учителя в школе, продолжали утягивать её в пучину гнёта. Родители решили, что она на самом деле невменяема и отпустили очень лечиться дальше в сопровождении двух санитарок.

Дни в больнице девочки текли очень угнетающе, но она начла некое спасение: там она рисовала людей и картины, что уносили её к красотам нашего мира…

Миллионы инвалидизированных граждан, наряду с ней, точно так же, тая в сердцах отчаяние переживание медленной неизбежной смерти в уродстве собственного тела, занимались последними ниточками творчества, деятельности и ремесла, что люди иногда покупали у них, как милостыню в страхе, что, если не купят — с ними будет тоже самое. Единицы покупали у них вещи ради того, чтобы у них была настоящая вещь с душой — живая вещь. Люди же, что хотели им помочь помогали ничего не забирая.

— Кто вы? — спросила Ольга у него.

— Не волнуйтесь, я не работаю на Керимова, — сказал он, — мой имя Сергей. Я просто обычный собственник бюро ритуальных услуг. Это не шутка.

— Нам не нужны гробы, — сказала Ольга испуганно, — мы ещё жить хотим.

Сергея вовлёк в свои пучины азарт:

— Ну так вы Керимову отправьте, — сказал он, смеясь, — он оценит подарок.

— Как будто у нас есть возможность ему что-то сделать! — сказала Ольга.

— Если он продолжит вас преследовать, — сказал Сергей, — вы поймёте смысл моей небольшой шутки просто по происходящему.

— Что вы хотите? — спросила Ольга.

— Понимаете, — объяснил Сергей. — ваши обстоятельства такая редкость. Я словно встретил Голливудских звёзд в этой толпе безразличных. Примите меня от Керимова в бегах поучаствовать пожалуйста. Я чтобы такое пережить готов даже вам заплатить.

Дмитрий, услышав эту исповедь искренне захохотал в номере. Он ожидал любого ответа, но такое прямое раскаяние от представителя озвученного вида бизнеса для него было пиком юмора. Он вышел на него посмотреть и, увидев, сказал ему:

— За гроб для меня — пожалуйста, — он продолжал сдерживать смех, — только чтобы прямо Люкс подобрали, понял?

Сергею тоже стало смешно, и он ответил:

— Так, может, тебя в золотую урну, нет?

— Нет, — сказал Дима, — урну Ольге оставь, а мне надо именно Люкс из красного дерева. Желательно, с позолотой, понял?

— Ты меня на понял не бери, понял? — продолжил известным вывертом диалог Сергей.

— Понял, — ответил Дима и пригласил его войти, что Ольгу оставило сильно недовольной: она, всё же, немного рассчитывала на интим в этой ситуации, а этот товарищ ей всё испортил…

Мужчины в одном номере со скучающей Ольгой совершенно не скучали, весело вместе развлекаясь беседой…

Глава 2

В эту обыденную ночь Москвы — столицу Российской Федерации — Сергей вышел на улицу, чтобы покурить. В связи с его природными возможностями его мышление было сложнее, чем у обыденного представителя расы русских бабуинов: он считал многих соотечественников от всего сердца бабуинами, когда видел, как они изводят своих детей и жён психологически, а бывало наоборот — все одинаково поступали, проявляя тупость даже в поведении. Он сконцентрировал мысли на далёкой планете соседней галактики и увидел новый вид местного животного мира: необычные пушистые маленькие зверьки, сквозь обильную шерстку которых только торчали глазки и маленький носик. Передвигаясь по местной неизвестной планете, они прыгали на двух лапках, как приблизительно кенгуру, но сами были похожи на шерстяные мячики. Сергею стало любопытно, и он сконцентрировался ещё сильнее, чтобы разглядеть: один из кругляшков с серенькой шерстью припрыгал к какому-то большому рептилоиду, напоминавшего смесь динозавра и крокодила, так как его голова не была продолговатой, но туловище практически аналогичное. Зверь уже было хотел скушать пушистого, но тот оказался не так прост: у них была способность формировать в пространстве естественные яды телекинически, при том мгновенно убивая своих хищников. Пушистики эти были похожи на мифических колдунов: заколдуют и быстрая смерть. Так бедный рептилоид и встретил свой конец, а пушистик дальше прыгал предельно осторожно, так как встреться сейчас второй такой, ему лишь бежать оставалось: им после такого колдовства нужно было час отдохнуть и восстановить нервные центры, которые сильно от этого уставали. Вдохновлённый чем-то новым в недосягаемых ему космических просторах, Сергей решил поиграть: ну раз там они есть, может быть, такие же появятся на ещё одной планете, а я буду как бы Богом этим животных, потому что именно я поверил в их рождение.

Сергей, возвращаясь в номер спать, представил эту иронию: возможно ли, что первый Бог тоже сделал подобное, предположив рождение в просторах космоса похожих на него людей? А после него сколько таких было, учитывая, что космос бесконечен в относительности? Эти мысли не отпускали Сергея даже во сне. Первая раса людей, возникнув в должных условиях первыми не забыли, чем были созданы, став Богами для последующих своих представителей.

Однако люди, включая Сергея, не были в курсе, что стать Богом может стать в тяжбе и обычный человек. Только, в отличие от Бога его душа, преисполненная боли и мучений будет для живых мором. Неважно простил обидчиков при этом человек или нет — его память генов просто стала сильнее, пока он страдал и получилось несоответствие: он в муках, умирая, адаптировался к непригодным для жизни условиям, а те, кто над ним издевались или просто не были в этих условиях этого не имеют. А его душа ведь человеческая: он кошкой не сможет родиться, потому что у всего живого характерная форма нервной системы, через которую души потом и воплощаются — душа на природном инстинкте будет дальше циркулировать в своём виде.

Это маленькая и вполне обыденная история, как бомж на улице умер мучительной смертью от жажды и голода: у него от какой-то инфекции начали гнить руки и он, испугавшись, перестал пить и просить что-либо, чтобы выжить. Он умер в муках, неведомым даже святым мученикам, после чего его тело сгнило в месте, где общество хоронит таких, как он — чуть ли не на помойке, чтобы сэкономить. Когда тело сгнило душа воскресла в пространстве и времени и стала циркулировать по виду, породив в тысячах суму, бесноватость, суициды, а также аллергию и сифилис у тех, кто не соблюдал генетические правила выбора полового партнёра. Все эти люди не были виноваты в его смерти, да и он, будь он жив им бы даже царапины не оставил, но природа жестока: душа вынуждена воплотиться в своём виде вновь. Она так и порождала смерти и инвалидность у людей до тех пор, пока он вновь не родился в какой-то семье самим существованием — так воскресает человек.

Каждый страдающий в муках плодил вымирание вида, копя и копя в себе опыт медленной смерти, словно в боли эмоций гниющий труп. Люди игнорировали это, придумав молиться мученикам. Они не понимали, что молитва от добра их не спасёт…

Ночь прошла и наступил новый день, полный подобных событий: миллионы людей, сидя в квартирах чего-то боялись, иногда искренне плача в агонии своего одиночества. Каждый видел лишь свои страдания, не замечая, что не одинок: все они, словно загнанные звери стремились отнять у тех, кто ещё не был исключён из экономической работы общества те копейки, что они зарабатывают. Одни в непонимании осуждали тех, кто пытался выживать в этом положении, презирая, а у тех, кто выживал, выбора уже не было. Потенциальные мертвецы гнобили фактических, не понимая, что все они в одной лодке: просто, кто-то из них ещё с краю и его не вытолкнули в воду.

В этот день Земля напоминала на территории многих стран Ад медленных мучений каждого человека: кто-то в сердечке ощущал эту крутящуюся ужасную картину, что к нему приходят коллекторы и за долги забирают все его вещи, которые он так любил; кто-то трясся в ожидании скорой смерти, болея неизлечимой болезнью, получив отказ от врачей вообще признать его больным; кто-то просто мучился от старости, брошенный детьми, которым из-за работы некогда было с ним даже встретиться; многие же жили лишь завтрашним днём своего успеха, который никогда не наступит для них по-настоящему. Этот успех завтрашнего дня просто ниточка людей, заставляющая каждый день просыпаться на работу, которую все они так ненавидят. Такие злые и измученные они, жители Земного реального Ада…

Именно так Сергей всегда знал о людях всё. Он не был одинок: таких как он на всей Земле были миллионы, но они не испытывали нужды общаться физически, потому что могли посмотреть друг на друга, стоя на одном месте с опущением фактора расстояния. Сергей знал, что и среди природных Богов были случаи попадания за социальные борты, но они иначе реагировали, умея общаться с естественной природой. Если обычные люди потеряли адаптацию к жестокости реальности, Боги это в себе сохранили и не умерли бы даже в диком лесу в одиночестве. Но никто из них не мог научить этому остальных: они вообще не видели других вариантов, пребывая в неких трансах: основу этих трансов всегда составляло желание доминировать ад другим человеком в любой форме — алчность, желание богатства, жажда власти, скупость, просто желание издеваться над теми, кто их ниже… Люди цеплялись за это, не понимая, что это их клетка со смертельным исходом в конце, а жизнь в этой клетке — лишь Ад с временным облегчением эмоциональных страданий. Никому из них не было суждено достичь того, чего они жаждали на самом деле. Все природные Боги, ощущая их страдания просто молчали, потому что их никто бы не послушал — все верили в Бога, не зная, кто это был в реальности. Если бы даже Сергей попытался рассказать об этом людям, его бы всеми силами выставляли сумасшедшим, чтобы просто массы остались послушными марионетками в забвении — система есть, зачем её ломать? Пусть хоть все перемрут…

Дима, Сергей и Ольга заказали с утра кофе и разной еды, расслабившись немного. Конечно, повода расслабляться не было, потому что Керимов, хоть и не мог их достать пока, явно не приказывал своим отступать от поисков Дмитрия с результатами исследований технологии эксплуатации андронного коллайдера.

Люди тоже расслаблялись, читая разные книги в домах, чтобы сбежать от реальной жизни вокруг, веющей кошмаром. Настоящим кошмаром, предстающим перед ними в разных тонах и красках жизни. Читая книги о приключениях никто е мог осуществить себе даже маленькой приключение, потому что или было нельзя, или не было ни денег, ни поддержки соотечественников.

На фоне людей, верующих в добро, отстаивающих в своём сердце последние остатки любви к людям только озлабливались на своих, мутируя в человеческое чудовище. Люди не видели этот процесс, но его видел Керимов. Он постоянно спрашивал своих людей, как идут поиски Дмитрия, так как он стоял между ним и его мечтой спасти Россию этим открытием.

Сулейман Керимов, испытав возможности андронного коллайдера руками своих исследователей уже давно питал мечты о мире без убийств, где люди будут жить в равенстве. Он искоренит их свободу, чтобы достичь того мира, о котором мечтали даже его предки. Сидя в богатом кресле за столом из красного дерева он даже помолодел, осознав, что с этой технологией он получит возможность заставить всю Госдуму принять должные меры по защите населения, так как одного коллайдера бы не хватило на то, чтобы управлять массами безоговорочно. Результаты опытов безусловно говорили о такой возможности, но люди всё равно бы сохраняли свободу. Он давал возможности исцеления даже рака, так как с его помощью был способ перепрограммирования тонких частиц и их движения в пространстве. Его цель сейчас была: любой ценой вернуть результаты работы, так как без вклада Дмитрия проект не был рабочим. Керимов намеренно приказал своим людям следить за сохранением его жизни и действовать, не привлекая лишнего внимания.

Как Сулейман устал от новостей и историй о простых людях в этой стране: как и все люди своего круга он постоянно следил за их смертями, строя модели о реальном количестве людей, умерших или совершивших суицид сегодня. Читая комментарии пользователей о суицидах, сидя под ником, о котором никто не был в курсе, он открыто смеялся над ними: не имея ничего они предпочитали унижать и топтать тех, кто не выдержал жизнь. Он часто благодарил судьбу, что не у власти и не занимается почти политикой, потому что в этих мнениях он не мог ни в ком разглядеть человека — это были обглоданные остатки людей, но они уже не могли так называться. Что им бы стоило хотя бы друг другу помогать, если у них ничего и нету в жизнях? Неужели человек мёртв в живых людях? При этом лицезрении для Керимова, что любил Россию, эти исследования были последней надеждой усмирить в обществе зверя, которого они натравливали друг на друга в жажде превосходства друг над другом. Когда никто не видел, он мог и пролить скупую слезу, ощущая ещё живым сердцем боль от этого медленного гниения родного общества, на вершине которого он находился, не имея власти его исправить. Да и не нужна ему была власть — его бы удовлетворило и то, если бы его послушало действующее правительство. Однако никто его не слушал, если он пытался что-то предлагать, ссылаясь на загруженность действующими гражданскими проектами. Ему оставалось только спросить их об объёме требуемого финансирования и закрыть глаза на происходящее: они выбрали доработать составом страны в качестве ресурсодобывающей колонии США, закрыв даже возможности восстания. Все круги Керимова были в курсе об этом, готовя резервы бежать отсюда побыстрее, но он, хоть и поддержал тенденцию, решил быть здесь до последнего. Просто потому что это его родина.

Утро Анастасии же было недобрым: хоть она вела себя спокойно, её накачали чем-то подозрительным, и она чувствовала себя, как под героином. Её шатало и всё вокруг плыло, а звуки были слышимы немного заторможено — даже мысли не вязались от препарата в одну кучу. Когда она спрашивала санитаров, что это за препарат, они только материли девочку, крича, чтобы вела себя тихо. Бедная девочка, ощутив страх перед агрессивными женщинами, которые просто имели право привязать её к кровати, чтобы поиздеваться и испытать жажду превосходства в преодолении ощущений, что их достала их работа, легла на кровать и замолчала, немножко дрожа. Слёзы так и просились из глаз на волю, но вчера при ней другую девочку за то, что она плакала прокапали: она до сих пор не могла ровно стоять от неизвестного препарата. Анастасия накрылась одеялом с головой, свернулась калачиком в рваной сорочке, так как нельзя было здесь использовать свою одежду и, чувствуя себя в тюрьме, она начала засыпать, покидая это место. Она спасалась от этого, путешествуя в свои сны, что не были кошмарными, успокаивая её сердце в ожидании момента, когда персонал разбудит её поесть.

Спустя час она проснулась от крика санитарки. Она, пошатываясь, пошла посмотреть, что она делает в туалете, который не был отдельным: он был общественный. Санитарка, брезгуя девочку, которая не могла осуществить необходимые гигиенические процедуры, так как принимала неподходящие лекарства и была в болезненном состоянии, начала засовывать ей в анальное отверстие пластиковый ёршик от туалета из-за чего девочка кричала. Анастасия протрезвела и посмотрела на неё, но та даже не обратила на свидетеля внимание: она не делает ничего плохого, потому что резиновые перчатки очень дорогие и их мало. Закончив, она спокойно повела пьяную больную на кровать. Анастасия не знала, как на это реагировать и заплакала… Медсестра пригрозила, что если Настя не прекратит, то ей поставят транквилизатор и девочке пришлось себя пересилить, сквозь дикую боль нервной системы от прерванного естественного плача.

Анастасия знала, что здесь каждый день будет пополняться новым трупом некогда живого душевно человека, надеясь, что, хотя бы сама сможет сохранить здесь остатки рассудка и сердца. Она всё ещё видела того мужчину с золотыми зубами, но уже не боялась его: то, что она видела перед собой в реальности было гораздо страшнее её сумасшествия…

Ей было скучно в течение дня, и она стала узнавать кто чем болеет и, кто что видит. Больные охотно в скуке ей рассказывали: кто просто поругался с отцом и тот её так наказал; у кого были приступы слёз часто и бессонницы; кто-то даже ответить не мог, потому что мозг не распознавал звуки; кто-то слышал какие-то голоса, считая, что им управляют другие люди, как Анастасия немного. Однако всех их объединяло одно: они считались неизлечимо больными, не понимая даже, что именно с ними не так по факту. Ведь люди даже понятием разума не владеют. Все бахвалятся, что разумны, но, если попросить дать определение слова — все будут приводить характеристику, но чётко не смогут ничего сказать.

Миллионы тоже страдали разными психическими заболевания, но знали, что там им не помогут. В страданиях люди платили деньги и колдунам, и целителям, и магам, и молились, и бегали по храмам, и платили частным психиатрам — муки не прекращались. Каждый носил в сердце собственную боль, не понимая значение того, что считал своим заболеванием.

Миллионы безработных искали способ обмануть другого ради того, чтобы купить в магазине хлеб и воду, ожидая завтра тяжёлые времена.

Анастасия и миллионы человек были презираемы большинством успешных людей страны, что были временным обслуживающим персоналом до тех пор, пока не заболеют. Не важно, чем заболевал человек — его вышаривали за борт ко всем вышеописанным даже без инвалидности, потому что бюджет надо экономить. А сколько таких историй! Сколько сломанных жизней! Сколько потенциальных медленных смертей с остатком предательства себя в памяти у них! Что все они встретили от людей, получив болезни? Презрение. Все эти люди, ложась спать дома, мечтали только поскорее отбыть на тот свет, чтобы больше не видеть своих здоровых соотечественников, то за это их вообще не считали людьми предельно искренно. Больные раком часто задавали этот вопрос: «За что мне это?». Люди считали это божьим наказанием, не понимая, что проблема здесь не в их болезнях. Они так себя чувствуют только из-за презрения окружающих, считающих их обузой. И их мучениям не будет конца до самой их, к счастью, неизбежной смерти в нескором времени.

Все эти люди были живыми мертвецами, но лишь в глазах тех, кто пока здоров.

Тем временем подъехал человек из ЦЕРН к Дмитрию, и они закрылись в его номере, чтобы потолковать.

— Ну что, курим? — спросил Джейсон Стим Дмитрия.

— Я не курю, — сказал Дмитрий, — спасибо, что прибыли.

— Не за что, — сказал профессор, — кстати, в странах Европы организовали субсидирование фермерских начал. У вас что-нибудь подобное уже организовано, я предполагаю?

— Нет, — сказал Дима с улыбкой девушки, что нарисована на картине «Купанье красного быка».

— Странно, — сказал профессор Стим, — даже я ваше правительство не могу понять. Они же должны заботиться о пропитании населения и организации работ в этом направлении… У вас твориться что-то очень странное. Задумайтесь.

— Да у нас люди живут сегодня, — сказал Дима, — как простые, так и правительство.

— Ну, зато некоторые русские вложились в поддержку местных и американских фермеров, что производят табак, — рассмеялся профессор Стим, — альтруисты вы, альтруисты.

— Ну, они, наверное, это сделали, — сказал Дима, — чтобы на табак выросли цены и люди бросили курить. Молодцы. Заботятся о здоровье масс и тут, и там.

— Не лицемерьте, — сказал профессор Стим, — я сам не слишком люблю Европу в целом за их организацию среди людей конкурса кто кого съест в финансовых вопросах, но ваше государство на самом деле творит странные вещи. Даже среди наших ходит немало слухов об этом.

— Я даже боюсь об этом знать, — сказал Дима, — вы поможете нам уехать?

— У меня есть требование, — сказал Стим.

— Какое? — уточнил Дмитрий.

— Я настаиваю о продаже ваших исследований в ЦЕРН через посредника, — сказал Джейсон, — сейчас они работают с адекватными людьми, и они нуждаются в этих разработках. Ваша страна всё равно давно уподобилась колонии американцев. Так почему бы вам не покинуть тонущий корабль вовремя?

У Дмитрия внутри всё упало. Он даже разобраться конкретно не смог: из-за того, что сказали о его родине или из-за того, что узрел такую же реакцию, какую видел у Керимова?

— Я отказываюсь, — сказал Дмитрий.

— В Европе говорят, что смерть вашей страны, как национальной державы вопрос времени, — сказал Стим, — потому что у вас не сработала рыночная система. Не обижайтесь, но это говорит о несостоятельности не только производства, но и механизма жизни населения. Страну делают люди, а не правители. Бегите отсюда скорее.

С этими словами Стим взял свой чемодан и покинул гостиницу, продолжив своё путешествие.

Дмитрий, что верил в добрых учёных, работающих на человечество опомнился: это он на них похож, но другие, видно, более жизненно приняли решение… Он ещё долго сидел, размышляя о том, что теперь ему делать.

Ольга Троценко гуляла мимо старых домов Москвы, что устояли после старинного пожара. Архитектурная ценность этих старых построек имела исторический характер. Однако е они наполняли её жизнь приобретением смысла, а он — HONOR 30 Pro+ — вот куда она без него? Даже среди этого старья бы было скучно находиться… Ведь в этих домах нужно искать этот исторический памятный дух, мыслить и созерцать полноту этих зданий, а в него — HONOR 30 Pro+ — можно просто посмотреть и всё понятно сразу. Она опять наткнулась в интернете на новости США: были реализованы две государственные программы, что было мировой тенденцией политиков 2008 года: одна организовывала предупреждение населения о среде курения на пачках сигарет, а другая предполагала выплату фермерам субсидий для поддержки их бизнеса. Тем не менее иностранные фермеры, понимая смысл выплаты субсидий самостоятельно, не стали спорить со своим правительством и сами увеличивали цены на сигареты. Это была борьба всей политической глобальной системы за здоровое человечество — модно было в 2008 бороться за здоровье своей популяционной рабочей скотины. Ольга сделала вновь тот же вывод: В Российской Федерации будет тоже самое…

Глава 3

Неважно в каком я живу городе — Россия едина в моих глазах. Местоположение всегда относительно, а значит, находясь в одном месте, всегда можно найти схожие события где-то ещё. Просто живя я всегда слушаю окружающих меня людей, никого, не считая сумасшедшим — у людей всегда разное восприятие, хоть они видят одинакового цвета. Вокруг в 2008 году уже на конференциях экономических ВУЗов профессора экономики, что тоже изучали обстоятельства в стране видели неизбежную катастрофу, отчаянно грезя сменой власти. Они не понимали, что политика, как она есть, в эти годы была лишь началом глубокой смерти страны. Это больно видеть: страх людей говорить об этом, обязательно считая, что поднимется бунт, неизбежность очевидных тенденций принятых законов, новости о закрывающихся заводах и уволенных оттуда инвалидах и просто исповедь мужчин, которых все считают быдлом из-за того, что человек не знает, как жить всеми брошенный и невостребованный. Здесь палка на двух концах мнения общества: алкаш и спился или был уволен за то, что бесполезен и больше дисциплину не может соблюдать? Я много думала от чего мужчины пьют и поняла, что их на то толкает усталость от дня сурка, что складывается из их жизни: дом, работа, зарплата по кругу, — лишь крики жён, которым мало их дохода, составляют разнообразие. Такая жизнь абсолютно у всех: кто-то убегает в мечты, а кто-то нет. Я всегда смотрю на людей, читая их исповедь о том, что никто не хочет даже слушать, познавая правду человеческих страданий нашего современного общества. Я не могу им помочь большим — только выслушать и, хотя бы, к ним так же, как остальные, не относиться… Ведь люди только смеются над упавшими, не понимая реальные обстоятельства их падения в обществе. Слабых людей нет по существу: кто-то просто пока ещё держится. Эти люди просто раньше остальных поняли скрытое о нашей жизни завесой государственной тайны, когда их стали презирать за слабость. Это нормально. Точно также я слушаю и тех, кто осуждает их, но ничего не говорю им в поддержку. Просто их мнение тоже содержит правду, но мне не нравится их отношение к слабому человеку. Никто никого, по моему субъективному мнению, осуждать за слабость и усталость от жизни — они этим морально только добивают душу человека за его спиной. Лучше бы они его физически ударили — он бы хотя бы протрезвел и встал от злости на них. Политика осуждения труслива — нет ничего трусливей осуждения, так как оно держится, как и мания, на жажде превосходства. Они боятся этим алкашам что-то говорить, потому что не знают, почему они стали пить. Если человеку сказать в лицо, он может ответить, а они боятся их — лучше своё превосходство над ними показывать за спинами и без них страдающих лиц. Ещё противней, когда они бояться с ними разговаривать, боясь потерять своё «высокой социальное положение» — не вижу ничего особенного в этом. Я всегда стремлюсь понять таких людей, потому что всё это люди, постигшие потенциальные грабли городов и нашей страны. Чем больше город — тем шире описанные тенденции.

Сергей прогуливался мимо небольшой и заурядной Московской церкви, так как Дмитрий ещё не очухался после посещения его тем иностранцем. Пока он шёл по Москве к этому месту от станции метро, он не одного алкоголика видел по дороге, со всеми приветливо поздоровавшись. Он всегда здоровался с людьми, чувствуя себя перед ними будущим поставщиком необходимого оборудования и таил в сердце иронию, что они ж не в курсе даже о том, кто он такой. Это на самом деле смешно видеть, как гробовщик поздоровался с тобой, а ты ж и не в курсе был о том — связи теряем. Он взглянул на форму здания: цилиндрическая и очень правильная. Кирпич. Всё чётко по ГОСТ — прочно и надёжно. Он зашёл внутрь. Священник, видя, как он смотрит на икону распятого Спасителя сделал ему замечание, что длинные волосы носить нельзя — раз носит, надо заплетаться в храме. Сергей ответил, что скоро уходит, и он оставил его в покое.

«Зачем им вера, если они предали того, на кого возлагают все свои надежды по факту? — не унимался он в мыслях, — Даже я бы психанул, если бы молились моему распятию… Я бы тоже всем Сатаной являлся и наказывал, пугая вечным Адом скотов. Может быть, если я умру жестокой смертью, ты меня научишь этому искусству?»

Поклонившись уважительно умершему, Сергей покинул храм. Он возвращался назад с прогулки, размышлял о происходящем в народах России и США. По существу, уже давно всё одинаково сделали и здесь, и там — сейчас разница только в поддержке программ здорового образа жизни. Люди, что уехали туда из пафоса рассказывают, как там хорошо, умалчивая то, что им неприятно и не видя страдания там бедных иностранцев, что также мучаются рыночной системой, которую никто не регулирует. Не модно — вот в чём суть. В США вечно анализируют жизни людей по графикам, а в России по величине налогового бюджета, а суть стран стала единой — исключение людей из положения граждан постепенно, намеренно приняв метод рыночной игры. Естественный отбор смоделировали: убивайте друг друга, да будет вам! Нужно только сильных и смерть слабым. Тогда бы хоть людям сделали возможность отправляться на специальную казнь, чтобы они от голода и суицидов смерть не избирали. Ведь людям без наследства перекрыли жизни: сколько сидело без работы; сколько инвалидов, которые вообще бы побежали на смерть, чтобы не было больше этого гнёта и так далее. Выбор жить или умереть облегчил бы брошенным людям жизнь в любом случае, потому что у них бы хоть оставался выбор. Однако, что они делают? Они предпочли медленный садизм: мы тебе поможем, но будем до конца жизни дискриминировать за это, либо иди нафиг и сам ищи свою смерть. Сергей продолжал мысль: даже я некоторых убивал, когда их сердца молили, вообще их не видя. Если сердечной мышце подать сигнал распада, сердце останавливается и смерть лёгкая. Остальные, я полагаю, тоже это делают: люди просто не могут жить. Невозможно выносить к ним сочувствие, когда они искренне просят смерти в эмоциональной агонии — их боль невыносима. Как там к этому психиатрия относится сейчас? Вроде тоже они какой-то болезнью это считают. Лучше бы они их там усыпляли сразу, чем всю жизнь потом над человеком издеваться за то, что он просто не выживает в этом обществе. Куда не посмотри — одни почти садисты, следующие ГОСТам. Всё у них по ГОСТу. Даже мозги по ГОСТ себе делают — молодцы. Надо Дмитрию посоветовать отдать эту фигню уже Сулейману Керимову. Это общество некуда сильнее калечить, чтобы он не предпринял… Завершив раздумывать, Сергей решительно сел в метро и отправился к Диме в гостиницу.

Ольга и Дима были в гостиничном номере одни очень долго и, глядя на уютную кровать, сильно скучали. Чем двум людям в полной заднице заняться, скучая друг с другом в номере? Правильно — надо отрепетировать создание будущего потомства, не иначе. Вдруг получится оптом?

Так они и сделали — Сергей вошёл в азарт природного охотника, а женщина смаковала внимание к себе того, кем грезила всё это время. Оба делали страшное дело с большим интересом и были очень заняты процессом.

И вот, как обычно, Бог их наказал: раздался скрип открытой двери номера с криком: «Дима, ты тут? Оль!». Правильно всё! А зачем в такой ситуации плохое делать? Цыц. Оба остановились от репетиции, и Дима голый выбежал смотреть, ко пришёл.

— Опа, — подколол Сергей, — правильно. Бабу хватать сразу надо.

— Да иди ты, — покраснел Дима, — она…

— Да ладно тебе, — похлопал его гробовщик по плечу, — хоронить вас рано, успокойся. Я в этом-то деле толк знаю. Смотри, взял, так значит твоя. Имей ввиду. А то я разные смерти видел. Женщины — это одна сплошная мистика.

Сергей прошёл делать себе кофе, а Дима пошёл одеваться весь красный и испуганный этим скотом. Когда все оделись, Сергей закурил, попивая кофе из чашки. Ольга тоже у его попросила сигарету: у неё не было своих, потому что она редко их потребляла. Дима спросил:

— А что вы будете делать, когда борьба за здоровый образ жизни начнётся у нас в стране?

— Я не знаю, что начнётся у нас, но в Америке приняли две программы: на пачках печатают сведения о том, какая это гадость и фермерам, что выращивают табак платят деньги, чтоб было им после падения спроса на что жить, — сказал Сергей то, о чём уже все знали.

— Я, лично, курю редко, — сказала девушка, — однако всё реформирование в этом направлении будет выражаться в стремление наших снизить потребление населением табака — это однозначно.

— Поддерживаю, — сказал Дмитрий, — только на субсидирование торговых табачных компаний они точно пожадничают.

— Да, — сказал Сергей, — откажись иностранцы с нами торговать, и мы все точно бросим.

— А ты давно куришь? — спросила Ольга.

— Я ещё в армии закурил, после таинственных обстоятельств смерти моего товарища, — сказал Сергей, — подхватил дрянь какую-то и умер.

— А тебе сколько лет сейчас? — спросил Дмитрий.

— 26, — сказал Сергей, — я с армии 2 года назад вернулся. Кстати, что ты решил делать с технологией?

— Я не знаю, — схватился Дима за голову.

— У меня есть предложение, — сказал Сергей, глядя на Ольгу. Которая явно была заинтересована, — давай прямо Керимову и вернём это дело всё?

— Ты спятил? — раскрыл Дима широко свои глаза, — он общество поработит.

— А мы ему предложим своё исполнение внедрения технологии, — сказал Сергей, — понимаешь, наша жизнь любые обстоятельства формирует не случайно. Керимов не просто так сам организовал ваши исследования — если он смог вообще что-то здесь решить, значит он достоин попытаться это использовать. Люди просто нуждаются в том, что ты помог разработать.

— В чём эта нужда выражается? — спросил Дима.

— В их массовом бешенстве, которое ты в упор не замечаешь, — ответил Сергей, — может эта технология количество убийств хотя бы уменьшит. Что терять, если миллионы сейчас умирают в жутких мучениях, а мы сидим здоровые и кофе попиваем?

— То есть людям плохо, — позеленел Дима, — и ты всех решил угробить до конца?

— Да, — честно признался Сергей, — они бы тебе сказали спасибо только за облегчение своей невыносимой боли по факту.

— А вот если Керимов решит убивать тех, кто нормально живёт? — спросил Дима.

— А если он вообще никого этой тачкой не тронет? — спросил Сергей с иронией, — что если это всё твоя паранойя от веры в иллюзию добра? Что есть это добро, если ты согласен с тем, что люди в агонии, брошенные всеми страшной смертью мрут? Ты действительно веришь, что они настолько дорожат своей жизнью, что готовы принять подобное? Ты бы согласился умирать от рака, выгнанный из квартиры за неуплату?

— Что такое есть? — Дима начал бледнеть.

— Да, — сказал Сергей, — я его бесплатно хоронил, потому что в этой стране только скотина обитает бесчувственная.

— Мне даже жить стало страшно, — сказала Ольга.

— Ну так что ты решил? — спросил Сергей, — бегаем от него или действуем?

— Я сам с ним свяжусь, но на переговоры ты пойдёшь со мной, — сказал Дима, — Оль, если мы не вернёмся, обязательно подключи СМИ. Я оплатил номер на две недели вперёд, но бей тревогу, если нас тут не будет в течение суток.

— Поняла, — сказала девушка.

Дмитрий ушёл звонить, чтобы договориться о встрече, а Сергей с Ольгой продолжили весело и праздно разглагольствовать.

Дни в психиатрической больнице же шли своим чередом, всё сламывая волю местных пациентов: всё по режиму, всё следуя дисциплине учреждения — всем им была дарована школа тюрьмы, таящей истинное отношение к простым людям. Никто в этом обществе не свободен и потенциальная опасность девочек с необычной деформацией мышления, или, иногда, просто восприятия втягивала в уныние даже местных врачей, что дома часто вели личные исследования в погоде за мечтой всех превзойти и найти для них лекарство. Все они прекрасно это чувствовали, что некоторые врачи на самом деле им пытаются помочь, но не имеют здесь влияния прекратить над ними этот садизм, царивший на законодательно-нормативном уровне со времён СССР. Люди сами построили цитадели своего Ада, в которых их родные дети, подобно брошенному социальному мясу, в котором природа сделала ошибку прозябали во вполне настоящей тюрьме, где им разрешалось только спать, есть и немного читать — даже разговаривать друг с другом им часто запрещали, потому что звук их голоса раздражал медсестёр. Анастасия пребывала здесь в таких же условиях, ощущая, как от постоянного следования их указаниям, которые она не послушайся — получит транквилизатор, подкос своей собственной воли. Девочка личностно угасала и ломалась, обретая понимание реальной жестокости людей, включая своих родителей, что даже слезинки не проронили о том, что она здесь в таких условиях. Не знали ли они, или не хотели в это верить? Ведь эти реальные впечатление детей, вернувшихся оттуда могут и взрослого травмировать, потому что отражают отношение к нам со стороны государственной медицины. Даже в полной потере рассудка что могут ужасного сделать 14-летние дети, признавшие свой дефект? Я тоже видела разных: девочка убила бабушку топором и смеялась, но у неё психически не было дефектов, так как в этом случае они природно невозможны. Убийца может поддаться деформации мышления и мании, но волю больных такими формами, как шизофрения, обычно корректирует реальная природа и они инстинктивно не станут другого человека убивать. Я тоже это исследовала и завершила свои исследования — это вообще не болезнь, а человеку нужно дополнить развитие мышления, что стало шире, отражаясь неким «хозяином» и просто больше читать и считать, развивая постановку логики. Проблема не в таких детях, а лежат там в основном дети и небольшая доля взрослых и стареньких с деменцией — всех в одну кучу ложат, как брошенное умирать мясо и также к ним относятся. Нужно просто представить силу воли этих детей и понять, что тут на самом деле здоровый бы после возвращения просто молча совершил суицид, обретя это понимание. А все эти девочки, вместе с Анастасией, получая от природы новые силы, продолжали ждать свою свободу, покинув эту бетонную тюрьму по факту предназначенную просто отравить их таблетками, уколами, которые представляют собой разные вещественные формы нейронной блокады, как обезболивающее, но токсичней настолько, что сами врачи к ним бояться прикасаться. Они жили здесь только верой в то, что они отсюда выпустят, чувствуя себя виноватыми перед обществом за то, что они сошли с ума и стали уродами в глазах других людей и своих родителей. Однако ни сами эти дети, ни их родители, ни весь персонал эти учреждений не видели главное: они не видели свой садизм в отношении друг друга. Этот садизм пробивался сквозь их безразличие реальными словами и поступками, создавая новые и новые травмы и страдания. Все они жаждали прекращение это кошмара, тая каждый свою собственную сердцевину страха: кто-то жаждал улучшения условий в больницах, а получил лишь слухов о том, что их все вообще закроют, организовав стационарные центры; кто-то мечтал о том, чтобы в Америке на финансирование закупили медицинское оборудования, давшее американским больным отличный результат и восстановление жизни, но каждый день смотрел на санитаров, что держат в страхе толпы душевнобольных; сами санитары вообще себя часто чувствовали загнанными в колесо животными, которым эта работа даже не даёт опомниться от некоего транса, где в конце их вышвыривают на улицу с небольшой пенсией, а прочий персонал там жил лишь будущим повышением — ничего больше и желать не требуется. Никто не видел полноту этого безумия в отношении человека к человеку, даже если у него в голове есть отклонение: они же не убийцы, чтобы так с ними обращаться. Обвинение в потенциальной опасности убийства скорее касается тех, кто здоров, потому что эти люди в основе даже своего поведения склонны скорее к суициду, чем к тому, чтобы поднять руку на другого человека, который здоров и в отличие от них выживает самостоятельно. Если бы только в этих учреждениях это царило, но нет: это царило в каждом уголке России в разных формах и цветах.

За пределами этих больниц люди также пребывали каждый в своём капкане с клапаном из конца своего социального успеха. Жизнь человека сегодня зависит от человека, которому безразличны жизни остальных. Каждый русский уже был мёртв сегодня — все люди просто пока эксплуатировались кем-то. Кто богаче их самих, либо занял эти деньги. Всем казалось. То все украли и счастливы при этом. Нет, потому что воровство тоже вид займа. Это займ у государства. В этой стране беден каждый, потому что тем, кто правит никто не запретит отнять его имущество.

Другая волна капкана страха таилась в похожей на шизофрению ситуации — потеря репутации в обществе. Те, кто держался за это уже проиграли, потому все знали об их страхе и играли на этом в разной форме издевательства. Потеря репутации в обществе после проявления страха неизбежна — проще принять сам этот страх и учиться выживать одному. Почему? Потому что сегодня человек безразличен человеку. Любая потеря этого безразличия людей означает, что человеку нужно что-то, так как просто так люди вообще бы не общались. Они доказали это, творя друг с другом жестокие вещи не в чьих-то фантазиях, а прямо каждый день друг перед другом, часто ни говоря при этом не слова — достаточно оформить документы.

Эту истину знали все юристы, что со взглядами типичный полицейский имели в налоговой верных друзей и товарищей. Они общались, потому что понимали это — человек, не жив без человека.

Самые святые были единицы полицейских, что знали всё вышеописанное и не были к этому безразличны. Эти единицы одни понимали, что убить другого сейчас вообще никто не застрахован, каждый день одно и тоже обсуждая, и читая с криминалистами о криминале.

Массы простых людей так и продолжали жить, видя, как всё больше граждан теряет работы и начинает пытаться заработать мелочь обманом других, что тоже часто толкало многих совершать суицид каждый день.

Так эти больницы представали частью общества, что было Адом, а не жизнью — даже для самых богатых Рай не был достижим. Они могли о нём лишь мечтать, игнорируя страдания тех, с кем его должны были строить.

А я просто продолжаю жить, слушая людей и читая их предсмертные записи. Я тоже не вечна, но я знаю гораздо подробнее, на сколько ко всем людям жесток этот мир за то, что они не хотят его видеть. Никогда не верьте в рай, как что-то, чего здесь нет, потому что рай — это мир, в котором все мы живём сегодня. Ад — это адаптация человека к миру, как он есть, просто это всегда очень больно, а Рай нужно строить вместе. Он был недостижим для всех, потому что один человек стал врагом другому человеку.

Можно вести для интереса гипотетическую статистику: сколько от прозрения реалиев сегодня было суицидов. Моё мнение, что, хотя бы, один-два каждый день бывают, а вот у животных ноль. У меня, кстати, есть чёрный кот и очень люблю мою зверину, даже если он кусается. Даже если друг другого вида, он всё равно твой друг и товарищ. И бывает, что, когда плохо, человек не может поддержать, а кот обязательно это сделает, мурлыча рядышком. Для многих такие друзья их собаки — здесь тоже самое. Даже если, порой, никого нет, надо уметь видеть своих друзей. Пусть они даже не люди. Многие знают, что животные не столь глупы, как считается — если понаблюдать, они искусные психологи, если это коты, и хранители идеала дружбы, если это собаки. Все люди даже не подозревали, что многим спасает жизнь только их собака или родной кошак. Эти зверюшки для нас на самом деле важны — они не просто так даже во многих религиях считаются священными животными. Они даруют человеку некую эмоциональную поддержку, как бы его защищая. Просто есть такое — любишь их и всё.

Люди проживали в России свои маленькие жизни и читали в новостях и видели фильмы про американцев, что устраивают в трейлерах красивые путешествия по своей стране. Никто не видел их кошмар рынка недвижимости в этом, даже экономисты, что поняли процесс в цифрах и экономических законах. В Америке с людьми без жилья зажиточное население просто делилось, помогая им приобрести хотя бы трейлер. Там просто человек не был волком человеку, потому что исторически вместе строили и осваивали эту страну. В свободу там никто даже не верил, а националистов считают просто кретинами в состоянии зомби. И в России люди бы могли помочь тем, кто остался без жилья, но предпочитали умолять правительство о помощи, надеясь, что текущая политика не производится намеренно. Они просто ошибаются — они непременно всё сделают как надо. Ведь, как же люди? Как же люди? Как же мы?

Всем безразлично — и в России, и в США к людям относились одинаково. Просто в отличие от России в США люди были больше образованны и знали основу иерархии: не бросай человека своего положения, потому что иначе останешься один. И они не всегда могли помогать друг другу, но, когда они могли хотя бы выслушать, они стремились помочь хотя бы в поиске решения, а русские просто унижали того, кто поддался слабости.

О сравнении условий в больницах для людей с психическими деформациями даже речи нет — всё же там их биологическим мусором люди открыто не считают, потому что это тоже люди и всё.

Среди русских почти в каждом умер коммунист.

Дмитрий во всю корпел над настройками оборудования небольшого андронного коллайдера, получив периферийные аппараты отечественного производства в полевых условиях от команды учёных, также нанятых Сулейманом. Подключение и сопоставление аппаратуры, включая тестирование занимало много времени и требовало огромной чёткости каждого действия и мысли Дмитрия. Он записывал каждый проводник, каждое гнездо подключения, каждый радиатор и новые подобные приспособления на периферийных составляющих, не имеющих ещё даже названия. Он потратил на это восемь часов и, после того, как подключил специальных пульт, что походил на обычную металлическую клавиатуру, он запустил коллайдер.

Сергей с Керимовым, что сидели в соседней комнате и обсуждали проблему востребованности ритуальных услуг в России с большим увлечением, прибежали за звук вращения частиц в сложнейшем аппарате.

— Работает, Сулейман, — сказал Дмитрий, — осталось только задать координаты и направление пространственного потока. Содержание потока я буду программировать через квантовый компьютер, а массы, например, сформируют из некоего вдохновения новую модную тенденцию.

— Ха-ха-ха! — засмеялся Сулейман властным смехом, — так это действительно возможно?

— Ну, попробуем, — сказал Дмитрий, — учитывая расстояние, они не умрут, а только отреагируют на изменение потока пространства. Моими исследованиями формирования человеком его мысли это доказывают.

— Только бросать курить людям не внушай, — жалобно попросил Сергей.

— Так! — сказал возбуждённый Керимов, — давай! Пробуем. Пиши содержание: заставить Владимира Владимировича Путина нужно купить себе в шутку гроб. Прямо чтобы сам купил требуется. Это социальный эксперимент. Дальше формируешь обстоятельства, чтобы фирма, где он его приобретёт сообщила о том в СМИ.

— Зачем СМИ? — спросил Дима, — здесь есть транслятор. Мы получим фрагменты его реакции через преобразователь пространственных потоков, а он картинку на специальном моноблоке выведет — вот тот прибор, напоминающий банку.

— Это преобразователь? — спросил Керимов.

— Да, — сказал Дима.

Мужчины принялись шалить, словно маленькие дети с ново крутой игрушкой, с которой другие не умеют играть. Дмитрий был весь красный от смеха, который усердно сдерживал, когда писал содержание пространственного потока, а Сергей с Керимовым ему подсказывали. В этот момент, словно самому миру с ними было жутко интересно…

Дело было сделано и поток был запущен. Поток пространственного изменения проявлялся в течение суток — все расслабились и пережидали…

Ольга думала, сидя в номере о будущем России, глядя в любимый смартфон. Сейчас в Америке сигареты облагаются значительным налогом в связи с принятыми министерством к исполнению государственными программами. Даже сравнивая общественные системы сходство поражает. Они друг у друга учатся или просто договорились ещё при Горбачёве? Странно всё это… Очень странно, но всё же… Эта тенденция означает, что они неизбежно в будущем здесь реализуют приблизительно тое самое? Кто-то сказал бы: «Кто знает…», но я уверена, что так оно и будет. Если сейчас 2008 год и меры только планируются. То значит, они просто хотят понаблюдать за тем, как это сработает в Америке. Они просто ждут, чтобы не совершить ошибку. К тому же, наше население увеличение цен не потянет — люди и курить перестанут в этом случае.

Ольга была песчинкой великих мыслителей России 2008 года, что были одержимы уже в это время страхом знаний о неизбежном будущем…

Прошли сутки… Наши герои с Керимовым уже стояли перед транслятором и наблюдали онлайн происходящее. В этот день Президент проснулся, одержимый скукой это обыденности… Власть, обязанности, сражения — столько дел и никакого продыху. Он уже не молод и не вечен… Чтобы сказали люди, купи он себе гроб… Да что они скажут? Они бы в очередь на его место встали. Стоп. А ведь, резонно… а сколько его врагов бы повелось на это? Это же гениальный метод узнать их отношение по факту обычной шутки! Он улыбнулся и позвонил своему сотруднику с просьбой заказать ему гроб и опубликовать в сети очередные статьи о его обыденной жизни. Народ уже привык читать о нём бредовые вещи: люди это посчитают очередным фарсом, но вот его драгоценные коллеги отлично умеют отличать качество публикаций. Он словно помолодел в этот момент, решив устроить игру на вшивость своим потенциальным врагам, который видел падальщиками, ждущими его слабость в будущем.

Как прекрасны мужчины, покоряя природу. Нет такой женщины, которая этих идиотов бы не любила, когда они, как маленькие дети радуются своим новым открытиям и достижениям. Женщина, даже если бы открыла новое, она бы сохранила хладнокровие — эта детская радость маленького ребёнка, победившего слона свойственна именно мужчинам. В этом их природная красота.

Транслятор выдал и этот звонок, и сигналы мыслей Президента. Керимов вскрикнул:

Конец ознакомительного фрагмента.